Gamm leið - Путь Неба

— Это Бальдр — механически повторяю я. Другого кандидата в этой истории и быть не могло, я бы сильно удивился, если бы мне озвучили иное имя. Однако Фригг воспринимает простую констатацию за растерянность и стремится обернуть ее в свою пользу: — О мой дорогой, Лофт, я понимаю твои чувства, я ведь и сама мать, мне известны все тревоги и заботы любящего родителя… Мой Бальдр…Он поступил некрасиво, но разве у сына могут быть секреты от матери? Да, особенно у такого сына — едко думаю я. Секретов Тора ты никогда не знала и вытащить из него его тайны не могла. Даже простодушный и примитивный бог грома понимал: все действительно важное от тебя надо скрывать и прятать. А Бальдр…Ему бы девочкой родится или у другой матери. — И Бальдр готов подтвердить свои слова в моем присутствии и в присутствии Хель? — Да, Владыка, готов. Равно как и искупить свою вину перед тобой. — Смертью? — коротко произношу это емкое слово и пристально смотрю в прозрачную бирюзу глаз асиньи. В ней легкой тенью мелькает страх, но всего на мгновение, потому что Фригг заранее продумала каждое слово этого разговора и естественно, учла: разгневанный отец может потребовать казни для виновных. Богиня встает со своего места и медленно подходит ко мне. Она останавливается у моего кресла и усаживается у моих ног, я чувствую тонкий аромат ее духов: вербена, дикий мед, вереск и белая роза. Это не коленопреклонение, нет. Это асинья пытается сделать наш разговор максимально откровенным и интимным, такие беседы действительно случаются в дружных семьях. Она прикасается к моей руке, робко, показывая, что понимает, что совершает дерзость, но этот жест — жест сочувствия, сопереживания, родственной близости. Точно, Марвел пересмотрела, вот зуб даю! Иначе откуда бы эта мягкость, претензии на мудрость и понимание? А Фригг между тем продолжает упорно гнуть свою линию: — Мой повелитель, мой дорогой Лофт, я понимают и разделяю все твои чувства…. Гнев твой требует справедливой казни для Бальдра, дерзнувшего совершить немыслимое… Но что скажет разум? А ведь к нему ты прислушивался всегда, ведь тебя неспроста прозвали Мудрым Богом... Наши дети любят друг друга, любовь толкнула их в объятия друг друга и разве можно казнить за любовь и грехи молодости? Они ведь знакомы и тебе и мне, мой милый Лофт… Улыбаюсь и прикрыв глаза, произношу нараспев: «Ты, Фригг, молчи! Ты Фьёргюна дочь и нравом распутна: хоть муж тебе Видрир, ты Вили и Ве обнимала обоих». * Мягкая, белая рука богини, украшенная дорогими перстнями тонкой работы цвергов тут же отдергивается от моей так, как будто ее обжег огонь. А я продолжаю: — Мне хорошо известны и твои грехи, Фригг и свои собственные. И хорошо известно, что ни мной, ни тобой никогда не двигала любовь. Всегда похоть, расчет, выгода. В этом мы были схожи, жена того, кто звал себя моим братом**. Но в отличие от тебя, я люблю своих детей. Всех и Хель в особенности. И если она скажет, что все рассказанное тобой истинно, если она скажет, что любит Бальдра… Я отдам ее твоему сыну в жены. Торжествующая улыбка скользнула по губам асиньи и тут же убежала в самые уголки. Богиня понимает, что праздновать победу рано. Она возвращает свою руку на мою и слегка пожимает ее: — Благодарю, мой господин Лофт. Я знала, что ты обладаешь не только живым разумом, но и добрым сердцем. Я поговорю с Хель, как женщина с женщиной и она, несомненно, доверится мне и решится открыться тебе. Я сейчас же отправлюсь на поиски твоей дочери… Да, если бы я разрешил, ты бы так и сделала. Но в беседе с дочерью, ты сказала бы только одно: что ее брак с Бальдром дело решенное, ей нужно только сообщить