Отчаянье на двоих

      

Тебе, чьи миловидные черты должно быть не страшатся увяданья, в мой Рим, не изменившийся, как ты, со времени последнего свиданья, пишу я с моря. С моря. Корабли сюда стремятся после непогоды, чтоб подтвердить, что это край земли. И в трюмах их не отыскать свободы.

      Они уезжают от Ларисы оба наполненные теплом и спокойствием. В город направляются лишь для того, чтобы закупиться в магазине и просто размяться. Этери же только сейчас начинает внимательно разглядывать детали на домах, подмечать гармонию цвета стен и ставень. Город впускает ее к себе , также осторожно, как Этери впускает его в себя.       Вот замечает, как прорастает сквозь старый мрамор деревце, спящее до следующей весны. Вот цветок герани на окне горит, как сигнальный огонь, а вот на следующем доме прямо в стене-- маленькая статуя Девы Марии, украшенная цветами за стеклом.       Этери понимает, что только теперь этот город начинает по-настоящему ей открываться, потому что именно сегодня она сама будто обретает зрение, проводит ладонью по спинке лавочки, чувствуя тепло дерева.       --О чем ты задумалась?--спрашивает Даня.       --О том, что, если бы у города был дух, воплощенный в образ человека, то каким бы он был здесь,--Этери доверчиво берет Даню за руку, когда дорога сужается.       -- Папа называл это "Genius loci"...гений места, постоянно рассказывал, что хочет запечатлить его на своих фотографиях, чтобы показать людям,--Даня вздыхает.--Но у него так и не вышло.       Этери ловко отбивает мяч, который незнакомый мальчишка кидает ей под ноги, улыбается его жестикуляции, а потом говорит.       --Как ты думаешь, какой он..."Genius loci"?       --Не знаю...Но вряд ли это умудренный опытом старик, как Рим, который заставляет тебя чувствовать всю быстротечность жизни. И точно не избалованная, капризная аристократка Венеция, которая любит сплетни и яркие краски.       Этери чувствует Данин пульс у себя под пальцами. Их сердца стучат в унисон.       --У тебя хорошо получается. С самым родным всегда сложнее всего,ведь не хочется ошибиться.       Даня кивает.       --А как бы выглядела для тебя Москва?--спрашивает он.       Этери закусывает губу.       --Наверное, угрюмая, себе на уме, которая всегда куда-то спешит...и которой нет ни до кого дела, потому что времени хватает только выпить кофе по пути на работу...--она немного думает, а потом продолжает.--Независимая и гордая...и поэтому...одинокая.       Даня резко тормозит и притягивает Этери к себе.       --Мне не нравится эта картина,--целует ее, обнимая за талию.--В Италии все города более благожелательны к людям.       Этери целует его в ответ.       --Ну да, ну да...если люди не умирают от ходьбы по ступенькам или от Синдрома Стендаля при знакомстве.       Даня смеется, поправляет шарфик на шее Этери, чтобы не дуло, и ведет ее дальше.       --Кстати, если о синдроме Стендаля,--продолжает Этери.--А как, по-твоему, выглядит Гений места во Флоренции, где много ирисов?       Даня отвечает, не думая.       --Это девушка с цветами в волосах, в длинном платье, почти, как с полотен Ботичелли. Она вся воплощение весны и радости жизни, возможно, потому что носит новую жизнь под сердцем, или готова исцелять всех, кто приходит туда, теплом. Флоренция всегда была маминой любимицей...там она чувствовала себя молодой и счастливой.       -- А где ты чувствуешь себя счастливым?--тихо спрашивает Этери.       --С тобой,--также еле слышно отвечает ей Даня.       И тут бы возразить, что вопрос был "где", а не "с кем", но возражать не хочется, потому что по сути ответ получается более верным.       В магазине Даня уверенно идет между полками, находит нужные продукты и складывает их в тележку. Этери разглядывает этикетки, выбирает то, что кажется интересным. Иногда она понимает, что там написано, а иногда догадывается, но самое главное, что попробовать новое уже хочется. Еда обретает вкус, а тело учится ее желать и наслаждаться. Это и кажется самой главное победой.       Уже на выходе из продуктового зала Этери снова видит магазин для художников и не хочет сбежать. Она входит туда, как девочка, которую ведет за собой Гамельский крысолов волшебной дудочкой--неосознанно, повинуясь какому-то инстинктивному порыву, зовущему из глубин души.       Краски, акварель, пастель...множество ярких красок и оттенков. И каждый из них не повторяется, затягивая в калейдоскоп цвета.       --Вам чем-то помочь?--милая девушка тут же спешит к Этери, заглядывает в глаза.       --Да...--Этери мигом переходит на английский, называет привычную марку акварели, кистей, бумаги, которые ничего не говорят обычным людям, но Джулии объясняют абсолютно все.       