Политическое завещание

Остаток обеда президент вводил новоиспечённую помощницу в курс дел — с какими поставщиками компания вела дела, каким банкам и какие суммы должна была выплатить по кредитам, через какие компании осуществляла сбыт товара, — в общем, рассказывал всё то, что Катя и так уже знала, потому что успела изучить практически всю документацию Зималетто. Но она слушала его внимательно, не перебивая, а Андрей говорил, потому что ему было важно наладить с ней вербальный контакт и преломить тот лёгкий барьер, который она с самого начала возвела между ними. На обратном пути, в машине, Пушкарёва, подперев щёчку кулачком, не отводила взгляда от мелькающих за окнами ослепительных высоток и зелени деревьев, купающихся в жарких солнечных лучах последних дней августа. Провожала глазами силуэты людей и проезжающих мимо автомобилей. От её фигурки веяло промозглой тоской и какой-то осенней меланхолией. Жданов даже почувствовал нечто, отдалённо похожее на сочувствие — очевидно, что ей очень хотелось вот так же спокойно, как случайные прохожие, прогуляться по тротуару, без конвоя в виде Ромки или его друга-президента. Андрей тихо радовался отсутствию пробок, гадая, как закончились переговоры у Малиновского. Фирма Зеленского производила фурнитуру, которую Зималетто могло себе позволить в нынешней ситуации. Но, разумеется, было бы неплохо выбить у старого сквалыги процент скидки повыше. Поэтому на амбразуру был брошен красноречивый Роман. — Можно попросить Вас кое о чём... личном? — сиплым от долгого молчания голосом внезапно спросила Катерина, отрываясь от окна. Она смотрела на Жданова исподлобья, словно воробей. Как-то даже настороженно. Разомлевший от вкусной еды и приятной беседы, президент нехотя подобрался, бросив на девушку мимолётный, но такой же напряжённый взгляд. — Спрашивайте, Кать, — пожав плечом, ответил Андрей, притормаживая на очередном перекрёстке. — Не тяните. Помощница выпрямилась в мягком сидении, зажав ладони между коленями и, обращаясь к ним, проговорила: — Андрей... Палыч... — Ну, Кать, ну просто Андрей, — возмущённо перебил её Жданов, ненадолго отрывая взгляд от дороги, чтобы укоризненно посмотреть на Ромкину соседку. — Мы же сейчас не в офисе. Она ответила ему немного нервной, призрачной улыбкой и согласно кивнула, отчего пряди распущенных волос упали на её лицо, почти скрыв его. — Андрей, — снова собралась она с духом, — не могли бы Вы, пожалуйста, помочь мне в одном деле? Нужно... — Она сделала глубокий вдох, зажмурилась, а затем выпалила: — Оформитьквартирунвшеимя. Президент выгнул бровь в недоумении, всем своим видом демонстрируя озадаченность. — Та-а-ак, — пробормотал он, перестраиваясь, — а теперь ещё раз и членораздельно. Пунцовая от смущения, Катя негромко откашлялась и внятно повторила: — Не могли бы Вы оформить договор об аренде квартиры на Ваше имя? — Она тяжело сглотнула, нервными пальцами расстегнув пару верхних пуговок блузки, и пояснила красноречиво молчащему Жданову: — Я нашла себе подходящую квартиру, но Коля настаивает, чтобы договор на аренду был оформлен не на моё имя. Ну, на всякий случай. Притормозив на очередном светофоре, Андрей задумчиво закусил нижнюю губу и побарабанил пальцами по рулю. — Что же это, Вы собираетесь съехать от Романа? — уточнил он, не глядя на девушку. — Да, — выдохнула она, разглаживая юбку на коленях в попытках занять