о своем согласии отцу. А все остальное уладишь ты. Я прекрасно изучил тебя, жена Одина. Тебя и все твои дешевые трюки. Так я думаю про себя, а вслух, вслух произношу только это: — В этом нет никакой необходимости, любезная Фригг. Хель давно здесь и слышала каждое слово нашего разговора. Реакция Фригг доставляет мне истинное наслаждение. Если цитата из «Перебранки» была легким уколом, который асинья стерпела, то известие о присутствии Хель при беседе, считаемой Фригг приватной, стало тем ударом, который она выдержать не смогла. Ее рука задрожала, лицо побелело, а страх в глазах победил все остальные эмоции. — Бедная девочка — пробормотала асинья, резко поднимаясь на ноги — как же ты жесток, Лофт. Ведь мои слова могли ранить ее чувствительное сердце, и зная, что она здесь, я никогда бы не была столь откровенной… Зная, что она здесь, ты не стала бы так нагло и бесстыдно лгать. Ты вообще промолчала бы и затаилась, как змея под камнем, выжидая своего часа, чтобы укусить в самое уязвимое место. И тогда твоя интрига могла бы и завершиться тем результатом, ради которого и затевалась. Но если бы я это позволил, я был бы не Локи. Я оставляю фальшивые упреки и лживую заботу Фригг безо всякого внимания и комментариев и громко говорю: — Хель! Выйди к нам пожалуйста, моя дочь. Выйди и скажи свое слово. Я встаю и легко отодвигаю свое кресло, а фальшивая стена, находившаяся за моей спиной бесшумно отодвигается, и тень из темноты потайной ниши делает шаг в свет, который тут же меркнет. К нам выходит Хель, но не моя Хель, а темная богиня подземного мира, повелительница проклятых душ и чудовищ, прячущихся во тьме. Ее голова высоко поднята, в серых глазах нет слез. Только осознание собственной силы и гордости. Она пришла не оправдываться, она пришла спрашивать. И горе тому, кто не даст ей ответа. Никогда не видела Фригг мою Хель такой, ведь никогда не спускалась асинья в Хельхейм. Даже тогда, когда там томился ее любимчик Бальдр. А увидев сегодня перед собой не дочь Локи из Йотунхейма, а Владычицу, воле которой послушны бледные зловещие тени и призраки — съежилась, уменьшилась ростом и видно: если бы могла, бежала бы сейчас богиня без оглядки из Ярнвида, чтобы никогда не возвращаться. Но поздно, слово сказано, а значит и ответ на него придется выслушать. Каким бы он не был. Хель подходит ко мне, делает изящный поклон, и взяв мою руку, — целует. А затем подносит ее к своему сердцу и своему лбу. На Фригг она не бросает и взгляда, как будто той и вовсе нет в комнате. — Хель — мой голос звучит мягко и спокойно — скажи своему отцу и повелителю, любишь ли ты Бальдра Одинсонна и желаешь ли ты назвать его своим мужем? Я намеренно опускаю вопросы о сплетнях и слухах. Достаточно грязи из уст Фригг, я свою дочь подобными подозрениями не оскорблю. И я даю Хель возможность решить самой свою судьбу. Если захочет, если сумеет простить Бальдра, если послушает не разум, а сердце — так тому и быть. Я хочу дать своей дочери то, что было некогда отнято у меня: возможность быть счастливой или возможность быть несчастной. Но по своему выбору, по своему выбору. --------------------------------------------------------------------------------------------------------- * хоть муж тебе Видрир, ты Вили и Ве обнимала обоих — прямая цитата из Старшей Эдды, «Перебранки Локи», с такими словами Локи обращается к Фригг. Видрир — Один, Вили и Ве — его родные братья, с ними обоими сожительствовала Фригг и до брака с Одином и после, во время его длительного отсутствия; Того, кто звал себя моим братом** — Локи и Один были побратимами, принесшими клятву на крови и в итоге Гримнир ее, нарушил, казнив Локи.