***
Временами Андрей ловил себя на неприятной мысли — как же он справлялся с работой раньше, до появления Пушкарёвой? С толковой помощницей работать продуктивнее стало намного легче. Почему мысль была неприятной? Потому что Жданов не любил ни от кого зависеть. Ни в чём. А от Катерины, как он явственнее осознавал с каждым новым утром, он зависел всё сильнее. В работе. Теперь каждое утро его корреспонденции на ресепшене уже не было. Тропинкина бодро здоровалась и рапортовала, что Екатерина Дмитриевна уже на рабочем месте и забрала все бумаги. Второй изменившейся деталью была прогретая кофемашина. Больше президенту не приходилось ждать мучительные минуты в ожидании утренней порции живительного напитка хорошего настроения, огрызаясь на каждого, кому не повезло в этот момент попасться ему на глаза. Третьей — незапертая дверь кабинета. Четвёртой — выглядывающая из своей комнатки Катя, с неизменной улыбкой на лице произносящая своё незыблемое: «Доброе утро, Андрей Палыч». И всё вместе, это поднимало настроение лучше любого кофе. Даже с тремя ложечками сахара. На столе всегда лежал заполненный график на день. Катерина ждала, пока президент допьёт свою микроскопическую чашечку кофе, подсаживалась на кресло напротив и произносила: — Андрей Палыч, давайте сверим графики? На что Жданов всегда отвечал с улыбкой: — Давайте, Катенька. И Андрей понимал, что ему очень нужен вот этот утренний ритуал. Ещё ему очень нравился другой ритуал. Часто президенту нужно было уезжать на встречи: с кредиторами, клиентами, поставщиками. Всё это требовало его непосредственного присутствия. Часто ему приходилось выезжать с Романом. Иногда, по приезду, подпиливающая ногти или раскладывающая виртуальный пасьянс Клочкова говорила: — Андрей, там тебе с производства звонили, что-то насчёт вставшей машины. Или же: — Милко прибегал, грозился убить грузчиков. Кажется, они привезли не те ткани. Или ещё: — Вениамин звонил, лопотал что-то об атаке на файервол. И каждый раз Жданов говорил: — Ч-ч-чёрт, этого ещё не хватало! Почему мне не доложили сразу? Где Катерина? Ка-а-ать! На что Виктория, глубоко и устало вздохнув, словно мать, которой надоели постоянные истерики ребёнка, отвечала: — Она уже давно там. Не знаю, почему она тебе не рассказала. И когда Андрей дозванивался до сотового Кати, оказывалось, что в его присутствии уже нет необходимости: проблема решается, или уже решена. После чего прибежавшая Катерина предоставляла подробный устный или письменный доклад. А президент, испытавший мгновенный всплеск адреналина после слов своей флегматичной в работе секретарши, чувствовал странное, но мощное облегчение. Было очень необычно осознавать, что кто-то ещё, кроме него и Малиновского, может вполне себе уверенно разобраться с текущими вопросами. Что ему больше не нужно быть в десяти местах одновременно, чтобы постоянно ломающаяся машина Зималетто сносно работала. Поселившийся внутри Жданова с момента получения президентского кресла узел беспокойства, почти отчаяния, медленно, но верно разматывался. Дышать полной грудью стало легче. Сны стали спокойнее. Радоваться маленьким радостям жизни стало проще. Будто Пушкарёва одним своим присутствием поделила груз проблем на его плечах на два и забрала половину. Андрей и Ромка наконец стали выбираться отдыхать по вечерам почти как в старые добрые, допрезидентсткие времена. Жданов даже вспомнил, как это приятно — проводить время в жарких объятьях красивой, длинноногой, одноразовой любовницы, ни имени, ни лица которой на следующий день не вспомнить. Проводить не думая о том, что назавтра нужно решать кучу задач. А просто, всеми мыслями отдаваясь во власть сладостного процесса. Всё-таки как же быстро человек привыкает к хорошему.***