чем-нибудь руки. — Понимаете, я бы с самого начала могла жить сама. Но Коля упёрся. Ему отчего-то взбрело в голову, что я в стрессе и за мной обязательно кто-то должен присмотреть. Я отказывалась. Конечно, я была в стрессе, но не до такой же степени, чтобы мне был нужен надзор! — Катерина всплеснула ладонями, едва не заехав Жданову по уху, и, ойкнув и виновато улыбнувшись, снова спрятала руки между колен. — Мы с ним договорились, что это всего лишь на месяц. Значит, через полторы недели я снова смогу быть сама по себе. Вот. — опустив взгляд, пробубнила она последнее слово. — Вы мне поможете? — Девушка подняла на него полные надежды глаза. Андрею отчего-то стало неловко. Он кивнул. — Конечно помогу, о чём вопрос? — согласился президент, сворачивая в долгожданную тень и прохладу подземной парковки Башни 2000. — А Ромка не согласился подписаться под это дело? — как бы невзначай уточнил он. Помощница мрачно молчала, пока Жданов парковался на привычное место. — Он не знает, — наконец ответила она, когда молчание затянулось. — Почему? — искренне удивился Андрей. Это действительно было очень странно. Со стороны казалось, что между этими двумя очень тёплые, доверительные отношения. Как и сказал Роман — как у глубоко женатых старичков. Чем-то они напоминали Жданову его родителей. Может ненавязчивой заботой, может вот этим вот взаимопониманием без слов. Пушкарёва покраснела, упорно не поднимая глаз на президента. — Вы же хорошо знаете Рому, — тихо, но отчётливо ответила она. — Можете представить, как ему в тягость сидеть со мной вечерами, когда он мог проводить это время куда веселее. И мне надоело, понимаете? Надоело быть для него обузой! Свалилась, как прошлогодний снег на голову, втянула в неприятную историю, заставила... испытывать неудобства. А он слишком добрый, чтобы отказывать. Он будет говорить что всё в порядке, что я могу остаться, но я же вижу, как ему не просто менять из-за меня свои привычки. Катя говорила с горечью, какой-то досадой, сверкая чёрными в полутьме глазами. А Андрей ошарашено смотрел на неё, не зная, что сказать. Ромио, конечно, ныл ему о том, что теперь путь в ночные клубы для него заказан на неопределённое время, но Жданов прекрасно видел, что друг причитает лишь для проформы, не особо страдая от вынужденного воздержания. Что само по себе, разумеется, было странно. Но факт остаётся фактом. Однако Катерина, очевидно, испытывала по этому поводу угрызения совести. И что это она там говорила о том, что Малиновский добрый? Это Дмитрич-то добрый? С его-то донжуанскими списками? Ха! Очевидно, Рома Катерины и Рома Андрея были двумя разными людьми, потому что Жданов не раз видел, как друг обращался со своими барышнями, и язык назвать его «добрым» у президента никак не поворачивался. Сильно озадаченный, Андрей лишь кивнул. — Я подпишу договор на аренду, не беспокойтесь, Кать. — Он сомневался, но всё же рискнул осторожно, почти невесомо огладить напряжённую спину сильно расстроенной девушки в попытках оказать участие. Под лёгкой тканью пиджака наощупь угадывалась едва выступающая цепочка позвонков. — Вы можете съехать когда захотите. Чёрт побери, — разозлился он на себя, — кажется он начинал чувствовать ответственность за подругу Малиновского. Этого ни в коем случае нельзя было допускать. Интересы отцовской компании должны были быть для него выше, чем интересы едва знакомой девушки.

