Gamm leið - Путь Неба

Я ступаю на дорогу и иду по ней медленно и легко, стараясь двигаться бесшумно, так как учил меня волчонок Видар. Но мои усилия пропадают втуне, потому что древние кости с противным и громким треском рассыпаются под моими ногами… На мне мягкие башмаки из оленьей кожи и ходить я могу в них так, что даже трава остается непримятой… Но тут, в этом странном месте, на жуткой дороге я оставляю следы на белой костяной пыли и их не стирает холодный, воющий ветер, бьющий мне в спину. — Следы нужны, чтобы вернуться назад — звучит в моей голове знакомый тихий голос, и я согласно киваю и продолжаю идти вперед. Дорога, просматриваемая с перекрестка ясно, постепенно заполняется густым, молочно-белым и липким туманом, но и сквозь его пелену я не перестаю видеть своего проводника — мерцающий оранжево-красный огонек. Он плывет высоко, над туманом, уворачиваясь от его белесых, скользких щупалец и подмигивая мне. — Взгляни направо — советует таинственный голос и кинув взгляд в указанном направлении, я замечаю: с правой стороны дороги туман образовал плотную завесу, больше похожую на стену. Но в этой сплошной стене есть просветы-окошки и у одного из них и завис мой огонек. Я понимаю: мне нужно заглянуть в это окно. Что я и делаю. Остановившись у просвета, я гляжу в него и вижу в нем картины другого мира и другого времени…. Пещера с низким нависающим сводом, небольшая, но уютная, потому что на ее полу расстелены травяные, пахнущие теплом и летом циновки, мягкие овечьи шкуры. В самом дальнем углу примитивный очаг, сложенный из круглых черных камней, в центре пляшет пламя. Вокруг очага люди, взрослые и дети. Митгардцы. Семья. Греются и рассказывают что-то друг другу. Напрягаю слух и начинаю разбирать слова: — И когда на мир обрушилась вечная зима и сковала землю льдом и отняла у людей свет и тепло солнца… Тогда в мир пришел он… Несущий огонь… Логи… Он прогнал костлявую злую старуху Зиму и вырвал из ее цепких лап людей... Логи? Так похоже на мое имя, на Локи! Мне хочется дослушать сказку, а в том, что это именно сказка, я и не сомневаюсь. Сколько таких, волшебных и удивительных историй рассказала мне мать! Но эта… Эта особенная… Иначе почему мое сердце так бьется, что кажется: сейчас оно проломит грудную клетку, порвет тонкую ткань туники и прыгнет туда, в просвет и в ласковое пламя очага, собравшего вокруг себя семью… Но голос в голове неумолим: — Дальше, дальше, дальше — требует он и звучит все громче, и я подчиняюсь. Следую за огоньком, который легко и быстро пролетает мимо нескольких окошек в тумане и зависает, мерцая у очередного просвета. Ага, значит, в него мне нужно посмотреть. Засовываю нос в окно в тумане и тут же зажмуриваюсь от яркого рассветного солнца, встающего над сине-зеленой гладью океана. Прикрыв глаза козырьком из ладошки, продолжаю вглядываться и вижу берег. На нем сидят трое. Мужчины. Взрослые. Лица скрыты низко надвинутыми капюшонами светло-серых плащей из грубого льна. Беседуют? Нет, спорят. — А я говорю — басовито заявляет самый крупный мужчина из троицы — ничего мы им не должны. Да, они придумали нас, а мы… Получили силу и возможность управлять мирами. Мы не оставляем их молитвы без ответа и это достаточная благодарность для этих примитивных существ, умеющих так мало… — Согласен, брат — отвечает мужчина, сидящий в центре — довольно с них и тех даров, что уже даны богами. Ты вселил в их души стремление покорять, завоевывать, не сдаваться без боя. И они смогли постоять за себя, защитить свои дома и селения от опасностей дикого мира и выжили в нем… Гигант явно польщен речью того, кто назвал его братом. Он довольно кивает каждому ему