Золотое перо первой любви

      Урок у Фенцио был тух и уныл, как впрочем и всегда. Не умереть от скуки помог его сын, который неожиданно подсел ко мне. Мы тихо переговаривались с Дино, обсуждая чемпионат по крылоборству, который должен был состояться через несколько месяцев. Тренировки были в самом разгаре, поэтому Дино извинился, что мы так редко стали пересекаться в библиотеке.       А еще он подметил, что я стала больше похожа на демона. Не только внешне, хотя платье, облепившее мою фигуру, было явно не ангельским, но и внутренне. Сказал, что я стала намного увереннее в себе. Я тепло ему улыбнулась и пожелала удачи на предстоящих соревнованиях.              Следующим был урок у Геральда. Я шла на поляну в нервном возбуждении, так хотелось скорее его увидеть. Мими что-то щебетала поблизости, но я ее не слушала, терзаемая сомнениями о том, правильно ли поняла прошедшую встречу. Тогда на Земле я была уверена, что интересую демона как девушка, но сейчас страхи вернулись. Когда мы подошли, все уже собрались, не хватало только самого преподавателя, но и он не заставил себя долго ждать.              Конечно, на уроке я не получила от него больше нескольких взглядов, но от каждого сердце замирало, а после бросалось в пляс. Я старалась незаметно за ним наблюдать, замечая, какой он сильный и мужественный. Какой умный и терпеливый к ученикам. Какой привлекательный… стоп! Отгонять от себя подобные мысли было все сложнее. Наше «свидание» раскрыло мне его с новой, незнакомой прежде стороны, в груди зрела привязанность и, конечно, любовь. Геральд больше не казался мне таким уж далеким и недосягаемым, я все чаще ловила себя на фантазиях о том, какими могли бы быть отношения с ним. Ближе к концу урока ко мне вальяжно подошел Люцифер. Окинув заинтересованным взглядом с головы до ног, он звонко присвистнул.             — Наконец примерила на себя образ демоницы? — он нахально улыбнулся, но близко не подходил, держа дистанцию.              — Это не образ, дорогой Люцифер, это новая я. Нравится? — я дружелюбно улыбнулась ему в ответ, покружившись и позволяя рассмотреть со всех сторон.              — Еще бы. Хороша, чертовка. Может заставим дедулю приревновать еще раз?       Демон чуть приблизился, но я выставила вперед руку. И хоть в прошлый раз я позволила ему эту игру одного актера, сейчас подобное казалось недопустимым.       — Спокойствие, дедуля, держи себя в руках.       Я засмеялась, заметив, как он скривился. Шуточки Люцифера могли показаться слишком наглыми, но таким уж он был, дерзким, отчасти легкомысленным, свободным. Не мог пройти мимо и не подразнить, но зла не держал, а скорее, так проявлял дружескую симпатию.              — Не для меня бутончик расцвел?       Он прыснул от смеха, еще раз оглядев меня с ног до головы. Широко улыбнувшись, подмигнул, и ушел в сторону своей компании, откуда на нас недовольно пялилась Ости. Каким бы он ни был, но я уже считала Люцифера другом, и без его компании тосковала.       Чем ближе был конец урока, тем чаще я косилась в сторону Геральда, намереваясь урвать хоть каплю его внимания, перекинуться парой фраз, но сделать этого не удалось. Взволнованная Мисселина вошла на поляну как небольшой ураган, одергивая демона за предплечье и быстро что-то шепча на ухо. Видимо, в школе что-то произошло, и требовалось срочное присутствие Геральда. Он недовольно свел брови. Переспросил и, получив ответ, встревоженно взглянул на меня. Я видела, что он хотел что-то сказать, объяснить, но Мисселина торопливо дернула его на себя, вынуждая последовать за ней.              