Gamm leið - Путь Неба

Я приношу на кухню рукописи мифотворца. Разбираться с ними мы будем тут. В спальню Марию я позвать не решился, а гостиную оккупировала Лиза. Пока я ходил, Мария встала со своего места и подошла к окну. Что она пытается разглядеть там, в синей темноте летней ночи? Я закрываю дверь на кухню так, чтобы она щелкнула и привлекла внимание мифотворца. — Васильки — задает внезапный вопрос женщина — откуда у вас васильки? Вот если бы я сам знал, о чем речь! Никаких васильков на моей кухне точно не было: ни утром, ни вечером, когда я готовился к встрече гостей. Осторожно подхожу к Марии, заглядываю через плечо и точно: на подоконнике маленькая ваза, а в ней ярко-синие полевые васильки. — Купил —отвечаю я, убедившись в реальном существовании цветов. Ну а что я мог еще сказать? Не сообщать же Марии, что букет цветов - дело лап одной чересчур дотошной мыши Аринки, которая очевидно решила взять на себя миссию по устройству моей личной жизни. Ну-ну. — Купили для себя? — удивленно спрашивает Мария. — Ну а почему бы и нет? Цветы украшают дом. В моем доме в Лондоне всегда много цветов. И это чистейшая правда, только там букеты повсюду расставляет Адам, проявляя при их составлении подлинное мастерство. — Васильки. Поразительно. Вы как-то совершенно не вяжетесь с васильками, Томас. — А вот вы очень даже. Вы как василек, Мария. Цветок, который нужно разглядеть. Комплимент, конечно, так себе. Но я чувствую: она улыбается, значит не такой уж он и безнадежный. Она все так же продолжает любоваться букетом, а я… Я рассматриваю ее. На ней сегодня тонкое шифоновое платье, нежно-голубого цвета, с тонким пояском, подчеркивающим талию. Подол у платья ниже колен, но эта длина прекрасно подчеркивает изящество икр и хрупкость лодыжек. Голова Марии чуть наклонена и короткая стрижка не прячет от моего взгляда красивую линию шеи. Когда мифотворец хочет, она может быть эффектной. Не красавицей, нет. Но женщиной с изюминкой, способной пробудить мужское воображение. И мое кстати, начинает просыпаться. От этого силуэта на фоне окна, от изгибов женского тела, волнующе подчеркнутых струящейся нежной тканью, от аромата фиалок и жасмина от кожи и волос. Все-таки, не так я далеко ушел от Бальдра, как мне хотелось бы… Нужно думать о деле, а я о теле… Встряхиваю головой, чтобы прогнать из нее ненужные мысли и говорю: — Я принес рукописи. Начнем работать? — Да, да, конечно. Она поворачивается ко мне и проходит мимо, к тому самому стулу, на котором и сидела, пока мы пили кофе и коктейли. Я подвигаю свой стул к ней как можно ближе. Ну а что? Мы вместе будем изучать текст, не делать же это с расстояния в несколько метров. Вторжение в свое личное пространство Мария переносит с трудом, она даже слегка вздрогнула. Но не отодвинулась. Очень хорошо. Я беру из стопки первый попавшийся лист. Это стихотворение я еще не читал, но и секунды мне хватает на то, чтобы изучить его и обалдеть от чувственности, которой я и не подозревал в мифотворце. Я декламирую вслух: Холодное бледное солнце В бокале с янтарным виски. Сегодня ты слишком близко, И кто-то из нас обожжется. Но боль больше не пугает, Она пустоты интересней. Расплавится солнце в бокале, А сердцу в груди станет тесно. Пурпурным диковинным маком Застынет оно на ладони… Возьмешь ли его с собою На память и на удачу? Холодное бледное солнце, Горячего сердца биенье… Я знаю — кто обожжется Я знаю и не жалею…. Мария слушает меня внимательно и краснеет. Явно не была готова к тому, что я буду читать именно это стихотворение. А оно действительно очень личное, откровенное и заставляющее задаться вопросом: что же за вулкан страстей спит внутри этой маленькой женщины? А еще…. Еще я углядел в этом стихотворении своего рода символичность. Холодное бледное солнце. Такое светит в Йотунхейме. Тусклое белое светило, не способное согреть и обжечь чувствительную кожу обитателей снежного мира. Бокал с виски, который я налил себе, но так и не выпил, стоящий на столе и играющий в электрическом свете всеми оттенками янтаря. Мы сидим так близко друг к другу, что я слышу, как бьется ее сердце. И огонь… Да, огонь, о который мифотворец готов добровольно обжечься и… моя суть. Не бывает таких совпадений. Не существует. Это миф, ставший реальностью. Я потрясен, потому что впервые наблюдаю механизм работы мифотворчества в действии и вижу, как оно меняет действительность, перекраивает под себя. Да, стихотворение не прочитали миллионы, но силу оно получило от другого: от чувств, вложенных в строчки Марией. Силу настолько мощную, что простой стих стал в итоге пророчеством. Вслух я говорю Марии какие-то слова о красоте стихотворения, но про себя думаю об одном: эта сила, и эта женщина должны принадлежать мне. Только мне.