Политическое завещание

Клубный бизнес был тесно связан с большими объёмами алкоголя, наркотиками и, в случае Синицкого, с танцовщицами. А это означало, что Димка был на короткой ноге с криминальной изнанкой Москвы. Андрей очень не хотел вдаваться в подробности того, как однокурсник по школе бизнеса вёл свои дела, но тем не менее знал: если нужны наркотики, стриптизёрши для мальчишника или элитная эскортница на вечер, то необходимо обратиться к Синицкому. С фальшивыми документами дело обстояло сложнее, однако и такие знакомства у Димки были. Когда Жданов позвонил ему, Синицкий велел ждать — фальсификатор должен был сам выйти на связь. Взбудораженный успешным претворением своего плана в жизнь Андрей, оглушённый стремительно развивающимися событиями Ромка и немного напуганная, но всё же радостно-возбуждённая Катя в тот вечер разошлись с ощущением, что грядут значительные события. Нужный человек перезвонил на следующее утро. Выслушав ТЗ: полный пакет документов «с нуля» для девушки, обязательно с дипломом экономиста, он озвучил сумму и велел тщательно расписать легенду. Ровно через неделю после несостоявшейся поездки в Турмалин, в пятницу вечером, Андрей и Рома снова ехали по освещённым огнями фонарей и вывесок дорогам. Очередной августовский вечер радовал прекрасной погодой: удушающая духота постепенно спадала, а лёгкий тёплый ветерок доносил ароматы цветов и нагретых солнцем листьев деревьев. Но атмосфера в салоне разительно отличалась от той, празднично-радужной, что сопровождала предыдущую поездку друзей. Прошла всего лишь неделя, а сколько произошло событий! От появления Кати до необходимости придумать ей новую личность в связи с её трудоустройством в Зималетто. Малиновский злился. Он молча сидел на пассажирском сидении и внимательно вглядывался в мелькающий за окном городской пейзаж. Его злость клубилась и звенела тишиной в тесном салоне Порше, мешая свободно дышать. Жданов успешно делал вид, что не замечает мрачного настроения друга, следя за серой лентой расстилающейся перед ними дороги. На этот раз он ехал строго с дозволенной скоростью — ни больше, ни меньше. Они и так собирались совершить уголовно наказуемое преступление, ни к чему было привлекать к себе лишнее внимание представителей власти. У ног Ромки стоял потёртый невзрачный кейс, набитый наличностью. Его привёз час назад в квартиру Малиновского по просьбе Пушкарёвой крайне взбешённый Зорькин. Собственно, Катерина и Николай остались там же, переругиваться на повышенных тонах, а Андрей и Роман отправились за документами. Пушкарёва не желала мариноваться в фактическом заключении и хотела выйти на работу, Зорькин же отговаривал её, упрашивая не высовываться из хором Ромки хотя бы месяц-другой. Настоит девушка на своём, или же Коленька вложит в её голову толику благоразумия — не важно. Кате всё равно были нужны новые документы. — Ну говори уже, — наконец не выдержал молчания Жданов. — Так и будешь меня игнорировать? Может уже сразу объявишь бойкот? Его пальцы с силой впивались в гладкую кожаную поверхность оплётки руля. В самом деле, сложившаяся ситуация была для президента крайне дискомфортной, но отступать нельзя — позади Зималетто. С одной стороны стоял вопрос о благополучии отцовской компании, с другой — дружба с Малиновским. Ведь сейчас Андрей манипулировал не только Катериной, вынуждая её помочь разобраться с финансами компании, но и привязанным к ней непонятным образом Романом, беспокоящемся о её безопасности. Ромка молчал. Жданов вздохнул — так ли иначе, как бы жалко ни было, он уже всё решил. Дело жизни отца было важнее дружбы. — Жданыч, это что за саботаж-то вообще? — наконец заговорил Малиновский. — Я просил тебя тогда остаться и послушать историю Кати, потому что думал, что ты сможешь нам помочь. А ты что творишь? Ромио посмотрел на Андрея с таким возмущением и тоской во взгляде, что президенту даже стало немного совестно. Вот видно же, что человек искренне волнуется за жизнь подруги, что болит у него душа. И даже как-то паршиво, что Жданову приходится игнорировать переживания товарища. Но что не сделаешь ради компании. — А что я... творю? — прикинулся валенком Андрей. Он