Но настоящая война обычно начинается вдруг. Вот и перемена в установившемся порядке вещей, который очень даже устраивал президента, тоже наступила вдруг. Виноват разумеется, как всегда, был Малиновский. Подходила к концу третья неделя работы Катерины в компании. Осень уже вовсю золотила листья деревьев, отчаянно шелестевших под порывами усиливающегося прохладного ветра. В то утро Андрей приехал на работу как обычно — без пятнадцати девять. Накануне они с Романом культурно отдыхали, но Жданов уехал домой раньше обычного, поэтому сегодня был полон сил, свеж и бодр. Выйдя из лифта, он по обыкновению дежурно кивнул столпившимся у ресепшена секретаршам, разбиравшим корреспонденцию своих начальников и перемывавших им косточки. Совсем было прошёл мимо, но был остановлен хриплым, прокуренным голосом Марии, в котором сквозили извечные плаксивые нотки. — Андрей Палыч! Вам тут пару документов принесли. Заберёте? Это был первый тревожный звоночек. — Так, — пробормотал он, забирая из рук Тропинкиной бумаги и стараясь не опускать глаза ниже линии её подбородка. — А Екатерины Дмитриевны ещё нет? Почему она не забрала их? — Что Вы, Андрей Палыч, — ответила Амура, мелодично звякнув многочисленными браслетами и бусами. — Она уже давно тут. Пришла раньше обычного. Эти документы принесли после того, как она ушла в свой... Ваш кабинет. — Понятно, — кивнул успокоившийся Жданов, просматривая бумаги. Один из них был предварительным договором с Виноградовой и в нём — какая досада! — была ошибка в одном из пунктов. — Шурочка, — окликнул он топчущуюся за спиной Марии девушку, — пригласите пожалуйста своего начальника ко мне. Сейчас, будьте добры. Но шустрая Шура, которая обычно носилась по коридорам быстрее электрички, отчего-то молчала, не торопясь бежать исполнять просьбу президента. Андрей оторвал взгляд от бумаг и озадаченно посмотрел на долговязую секретаршу. — Так Роман Дмитрич ещё не прибыл, — замялась она. Всё-таки у работников Зималетто за год точно развилось шестое чувство, помогающее им спасаться от гнева господина президента. Вот и сейчас Амура, Татьяна и Светлана, похватав нужные бумаги, резво рассыпались по своим рабочим местам, оставив Шуру и не имеющую возможности сбежать со своей стойки Тропинкину на растерзание боссу. — То есть как это — ещё не прибыл? — уперев одну руку в красную стойку, а вторую — в бок, переспросил Жданов тоном, в котором пробуждались угрожающие нотки. — Ну это... Нет его на рабочем месте... — совсем растерянно пробормотала Шурочка, планируя ходы отступления. — М-м-хм... — протянул Андрей задумчиво. Секретарши выдохнули — раз сразу не начал орать, значит обошлось. — Что же это, выходит Екатерина Дмитриевна прибыла одна? — уточнил он. — Так точно... Ой! В смысле — да, одна, — нервно закивала Мария. Жданов всё-таки совершил стратегическую ошибку: задумался и опустил взгляд с лица на заколыхавшийся от усиленного кивания бюст Тропинкиной. Это зрелище сбило его с мысли. — Понятно, — буркнул он, растеряв весь свой запал. — Шурочка! Пусть Малиновский пулей дует ко мне как только покажется. Понятно? Пулей! — Хорошо, Андрей Палыч! — просияла рыжим солнышком секретарша. Он сам не понимал, что его взволновало в том факте, что сегодня был первый день, когда Пушкарёва сама прибыла на работу, без навязанного этим её Зорькиным сопровождения. Девушка она по характеру достаточно волевая. В каких-то ситуациях. И уже давно бунтовала против ограничений. Так что это был лишь вопрос времени — когда же она окончательно заживёт полноценной, не поднадзорной жизнью. И уж Андрей был последним человеком, который стал бы её в чём-то ограничивать, потому что не был никак к ней привязан. Он же не этот её Николай, и даже не Ромка. Но вот тут-то Жданов и кривил душой. Может, он сам и не был эмоционально привязан к Катерине, а вот Зималетто очень даже зависело от неё. Судя по постоянным