Gamm leið - Путь Неба

Просыпаюсь от жуткого двойного звона: в своей голове и где-то рядом, в непосредственной близости от нее, гудящей и раскалывающейся на мелкие осколки. Это мой смартфон. Никогда до сегодняшнего дня и не думал, что у него такой мерзкий звонок! После разговора с Алексом я просто кинул телефон на кровать и занялся своими делами. Но теперь он напомнил о себе. Нахожу его на ощупь, потому что глаза прямо сейчас открывать не хочу. Мне нужно еще немного поспать. Тыкаю вслепую на прием, подношу трубку к лицу и хрипло выдыхаю: — Да, Алекс. На том конце провода раздается вздох. Женский. А потом приятный и звучный, но совершенно незнакомый мне голосок сообщает: —Томас, здравствуйте! Это Мария. Мария Кононенко. Александр Фостерлинг дал мне ваш телефон и просил связаться по всем вопросам, связанным с публикацией моих работ вашим издательством. Он сказал, что вы в курсе, и что вы будете заниматься работой с моими материалами. Извините, если я — не вовремя. Не то слово, милая, как ты не вовремя. Не то слово. И Алекс тоже хорош! Без предупреждения раздает номера отца непонятно кому. То есть, конечно, понятно кому. Но все равно. Глубоко вздыхаю, открываю глаза, чтобы тут же их снова зажмурить: слишком уж ярко в них бьет солнечный свет, затекающий в комнату ровным золотистым потоком. Сколько же я проспал? Целый вечер, ночь и пол-утра? Ладно, про сон потом. Сейчас основное и самое важное — это она, мифотворец. Чтобы хоть как-то и желательно членораздельно ответить мифотворцу, набираю побольше воздуха в грудь, в которой неприятно продолжают колоться мелкие острые иголки. Быстро эта боль не уйдет, будь ты хоть трижды богом, все энергетические изменения ты будешь переносить именно так: морщась, кряхтя, чертыхаясь, скрипя зубами от мучительных и пронзающих все тело болевых импульсов. Но честно скажу, что я рассчитывал на то, что у меня все-таки будет побольше времени перед прямым контактом с мифотворцем. Впрочем, Алекса серьезно я ни в чем винить не могу, я сам просил его действовать как можно быстрее. Как говорится: бойся желаний, ведь они могут и исполниться. В своих размышлениях я, очевидно, подзавис, что неудивительно, учитывая мое текущее состояние. Но у Марии мое молчание вызывало совершенно иные чувства и реакцию: — Томас Лофт? Вы же Томас Лофт? Вы меня слышите? Голос женщины звучит растеряно, и я понимаю, если я продолжу молчать, она просто бросит трубку. Поэтому я вздыхаю еще раз и говорю. Говорю правду: — Да, Мария, я Томас Лофт, и я вас слышу. Просто я спал после долгого перелета и спал крепко и еще не проснулся. Замечательно, что вы позвонили мне сами — добавляю в звучание своего голоса бархатисто-медовые нотки, так безотказно действующие на женский слух. Но, по всей вероятности, конкретно у этой женщины со слухом беда, потому что мой любезный тон она проигнорировала, равно как и слова о долгом перелете и заговорила о том, что было важно исключительно ей: — Когда мы сможем встретиться? Александр сказал, что вам нужны мои рукописи для полного отбора материалов для печати. О как. Сын уже и повод для встречи выдумал. Но тем лучше: мне меньше думать, а судя по всему, эта женщина заставит меня поломать голову. Ишь, какая нахрапистая и уверенная. Я почему-то предполагал, что она будет скромней и стеснительнее. Хотя.… Наверное, это даже и хорошо. Вон асгардские красавицы, Фрейя и Сиф корчат из себя воплощенную невинность, но только ленивый не разделил с ними ложе. Каюсь, в счастливое число ленивых я, по молодости и глупости, не вошел. Бери что дают: в те времена я часто следовал этому принципу, но сейчас, сейчас… Сейчас я беру сам и только то, что хочу. Выдержав паузу, намекающую на некоторое и вполне логичное раздумье, отвечаю, добавив еще больше меда и шелка в свою речь: — Когда вам будет удобно, Мария. Я в вашем распоряжении. Делаю акцент на двух словах: «я» и в «вашем». И снова попадаю в молоко, потому что слышу совсем не то, что ожидал: — Тогда мне будет удобно сегодня, — ставит эта нахалка меня перед фактом и, не давая ни возразить, ни согласиться, продолжает: — Города вы не знаете, поэтому я заеду за вами. Диктуйте адрес. И я диктую. А что мне остается еще делать?