Проводив их взглядом, я задумалась о том, насколько все-таки наполнена его преподавательская жизнь. Со стороны ученика мне казалось, что в обязанности Геральда входит только проведение занятий и проверка домашних работ, но судя по всему, на его плечах было намного больше ответственности. В школе к нему прислушивались, его уважали, просили совета и помощи, когда это было необходимо. И уверена, такого отношения он добился тяжким трудом.       Когда учебный день закончился, мы с Мими, смеясь и обсуждая какие-то сплетни, завалились в нашу комнату. Смех прервался неожиданно. На моей кровати восседала женщина с большими белоснежными крыльями, на которых не виднелось ни одного цветного пера. Казалось, ее кто-то старательно искупал в отбеливателе, ведь цветов утратили не только крылья, но и волосы с одеждой. Опешив на секунду, я всмотрелась в ее лицо, улавливая знакомые черты.            — Ну здравствуй, мама.       Вид этой женщины, которая являлась моей матерью, сейчас не вызывал нежности или желания обнять. Возможно, когда я только появилась в школе, встреча с ней была бы желанной. И то, даже тогда, я отнеслась бы к ней с осторожностью. Когда она умерла, мне было всего пять лет. Я помнила, как она укладывала меня спать, читая разные сказки, как изредка пела колыбельные. Как готовила приторно сладкую кашу на завтрак, потому что другую я отказывалась есть. Но каким она была человеком я не знала. Я не знала ее, но то, что успела услышать от Мими, наталкивало на определенные мысли. Я бы хотела получить то, чего мне не хватало в детстве, материнскую любовь и заботу, но и бросаться в омут с головой считала недопустимым.              — Вики, доченька! — она подскочила, протянув руки, желая заключить меня в объятия, на что я только сделала пару шагов назад. Заметив мой подозрительный взгляд, она тепло улыбнулась. — Я так по тебе соскучилась. Ты стала настоящей красавицей.              Сладкий мед так и лился из нее ручьем. И красавицей я стала, и умницей, и на нее похожа, и вообще, сущий ангел во плоти. Мне становилось смешно от ее слов, но я продолжала смотреть непроницаемым взглядом. Лишь сдержанно кивнула на неумолкающий поток восхищения.            — Зачем ты здесь? — она чуть вздрогнула от холодности моего голоса и наигранно вскинула руки.              — Конечно, чтобы повидаться с тобой, милая! Шепфа, я так рада, что наконец добилась встречи с тобой!              Я была уверена, что еще пара ее слов, и меня стошнит прямо на ковер. Почему-то сейчас я легко видела ее притворство, хотя в душе мне, безусловно, хотелось верить, что я ей нужна. Детские иллюзии рушились о поток сладкой лжи. Мими, что до этого шокировано стояла за моей спиной, стушевалась, бормоча что-то о том, что ей срочно надо уйти, и быстро выскользнула за дверь.              — Мама, хватит. Говори уже, зачем пришла.              Неожиданно взгляд ее изменился, из радушной мамочки, что как наседка вьется вокруг своих птенцов, она вдруг превратилась в холодную и строгую женщину. В ту, которой ее наверняка знают здесь все. От осознания этой перемены на душе стало очень тоскливо. Хоть и понимая ее притворство, я все равно очень скучала по маме из своих воспоминаний.              — Отлично, так даже проще. Вики Уокер, перейдем сразу к делу, — по коже пробежались мурашки от неприятности происходящего. — Ты должна стать ангелом.              Ее слова были как гром среди ясного неба. Меня поразило то, с какой уверенностью она это сказала. Неужели даже с моим личным делом не познакомилась, прежде чем вторгаться в комнату? Я громко рассмеялась, осознавая абсурдность ее требования.              — Ты наверное упустила это, но мне уже не стать ангелом.       Отсмеявшись, я пожала плечами, понимая, что она просто зря явилась и сделать тут ничего не сможет. Ну не убьет же она меня в конце концов? Но осознание того, что причиной ее появления в школе стала лишь неверно выбранная по ее мнению сторона, болезненно кольнуло в груди.       — Я ничего не упустила, баллы, которые выставляют вам учителя, условны. Выбор проходит в душе. Выпей это.       Она протянула мне склянку с непонятной, слегка мутной жидкостью. В приглушенном свете комнаты флакон выглядел зловеще. Я взяла его в руки, пристально разглядывая.              — Что это такое и зачем мне это пить?              — Это эликсир, который поможет тебе отменить все прошлые выборы и начать жизнь на небесах с чистого листа, — она торжествующе улыбнулась.              — Типа вернет к заводским настройкам?              Ребекка странно на меня посмотрела, видимо не совсем оценив шутку. Она умерла до того, как подобные выражения вошли в обиход. А я вспомнила все те выборы, которые принимала на заданиях, и поняла одну важную вещь. Я не жалела ни об одном из них. Каждый раскрывал мою душу, давал ощутить грани личности, узнать, на что способна, и хоть своими выборами я загнала себя в опасную ситуацию, что-то менять не хотела.              — Спасибо, но нет.       Я протянула открытую ладонь с флаконом. Мама осмотрела меня так, будто я глупое дитя, не понимающее, от чего отказываюсь. Подойдя, она взяла меня за руку, и закрыла мою ладонь так, чтобы пузырек остался внутри.              — Подумай, доченька, это такой прекрасный шанс.       Голос и энергия снова наполнились медом и тошнота подкатила к горлу. Никогда прежде я не чувствовала так четко переливы чужой энергии, но сейчас была рада, что могу отличить притворство от искренности.        — Я не буду ангелом, это не мой путь.       — Демоном ты тоже не будешь! Я не позволю!       Ребекка разозлилась, да так, что из глаз засверкали молнии, а крылья угрожающе раскрылись. Понимая, что словами ее не убедить, я размахнулась и швырнула флакон в ближайшую стену. Пролетев по дуге, он врезался в каменную преграду, и рассыпался на крошечные осколки, расплескав мутную жидкость по поверхности стены и пола.              — Все? Теперь я могу быть свободна? — мой голос тоже стал громче и тверже, хоть на крик я и не перешла.              — Ты лишила себя единственного шанса существовать в этом мире. Ведь между бытностью демоном и небытием, я не позволю тебе выбрать демона.       Голос Ребекки вновь стал спокойным и холодным, даже немного угрожающим. Я развернулась и, не говоря больше не слова, убежала из собственной комнаты, слепо блуждая по коридорам. Слезы застилали глаза, но я старалась сдержать их, не позволяя себе эту слабость. Я не стану плакать из-за нее.       За очередным поворотом показалась знакомая дверь, и я без стука отворила ее, врываясь в кабинет Геральда. До момента, когда он поднял растерянный взгляд на меня, я даже не понимала, куда бежала. Не понимала, как сильно в нем нуждалась. Демон крепко обнял меня, прижимая к себе, укрыл крыльями так, что я почувствовала себя в полной безопасности. Когда через пару минут мое сердцебиение успокоилось, а дрожь прошла, он усадил меня на диван и вручил бокал глифта. Наполнив второй, он устроился рядом, готовый слушать мой рассказ.       Говорила я долго, сбивчиво, стараясь не упустить детали встречи с матерью. Мне все еще было больно от того, как она со мной поступила, но эта боль поселилась глубоко в душе и я не дала ей права выйти наружу. Геральд иногда задавал уточняющие вопросы, и в целом слушал внимательно. Все время моего рассказа он нежно поглаживал мое предплечье, едва касаясь кожи пальцами. С ним рядом я чувствовала себя так спокойно и уютно, что произошедшее стало казаться плохим сном. Но реальность была такова, что по какой-то неведомой причине, моей матери проще убить меня, чем позволить стать демоном.              Когда я закончила свой рассказ, Геральд прижал меня ближе к себе, приобнимая за плечи и ненадолго задумался. Почему-то только сейчас я впустила в свою голову мысль о том, насколько уместно было приходить к нему в кабинет, вот так, без предупреждения и стука. Что, если он был занят? Что, если слишком вежлив, чтоб высказать недовольство и выставить меня за дверь?              — Геральд, — мой голос прозвучал тихо и неуверенно, я подняла на него глаза, снова ощущая жар на щеках от смущения. — Извините, что так ворвалась. Я вам не помешала?              — Виктория, — он склонился ближе. — Ты можешь приходить ко мне в любое время.          Я чувствовала его дыхание на своей коже, видела внимательный и заинтересованный взгляд, от чего ноги мгновенно стали ватными. Если бы я не сидела на мягком и удобном диване, наверняка бы рухнула ему под ноги от одного лишь пронзительного взгляда. Мне захотелось прижаться к нему всем телом, и захватить горячие губы, что так чарующе шептали ответ, в плен поцелуев. Он увидел изменение в моих глазах, и ненадолго прикрыл свои, тяжело выдыхая. А мне стало стыдно за эти неуместные желания.         — Твоя мать была права насчет баллов тьмы и света. Учителя проставляют оценки, руководствуясь опытом. Мы уже говорили с тобой об этом. За годы работы в школе мы научились определять, как на вас влияет тот или иной выбор. Этот эликсир очень редкий, создать его практически невозможно, настолько трудно достать составляющие, и, уверен, разбив флакон, ты нарушила ее планы.       Геральд отстранился от меня, я видела, что сейчас он боролся с самим собой. Мне тоже не мешало бы взять себя в руки. С трудом напоминая себе о запрете, я постаралась вернуться мыслями к тому, что произошло в моей комнате.       — Значит эта мутная жижа обнулила бы мою душу? Избавила от всех прежних выборов, и не было бы тех двадцати трех баллов света?       Геральд лукаво улыбнулся моим размышлениям, ему нравилось то, как я думаю. Впрочем, это я поняла еще из рассказа матери, и решение приняла тогда же. Но знать, от чего отказалась, было, как минимум, интересно.       — Да, но и баллов тьмы бы не было. Помнишь, как нелегко тебе давались первые выборы по пути демона? Все предстояло бы повторить. Вернулись бы сомнения, нерешительность. Ты не смогла бы оставаться собой. Той, которой являешься сейчас.           — Э, нет, спасибо, мне и сейчас хорошо. Хоть я и наделала ошибок, но это была я, настоящая, живая, со всеми своими странностями.              Он шире улыбнулся, снова приближаясь, и приподнял горячими пальцами подбородок, вынуждая всматриваться в небесную синеву своих глаз.       — Самая лучшая.              Дыхание обожгло мое лицо, наши губы разделяли считанные миллиметры. Я чуть потянулась к нему, он так же двинулся мне навстречу, и наши губы встретились легком, почти невесомом поцелуе. Время словно замерло, а я надеялась, что оно никогда больше не продолжит свой бег, позволяя чувствовать эту эйфорию от первого нежного касания. Геральд отстранился быстрее, чем я успела среагировать, оглядев меня с неподдельным восхищением, а я сходила с ума от одного лишь его взгляда. Сомнений больше не возникало - я действительно интересовала его как девушка, привлекала внимание, разжигала влечение.       Геральд убрал руку с моего лица и, поднявшись, отошел к окну, всматриваясь в постепенно темнеющее небо. Я была благодарна ему за то, что он не переходил границ. Что прервал этот поцелуй, хотя в душе жаждала продолжить, ощутить его вкус. Но время было неподходящее. Уж точно не сейчас, не после всего, что произошло. Я подошла к нему, остановившись за спиной. Массивные черные крылья были аккуратно сложены, разноцветных перьев практически не было, словно он не желал раскрывать себя окружающим. Взгляд сам не контролируемо остановился на уровне его сердца. Там, где у меня перо сверкало золотом, я видела черноту. И лишь когда пламя камина выбросило небольшой сноп искр, на мгновение добавляя яркости освещению, я смогла заметить нечто важное. То самое перо было чернее остальных, не способное даже отразить свет от огня.         