приподнял брови в удивлении и посмотрел на Малиновского честными, недоумевающими глазами. Он умел лицедействовать, когда это было необходимо. — Понимаешь же, что в ситуации Кати ей лучше отсидеться. — Уже более спокойным тоном ответил Рома, нервным жестом поправляя путающийся в ногах кейс. — Да, я понимаю, что для Зималетто Катюша — находка. С ней мы действительно сможем подобраться к делишкам Ветрова как никогда близко. Но одно дело — проблемы в компании, и совсем другое — жизнь человека, Андрюх! — он снова отвернулся к окну и дёрганым жестом потёр щеку. — Найдём мы подходящего специалиста в конце концов. Нам же не нужна именно Катя. Жданов промолчал. Малиновский был не прав. Им была нужна именно Пушкарёва. Это большая редкость, чтобы в одном человеке сочетались все необходимые для решения проблемы качества. Катерина обладала нужными, качественными знаниями; у неё было обострённое чувство справедливости, которое не позволило бы ей остановиться, пока Ярослав не оказался бы выведен на чистую воду; и, почти самое главное — девушка была достаточно легковерна и без особого труда поддавалась манипуляциям Андрея, как он смог убедиться во время общения, а значитх он сможет контролировать её. — Так ты же сам поддержал меня! — продолжал разыгрывать искреннее недоумение президент. — Как же это твоё: «Помоги нам, а?» — постарался он изобразить просящие интонации Ромки. Малиновский посмотрел на друга, как на идиота, и со вздохом прицокнул языком. — Так одно дело, Жданов, помогать так, как помогала она, — снова начал закипать Роман, — никому не показываясь на глаза или вообще из дома. Документы ей можно было отправлять на мыло, не в каменном же веке живём! Вот на это я был согласен. Не дурак, понимаю, что сидеть без дела сутками и ждать придут ли по её душу тошно. Отвлеклась бы на свои любимые циферки. Они её всегда успокаивали. — Друг снова отвернулся к окну и скрестил руки на груди. — Но вот на этот цирк с выходом на работу я не соглашался. — Так тебя её легенда смущает? — после недолгого молчания спросил Андрей. — Ты только скажи, перепишем. Можем на моё имя её оформить. Это казалось дикостью, ведь каждый более-менее хорошо знающий Рому человек понимал, что тот никогда не воспринимал женщин близко к сердцу. К телу — да. Для него отношения с женщинами не были чем-то серьёзным — всего лишь игрой, спектаклем. Вот другом Малиновский был замечательным — он всегда искренне переживал за Жданова и старался помочь ему. Неужели Ромка умел дружить и с женщинами? Хотя, если вспомнить как Катерина выглядела при первой встрече, не воспринимать её как сексуальный объект было проще простого. — Она кто тебе? — фыркнул Роман. — Машина? Квартира? Нет уж, — тряхнув чёлкой, заключил Малиновский. — Придерживаемся того, что есть. Ты у нас личность достаточно публичная, так что журналюги смогут про Катюшу пронюхать. Ей это не надо. Снова повисло молчание. Атмосфера немного разрядилась, но всегда можно сделать лучше. Поэтому Андрей через некоторое время криво улыбнулся, бросив на насупленного Рому мимолётный взгляд. — Она же практически сама вызвалась! Сказала, что ей нужны полномочия. Я просто выдвинул предложение, Малина. Решать-то всё равно Катерине. Никто ж её не заставляет. — Ромка угрюмо покачал головой, но Андрей продолжил говорить, не давая другу возразить: — И вообще, мудрость гласит: «Если женщина чего-то просит, нужно ей это обязательно дать. Иначе она возьмёт это сама». Друзья невольно усмехнулись. Малиновский немного расслабился, поза его стала менее напряжённой. После непродолжительной тишины, он развернулся к Жданову. — Ты просто не знаешь Катю, — с экспрессией заявил Ромка. — Она же такой человек — безотказный. Если кто её о чём попросит — она обязательно поможет, даже если сама в лепёшку при этом расшибётся. Да её ж от самой себя защищать надо! — Друг тяжело выдохнул, откинулся на спинку сидения и усталым голосом пробормотал: — Просить её — всё равно что заставить. Андрей промолчал. В этом Роман Малиновский тоже был не прав — Жданов прекрасно понимал, что Катерина Валерьевна из того типа людей, что не умеют говорить «нет». Понимал, и собирался этим пользоваться.

