Отчаянье на двоих

И я когда-то жил в городе, где на домах росли статуи, где по улицам с криком «растли! растли!» бегал местный философ, тряся бородкой, и бесконечная набережная делала жизнь короткой. Теперь там садится солнце, кариатид слепя. Но тех, кто любили меня больше самих себя, больше нету в живых.

      Даня просыпается от шума ветра, пытается обнять Этери, чтобы ей не было страшно, но находит лишь пустоту. Сердце стучит так громко, что тут же убирает остатки сна из тела.       Быстро спускается вниз, к горящему в гостинной свету. Там и находит Этери, заснувшую в большом кресле. Пряди волос закрывают лицо, но даже сквозь такую золотую сеть Даня видит неясную улыбку. И потом понимает ее причину.       На полу ярким пятном, как окном в волшебный мир, сияет картина. На ней девушка в безумном платье и карнавальной маске сбегает к морю, которое почти сливается с длинным подолом. Так и невозможно понять, где начинается одно и заканчивается другое.       У девушки золотые кудрявые локоны, но не видно лица. А ещё длинные пальцы, которые сплетают волны в косы. Рисунок живой. Даня видит это сразу же,ведь кажется, что даже море колышется на бумаге. Такого никогда не было заметно ни с одной картиной, даже из известных музеев мира. А вот тут, в своей гостинной, Даня чувствует чистое искусство, которое способно вызывать эмоции. Он понимает, что невозможно не влюбиться в эту женщину на картине. Но вот того, кого она любит сама, на рисунке не видно. Да и есть ли он? Особенно если у них с морем такая любовь?       Или же она и есть само море?       Этери открывает глаза медленно, протягивается на большом кресле, смотрит на часы.       --Ой, до утра проспала,-- виновато улыбается.       -- Мне кажется, это было недолго,-- Даня кивает на рисунок.-- И тебе явно нужно доспать в нормальной кровати.       Этери зевает.       -- Факт,-- поднимается и даже не смотрит на картину под ногами.       Будто бы для нее был важен сам процесс, а не его результат и сейчас хочется только добраться до теплого одеяла и вытянуться.       -- А я поеду к Ларисе домой, отдам книгу,-- Даня доходит до спальни вместе, закрывает ставни плотнее.       -- Посиди со мной, пока я не усну,-- просит Этери, а Даня гладит ее по волосам.       -- Конечно, сколько понадобится.       Но оба понимают, что это будет недолго.       Уже внизу Даня считывает между строк, что происходило ночью. Как Этери двигает кресло к окну, как открывает форточку и дышит морем, как делает себе кофе с лимоном и кардамоном, как ест виноград, чтобы не чувствовать голод, который мешает творить. А ещё, как вырисовывает каждую деталь на картине и подбирает цвета скорее интуитивно, чем по правилам.       Даня аккуратно подбирает с пола лист, а потом ставит его на подоконник. Сквозь бумагу немного продходит свет, делая картину ещё более живой. И только тогда понимает, где видел подобное раньше. На блокноте в спальне Этери, о котором она не хотела говорить.       Осознание не кажется ошеломляющим. Ясно одно-- Этери талантлива. Непонятно только то, как женщина, способная рисовать такое, могла называть себя мертвой.       Хотя Дане ли не знать, как это не чувствовать себя живым и при этом дышать. Наверное, поэтому он и не задаёт лишних вопросов, ищет ключи от машины и плотно закрывает дверь. У каждого человека свои прошлые демоны, от которых нужно избавляться. Но иногда люди успевают так привыкнуть к ним, что уже не помнят, как жить иначе.       На пассажирском сиденье лежит одна перчатка Этери. Очевидно, выпала из кармана. А ещё чувствуется неясный запах ее духов. Тех, которые уже ни с чем не спутаешь.        Когда целуешь женщину, которая наносит аромат за ушами, он окутывает тебя с каждым прикосновениям к волосам, будто связывает невидимой нитью. Поэтому даже сейчас кажется, что Этери сидит рядом,а не спит дома.       От этой иллюзии на какое-то время становится тепло.       Лариса удивляется внезапному визиту, но тут же приглашает Даню войти и приносит эспрессо. Кофе для итальянцев --это почти религия. Его пьют, когда тебе очень хорошо,но ещё чаще-- когда очень плохо. Если ты не хочешь чего-то рассказывать или наоборот хочешь чем-то делиться,то тоже заказываешь кофе.       Лариса опять присаживается рядом.       -- Где Этери свою потерял?       Дане бы возразить, мол, не моя она и не терял, но просто отвечает.       -- Спит. Всю ночь рисовала новый шедевр.       Лариса кивает.       -- Твоя мама всегда говорила, что, когда Марко был в работе, то для него ничего не существовало вообще. Он даже мог забыть про свой день рождения, когда входил в проект.       -- И как мама с этим справлялась?