И то, что девушка в дорогом пальто не любитель, а профессионал. И то, что не рисовала она довольно давно, тоже видно по рукам. Этери перебирает товары в пальцах, крутит на весу кисточки и рассматривает акварель ближе. Делает это все такими привычными движениями, что почти теряется в реальности. Приходит в себя, когда Джулия протягивает покупки в огромном бумажном пакете.       --Здесь такой большой выбор,--произносит Этери, поворачиваясь к Дане, и тут же понимает, что его рядом нет.       Да и судя по тому, как увлеченно ведет с кем-то беседу у выхода, и не было за все время покупок. Только Этери замечает это лишь теперь, прощаясь с Джулией и прижимая к себе пакет.       -- Ты порадовала своего внутреннего ребенка?--Даня заканчивает беседу.       --Внутреннего ребенка? --Этери морщится.--Так изъяснялся мой психотерапевт, когда считал, что мне нужно пробудить любовь к себе.       --Вот и мой также говорил,--Даня улыбается.--Правда, потом я сменил этого психотерапевта и вот тогда мой внутренний ребенок был по-настоящему счастлив.       --Тебе тоже говорили, что во всем виноваты родители, которые неправильно нас любили?--уточняет Этери.       --Именно. И за это мне пришлось заплатить немаленькие деньги, между прочим.       Этери не может сдержаться.       --А что сейчас хочет твой внутренний ребенок?--улыбается.       --Конечно, джелато. Самое шоколадное, которое можно найти.       После мороженого едут домой уже совсем уставшие, но довольные. Этери открывает для себя манговый сорбет и ром с изюмом. Еще никогда нарушение правил в виде того, чтобы есть десерт до ужина, так не нравился ей.       --Мне кажется, мы самые частые клиенты в джелатерии,что о нас подумают--улыбается.       -- Чревоугодие в Италии не грех, а стиль жизни, --отвечает Даня.--Так что не переживай, в ад ты не попадешь.       --Я и в свои джинсы скоро не попаду,--притворно бурчит Этери.--Но от мороженного отказаться уже не могу.       --Нам проще будет купить тебе новые джинсы,--Даня шутит, но на самом деле понимает, что худоба у Этери хоть и природная, но неестественная.       Потому что не могут быть у женщины такие острые ключицы, да и позвонки под пальцами слишком хрупкие. Когда Этери спит в его объятьях, то кажется совсем невесомой, особенно без одежды,которая скрывает эту угловатость.       --Ты тут какую-то книгу забыл,--переводит тему Этери, берет в руки яркий переплет.       --Черт!--громко ругается Даня.--Это взял Ларисе и не отдал.--Мама любила такое читать вечерами на террасе, особенно летом.       Этери ведет пальцами по обложке, листает страницы, замечая пометки на полях. выполненные разными цветами. Ближе к концу один цвет заканчивается, и Этери интуитивно понимает, почему.       Даня догадку подтверждает.       --Мама и тетя Лара всегда любили одни книги, покупали и менялись для прочтения, оставляя друг друг послания. Эта маме нравилась особенно, потому что по ее словам автор всегда знал ответы.       Этери открывает страницу наугад, улыбается.       --Что-то в этом есть...       Она читает послание в книге, особенно понравившееся той, кого физически уже нет здесь, но кто всегда будет рядом душевно. Этери понимает, почему эти слова зацепили женщину, приехавшую в город у моря, и почему могли абсолютно ничего не значить для тех, кто вырос тут.       "Я знаю, девочка моя, от некоторых воспоминаний хочется поскорее освободиться. Забыть как страшный сон. Но у каждого из нас есть такие раны, которые долго могут кровоточить, будить по ночам. И тут не стоит паниковать, искать обезболивающие. Стоит лишь набраться терпения и ждать, когда время подберет тебе лекарство. Для каждого оно разное. Для кого-то новая любовь, для кого-то ребенок, а для кого-то ... хотя бы море. Однажды ты окажешься у моря, и оно унесет на своих волнах боль воспоминаний. У каждого свое море..."       И эти слова особенно остро звучат в голове Этери, когда после ужина она укрывает уставшего Даню одеялом и оставляет одного в спальне, спускаясь на террасу.       Этери молча достает из пакета краски с кистями и начинает рисовать под шум волн картину нереальных цветов, не заставляя себя и не чувствуя беспомощность внутри.       Мазки сами ложатся на бумагу и составляются в удивительные образы, которые кажутся слишком живыми.       Ближе к утру Этери с удивлением понимает, что не спала почти всю ночь, но не заметила этого.       Потому что автор книги был чертовски прав. У каждого человека есть свое море, которое его воскрешает. Но парадокс для Этери оказывается в том, что именно это исцеление становится причиной уезжать, оставив здесь не только само море, но и нечто гораздо большее.