***

Криминальная сделка по фальсификации документов заключалась куда быстрее и проще, чем договор о поставке оборудования и тканей. Президент модной компании даже ощутил лёгкую зависть. Они с Ромой приехали в названный нужным человеком неприметный бар, заказали бармену заранее оговорённый несуществующий сорт текилы, на что тот оглядел их внимательным взглядом и едва заметно кивнул. Малиновский достаточно естественным, беспечным жестом закинул кейс с авансом и листком с легендой на стойку и с благосклонным кивком принял налитую барменом порцию приличного коньяка. Жданов, потягивая крепкий напиток из своего стакана, старался ненавязчиво оглядеть посетителей бара: наверняка один из них был фальсификатором, если не сам бармен. Тот, к слову, так же естественно убрал кейс под стойку и снова кивнул. — Допивайте не торопясь и уходите, — почти не шевеля губами сказал он друзьям. — Пакет получите через две недели в обмен на вторую половину суммы. Место уточнят по телефону. Уже через полчаса Андрей парковал машину у дома Романа. Ему было вовсе необязательно подниматься с Малиновским к нему в квартиру, но жгучее желание выяснить исход спора сладкой парочки Пушкарёва-Зорькин не оставляло ему вариантов. В коридоре их переругивающихся голосов слышно не было, значит, консенсус был достигнут. В пользу ли Жданова? Рома отпер дверь и тут же, обернувшись к Андрею, прижал палец к губам, призывая друга к тишине. Он крадучись двинулся в сторону гостиной, из которой слышались голоса Кати и Николая. Озадаченный странным поведением Романа, Жданов двинулся вслед за ним не таясь. — ...я никогда не пересяду за другую парту, — торжественным тоном хором говорили голоса девушки и брокера. — А если ты заболеешь — я тоже заболею. Вначале Малиновский осторожно заглянул в комнату из-за дверного косяка, но через пару мгновений, больше не шифруясь, встал в проёме. Андрей оглядел гостиную поверх его макушки, благо рост позволял. И замер в изумлении, рассматривая представшую перед ним картину в деталях. Ни Катерина, ни её Коленька не замечали пришедших. Они стояли друг напротив друга, вытянутые, словно на военном параде. У обоих правые руки были подняты кверху в жесте, с которым свидетели в американских судах клялись на Библии говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет им Бог. С той лишь разницей, что вместо раскрытой кпереди ладони они скрестили указательный и средний пальцы. На лицах их была написана едва ли не сакральная, забавная серьёзность. — Когда хорошо и когда плохо, когда весело и когда грустно — мы всегда будем вместе! — с тонко уловимой напевностью в словах клялись они друг другу. То, что это была именно клятва, пусть и состоящая из малопонятных, абсурдных обещаний, Жданов уловил сразу. Он не знал, как относиться к увиденному. На него накатывали два противоположных ощущения: будто зрелище было тщательно отрепетировано для зрителей и одновременно, будто он подглядел за чем-то глубоко личным и сокровенным, не предназначенным для посторонних глаз. — А теперь обменяемся кольцами! — глупо улыбаясь, заключила Пушкарёва. Зорькин фыркнул в ответ. Проснувшееся где-то в области груди неожиданное чувство стеснения и неловкости подталкивали Андрея в сторону выхода, но его ноги словно приросли к полу, не давая ему другого выбора, кроме как слегка ошарашенно смотреть на заговорщически хихикающую парочку взрослых вроде людей, ведущих себя, словно подростки. Из ступора его вывели громкие, тяжёлые хлопки. Застигнутые врасплох, Катя и НиколЯ обернулись к двери с одинаковыми, вытянутыми изумлением лицами. — Горько! — едко воскликнул аплодирующий Ромка. — Горь-ко! Жданов не видел лица друга, но едва ли не физически ощущал исходившие от него душные, даже удушающие волны непонятного и неприятного чувства. Злости? Раздражения? Может даже обиды? Андрей был сбит с толку — с чего Малиновскому так злобно паясничать над гостями? Перед ним разворачивалась новая сценка, которую он отчаянно не понимал, потому что, чёрт побери, не знал, что связывало этих троих. — А мы тут... помирились, — смущённо улыбнулась вошедшим Катенька. — Договорились, что я буду работать в Зималетто. — При соблюдении всех условий договора, Пушкарёва! — с притворной, — или всё же настоящей? — строгостью в голосе добродушно добавил Зорькин, одновременно сверля Малиновского нехорошим взглядом. — Ну вот и замечательно! — ободряюще улыбнулся Катерине Жданов, ощущая странную потребность разрядить как-то внезапно накалившуюся обстановку. Он должен был бы чувствовать хотя бы удовлетворение оттого, что его план так гладко претворялся в жизнь, но отчего-то не чувствовал. — У нас тоже хорошие новости: задаток и сочинённую биографию передали. Всё будет готово через две недели. Говоря это, он тактично оттёр мрачную фигуру друга за свою широкую спину и добавив: «Это надо отметить!», направился к бару. Наверное то, что связывало троицу, было не очень хорошим, решил Андрей, едва ли не силой заливая в непривычно молчаливого Романа третью порцию виски. Но раз друг не желал5 говорить, что именно произошло — что же, президент настаивать не станет. Катя всё равно будет работать в Зималетто, а остальное — не его дело.