докладам девушки, у Ветрова было несколько счетов внутри страны и один офшор на Сейшельских островах. История переводов совпадала с выводом средств со счетов Зималетто. Схема была ужасно запутанной, но горящие глаза Кати говорили о том, что они на верном пути. Если верить её словам, вернуть выведенные в офшор деньги уже вряд ли удастся, но можно поймать Ярослава на горячем. Буквально через неделю должен был состояться показ зимней коллекции, а через неделю после него первые средства поступят на счета. Ветров, следуя привычной схеме, должен был вывести деньги дробно по десяткам своих счетов, и вот тут-то его и можно поймать с поличным! И чем ближе становилась эта знаменательная дата, тем сильнее Андрей беспокоился о своей помощнице. Скомпрометировать Пушкарёву Ярослав Борисыч не мог — судя по чистому резюме девушки она недавно выпустилась из университета и нигде ещё не работала. Со стороны выглядело, будто в Зималетто она была принята по блату, как сестра вице-президента. А раз Катерина нигде ещё не работала, то и наворовать на предыдущем месте не могла. Да и в Зималетто ещё не успела бы, за три-то недели. О том, что Ветров попытается подкупить Катю, Жданов тоже не волновался. Во-первых, её столкновение с банком Ллойд Моррис уже говорило о многом, а во-вторых — вряд ли она, обязанная Малиновскому укрытием и заботой, стала бы вредить компании, в которой тот работал. И в голову закрадывался ещё один, малоправдоподобный, но упрямо не желающий забываться вариант, которым финдиректор мог воспользоваться, чтобы избавиться от Катерины. Вряд ли он, конечно, прибег бы к нему, но всё же, всё же... Он мог устранить Пушкарёву физически. Ну мало ли в день в Москве случается дорожных аварий? Или ограблений в тёмной подворотне? Вроде как за Ветровым не замечалось таких грязных методов решения проблем, но на душе президента было неспокойно. Да и потом, всё ещё оставалась пусть и эфемерная, но угроза того, что от девушки действительно пытались избавиться в Мюнхене и, возможно, будут пытаться снова. А пока Зималетто не избавится от проблем, с Катериной ничего не должно произойти, иначе Воропаев сможет настоять на продаже активов фирмы. Ещё пару недель назад Андрея не волновало благополучие Екатерины Валерьевны. Хотя, ещё пару недель назад она находилась под его и Ромкиным неусыпным контролем. Так как сегодняшний день решил идти наперекосяк, то и обнаруженная на месте Виктория вовсе не удивила, и даже не обрадовала Жданова. — Доброе утро, Андрей! — во все свои тридцать два белоснежных зуба улыбнулась Клочкова. — Кофе? — Неси, — буркнул президент, влетая в свой кабинет. На столешнице сиротливо лежал прямоугольник графика. Дверь каморки аккуратно приоткрылась, впуская в кабинет тепло улыбающуюся Катюшу. — Доброе утро, Андрей Палыч, — поприветствовала она его так же, как и каждое утро. Но сегодня ритуал не радовал Андрея. — Доброе, Катенька! — ответил он, мрачно глядя на помощницу. С лица Катерины, почувствовавшей, что босс сегодня не в духе, медленно сползла лучистая улыбка. — Что-то случилось, Андрей Палыч? — осторожно поинтересовалась она, делая шаг назад к своему чуланчику. — Да так, — нервно пожал плечами Жданов, пересекая кабинет и с размаху плюхаясь в кресло. — Узнал вот, что Ваши договорённости с Зорькиным утратили свою силу. Пушкарёва удивлённо смотрела на него во все глаза, не в силах понять причину сумрачного настроения Андрея. Он и сам не знал, как сформулировать её. Вот если бы тут сидел этот её Коленька и отчитывал подругу за самовольность, в этом было бы больше смысла. А какое право имел Жданов быть недовольным действиями Кати? — Какие договорённости? — наконец пробормотала девушка, когда пауза затянулась. — Не ходить одной например, — хмуро ответил президент, чувствуя себя крайне неуютно, но не в силах