Gamm leið - Путь Неба

Рисковал ли я, называя Йорма своим наследником? Почти нет. Прямой вызов моему сыну не решится бросить никто, все помнят, как он чуть не утянул Тора на самое дно океана. Скальды, конечно, потом пели, что это только потому, что у сына Одина не было Мьёльнира, полагая отсутствие молота веским оправданием. Но будь я на месте Тора, таким певцам я бы поотрезал языки уже после первого куплета: их песни открыли тем, кто умел слушать, что не так уж непобедим величайший из асов. Особенно без Мьёльнира. Но все же Тор был сильнее всех прочих богов и в нем было мужество. То есть то, чего нет ни у кого из собравшихся сегодня у моего трона. Строить тайные козни против Йорма тоже будет сложно, он не покидает своих владений, занимаясь своим царством и своей семьей. Да, мой старший сын женат и счастлив в браке. У него прекрасная жена из морского народа, трое детей, он любим и уважаем своими подданными. Подстроить подлянку мог бы кто-то из йотунов, например, мой отец Фарбаути, величайший из отравителей и интриган уровня Одина, но… Зачем? Йорм его внук и йотун, кровь от крови и плоть от плоти Йотунхейма. Таким правителем оборотни и великаны Железного Леса будут гордиться и пойдут за ним по первому зову. Йорма поддержат и цверги, и обитатели Муспельхейма и все другие народы и расы, веками жившие под гнетом Асгарда. Он мужчина, поэтому исключены и споры о неспособности править, которые были бы неизбежны, назови я наследницей Хель. Йорм идеальный кандидат в наследники и потому что он умен, хладнокровен, умеет контролировать свои эмоции и прежде чем отрезать — отмерит не семь, а семьсот раз. Не чета пылкому Фенриру, если сравнивать и говорить прямо. Примут Йормунганда и асы. Не сразу, конечно, со временем. Открытое недовольство моим решением я вижу только на лице Фрейра, но уж Фрейя сумеет внушить своему братцу, что Йорм меньшее зло в сравнении с Хель, которая для богини как незаживающая, постоянно болящая рана. Зависть — прекрасный инструмент, если знать, как им правильно пользоваться — думаю я — наблюдая за светящимся от злорадства лицом Фрейи. Счастлива дурочка, что не ее соперницу назвали наследницей. Не понимает, что ее злоба, ехидство и скудоумие будут работать на Хель, уберегая мою дочь от дворцовых интриг, до которых охочи асиньи. Остальные асы, ваны и альвы, конечно, шокированы моим выбором, но возражать против него не станут. Разве что Хеймдалль, в зале отсутствующий: он никогда не покидает своего поста на Биврёсте. Но и на него я при необходимости найду управу. Тем более, что давно руки чешутся. Есть у меня к Хеймдаллю один счет, требующий оплаты… И когда-нибудь я его предъявлю. Тишины в зале больше нет, асы, ваны и альвы перешептываются между собой, но выйти вперед и вызывать моего сына на бой никто не спешит. Открыто опротестовать мой выбор тоже никто не решился. А значит, дело сделано. Я встаю со своего трона и громко объявляю: — Раз моей воле не возразил никто из вас, значит, все вы с ней согласны и будет она священной для всех Девяти миров! Склоните головы перед Йормунгандом, как перед будущим правителем, вознесите ему хвалу и выпейте меду в его честь. И тут же, по знаку Гримма в зале появляются прислужники и прислужницы, обносящие гостей чашами. Каждому по одной, потому что превращать прием в попойку я не намерен. Мне и детям мед подают в первую очередь и взяв тяжелый серебряный кубок с подноса, я произношу здравицу: — За Йормунганда, Йотунхейм и Асгард. Пусть останутся они целыми во все времена! Я пью свой терпкий мед и внимательно наблюдаю за богами. Все сделали по глотку и даже Фригг пригубила немного из чаши. Думается, она бы выпила ее до дна, но не за моего сына, а потому что я разрушил ее далеко идущие планы на союз Бальдра и Хель. Во всяком случае, выгоды она больше в этом браке видеть не будет. Без титула наследницы Хель Фригг не нужна, она будет искать Сияющему ту партию, которая позволит усадить его задницу хоть на какой-то трон. Допив густой хмельной напиток до дна, ставлю кубок на поднос и направляюсь к выходу. Прием окончен, спектакль тоже, время опускать занавес. В личных покоях поговорю с детьми и сразу вернусь в Митгард, решать вопрос с мифотворцем и его защитником. А здесь мне делать больше нечего, какое-то время Асгард будет бурлить от слухов, сплетен, пересудов. Но все они будут произноситься вполголоса. А потом все вернется на круги своя, Небесный Град снова станет сонным царством, в котором правит прошлое и живут иллюзии и воспоминания. Никто из асов, альвов и ванов не покидает пределов своих миров, они не путешествуют, не учатся, по-прежнему презирают Митгард и другие пантеоны. Живут и не живут. Как насекомые, попавшие в прозрачную вязкую смолу и увязшие с ней навсегда. Время превратит смолу в камень и всякая жизнь в нем умрет. Но эту истину донести до богов Асгарда невозможно. Они в нее не верят, считая меня лжецом, коварным йотуном, который спит и видит, как заманить их в ловушку и окончательно погубить. Но они сами, и давно, стали своей собственной ловушкой, своей собственной тюрьмой, своей собственной могилой… Размышляя на эту горькую тему, я продолжаю идти к выходу, а боги склоняют головы, выражая почет и уважение, согласно дворцовому этикету. Лицемеры. Все до единого. В зале нет ни одной души, не считая моих собственных детей и Тюра, действительно испытывающей ко мне добрые чувства, но и храбрецов тоже нет. Впору заскучать по Тору, который никогда не скрывал своей ненависти и имел смелость высказывать ее своим врагам прямо в глаза. Грубо, примитивно, с бранью… Но все же… Все же. Я почти добрался до двери, которую уже предусмотрительно распахнул верный Гримм, но тут за моей спиной раздается мягкое, негромкое и умоляющее: — Владыка, я бы хотела просить о личной аудиенции... Фригг. Ну следовало ожидать, что так просто она не сдастся и прежде чем покинуть Ярнвид, попробует выпить хоть глоток моей крови и поиграть немного на моих нервах. Не останавливаюсь, не поворачиваюсь, просто бросаю вскользь: — Через пять минут в моих личных покоях. Косматые брови Гримма, услышавшего эту фразу взлетают так высоко, что кажется — сейчас они переселятся на затылок. Реакция ворона понятна, ведь по дворцовому этикету, приглашая Фригг в свои личные покои для беседы, я наношу ей еще одно оскорбление. Вдова не может входить в комнаты неженатого мужчины. Но нашей вдовушке правила и законы не писаны, поэтому я совершенно не удивляюсь ее короткому и тихому ответу: — Благодарю, господин. Что ж, значит, спектакль будет иметь продолжение, просто сменятся декорации и со сцены уйдут статисты. Show must go on — так некогда пел один из величайших музыкантов Митгарда и слова этой песни тронули мое сердце, потому что отразили мои мысли и мое настроение и отчасти мою натуру: …show must go on… I'll face it with a grin I'm never giving in On — with the show… …show must go on…* Эту песню я напеваю и сейчас, следуя в свои покои… …show must go on… ------------------------------------------------------------------------------------------------ *show must go on — известнейшая из песен Фредди Меркьюри. Локи цитирует строчки из нее, которые имеют следующий дословный перевод: Шоу должно продолжаться, Шоу должно продолжаться. Я на всё смотрю с усмешкой, Я никогда не сдамся, Шоу должно продолжаться....