Gamm leið - Путь Неба

Немой сцены не получается, потому что все мы, трое, говорим одновременно: — Огого! — это Лиза, уставившаяся круглыми восхищенными глазами на Фенрира. — Оу — это мой сынуля, вперившийся звериным взглядом в хрупкую девичью фигурку, которая сегодня не скрыта мешковатой одеждой. — Что ты здесь делаешь, Лиза? — а этот вопрос задаю я, как единственный из всей троицы, не утративший дара разумной речи. Но вопрос задан в никуда, потому что эти двое пожирают друг друга такими взглядами, что воздух искрится. Ну реакции сына и Лизы мне понятны. Фенрир всегда оказывается в центре внимания: он высокий, огромный, хищник в нем никуда не исчезает даже в человеческом облике. Черноволосый и зеленоглазый, похожий на свою красавицу-мать, мой сын — магнит для женщин любого возраста. Вот и стоит Лиза, открыв рот и любуется Фенриром как картиной. А сын застыл истуканом потому что Лиза сегодняшняя ничем не похожа на вчерашнее бесполое существо. На ней короткие джинсовые шорты, не скрывающие красоту, стройность и длину ножек, облегающая футболка с ярким принтом. Линия ног еще по-детски угловата, но...Но. Волосы у девочки собраны в высокий хвост, который ей идет, и, если что-то и осталось неизменным со вчерашнего вечера, так это челка, падающая на глаза. Точнее на тот глаз, надвигающуюся слепоту которого девочка хочет скрыть. Наряд более чем провокационный, а Фенрир… Он оборотень и в особых провокациях и не нуждается. Его ведут инстинкты и никакие Гриммовы уроки, нотации и вразумления не сумели этого факта изменить. Внимательно наблюдаю за сыном, вижу, как его рот расползается в острозубой улыбке, а зрачок становится вертикальным и… больно щипаю его за бок. Я, конечно, не волчок, но ущипнуть могу и так… Так, что Фенрир забавно ойкает и этот нелепый звук выводит парочку из транса. Мысленно вознеся хвалу Имиру за то, что я отец двух замужних дочерей*, а незамужняя Хель одевается по асгардской моде, выбирая закрытые наряды в пол, я повторяю свой вопрос: — Что ты здесь делаешь, Лиза? На сей раз девочка мне отвечает: — Ну как что! Пришла к тебе, а точней за тобой, мистер Йотунхейм. И вижу ты уже готов. Не помню, чтобы я разрешал Лизе обращаться ко мне на «ты», но чувствую, что замечания эту егозу все равно не проймут, поэтому фамильярность игнорирую. Пусть будет «ты». А Фенрир слышит знакомое слово и бросает на меня косой недоуменный взгляд. Да, точно, мой сын не говорит по-русски, поэтому фраза Лизы для него — просто набор непонятных звуков. Но понимать он явно хочет, слышу это желание в его тяжелом сопении. Ну уж нет. Тут я тебе, сынок, не помощник. Тебя надо держать подальше от этой девочки, а то… а то стану дедом в очередной раз. Да и Лиза сама еще ребенок… — Я не знаю, о чем ты, но я ни к чему не готов. К тому же, у меня гость. Грубовато толкаю Фенрира в плечо: вот смотри мол, гость, собственной персоной, просил любить и жаловать. И как только я выпровожу девочку, сразу начну и любить, и жаловать и так, что впредь будет неповадно игнорировать распоряжения отца! — А у гостя есть имя? Лиза улыбается оборотню, а тот и рад: скалится в ответ. Как там Аринка выразилась? Страмец? Еще какой страмец! Видит же: ребенок, а все равно глядит масляно. Впрочем, особо Фенрира винить не за что, он помнит времена, когда девушки в 15 уже были женами и матерями. А современные законы… Если они кому и писаны, то не Фенриру. — Есть — мой голос сух, как песок в пустыне — это Фрэнк. И он не говорит по-русски. — Ну и не беда —весело заявляет Лиза — я-то говорю по-английски. И тут же переходит на речь туманного Альбиона и какую речь! Почти без акцента, с хорошим произношением, беглую, как будто девочка долгое время жила в Англии. Сжимаю руки в кулаки. Недоброе утро продолжает оставаться таковым. Моей реакции никто не замечает, равно как и нахмуренных бровей. А уж Фенрир-то должен бы знать, такие брови к большой беде. Но видно, все угрозы будущего не имеют для него никакого значения. Он представляется Лизе и вот же страмец (никак не могу выкинуть из головы этого нелепого слова!) уже осведомляется о ее планах на вечер! Это надо прекратить — решаю я — потому что добром вечер с Фенриром точно закончиться не может. Будь Лиза взрослой женщиной, мне было бы все равно. Но она дитя. Для меня, для моего сына, прожившего в Девяти мирах не одно тысячелетие. Он ее не съест, конечно, но… Чтобы убить кого-то, необязательно причинять физическую боль. Уж эта истина мне хорошо известна. — Лиза! — я намеренно повышаю голос — я рад вашему общению, но нам с Фрэнком пора. У нас есть важные дела и они не ждут. Поэтому говори зачем пришла и … — И вали — бесцеремонно перебивает меня девочка — намек понятен. — Я не это хотел сказать — бессовестно вру я. Потому что я хотел сказать, как раз-таки это. Может чуть в более вежливой форме, но суть осталась бы той же. Я хотел, чтобы Лиза ушла и как можно быстрей. — Это, это — беззлобно комментирует девочка мое высказывание и прежде чем я успеваю возразить заявляет: — Но без тебя я не уйду. Мне нужно чтобы ты пошел со мной, потому что… Потому что ты должен кое-что увидеть и понять. Про Марию. Да уж. Ловко Лиза закинула удочку с приманкой. Клюнуть? Клюнем. Ведь риск — благородное дело. ------------------------------------------------------------------------------------- *Две замужние дочери — Локи говорит о дочерях-близнецах Энмире и Эйзе, рожденных от короткого романа с великаншей Глут.