не высказать свои претензии. — Отчего же Вы не дождались Романа сегодня утром? На лице девушки проступило облегчение. Она поняла, с которой стороны на её голову принесло грозы. — А, так Вам уже доложили? — солнечно улыбнулась она, покачиваясь с носков на пяточки. — Так Ромочка же вчера того... отдыхал, — неловко смеясь, ответила Катя. — Вот и опаздывал утром. А я очень не люблю опаздывать. Ну вот и пришла. Тут же пешком идти всего минут двадцать, — сцепив руки за спиной, пожала она плечами. — Да что Вы говорите! — приподняв брови и улыбнувшись в притворном удивлении, воскликнул Андрей, вскакивая с кресла и подходя вплотную к девушке. Беспечность в голосе Катеньки будто насмехалась над непонятными переживаниями президента, умаляя их. В груди забурлил и заклокотал гнев, привычно пробудившийся из раздражения. Он отражался во взгляде и прорезывался в голос, делая фигуру Жданова ещё массивнее и темнее. — Опаздывал Ромочка, да? И Вы решили пройтись? Одна? — Да, — пискнула Катя, отчего-то втянув голову в плечи и словно становясь ещё меньше ростом. Кажется, или он её напугал? Вид едва ли не зажмурившейся от страха Пушкарёвой будто отрезвил его. В самом деле, какого чёрта? Чего он бесится? Единственное, в чём была виновата девушка — в пунктуальности. Ну, ещё может быть, в желании прогуляться свежим сентябрьским утром в одиночестве. Не причина, чтобы нависать над нею и пугать почём зря. — Простите, Катя, — выдохнул Андрей, легко касаясь её плеч в попытке извиниться. — Я не знаю, что на меня нашло. Я... наверное просто испугался за Вас. Расслабляться под его руками она не спешила. Жданов ещё раз выдохнул, сняв очки и потерев переносицу, стараясь унять бурлящий в крови адреналин. Он снова уселся в кресло, на этот раз растирая лицо ладонями, стараясь рассеять внезапно охватившее его чувство стыда за своё поведение. — Простите, — неловко улыбаясь повторил он, взглянув на неё. Катерина расслабилась, стоило ему отойти на безопасное расстояние, и глядела на него с сочувствием. От этого взгляда Жданову стало ещё стыднее. Он ведёт себя как полный идиот, не способный контролировать невесть откуда взявшиеся эмоции, а она ему ещё и сочувствует. Лучше бы разозлилась в ответ, как она обычно злилась на Рому, ей-богу! — Давайте договоримся так, — сказал он после недолгого молчания, за которое успел подавить все непонятные эмоции. Некогда над ними раздумывать. — Когда в следующий раз Малиновский будет отлынивать, Вы звоните мне. Я сам Вас довезу куда надо. — Ну что Вы, Андрей Палыч, — смутилась Катя, всё ещё не рискуя подходить нему близко. — Это же неудобно. Я и сама прекрасно могу добра... — Никаких «сама», Катенька, — вкрадчиво, снова раздражаясь, перебил её президент. — Звоните мне! В повисшем молчании было слышно мерное тиканье часов и монотонный голос Виктории, болтавшей с кем-то по телефону. — Но ведь будут вопросы, если мы будем приходить по утрам вместе, — наконец отмерла Пушкарёва. Андрей невольно усмехнулся, представив себе, какой переполох поднялся бы, если бы его и Катюшу заподозрили в связи. Женсовету ещё с неделю бы не было нужно никаких других сплетен. Они прицепились бы к его помощнице хуже репейника, требуя подробностей их отношений. Кира пошла бы пятнами от злости — просто по привычке. Так сказать, условная реакция на наличие у Жданова любовницы. Нехорошо, конечно, волновать беременную женщину, но он полюбовался бы этим зрелищем. А Ромка... А как отреагировал бы Ромка, Андрей даже представить себе не мог. — Вы о моей, или о своей репутации печётесь? — с коротким смешком спросил он у девушки, поспешно выкидывая последнюю мысль из головы. — Если о моей, то поздно, Кать. Ей хуже уже не будет. — Нет, — замялась помощница. — Я просто... на вопросы отвечать не хочу. Да! Никто не поймёт с какой радости Вы