--Даня на самом деле слабо помнил то время.       Детство кажется ему сейчас чем-то беззаботным и счастливым. Когда ты ребенок, то не думаешь, что у взрослых есть какие-то дела кроме то, как любить детей и показывать им мир.       -- Вначале обижалась и молчала, потом злилась и говорила. Результат был один-- ничего не менялось. А потом вместо того, чтобы бороться, она примкнула к злу,-- смеётся Лариса.-- Твоя мама стала организовывать мероприятия отца и воспитывать тебя. И конфликт закончился.       Даня кивает , улыбается, когда пушистый Фаббио запрыгивает ему на колени, трётся мордой о руки.       -- Я скучал,-- гладит кота по шерсти.-- Прости, что меня так долго не было.       Фаббио довольно мурчит, топчется лапами на коленях.       -- Мама была счастлива так жить?-- спустя время спрашивает Даня, кот уже устроился на руках.       Лариса пожимает плечами.       -- Она всегда говорила, что счастье это о том, что внутри, в не снаружи. И что у каждого человека свое счастье даже в разное время жизни. А ещё то, что счастье в любви. А уж любви у вас в семье было предостаточно.       Даня кивает. Ему кажется, что и сейчас где-то внутри его греют отголоски этой любви, которая никогда не закончится.       Как и море.       Они продолжают пить с Ларисой уже вторую чашку кофе, ведут беседы, будто и не было этих долгих месяцев перерыва. Дане вдруг четко становится понятно: его на самом деле любят гораздо больше людей, чем он позволяет.       Фаббио урчит под боком, пока Лариса раз за разом не задает вопросы, на которые Даня не знает ответа.       Но спрашивать их у Этери пока страшно.       Хотя скоро это уже станет необходимо.       Даня входит домой почти бесшумно, старается выкинуть из головы слова Ларисы, но возвращается к ним снова и снова.       Кто такая Этери? Ведь он даже не знает ее фамилии, не знает, где точно она живёт , кроме как в Москве. Но этот город такой огромный, что вмещает в себя сотни городков у моря.       Что нужно Этери дальше? Просто забыть отпуск и вернуться к работе или изменить свою жизнь?       И, в конце концов, кто для нее Даня? Такое же зеркальное собственное отчаянье или же судьба?       Если вдуматься, за пару дней Этери увидела все самое главное для него. Дом, друзей, близких людей, почти семью. От Этери Дане остаётся лишь рисунок на подоконнике и блокнот. Больше ничего неясно про ее прошлую жизнь. И ещё шрамы на теле, которые хочется забыть.       Лариса всегда умела смотреть в суть вещей и сейчас тоже видела самое главное. Этери, которая приехала в город у моря за исцелением, бежала от собственного отчаянья. Также, как и та, кто стал ей близкой на много лет. Но в Этери все было немного иначе. Она больше похожа на Марка своей одержимостью, и только сегодня Даня тоже это окончательно понимает.       Потому что то, что они вместе рисовали на стене детского сада было удивительным, а то, что создала сегодня ночью Этери-- настоящим.       В спальне полумрак и тишина. Этери спит, обнимая подушку и улыбается. Даня садится рядом, смотрит и, как длинные пальцы немного дрожат во сне. Что происходит с этой женщиной там? Но судя по всему, даже в фантазиях Этери рисует.       Даня сам не замечает, как уходит время. Он никуда не спешит и просто сидит, пока Этери не просыпается.       -- Я принес круасаны,-- улыбается.       -- Ты чудо. Я жутко хочу есть.       -- Поехали,-- подставляет спину .       Этери хватается за его шею, чувствует, как Даня держит за ноги и несёт вниз.       -- На тебе черная шерсть,-- шепчет на ухо.       -- Фаббио линяет постоянно.       Этери смеётся.       -- Фаббио имеет на это право. Он же кот.       На кухне Этери шелестит пакетом с круасаннами, облизывается , пока Даня заваривает кофе. Они выходят на террасу с подносом, кутаясь в пледы. Море набегает на берег, а Этери рефлекторно протягивает к нему руку в приветствии.       Сейчас она, как никогда, похожа на ту женщину со своего рисунка, которая хочет дотронуться до волн.       -- Какой хороший день,-- произносит она, делая глоток кофе.       Даня нежно сжимает ее пальцы, а после откусывает круассан. Он не может с этим спорить и тем более не хочет задавать сейчас все свои вопросы.       Они сидят на террасе, чувствуя, как солнце греет сейчас всего чуть-чуть, но при этом гладит лучами по лицу так нежно, что хочется улыбаться.       -- Я люблю тебя,-- тихо произносит Даня.       -- Я знаю,-- улыбается ему Этери.-- Смотри, какой невероятный цвет.-- Длинный палец чертит узоры по небу.       Даня кивает,а потом закрывает глаза от яркого солнца.        Впервые за долгое время он чувствует, как устойчиво меняется ветер.