***

Чуть позже в его кабинет потянулась цепочка паломников в святому месту обитания Катерины. Паломниками были бодро постучавшийся в дверь Фёдор, лучившаяся робкой улыбкой Татьяна и сверкнувшая брекетами Шурочка. Все были нагружены коробками с документами, а у Фёдора их было целых две. Президент проводил их ленивым взглядом до самой двери в кабинетик Кати, откинулся в кресле, устроив руки на животе, и приготовился наблюдать. — Тук-тук! Кто в теремочке живёт? — бодрым голосом поинтересовался курьер. — Кто в невысо... Резко распахнувшаяся дверь шумно ударила по коробкам, которые в свою очередь впечатались в живот и грудь Короткова, выбив из него весь воздух. Вместо конца фразы тот охнул и попятился назад, наступив на ногу тоненько пискнувшей Танечки. Жданов усилием воли заставил себя не рассмеяться, созерцая образовавшуюся кучу-малу и сделал себе мысленную зарубку быть аккуратным с Катюшей и дверями. — Ой, извините, — расстроилась помощница, забирая коробки из рук пострадавшего Феди. Тот лишь покивал, ещё не в состоянии говорить. Кажется, одна из коробок ударила беднягу не только в живот, но и немного южнее, судя по ошалевшему виду курьера. — Вы проходите, — кивнула Катя Тане и Шуре, — вот тут оставьте пожалуйста. Шустро избавившись от ноши, все трое мгновенно ретировались из-под бдительного ока начальника, уносясь в менее травмоопасное место. Только когда захлопнулась дверь за прихрамывавшим Федей, Андрей позволил себе усмехнуться, поправляя очки и возвращаясь к разложенным по столешнице документам. Часа через полтора позвонивший Ромка отчитался, что вернулся со встречи. Пообещал зайти с подробным отчётом позже, да так и пропал. Счастье лицезреть утомлённого трудами праведными друга выпало Жданову только под конец рабочего дня. — Отчего ж ты приуныл, добрый мОлодец? — закинув затёкшие от долгого сидения ноги на стол, поинтересовался президент. — Али плОхи наши дела? — Дела не плОхи, — устало ответил Ромио, плюхаясь в кресло напротив, — да только забалтывать его пришлось долго. А Зеленский, сам знаешь, крепкий орешек. Я выбил пять процентов, на большее он — ни-ни. — Ромка тоже закинул ноги на стол и запрокинул голову назад, протяжно выдохнув. — Э-э-эх... Вот был бы я фигуристой прелестницей, он бы не глядя в бумаги подписал нам всё, о чём бы мы ни попросили. А так... — Малиновский развёл руками, слегка пожимая плечами. — На что оказался способен, прости уж, друг мой угрюмый. — Н-да, — кивнул Жданов, вглядываясь в листы договора, которые вице-президент передал ему в руки. — Будь ты фигуристой прелестницей, и не только Зеленский был бы у нас в кармане. Может и с РосИнТоргом договориться удалось бы. Ромка покивал, соглашаясь и слегка усмехаясь себе под нос. Очевидно уже представил, какая именно из него вышла бы прелестница. — Слушай, — внезапно очнулся Малиновский. — Ты куда Катюшу-то дел? Я чего-то не увидел изменений в приёмной. Нам домой пора бы уже. Та-а-ак. Андрей морально готовился к головомойке весь день, однако уверенности в себе так и не ощутил. Немного струсив он скрестил руки на груди и молча кивнул на дверь чуланчика. Разозлить друга было сложно, но уж если настолько не повезёт, то последствия его праведного гнева предугадать оказывалось затруднительно. Выражение лица Ромки было непередаваемо. Сначала оно не выказывало ничего — очевидно, он ещё не успел осознать значения жеста Жданова. Затем брови друга поползли вверх, выдавая недоумение и неверие. Потом они собрались в кучку, хмурясь и ярко демонстрируя закипавшую в Малиновском злость. — Ты что? Ты Катю в шкаф загнал? Ты совсем?! — Рома встал с кресла, не в силах выговорить фразы до конца от бурлящего в нём негодования. Лицо его побледнело. Он даже смотреть на друга не стал — так разозлился. Подошёл к двери и резким рывком распахнул её. Что же, Андрей знал на что шёл. Девушку надо было держать под постоянным контролем, чтобы Ярослав не смог ни перевербовать её, ни скомпроментировать. И если Ромка изволит гневаться на президента за то, что тот хватался за последнюю соломинку в надежде спасти компанию — пусть гневается. Жданов уже открыл было рот, чтобы сказать что-то в своё оправдание, чтобы притушить разгорающиеся пожары войны, но Малиновский даже не стал его слушать. — Катюш, — обратился он к удивлённой внезапному вторжению девушке. Она настолько погрузилась в работу, что, судя по всему, даже не расслышала голоса названного братца из кабинета