Трудно стать богом
21 июня 2021 г. в 19:26
Примечания:
В этой главе я пробую новый формат изложения. Для того, чтобы показать картину событий глазами Диониса. Рассказать о пережитом им, так чтобы его прошлую жизнь ярко увидел не только Локи, но и читатель. Не знаю, получилось ли. Надеюсь, да. И... Это еще не конец истории человека, ставшего богом. С уважением, ваш автор.
Голос Диониса — горячий, еле слышный шепот. Но я различаю в нем не то что каждое слово, каждый звук. Образы из прошлого олимпийца встают перед мной, как картины, в которых четко прорисована каждая деталь…
… Огненный раскаленный шар завис над семивратными Фивами так низко, что кажется, Гелиос* решил сжечь дотла этот многолюдный город с его великолепными храмами, пышными дворцами, добротными каменными домами, узкими и пыльными улицами. Детская рука крепко держит женскую, хотя держаться жарко, неприятно и липко. Хочется ледяной гранатовой воды с медом и купаться в прохладной речке с друзьями, а не идти через весь город на шумный рынок, пахнущий рыбой, специями, копченостями и кислым людским потом.
Но жаловаться бесполезно. Женская рука сильнее детской и уверенно ведет за собой к прилавкам торговцев.
— Потерпи немного — обещает ласковый голос —потерпи. Ты ведь бог, а боги не хнычут.
— Не хочу быть богом, хочу гранатовой воды и свистульку….
Картинка резко меняется, в ее центре прекрасная молодая женщина на колеснице, управляемой обнаженным, бронзовотелым возницей. Рядом с женщиной мальчик в хитоне с дорогой вышивкой, венок из пышных осенних роз украшает его голову, как царский венец. Багряные лепестки словно рубины в копне черных вьющихся волос. Колесница едет по узкой улице под приветственные крики толпы: «Слава прекрасной Семеле! Слава юному богу, сыну великого Зевса Тучегонителя»! В голосах: восторг, преклонение, восхищение перед божеством, живущим на земле, среди смертных.
Р-раз, минутная темнота и новые образы ярко встают перед глазами.
Сегодня особенный день. День первой мужской стрижки и день превращения из мальчика в мужчину, из человека в бога. Тринадцатый день рождения. На ложе горой сложены драгоценные подарки: лук, меч, доспехи, на ложе ждет лучшая и прекраснейшая из рабынь храма Геры…
У рабыни горячие руки, мягкие губы и бесстыдный язык, поющий божественный гимн всему мальчишески-угловатому худому телу. Жар разливается по жилам, поднимается к самому сердцу и полыхает в нем огромным костром, который сжирает остатки мыслей и сознания….
Чернота…Какая бывает перед рассветом. В черноте прячутся тени. Ровно шесть причудливых высоких теней, умеющих говорить. Вот одна в роскошном венце из сверкающих звезд наклоняется, впивается в лицо синим ядовитым взглядом и довольно смеется…
— Не бог — радуется тень.
— Не бог — вторит ей другая, в конегривом шлеме, полностью закрывающем лицо.
Другие тени только вздыхают и остаются там, в темноте, клубящейся по углам. Странный сон, который сменяется горьким днем, обидой, и разочарованием в глазах матери и деда. Не бог.
Короткая пауза. Дионис делает большой глоток из своей всегда полной чаши и продолжает рассказ.
Середина гамелиона**, время мистерий в честь Тучегонителя и его супруги. В храмах не перестают дымится жертвенники, на которых густым черным дымом чадят бычьи, козьи и овечьи потроха. Сытые и лоснящиеся жрецы в белоснежных длинных одеяниях возносят хвалу Дию***, Владыке Олимпа, уставшая толпа городских бедняков и просто зевак ждет подачек и раздачи милостыни, всегда щедрой в дни теогамия***.
Толпа волнуется, и он тоже, потому что видит ее, ту самую рабыню, превратившую его из мальчика в мужчину. Возбуждение охватывает все его существо и тут… Тут на ногу больно наступает чужая нога в сандалии, отделанной медью.
— Смотри, куда прешь, болван! Перед тобой сын Зевса…
— Передо мной сын шлюхи!
Громом звучат эти слова в тишине, внезапно воцарившейся в храме. И не стихают, потому что толпа, обезумевшая от жары, дыма, давки тут же подхватывает их:
— Сын шлюхи Семелы! Сын лгуньи Семелы! Выблядок! Кощунство! Святотатство! Оскорбление Геры!
Чужие руки рвут тонкую ткань хитона, щипают, бьют, выталкивают в центр расступившегося человеческого моря. Первый камень больно врезается в плечо, второй рассекает бровь. Тяжелые капли крови падают в серую пыль. Серебро? Нет. Обычная, соленая кровь.
Ударам и камням нет счета. Алая пелена встает перед глазами, чтобы упасть, накрыть, раздавить. А когда она наконец отступает, то в сердце вонзается острый шип потери. Чтобы застрять в нем навсегда.
Нет больше Семелы, его матери. Сожгли ее, принесли в жертву Гере, которую дерзнула оскорбить лживая фиванка. Горстка серого пепла вместо ласковых рук, добрых глаз, теплых слов. Горстка пепла, собранная его дедом и завязанная в белую траурную ткань. Он прячет этот узелок у самого сердца, стука которого больше не слышит. Он сам стал выгоревшей дотла золой…
Пепел матери он развеивает высоко в горах, ставших его новым домом. Он сбежал в горы из этого проклятого города и от этих проклятых людей. Сбежал, как преступник, как изгой, убить которого — дело праведное и правое. Холодный северный ветер уносит сухой, пахнущий дымом прах, туда где живут звезды и боги. Такие же проклятые и жестокие, как и люди.
Слезы текут по его лицу. Слезы, мерцающие чистым серебром в неверном свете молодой луны.
— Я стану богом! — кричит он в непроглядный сумрак ночи, в темноту леса, густо растущего на склонах гор, кричит так, что почти сразу срывает голос и рвет горло. Сплевывая черную густую кровь, он уходит по горным склонам все выше и выше, к самым облакам… Уходит, чтобы умереть, возродиться и вернуться. Не человеком, но и не богом. Пока еще нет.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Гелиос* — бог Солнца в греческой мифологии, везущий светило на своей золотой колеснице;
Гамелион** — январь в Древней Греции;
Дий*** — одно из древнейших имен Зевса;
Теогамий**** —священный праздник в честь брака, заключенного между Герой и Зевсом.