возите меня просто так, если между нами ничего нет. Странно это будет. — Ох, — тяжко выдохнул президент, скрещивая руки на груди и закатывая глаза к потолку. Какая же дурацкая ситуация! Сколько утомительных сложностей и ухищрений! — Ну давайте я буду высаживать Вас за углом, оттуда пешком доберётесь. — Ну... хорошо, — нехотя кивнула Катерина. Потом, немного помолчав, добавила: — Сверим графики? — Подождите, Катенька. — Жданов остановил её, внезапно вспомнив о так и не принесённом кофе. Ткнул кнопку селектора и громогласно, так, что его было слышно даже через стену, заорал: — ВИКА!!!***
Когда Катя и Андрей согласовали все рабочие пункты на день, из приёмной послышался довольный голос Малиновского, привычно раздававшего комплименты недовольной Клочковой, получившей нагоняй за остывший президентский кофе. — Слышал, что ты с утра не в духе? — понимающе хмыкнул Роман, аккуратно прикрывая за собой дверь и душа сидящую напротив Жданова Катерину в приветственных объятьях. — А я говорил тебе, что нужно ехать с той блондиночкой. Она бы тебе настроение подняла! Андрей лишь вежливо, но нехорошо улыбался, глядя на лоснящуюся удовольствием физиономию друга. Очень хотелось испортить ему настроение, но здравый смысл подсказывал, что это абсолютно бесполезно. Смирно сидевший на поводке целый месяц, Ромка теперь ещё долго будет отрываться. И никто с этим ничего бы не поделал. Свою миссию по присмотру за Пушкарёвой Малиновский, судя по всему, считал завершённой. — Эх, Жданов! А та шатенка-то — бестия! — оставив Катюшу в покое, Рома живой мимикой изображал испытанное им наслаждение. — С виду не скажешь, но утром я от неё еле отделался. — Затем, что-то вспомнив, он обратился к девушке: — Прости, Катюш, что вовремя не подъехал. Ну упорная красавица попалась, сама понимаешь... — Ничего-ничего, — усмехнулась Катерина, локтем спихивая усевшегося на подлокотник её кресла «братца». Ромка чуть не грохнулся на пол, обиженно поджав губы. — Конечно понимаю! Я прекрасно прогулялась. И даже раньше пришла. И вообще, не волнуйся ты так. Меня вон, Андрей Палыч пообещал подвозить если что. Президент упёрся локтями в столешницу и устроил подбородок на переплетённых пальцах, с любопытством наблюдая за помощницей и другом. Малиновский издал оскорблённый вопль и театрально схватился за сердце. — Малыш, а как же я?! — полными притворной обиды глазами посмотрел он на рассмеявшуюся Катю. — Я же лучше! — А затем, перестав дурачиться, обратился к Жданову: — Вечером отвези тогда Катюшу домой, а? — А ты поработай уже, а? — тоном «ну ты совсем обнаглел», ответил ему вопросом на вопрос Андрей, протягивая Роману давешний договор с Виноградовой. — Тут третий пункт неверный, созвонись с пиар-агентством, пусть перешлют нам по факсу переделанный вариант. — Да с тобой не полодырничаешь, — тяжело вздохнул приунывший Ромка, пробегая глазами по строчкам документа по пути к двери.***
Второй тревожный звоночек прозвенел после шумного появления в кабинете президента Милко. — Андрей! Андрей! — голосил модельер, меряя широкими шагами тесное для него пространство перед столом Жданова. Андрей лениво оторвал взгляд от бумаг. Он видел уже достаточное количество показательных истерик Милко и прекрасно знал, что восемьдесят процентов из них — всего лишь его желание привлечь внимание к своей капризной персоне. — Это просто невОзможно! Ты видел, что творится в цЕхах? Видел? — Что не так в наших цехах, Милко? — усталым голосом спросил президент. Он знал, что кутюрье не успокоится, пока не получит достаточно внимания. — Судя по отчётам, они укладываются в сроки. — Отчёты! — трагично воздел руки человек творчества. — Ты нИчего не видишь, кроме своих Отчётов! А ты спУстись. Да! СпУстись и пОсмотри на это безобразие свОим глазом! — уперев руки в боки, обвиняюще заявил