президента. — Ты собирайся, ко мне переедешь. Нечего в чуланчике для швабр сидеть. Жданов снова собрался было возражать — отпускать помощницу было никак нельзя и даже другу не удастся сорвать планы Андрея, — но шумно вскочившая с места Катерина, которая с широкой сконфуженной улыбкой подошла к Роману, опередила его. — Мы на минуточку! — заверила она оставшегося сидеть с открытым ртом президента, вцепилась в рубашку Ромки на груди и втащила его в свои владения. Всё, что оставалось делать Жданову — так и сидеть с открытым ртом. Он был оглушён решительностью странных действий Кати и растерялся, не понимая как реагировать на происходящее. И очевидно, не он один. Пушкарёва постаралась прикрыть дверь за ошарашенным происходящим Малиновским, который так же растерялся и позволил девушке затянуть себя в каморку. Но Андрей всё равно мог разглядеть происходящее внутри — дверь так и осталась наполовину открытой. Катя решительно обхватила голову Ромы ладонями и упёрлась лбом ко лбу друга. Озадаченный Ромка, не понимая что происходит, на всякий случай положил руки на её предплечья, но попыток отстраниться не предпринимал. Жданов закрыл рот, устроился поудобнее в кресле, неосознанно нашаривая на столе успокоительный мячик, и приготовился наблюдать за разворачивавшимся перед его глазами «внутрисемейными» разборками. — Ромочка, касатик, — довольно громко прошептала Катя с каким-то внутренним надрывом, глядя в глаза Малиновского. С такого близкого расстояния он определённо мог разглядеть каждую её ресничку. — Ты же знаешь, как я тебе благодарна за всё, да? Всегда была благодарна. — Знаю, — неохотно пробурчал вице-президент, совершенно очевидно чувствуя себя неловко. От действий подруги или оттого что знал, что за ними наблюдают? Катерина глядела в глаза друга так пристально, почти не моргая, будто надеялась загипнотизировать его. — Ром, мы же не сможем быть рядом целыми днями, — горячо сказала девушка. — Ты помнишь, как мы позавчера разругались? — Ну, — всё так же нехотя, без обычной велеречивости, подтвердил Роман. — Да мы же перегрызёмся, Ром! Не могу я переехать в твой кабинет, — почти умоляющим тоном заявила Пушкарёва. — Ну хотя бы в приёмную! — громко возмутился Малиновский, отцепляя наконец руки «сестры» от своей головы, но продолжая удерживать её за предплечья. — Не тут же тебе сидеть по полдня. Катерина высвободила свои руки, отходя от Ромы на шаг. — Да, конечно! В приёмную! — с каким-то нехорошим энтузиазмом, почти с остервенением в голосе согласилась она, возмущённо сверкая стёклами очков. — Чтобы каждый пришедший мог устроиться на диване напротив и разглядеть меня во всех подробностях, как манекен в витрине! Смотрите, не стесняйтесь, авось признаете в помощнице президента якобы мёртвую Екатерину Валерьевну Пушкарёву! — разошлась Катя, размахивая руками в тесном пространстве чуланчика. — Да тихо ты, тихо, — прошипел Ромка, снова перехватывая её руки. — Я всё понял. Да, понял. Хочешь остаться тут — я не возражаю. Да. Пусть тебя вон, — кивнул он головой в сторону с удовольствием наблюдавшего за представлением президента, — дракон стережёт. Надо же, ему даже не пришлось ничего придумывать. Все неубедительные аргументы в пользу того, что девушке следует остаться в его кабинете, которые Андрей придумывал в течение дня для Малиновского, оказались не нужны. Катерина всё сделала вместо него — и намного эффективнее. Жданов не мог скрыть довольной победной ухмылки, глядя на «родственников» в каморке. Яркий мячик мелькал слева направо и обратно, перекидываемый длинными нервными пальцами президента. Катерина, перехватив торжествующий взгляд Андрея, залилась румянцем, неловко отстраняясь от Романа и собирая сумочку. — Ну что, пошли? — умоляюще посмотрела она на Малиновского, одёргивая полы пиджака. — Пошли, — кивнул ухмыляющийся чему-то Рома. Выйдя в кабинет и подхватив свою джинсовую куртку со спинки кресла для посетителей, он поинтересовался у друга: — Ну ты чего? Опять ночевать тут собрался, трудоголик? — Нет, я с вами, — проворно сняв ноги со стола, ответил Жданов. Он чувствовал себя окрылённым. Если бы не Воропаевы — оба, что брат, что сестра, — сегодняшний день можно было бы смело назвать первым удачным за долгое-долгое время. Как же давно он не ощущал такой лёгкости на душе, когда кажется, что ему по плечу абсолютно всё. Андрей выключил компьютер, стянул с вешалки пиджак и, заперев за собой дверь, последовал за Малиновскими.