***

Две недели спустя довольно улыбавшийся президент нажал на кнопку селектора. — Виктория, вы уже на своём месте? — сочащимся мёдом голосом поинтересовался он. — Разумеется, Андрей Палыч, а как же иначе, Андрей Палыч! — немного испуганным, запыхавшимся голосом ответила секретарша. Жданов готов был поклясться, что это она только что шумно вбежала в приёмную. Бросив мимолётный взгляд на часы — девять пятнадцать утра, — он решил, что настроение его слишком хорошее, чтобы устраивать очередной бесполезный разнос нерадивой подружке Кирюши. — Замечательно, Викочка! Пригласи ко мне Урядова. Сейчас же! — Андрей всё же добавил в голос угрожающих нот — чтобы не расслаблялась, — и снова обратил всё своё внимание на сидевших перед ним людей. — Ну что же, — едва заметно пожал он плечами, — осталось только оформить все документы и решить, где будет ваше рабочее место. Я думаю, что пока вполне подошёл бы... Деликатный стук в дверь заставил сидящих развернуться. — Звали, Андрей Павлович? — Широко улыбаясь и сверкая неестественно-белоснежными зубами, в кабинет президента вошёл Урядов. Он излучал радость и счастье, будто электрическая лампочка, освещая кабинет блеском залысины. — Выглядите за-ме-ча-тель-но, позвольте заметить. О! — воскликнул он, будто только заметил сидящих. — Роман Дмитрич! Доброе утро! — А затем выражение лица кадровика из преувеличенно-восторженного сменилось на заинтересованно-угодливое, обращённое к непосредственному начальнику. — Чем могу помочь? Жданов отстранённо отметил, что сегодня его не раздражал даже привычный чрезмерный подхалимаж Урядова и удивился этому. — Да, Георгий Юрьич. — Улыбка Андрея же была вполне искренней. — Будьте так добры, оформите договор о приёме на работу моей новой личной помощницы. — Раскрытая кверху ладонь президента указала на вежливо улыбавшуюся кадровику Катю. — Личная помощница? — немного растерянно улыбнулся Урядов. Вероятно, был слегка выбит из колеи тем, что Жданов сам, в обход начальника отдела кадров, нашёл себе помощницу. Ни конкурсов, ни собеседований — Георгий Юрьич сделал верный вывод, что эта невзрачно выглядевшая девушка в строгом сером деловом костюме, которую он поначалу умело игнорировал, не так проста, как казалось на первый взгляд. Значит, стоило произвести на неё приятное впечатление. Он подошёл и, наклонившись, деликатно поцеловал тыльную сторону её кисти. — Очень приятно! Как Вас звать?