Милко. — Они же черЕпахи. Улитки! Нам нИ за что не Успеть отшить партию к началу прОдаж! Пусть Они работают сверхУровня! — Ты хотел сказать — сверхурочно? — усмехнулся Жданов, поправляя очки. Модельер махнул рукой, как всегда болезненно воспринимая, что его слова исправляют. — Никто не будет работать больше положенного Трудовым кодексом, Милко. Я не такой тиран, каким ты меня считаешь. Успокойся, дорогой мой! Мы всё успеем! Времени ещё достаточно. Кутюрье помялся и повздыхал, но, кажется, удовлетворил своё желание пообщаться с президентом. Он совсем уже собрался выходить из кабинета, но вышедшая с документами на подпись Катерина привлекла к себе его внимание. — Андрей Палыч, вот переделанные экземпляры договора с Виноградовой... — Нет, ну это просто Ужасно! — снова заныл Милко, страдальчески потрясая руками. — Как? Ну как можно выглядеть так грустно в таких хОроших одеждах? Этот фасон тебе не Идёт! Нет, не Идёт! Катерина устало, без особой радости во взгляде посмотрела на заметавшегося дизайнера. Андрею показалось, будто она ещё сильнее сгорбилась, нехорошо скривив губы. Словно желая сильнее побесить впечатлительного Милко. — Оставь человека в покое! — раздражённо прикрикнул Жданов, про себя усмехаясь безмолвному протесту девушки. — Смирись — моя помощница не модель. Не все работники модного дома должны быть манекенщиками. — Конечно не дОлжны! — экспрессивно выпучив глаза, согласился дизайнер. — Но Она же общается с Акулами бизнеса! С влАдельцами текстильных кОмпаний! Они же будут видеть мЫшонка и ам-ам — скУшают её. Она дОлжна сама их кушать. — Милко в два шага оказался рядом с Катей и, положив руки на её плечи, постарался их расправить. Не ожидавшая этого девушка скукожилась ещё сильнее. — Ужас! — резюмировал модельер. Президент тяжело вздохнул и встал с места, оттесняя Милко от девушки, поближе к выходу. — Я тебе обещаю, дорогой ты мой, Екатерина Дмитриевна не будет присутствовать на переговорах, — подталкивая кутюрье к выходу, заявил Андрей. — Ходить будем только мы с Малиновским. А мы те ещё тигры, — обаятельно улыбнулся он недовольному Милко, цепляясь руками за лацканы своего пиджака, — сами кого хочешь съедим. — ВО-первых, — выразительно посмотрев на президента, ответил дизайнер, — никакой ты не тигр, Андрей. Ты грубый, неотёсанный мЕдведь. ЖИвотное! Андрей рассмеялся от неожиданного сравнения под обвинительным взглядом Милко. — Во-втОрых, — продолжил тот. — Где же тОгда мОи хорошие ткани, тигр? Нет, это Они кушают вас с РОманом. Вы не умеете гОворить с ними! Выдав эту тираду, модельер вздёрнул подбородок, развернулся и гордо вышел прочь, легонько хлопнув за собой дверью. Улыбчивая маска тут же сползла с лица Жданова. — Простите, Кать, — сказал он девушке, возвращаясь в кресло. — У Милко совершенно отсутствует чувство такта. Говорит всё, что в его дурную голову придёт. Катерина пожала плечом, смущённо улыбаясь. Дождалась, пока он прочтёт договор и подпишет его, а затем, забрав бумаги, спросила: — Может Вы скажете ему, что я тут ненадолго? Ну, чтобы он прекратил так нервничать из-за моего вида. Вопрос застал Андрея врасплох. Он прекрасно расслышал слова помощницы, но надежда на то, что он всё-таки ослышался, заставила его переспросить: — Что? — Может, скажете Милко Вукановичу, что я скоро уйду отсюда? — удивлённая его вопросом, неуверенно повторила Катя. — Скоро уйдёте? — нервно усмехнувшись, спросил президент. — А почему это Вы должны скоро уйти? — Как же? — Теперь растерялась и Пушкарёва. — Вопрос Ярослава Борисовича совсем скоро решится, а потом я уйду. Моё присутствие же уже не будет необходимо. Верно? — М-м-хм, верно, — пробубнил Жданов, отворачиваясь от девушки и делая вид, что вернулся к работе. Помощница немного потопталась рядом, а потом, поняв, что разговор не продолжится, тихо ушла к