слову и дослушав до конца, говорит: — Да и ты не промах, брат Вё*. Ты научил их молиться богам и приносить жертвы, не только разрушать, но и созидать, строить храмы и капища. Ты укрепил их веру в то, что мы создали их, а не наоборот и заложил крепкую основу для процветания и долгого правления богов. Это достойно восхищения…. — Да разве это дары? — восклицает третий, вставая с желтого, ярко блестящего на солнце песка — все, что вы дали людям, вы дали с корыстью, с выгодой для себя… Дары вы вручили себе, а людям бросили жалкие подачки, превратив их в своих послушных, боязливых рабов. Такой ли должна быть наша благодарность за жизнь, за могущество, за возможность быть частью тварного мира? Во время своей речи мужчина активно жестикулирует, нервно расхаживает взад-вперед перед наблюдающими за ним братьями и капюшон падает с его головы, открывая худое молодое лицо с тонкими, изящными чертами. Свежий морской, никогда не стихающий бриз весело треплет ярко-рыжие волосы, длинные пряди завесой падают на глаза, и я не могу увидеть — какого они цвета. — Хо-Хо, Лодур** — гогочет тот, кого назвали Вё — легко тебе бранить нас, легко поносить и стыдить нас, ведь ты всегда был мастером злого едкого слова… Но, скажи нам, брат, а что ты дал людям? Какой дар? Ты так же, как и мы, кормишься у их очагов, их молитвами, а приходя в их дома, рассказываешь сказки, заставляющие верить в тебя и в твою силу… — Ты прав, Вё, все упреки твои на сей раз справедливы. Я действительно ничего не дал людям, но не потому что гадал о своей выгоде и искал ее. Я не знал, какой дар вручить тем, кому я обязан своей жизнью, но теперь… теперь я знаю… — И что же это за дар, Лодур? — лениво и равнодушно спрашивает гигант, но равнодушие в его голосе — ложь. Ответа он ждет с той же настороженностью, с которой голодная росомаха готовится к прыжку на жертву, чтобы впиться в нее острыми когтями и разорвать на куски… — Я дам им слово — улыбается рыжий — я вдохну в них огонь, жажду творения, толкающую вперед, к будущему, позволяющую приносить в мир то, чего в нем никогда не было раньше… Они будут создавать мифы, истории, писать музыку и рисовать, не только желая объяснить непонятное, как это было раньше, на заре мира, в эпоху Первых богов, но и потому что к этому будет стремиться пламя их души… Ой зря ты это, парень, ой зря. Лиц двух братьев я по-прежнему не вижу, но чую всем своим нутром: идея рыжика пришлась им не по вкусу. Особенно увальню, имени которого я так и не узнал. От него запахло ненавистью, смертью и …страхом. Я решаю, я дождусь, когда эти трое разойдутся, впрыгну в окно и побегу за Лодуром. Чтобы предупредить. Но картинка в окошке вдруг полностью гаснет, а голос в моей голове тревожно гудит: — Дальше…дальше…дальше... Времени почти нет. И я иду дальше…. Хотя все мое существо хочет вернуться туда, на морское побережье, к Лодуру, чье лицо показалось мне таким знакомым… и… таким родным. ---------------------------------------------------------------------- Вё* — один из братьев Одина, имя которого можно перевести как "жрец"; Лодур**— один из кеннингов Локи и имя древнего божества, которое в забытых легендах считается богом, давшим людям кровь и жизненную силу. Автор позволил себе аллегорическую вольность и заменил один дар другим. По моей версии Лодур дал людям жажду творения, тот самый огонь вдохновения, который заставляет писать, рисовать, создавать произведения искусства. До Лодура люди придумывали мифы, стремясь объяснить себе непонятные явления природы и мира, после Лодура стали заниматься творчеством по велению огня своей души, который бог ярко разжег в каждом человеке, живущем в Митгарде.