***

Корпоративная мелодия мобильного Романа разорвала сумрачную тишину коридоров Зималетто навязчивой трелью, пока троица начальников шла к лифтам. Под конец рабочего дня рабочие места опустели, сиротливо дожидаясь своих хозяев до утра. Все кабинеты были заперты, настольные лампы и компьютеры отключены. Кроме звуков их шагов да болтовни Дмитрича ничего не нарушало этот мертвенный покой. — Алло? — ответил Ромка на вызов. Голос его был довольным, а сам он улыбался, становясь похожим на наевшегося сметаной кота. — Привет, котёнок! Ну разумеется, кто же ещё мог так воодушевить друга, как не очередной «котёнок»? Андрей шёл следом за Катериной и Ромой и невольно наблюдал за ними. Ну а куда прикажете глаза девать? И всё равно возникало неловкое ощущение, будто он снова подглядывал на чем-то личным, как буквально пару минут назад в кабинете. Тогда чувство неловкости было раздавлено необходимостью понять, останется ли помощница у него под боком, что было жизненно необходимо для контроля и спокойствия Жданова. Теперь же никакой необходимости наблюдать за ними не было, поэтому Андрей старательно отводил взгляд в сторону, но всё равно всё видел. Рома закинул руку на плечи девушки, а она улыбалась, глядя с какой напускной серьёзностью он говорил со своей очередной Джульеттой. — Ну как Питер? — вопрошал Ромео. Катя на ходу заботливо поправила сбившуюся чёлку Малиновского, а тот безуспешно попытался увернуться от её руки. — А я тут... А я тут чахну без тебя! — скорчил он рожицу «сестре», надеясь, что она отстанет от него и прекратит отвлекать от разговора. Но всё, чего он добился — это то, что она ответила ему тем же, высунув язык и попытавшись вынырнуть из объятий друга. В этот момент парочка впавших в детство взрослых вышла в холл ресепшена, за которым, несмотря на уже позднее время, всё ещё сидели с унылым видом Тропинкина, скучающая Шурочка и разглядывающая свой идеальный маникюр Амура. Естественно, кривляния Малиновских они увидели во всех подробностях. Несмотря на то, что их позы не переменились, шедший за Ромой и Катей Жданов отчётливо ощутил, как всё внимание секретарш сосредоточилось на «родственниках». — Да... — грустно протянул Роман, пытаясь взглядом усмирить беззвучно смеющуюся Катерину, зажимавшую ладонью рот. — Спать не могу. Есть тоже не могу, — продолжал жаловаться друг, стараясь не рассмеяться из-за шутливо-удивлённого взгляда Кати, выражавшего: «Да что ты говоришь? Неужели?» — Дышать могу. Могу дышать, — кивал он, пока тонкие ловкие пальцы девушки не зажали ему нос, — но с трудом, — прогундосил он в трубку, отмахнувшись от её руки. Женсоветчицы уже без зазрения совести смотрели на Малиновских, шутливо пихающих друг друга локтями у дверей лифтов. Рома и помощница президента были настолько поглощены баталией, что даже не догадались вызвать кабины. Жданов с тяжёлым вздохом закатил глаза к потолку, решительно развёл твёрдой рукой расшалившихся друзей по сторонам, и нажал на кнопки вызова. Катерина мгновенно присмирела, вспомнив, что вокруг находилось много глаз и привлекать к себе лишнее внимание не стоило бы. Рома же ощупывал свой нос, прощаясь с «котёнком». — Слушай, когда тебя встречать? — вопрошал он невидимую собеседницу, с улыбкой помахав на прощание своей секретарше Кривенцовой, которая радостно замахала рукой в ответ, случайно скинув степлер Марии со стола. — Шевелись уже, — буркнул Андрей, подталкивая Романа в подъехавшую кабину. Катя успела заскочить туда первой. Жданов скупо кивнул на прощание троице у стойки, нажимая на кнопку подземной парковки. В нём бурлила смесь странных эмоций, которая доставляла неприятный дискомфорт. С одной стороны, было забавно наблюдать за ребячествами этих двоих, по отдельности вполне адекватных людей. С другой — он острее ощущал свою обособленность, зная что так подурачиться он может только с Ромкой, а у общительного друга такие взаимоотношения могли выстроиться почти с кем угодно. С третьей — эти же кривляния Малиновского и Кати просто раздражали. Вот просто, без внятной причины. Эти их улыбочки, прикосновения. Наверное, президент просто устал. День выдался насыщенным на эмоции.