себе. Услышав негромкий скрип закрывшейся двери за спиной, Андрей выдохнул, прекратив изображать бурную умственную деятельность. Его невидящий взгляд остановился на ярком пятне лежащего перед ним мячика. Почему этот вопрос застал Жданова врасплох? Ведь они с Ромкой с самого начала попросили Катерину решить чёткую задачу: разобраться с махинациями Ветрова. Чем она и занялась. Логично, что большего для компании она делать не предполагала. Разберётся с Ветровым — и исчезнет. И ведь Андрей знал это с самого начала. Более того, ничего больше от девушки ему было не надо. Поначалу... Но теперь же всё изменилось! Всего лишь три недели работы с нею бок о бок — и президент уже не мог представить, как ему снова придётся справляться со всем без помощницы. Неужели придётся отпустить её? Нет. Она слишком полезна. Надо что-то придумать, чтобы Пушкарёва осталась.***
— Обувь можете не снимать, — говорила Катя, шумно прокручивая ключ в замочной скважине. — Мы там ремонт затеяли, везде грязь. Вы не волнуйтесь, хозяйка дала добро. После работы девушка твёрдо вознамерилась заехать в магазин за продуктами, а Жданов вызвался помочь донести поклажу до квартиры. Часть его сознания целый день думала над решением проблемы — под каким предлогом уговорить помощницу остаться? — Мы? — уточнил Андрей, отчаянно стараясь не чихнуть — запах в подъезде стоял специфический. Сырой, затхлый, чем-то напомнивший президенту о собаках и песочнице. Катерина не успела ответить на вопрос. Стоило открыть дверь, как из недр комнат на неё с диким воплем «Пушкарё-ё-ёва!», выскочил тщедушный человечек с повязанным вокруг головы элегантным галстуком. Он подхватил взвизгнувшую от неожиданности девушку на руки и закружил по прихожей. — Всё получилось! Слышишь? — поставив её на ноги, человечек, оказавшийся Зорькиным, затряс Катю. — Не зря ты меня вчера до полуночи натаскивала! Клиенты наши! Пушкарёва радостно завопила в ответ и эти двое запрыгали на месте, цепляясь друг за друга. Жданов, в первые мгновения ошарашенный стремительным нападением на Катерину, наконец пришёл в себя и деликатно откашлялся. Озадаченно посмотревший на него Николай, кажется, только сейчас сообразил, что его подруга пришла домой не одна. — Здравствуйте, — вежливо улыбнувшись, кивнул Андрей. — Здра-а-авствуйте, — протянул Зорькин, шустро стаскивая с головы галстук. — Кать? А чего это? Тебя не Малиновский привёз? — Нет, — улыбнулась девушка, забирая из рук Жданова пакеты и вручая их Коле. — Он сегодня занят. — Затем, обратившись к боссу: — Вы проходите на кухню. Чаю с нами попьёте? Андрей с готовностью кивнул, для начала направляясь в ванную, чтобы вымыть руки. Что же, вот и ответ на вопрос — какие это «мы» делают ремонт. Зорькин и Пушкарёва ловко разбирали пакеты, будто проделывали это уже много-много раз. Николай вытаскивал продукты по одному, а Катя раскладывала их по полкам холодильника. Брокер трещал без умолку. — Вы что это, снова с Малиновским разругались? — ставя чайник на плиту и включая газ, спросил Коля. — Вот видишь, я же говорил, Екатерина Варельевна, что у вас отвратительный характер! Никто тебя долго терпеть не может. Возмущённая Катерина шлёпнула говорливого друга влажным кухонным полотенцем. — Об этом и говорю! — важно кивнул Николай. — Никто, кроме меня. Вам ценить меня нужно. — Ценю-ценю, — с угрожающей ноткой в голосе ответила девушка, заставляя стол едой. — Я тебя сейчас так заценю! Сам не рад будешь! — Отвратительнейший характер, — поцокав языком и покачав головой повторил Зорькин. — Вы садитесь, — улыбнулась Пушкарёва Жданову, раздражённо зыркнув на друга. — А ты лучше про Измайлова расскажи. Как прошло? Всё сказал, как договаривались? — Ну не такой уж я и безнадёжный! — присаживаясь напротив Андрея и поправляя очки на переносице, ответил Коля. — Всё как