***

За две недели до этого, после звонка фальсификатора, Андрей и Роман в обеденный перерыв приехали в квартиру последнего. Для того, чтобы придумать Катерине новую биографию, нужно было её участие. — Да подождите же вы! — нервно воскликнул меривший шагами кухню Малиновский. Он то и дело запускал пальцы в шевелюру, отчего волосы расстроенно топорщились во все стороны. — Такие вопросы с кондачка не решаются! Надо всё обсудить и обдумать. — Как бы мы не обсуждали, Ром, — утомлённо ответила Катя, — но новый паспорт мне всё равно нужен. Я же не буду сидеть тут вечно! — Хорошо! — остановился Роман перед сидевшей за столом и с наслаждением потягивавшей кофе девушкой. — Хо-ро-шо! Документы мы достанем. Но работа, Кать! Работать тебе рано! — Почему? — искренне удивилась Пушкарёва. — Если меня до сих пор ищут, то за месяц искать не перестанут. Я устала бояться! Я хочу просто жить дальше! Малиновский расстроенно посмотрел на Катерину, потёр верхнюю губу, потом засунул руки в карманы брюк и, так ничего и не сказав в ответ, продолжил мельтешить. — Потапкин видел нас троих вместе. — Высказался Жданов, до этого молча слушавший перепалку друзей. — А что знает Потапкин — знает Фёдор. Что знает Фёдор — может узнать Мария. А что знает Тропинкина... — ...автоматически знает весь женсовет. Я понял, Жданчик! — огрызнулся Малиновский. — Ты чего этим хочешь сказать? — Что надо как-то объяснить всем, откуда мы знакомы, — проигнорировав дурное расположение духа друга, терпеливо пояснил Андрей. — Кем вы будете? Так и скажем, что знакомые с универа? — Нет, — мотнула головой Катя. — Мне нужно максимально отдалиться от прошлой жизни. Если меня будут искать и выйдут на Ромку, то обязательно разузнают, что с ним работает знакомая из МГУ Катерина. Ну, а сложить два и два, я думаю, им будет не сложно. Малиновский остановился настолько неожиданно, будто с разбегу налетел на невидимую стену. Выражение его лица стало отрешённым — Роман определённо о чём-то размышлял. — У меня же три сестры и брат! Катька! — В голосе его было столько восторга, будто Рома только что выиграл в лотерею. — И последнюю сестру я так и не нашёл! — Не нашёл? — сочувствующие переспросила девушка, не понимая, чему так обрадовался друг. — За столько лет никаких вестей? — Нет, но я сейчас не об этом! — отмахнулся от сочувствия Ромио. — Ты не понимаешь? — Не понимаю! — ответил вместо Кати Жданов. — При чём тут сёстры, Малина? Ты же один у своей мамы. — У мамы — да, — буркнул внезапно сдувшийся Малиновский. — Зато у папаши моего после нас с матерью было ещё две семьи. С двумя единокровными сёстрами и братом я познакомился, а что с третьей — никто не знает. Катерина погладила рукав Ромки, стараясь ободрить его. Этот простой жест отчего-то разбудил в Андрее волну едкого раздражения. Оно родилось где-то в солнечном сплетении, распространившись к сердцу и лёгким, сжав их в тисках. Кровь застучала в висках, выбивая вопросы: почему эта невесть откуда взявшаяся девушка знает о Малиновском так много? Знает то, чего Роман не сказал даже ему, лучшему другу? До этого момента Жданов был уверен, что знает о Роме всё. Что тот никогда и не знал отца, что растила его одна мать. А тут оказывается — у него есть целая семья. — Прекрати говорить загадками, кабальеро! — устало стянул очки и потёр переносицу президент. Надо было поскорее отрешиться от ненужных эмоций. — Ближе к делу. — О последней сестре я знаю только то, что она есть, — как-то ошалело улыбался вице-президент. — Мы можем просто назвать её тобою, Катюш! И даже если вдруг кто-то решит глубоко копать, они просто узнают то же, что и я — что у меня действительно есть младшая сестра! Андрей и Катя растерянно переглянулись.

***

Сидя в кабинете президента две недели спустя, раскрасневшаяся от неуместного джентльменского жеста кадровика, Катя растерянно посмотрела на Малиновского. Тот ободряюще подмигнул ей в ответ. Девушка собралась с духом и, решительно отняв свою кисть из руки Урядова, ответила: — Екатерина Дмитриевна Малиновская, очень приятно.