***

— А этот «женсовет» — это что, какая-то организация? Вроде профсоюза? — спросила Катерина у Ромки, когда тот наконец наворковался со своим «котёнком». В тесной кабине лифта они стояли вплотную, и президент едва ли не дышал в макушку Пушкарёвой. Малиновский и Андрей переглянулись и фыркнули. Роман убрал телефон в карман, а Жданов перехватил вопросительный взгляд любопытно распахнутых глаз девушки и сам не понял, как ответил вместо друга: — Шпионская организация! — усмехнулся он, вспоминая всё своё глухое раздражение и снисхождение, которое испытывал к слухам, распространяемым секретаршами административного этажа. — Я бы сказал подпольная. — Обижаешь! — развёл руками Рома, тоже ехидно улыбаясь. — Полулегальная! Друзья снова усмехнулись, глядя на непонимание, написанное на лице девушки. — И как со всякой шпионской организацией, с ней приходится считаться, — посетовал президент, глядя как заразившаяся их шутливым настроением Катя наконец расцвела улыбкой. — Было бы глупо не считаться, — покачал головой Малиновский, первым выходя из кабины. — А чего ты про них спрашиваешь? — опомнился он, оглядываясь на идущую за ним девушку. Теперь настал черёд Катерины смотреть на друга с хитрой улыбкой. — Да вот, позвали завтра вместе обедать, — беспечно пожала она плечом. Красноречивый взгляд Романа был слегка усталым. По нему можно было сразу понять, что Малиновский сдался, но не согласен с решением подруги. — Да-да, — кивнула она, глядя как Ромка разблокировал автомобиль, и открывая дверь с пассажирской стороны. — Я знаю всё, что ты хочешь мне сказать про то, что мне не надо лишний раз светиться. И да, я противоречу сама себе с этим кабинетом. Но! — Она решительно выставила палец перед носом Ромио, да так, что тот скосил глаза, глядя на него. — Но я всё равно пойду завтра обедать с новыми коллегами! — Воля Ваша, сударыня, — паясничая, отвесил он Кате шутовской поклон, случайно задев рукой Андрея, открывавшего дверь своей машины. — Только ты это, не верь всему, что они говорят, — с настороженностью в голосе попросил Малиновский, оглядываясь на возмущённо посмотревшего на него Жданова. Президент развёл руки в стороны, всем своим видом выражая негодование от неожиданной оплеухи от друга. — Любят преувеличить. Ромка виновато пожал плечами и Андрей махнул на него рукой, садясь за руль. Вице-президент последовал его примеру, закидывая куртку на заднее сидение своей машины. — То есть скандал с той девушкой с ресепшена и ложная беременность Виктории — преувеличение? — сверкая смешинками в глазах, уточнила Пушкарёва-Малиновская, пристёгивая ремень безопасности. — Именно, — буркнул Роман, трогая автомобиль с места. — Преувеличение. Его автомобиль взвизгнул шинами, выезжая с парковки, а Жданов всё ещё тихо смеялся про себя, глядя на удаляющиеся красные габаритные огни.