надо сказал. Как ты и учила: вежливо, уверенно, где надо надавил на них. И вообще, Пушкарёва, порадуйся за меня! Это же первые клиенты, которых я привёл в фирму! А то после твоей «смерти» совсем глухо было. — А вот учился бы, пока я была живая, — ставя на стол тарелку, полную пирожков, проворчала девушка, — и не пришлось бы посмертные уроки брать. Чёрный юморок, хмыкнул про себя Жданов, любуясь румяными боками пирожков, один из которых уже наполовину исчез во рту Зорькина. — Ну кто ш жнал, што ты так шкоро на тот швет отправишься, — ответил Николай с полным ртом. Сделал почти героическое глотательное движение и продолжил. — И вообще, нормально мы работали: ты занимаешься клиентами, а я — финансами. Все довольны. Засвистевший чайник перебил его. Через пару минут перед Зорькиным и Ждановым стояли чашки, наполненные ароматным чаем. Коля свою тут же опустошил. — И вообще, — продолжал говорить он, — если бы ты тогда выглядела как сейчас, может и клиентов у нас было бы побольше. Тогда они шли к нам потому что ты их своим видом запугивала, — издав идиотский смешок и получив подзатыльник, пошутил Николай, — а сейчас ты хоть и не красавица, но смотришься прилично. Уже и замуж можно. Второй подзатыльник не заставил себя долго ждать. — На себя посмотри, красавец! — без обиды в голосе огрызнулась Катя и заткнула за воротник белоснежной рубашки друга тканевую салфетку, разрисованную под хохлому. Заботилась значит, чтобы не запачкался. Признаться честно, Андрей был в лёгком шоке. Он не знал, с какой девушкой мог бы шутить на такие обидные темы и не огрести по-полной. До этого момента он думал, что странными были отношения между Катериной и Романом, но тот всячески заботился о девушке и одаривал её комплиментами. А этот Зорькин не церемонился, но было заметно, что его отношения с Пушкарёвой куда ближе, чем её — с Малиновским. Они пили чай с пирожками и печеньем. Изначально Жданов надеялся, что сможет поговорить с Катей наедине о том, чтобы она осталась в Зималетто и после разборок с Ветровым, но Николай спутал ему все карты. Так что сейчас он предпочёл понаблюдать за помощницей и молча поразмышлять. — Кстати! Сегодня был на оглашении твоего завещания, — снова с полным ртом, но на этот раз вполне внятно сообщил брокер. — Ну? — заинтересованно спросила Катерина, пододвигая Андрею вазочку с вареньем. — Без сюрпризов, — с важным видом, разгладив салфетку на груди, заявил Коля. — Твоя половина Никамоды отошла твоим родителям, я остался за главного. Дядь Валера сразу написал на меня доверенность. Доходы будут продолжать поступать в трастовый фонд, а они будут пользоваться, когда им будет нужно. Девушка положила руку поверх руки Зорькина и слегка пожала её. — Спасибо, Коль, — улыбнулась она. — А как?... — Нормально, — буркнул внезапно помрачневший брокер, бросив короткий предупредительный взгляд на президента, и продолжил ожесточённо жевать пирожок. Не хотел говорить при постороннем. Ну ладно. Ненадолго повисла тишина, прерываемая звяканьем ложки, которой Жданов перемешивал сахар в чае. — Извините, Андрей, — вынырнула из задумчивости Пушкарёва. — Мы же хотели обсудить план финансирования после увольнения Ярослава Борисовича. — Да, верно, Катенька, — согласился президент, вспоминая, под каким предлогом напросился на чай к помощнице. Следующие полчаса он усиленно делал вид, будто принимал участие в бурном обсуждении планов выхода из кризиса. На самом же деле Андрей думал. Думал о словах Романа о «фигуристой прелестнице», о «тИгрице» Милко и об обещании Катерины, данной вот этому невзрачному молодому человеку, имевшему такое огромное влияние на девушку, о котором Жданов мог только мечтать. Если Андрей хотел уговорить Катю остаться в Зималетто, ему нужно было стать для девушки более важным человеком, чем этот её Зорькин.