Вспомнилась история, рассказанная Люцифером. История о том, что если возлюбленный умирал, золотое перо полностью чернело. Мурашки прошлись по моей коже. Дрожащей рукой я коснулась пера, неотрывно всматриваясь в эту пугающую, зловещую черноту. Геральд слегка вздрогнул, и чуть повернул голову влево, ко мне. А я не могла оторвать взгляда от пера, что означало страшную потерю, разбитое на осколки сердце моего демона.       Мы долго молчали, каждый думая о своем. Я пыталась представить себя на его месте, и не могла. Дрожь проходилась по телу, а осознание парализовывало ужасом. Сам же Геральд наблюдал за мной, окружая потоками пьянящей энергии, и успокаивая мои разбушевавшиеся эмоции. Его словно не тяготило наличие этого пера, демон беспокоился лишь о том, как я восприму эту информацию.       Мне стало стыдно. Это его перо почернело, не мое, но сейчас он утешал и успокаивал меня. Я выдохнула, касаясь ладонью его плеча, намереваясь что-то сказать, но слова не шли. Я не имела понятия как вести себя в подобной ситуации, а потому заглянула ему в глаза, стараясь через взгляд передать всю степень сострадания. Геральд отвернулся к окну и прокашлялся.            — Это было две тысячи лет назад. — голос прозвучал хрипло и отстраненно. — Ее звали Веррье.              — Ты не должен… — я прошептала это тихо, не заметив, как перешла на «ты», но знала, что он все слышал. Мне совершенно не хотелось бередить старые раны. Я уже ощущала его боль на себе.       — Я знаю, — он чуть повернул голову ко мне, улыбнувшись одними губами, и снова отвернулся. — Но я хочу рассказать.              Я обняла его за талию со спины, лицом утыкаясь прямо в эти мягкие и пушистые перья на основании крыльев. Вдохнув их запах, я обняла его сильнее, придавая сил.              — Мы познакомились на кругах Ада, когда я выполнял поручение отца. Мне нужно было раздобыть какие-то травы для сложного снадобья, уже даже не помню какие. И она была единственной, у кого можно было достать все необходимое, — его голос звучал размеренно и спокойно, а я внимала каждому его слову. — Я тогда был совсем еще юнцом, слишком самоуверенным, и при этом до чертиков наивным. А она - уже состоявшейся в своих кругах демоницей.              Он отстранился от меня, выпутываясь из объятий, и потянул за руку к дивану. Усадив меня на него, он лег, устраиваясь головой у меня на коленях, глядя в потолок, и распластав могучие крылья в разные стороны. Мои руки сами нашли успокоение. Одна — в его густых мягких волосах, вторая — в крыле, что было уложено на спинку дивана. Это было странным, обстановка на грани интимности пугала. Словно семейная пара, прожившая вместе годы, а может сотни лет. Но я чувствовала, что это правильно, что ему нужна такая поддержка, а мне необходимы его откровения. От моих поглаживаний Геральд зажмурил глаза, и продолжил свой рассказ.              — Золотое перо появилось у меня в тот же день, хоть и заметил я его немного позже. Тогда было не принято обращать на это внимание, ведь золотоперых было много, почти каждый второй. В них не тыкали пальцем, не обсуждали на каждом углу, как это происходит сейчас. Я был одним из большинства, но вот на ее крыле такого пера не появилось.       Геральд сделал паузу, а я замерла, перестав почесывать его голову. Он приоткрыл глаза и пошевелился, как бы намекая мне продолжить, что я сделала незамедлительно, мыслями улетучиваясь к тому моменту на Земле. Я так рьяно доказывала, что без второго пера отношений быть не может, и его рассказ сейчас доказывал обратное.       — Конечно, она принимала мои ухаживания, и между нами было то, что принято называть отношениями. Мы вместе жили, проводили время, веселились и любили. Да, ее чувства ко мне не были такими, которые принято восхвалять в сказках, но она любила меня, я был в этом уверен.             