Gamm leið - Путь Неба

Ко дню осеннего равноденствия мы вернулись во дворец Фарбаути: я, моя мать и Гримм. Ворона Лаувейя убедила сменить вычурные наряды на одежду в стиле, принятом в Йотунхейме, и потому он не привлек к себе особенного внимания придворных. Как мама объяснила Фарбаути кто таков Гримм, я не знаю, но мрачный йотун в итоге не возразил ни словом против оборотня, ставшего, к неудовольствию дворцовых учителей, моим главным наставником. Из тех событий, что приключились со мной летом, я помнил только игры с друзьями, уроки Гримма и встречу с Одином. Все остальное стерлось из моей памяти на долгие годы, свой первый сейд я вспомню, став уже совсем взрослым. Фарбаути не испытал особенного удовольствия от моего возвращения под крышу своего дома, но его недовольство стало меньше, когда он увидел, как я превращаюсь в волка. Молодого, тощего, с черным густым мехом и желто-оранжевыми глазами. То есть, почти точно в такого же, в какого обращался сам йотун. Совет сменить личину на глазах у того, кто официально звался моим отцом, дал Гримм, и он же запретил мне превращаться в кого-либо другого, кроме волка. — Клан Молнии, волчий клан. Покажи им, что ты такой же как они. Может быть, это не добавит любви к тебе в сердце Фарбаути, но клан тебя точно примет, признает своим. А это уже немало для того, кто зовется наследным царевичем Йотунхейма и Ярнвида. И мудрый ворон оказался прав. Придворные, дружинники, стражники, слуги, ранее относившиеся ко мне с холодком и даже кланявшиеся с неохотой, теперь при виде меня улыбались, искренне желали оставаться целым, старались как-то угодить и порадовать. А однажды ко мне в общей зале подошел самый суровый и жесткий воин из личной охраны Фарбаути и его мастер над оружием, Абьёрн* и бросил всего два слова: — На рассвете. Душа моя возликовала от счастья, ведь своим коротким предложением Абьерн пригласил меня во внутренний двор, где с приходом зари начиналось обучение искусствам владения оружием и боя. В ту ночь, казавшуюся мне бесконечной, я не спал, не смог сомкнуть глаз ни на секунду, и едва над вершинами заснеженных гор появились первые бледные розоватые лучи просыпающего солнца, я оделся и выскочил в коридор, чтобы бежать на ристалище. Туда я примчался как ветер, и хвала, Имиру, не опоздал, потому что следом, во дворе появились двое. Сам мастер и… Гримм. Он-то тут зачем? Но поразмыслить хорошенько над этим вопросом я не успел, потому что услышал жесткое: — Раздевайся, царевич. Снимай тунику. Я быстро выполнил указание Абьерна и стащил с себя одеяние из тонкой, но теплой зеленой шерсти, оставшись голым по пояс. По коже тут же побежали огромные мурашки: от утреннего холода. Зубы попробовали застучать, но я крепко стиснул челюсти. Я мужчина! Мужчины не дрожат и не стучат зубами: ни от холода, ни от страха. А мастер над оружием принялся кружить вокруг меня, как ястреб над добычей. Он обошел меня кругом бессчетное количество раз, потрогал мои руки, зачем-то прошелся грубыми пальцами по позвоночнику, больно распрямил плечи. Закончил свой осмотр Абьерн парой скупых фраз: — Гибкий. Быстрый. Высокий. Легкий. Лук, сакс**, копье, меч***. Гримм одобрительно кивнул этому приговору, а вот я был расстроен… а как же боевой топор, а как же молот? Огорчение на моем лице читалось так ясно, что Абьерн усмехнулся, а ворон сделал шаг ко мне и наклонившись к самому уху, тихо и горячо прошептал: — Мастер сделал правильный выбор, мой господин. Ты никогда не станешь грузным как Один или таким тяжелым и огромным, как его наследник, Тор. Но ты вырастешь очень высоким, подвижным и легким, а потому и оружие тебе нужно такое, которое позволит с преимуществом использовать все особенности твоего сложения. Там, где другому потребуется вся его сила для удара, ты возьмешь скоростью, меткостью, ловкостью. И я вновь прислушался к наставлениям Гримма и принялся учиться владению оружием, выбранным для меня Абьерном. Конечно, я с завистью поглядывал на других, тренировавшихся с топорами и молотами, но выбор мастера над оружием в тот осенний день оказался действительно правильным. К концу долгой йотунхеймской зимы я уже с легкостью побеждал большую часть своих соперников, яростно размахивающих секирами, топорами, молотами и тщетно пытающимися попасть по мне, танцующему с коротким легким копьем или мечом. Я выматывал их боевой пляской, изнурял быстротой своих движений и наносил удары в самые уязвимые места, которые противники открывали моему саксу или мечу, устав от попыток поймать меня. Конечно, победителем я выходил только из схваток со своими ровесниками и мальчишками на 2-3 года постарше. Нанести удар хотя бы вскользь по самому Абьерну или по кому-то из его помощников, пока не получалось. Они читали мои движения и хитрости так же легко, как Гримм — нотации. За годы обучения, да и потом, став взрослым я никогда не держал в своих руках боевого топора и молота. Не считая молота Тора, Мьёльнира. Холодного, разумного, волшебного оружия, сделанного в дар богу цвергами. Не знаю, кто и когда придумал эту чушь, что Мьёльнир не может поднять никто, кроме могучего аса. Таких чар на молоте никогда не было, а сам он был хоть и тяжелым, но вполне себе подъемным оружием. А иначе как бы цверги доставили его в Асгард? А та история, когда Трюм**** стащил молот прямо из-под носа у Тора, и чтобы вернуть ее обратно, асу пришлось выйти замуж за великана? Так что Мьёльнир при желании мог поднять любой взрослый мужчина, другое дело, что молот вряд ли бы подчинился владельцу, которого не выбрал сам. А когда оружие тебя не слушается, тут беды долго ждать не надо. В те осень и зиму я был очень счастлив: Фарбаути не изводил меня придирками и косыми тяжелыми взглядами, я получал огромное удовольствие от тренировок с Абьерном, радовался занятиям с Гриммом, которые становились все интереснее и интереснее и долгим вечерам в обществе матери. Мать продолжала учить меня сейду, спеа, гальдру и обязательно угощала чем-то особенно вкусным и любимым мной: пышными пирогами с олениной и травами, яблоками в меду, густым и невероятно сладким вареньем из морошки. Мне было так хорошо, что впервые я не стремился в Ярнвид, в нашу лесную хижину, а между тем, день отъезда близился. Мать планировала отъезд в лес сразу же после Сумарсдага***** и велела мне потихоньку готовится к нему. Я, конечно, этого не делал, тратя все свое свободное время на игры, тренировочные бои и… Беготню за девочками. Во дворце не было таких красавиц, какой продолжала казаться мне оставшаяся в Ярнвиде Свала, но одна из девочек все же не давала мне покоя. Рыжеволосая Ангербода******, ученица матери. Лаувейя привезла ее из Ярнвида несколько лет назад, но тогда тощая веснушчатая девчонка не вызвала во мне никакого интереса. Что и понятно: я был слишком мал и деревянные мечи и луки были для меня привлекательнее всех девочек в Девяти мирах. Но сейчас… Сейчас все изменилось. Ангербода вытянулась, ее грудь приятно налилась и округлилась, а бедра при ходьбе покачивались так, что и взрослые мужчины, провожая ее взглядом, облизывались. Я облизывался тоже и часто предавался мечтам о том, как целую пухленький розовый ротик, как прикасаюсь к теплым, упругим холмикам, прячущимся за тонкой льняной рубашкой… — Локи! — громкий окрик Гримма жестоко вырвал меня из плена фантазий. Наверное, ворон звал меня несколько раз, но я его не слышал, пребывая в мечтах об Ангербоде и ее прелестях, поэтому оборотень и решился на крайнюю, с его точки зрения, меру: обращение по имени. — Да, учитель — со вздохом отзываюсь я. Наверное, мне предстоит внеочередной урок, которые случались частенько в моем процессе обучения. Например, тогда, когда Гримм решал, что вот сейчас, именно в эту самую минуту, мне нужно срочно узнать о миграции сорок, о смене времен года в Митгарде или пойти полюбоваться на пятнистую луну, предвещающую богатый урожай грибов и орехов. Но я ошибся, потому что Гримм заговорил со мной о другом. О посольстве из Асгарда. Необычном посольстве, ведь вместе с ним в Йотунхейм должны прибыть Вотан и Тор… Сегодня весть об этом принесли вороны аса, Хугин и Мунин и весь Йотунхейм закипел и забурлил. Ас на пороге, война на пороге. Так говорят в Йотунхейме и не без оснований… Две державы, два мира частенько схватывались друг с другом в кровопролитных битвах и увы, победа в них всегда доставалась не йотунам…. Но что привезут с собой асы сейчас? Только Имиру и ведомо… Только Имиру. ------------------------------------------------------------------------------------------------------- Абьерн* — древнескандинавское мужское имя, в дословном переводе на русский, означает «Древний медведь»; Сакс** — боевой нож викингов, однолезвийное рубяще-колющее оружие с отличительной горбатой спинкой, длина которого не превышала 30-40 см; Меч*** — Абьерн говорит о легком мече, по типу близкому к каролингу. Такой меч прямой и легкий, длиной не более 90 сантиметров, с достаточно узким лезвием и весом не более одного килограмма. Он относительно хорошо сбалансирован и, хотя мало подходит для изящного фехтования, все-таки позволяет наносить не только рубящие, но и колющие удары, что идеально для гибкого, легкого и быстрого владельца такого меча. Трюм**** — великан из Йотунхейма, действительно укравший молот Тора. Чтобы вернуть волшебное оружие, Тору пришлось притвориться Фреей, о которой мечтал Трюм и выйти замуж за великана. Сумарсдаг***** — праздник наступления лета, отмечался скандинавами примерно 21-23 апреля; Ангербода****** — Ангербода или Ангрбода, любовница (жена?) Локи, родившая ему Хель, Фенрира и Йормунганда.