В моей душе кольнуло чувство ревности, которое я тут же старательно затолкала поглубже. Он открывался мне, рассказывал то, о чем вряд ли знали другие. Разве что близкие друзья. И я обязана была узнать и принять его прошлое.             — Все это продлилось чуть более ста лет, не большой срок для демона. А потом началась война. Мы сражались бок о бок день ото дня, упиваясь все новыми победами. Адреналин в крови бурлил, подогревая азарт сражения. Мы никогда в битве не отходили друг от друга, прикрывая спины, работали слаженно, доверяя собственную жизнь. Но однажды нас разделили. Я потерял ее из виду всего-то минут на десять, — голос его дрогнул, а глаза зажмурились сильнее. Геральд нервно сглотнул. — А когда нашел, перед глазами предстало ее пронзенное копьем тело. Я пытался спасти ее, достучаться, поделиться энергией. Сделать хоть что-то, но… но мертвых не разбудишь.             Геральд прикрыл глаза рукой, а дыхание его стало медленным, глубоким, словно этим он пытался успокоиться. Я с трудом сглотнула ком, что застрял в горле, мешая дышать. По щеке скатилась одинокая слеза. Мне было больно от того, что он рассказывал, но я понимала, что его боль в разы сильнее. Хоть и прошло уже много времени, эта боль так и не утихла до конца.              — Тогда я не представлял, как жить дальше. Война продолжалась, и чувство мести застилало глаза, — его тихий хриплый шепот прорезал тишину кабинета, после давящей паузы. — Я убивал каждого, кто вставал на пути, и это дарило облегчение хоть ненадолго. Сотни, тысячи, а потом и десятки тысяч бессмертных. Все они пали от моей руки, а я не чувствовал ни грамма жалости. А потом война закончилась и был принят закон равновесия. И нести свое возмездие мне больше не позволяли, заставляя гнить в скорби и жажде мести. Школа открылась через несколько лет. Я не раздумывая пошел в преподаватели, потому что находиться в Аду, где все напоминало о ней, было невыносимо.       Я аккуратно смахнула слезу, вслушиваясь в его слова, стараясь ни одного не пропустить. Теперь стало понятно, почему он не рассказывал о времени до школы. Он и вспоминать то его не хотел.         — Здесь рутина захватила, отвлекая от горя и угрызений совести, что я не смог уследить и спасти ее. Я закрылся, не позволяя эмоциям брать верх, поставил обучение молодежи и интересны школы выше своих собственных потребностей и желаний. Со временем здесь появились друзья, но никто из них никогда не лез в мое прошлое. Боль притуплялась, хоть никогда и не проходила полностью. Никогда. До недавнего времени.              Геральд посмотрел на меня. Время словно замерло, даже тиканья часов не было слышно. В его голубых глазах читалась благодарность. Он поднялся с моих колен, садясь рядом и трепетно сжимая ладони горячими пальцами.              — Рядом с тобой я не чувствую этой боли.              Он прошептал это настолько тихо, что я едва смогла уловить. В душе растеклось тепло и неистовое желание позаботиться, вдохнуть жажду жизни, что жила во мне. Я старалась окутать его энергией, окружить, укрыть, словно мягким пледом, успокоить ту бурю, что возникла от этих страшных трагических воспоминаний. Он закрыл глаза, расплываясь в легкой улыбке. Я видела, как его напряжение растворяется, а лицо и мышцы расслабляются.              — Геральд… — я прошептала это так же тихо, проведя по его волосам как можно нежнее. — Спасибо.       Я благодарила его за искренность, за оказанное доверие, за то, что он позволил мне быть рядом. Ладонь легла на его щеку, аккуратно погладила большим пальцем, а он прижался к ней сильнее, словно требуя новой ласки.              — Если мое присутствие спасает тебя от боли, то я буду рядом всегда.