Политическое завещание

Кто бы мог подумать, что тишина может раздражать? Нет, она не была абсолютной. Компьютер исправно гудел, часы тикали, за дверью звенел выводящий из себя смех Виктории. Где-то дальше по коридору упорно, вот уже минуты полторы, звенел телефон. Кто-то пронёсся мимо дверей приёмной, шумно и уверенно стуча каблуками — Шурочка Малиновского конечно же. Её походку нельзя было спутать ни с чьей другой. Но среди всего этого шума не было того самого, к которому Андрей так привык. Он по нему, можно даже сказать, в какой-то мере скучал. Без этих успокаивающих звуков почему-то сложно было сосредоточиться на работе. Катя больше не шуршала в своей каморке. Каморка стояла сиротливо-пустой. В день назначения Пушкарёвой на должность финансового директора Рома, широко улыбаясь, помог перетащить немногочисленный скарб «сестрицы» в старый кабинет Ветрова, который Урядов излишне ретиво подготовил для новой хозяйки. Всё было провёрнуто так быстро и организованно, что растерявшийся Жданов даже не нашёлся, что возразить. Да и возражать-то было нечего. В самом деле: раньше он мог отговориться нехваткой рабочего пространства, но после ухода Ярослава оно освободилось. Несолидно финансовому директору крупной фирмы сидеть в чулане для швабр. И вообще, теперь, когда Ветрова в фирме больше не было, нужда контролировать Катерину тоже отпала. Так почему же Андрей чувствовал глухое недовольство? Для Зималетто было только лучше, что теперь его финансами управляла надёжная Пушкарёва. Обязанности личной помощницы она больше не исполняла — работы девушке и так хватало с избытком на фоне кризиса в компании. Но лично Жданову от её ухода с должности и из кабинета стало только хуже. Не было больше: «Доброе утро, Андрей Палыч». И: «Сверим графики?» И корреспонденцию ему снова, как и до прихода Кати, приносил бодро напевавший очередную попсовую песенку Фёдор. Когда то, что хорошо для компании, перестало быть тем, что хорошо для её президента? В какой момент их интересы разошлись? Жданову было нужно, чтобы Катерина работала, и не важно, что теперь он видел её не больше трёх-четырёх раз в день, не считая телефонных разговоров. Верно? Так какого чёрта настроение снова стало мерзким? Пара недель ушла на составление окончательного антикризисного плана. Для этого было необходимо посовещаться практически со всеми главами отделов. Кира была ужасно недовольна новым назначением Малиновской, но Андрей лишь привычно огрызнулся, проигнорировав её замечания. Скорее бы она уже ушла в свой декрет что ли. Воропаев в фирме с тех пор не появлялся. Прошло чуть больше месяца и говорить о каких-то результатах было ещё рано, но рабочая атмосфера уже едва ощутимо изменилась. Раньше лица работников носили лёгкую печать уныния — все осознавали, что вскорости, когда фирма обанкротится, им придётся искать новые места. Теперь же беззаботный смех всё чаще доносился до слуха Жданова. Он видел больше улыбок. Тем неуместнее выглядела угрюмость на его лице. Стрелки на циферблате мучительно медленно добрались до десяти ноль-ноль. Едва дотерпевший до этой минуты Андрей подхватил трубку и его пальцы бегло набрали заученный наизусть внутренний номер телефона финансового директора. Два тягуче-медленных гудка — и на том конце раздалось ожидаемое: — Екатерина Малиновская. Слушаю. — Катерина Дмитриевна? Доброе утро! — бодро поприветствовал он бывшую помощницу. — Доброе, Андрей Палыч, — спокойно ответил ему искажённый линией хрипловатый голос, который он в последний раз слышал часов шестнадцать назад. — Подойдите ко мне пожалуйста с последним отчётом, — как можно легкомысленнее сказал Жданов, с силой сжимая в ладони многострадальный мячик. Вопреки своему тону, беззаботности он не ощущал и был скорее напряжён. Спокойствие он теперь находил только в ежедневных отчётах Катерины, которые она лично озвучивала своим уверенным, слегка носовым голосом, аккуратно сидя перед ним. То ли медленно, но неуклонно растущие цифры прибыли, то ли тон бывшей помощницы — но настроение Андрея становилось лучше. И хоть этот новый ритуал повторялся каждый день, Катя никогда не приходила сама, без его звонка. — Уже иду, — коротко ответила девушка. На заднем фоне раздался невнятный, но легко узнаваемый голос Малиновского, перешедший в нагловатый смешок. Теперь почти каждый раз, когда президент случайно, или не очень, оказывался у двери Пушкарёвой, в её кабинете ошивался довольный Ромио, развлекая финансового директора байками. Как при этом он, да и сама Катя успевали делать свою работу — для Андрея оставалось загадкой. — И будьте добры, — слегка раздражённо добавил он, — передайте Роману Дмитричу, что его отчёт я выслушаю после Вашего. — Да, Андрей Палыч, — всё с тем же отстранённым спокойствием ответила Катя и положила трубку. Жданов недолго послушал короткие гудки, недовольно покривил губами и аккуратно опустил трубку на станцию. Ставшие в последнее время почти что личной мантрой слова снова завертелись в голове. Всё хорошо. Расслабься. Теперь всё в порядке. И рациональная его часть соглашалась с ними — дела в фирме действительно становилось чуточку лучше с каждым днём. Но какая-то другая часть была глуха к увещеваниям, упорно злясь на что-то. На отсутствие ежедневного графика. На то, что с утра его не ждало горячее кофе. На то, что приходилось выслушивать Федино: «Цвет настроения сини-и-ий...» Масса раздражающих мелочей. Резкий стук в дверь в мгновение вывел его из угрюмости, заставив подобраться. — Да-да, войдите, — коротко прочистив горло, бодро пригласил посетителя президент. Мгновением позже он осознал, что им не могла быть Катерина. Она просто не успела бы добраться из своего кабинета. — Доброе утро! — подтвердил его догадку ехидный голосочек вошедшей в кабинет Виноградовой, окружённой невидимым облаком аромата дорогих духов. Неизменный зонтик легкомысленно болтался на локотке. В первое мгновение Андрей растерялся и завис от несоответствия желаемого и действительного. Но объявившаяся без предупреждения пиарщица была не виновата, что в данный момент он желал видеть вовсе не её. Улыбка возникла на его лице чуть позже положенного, выдавая замешательство. — Юлианочка! — Жданов встал навстречу Виноградовой, разводя руки в самую малость неискреннем, приветственном жесте. — Как хорошо, что ты нашла для меня время в своём плотном графике! Хорошеешь с каждым днём — цветёшь и пахнешь! Лесть в случае с хваткой пиарщицей никогда не была чрезмерной. Она была из того сорта женщин, которых лучше перехвалить, чем недохвалить. Лучше иметь в союзницах, чем в противницах. Тем более, что хвалить всегда было за что. Виноградова звонко рассмеялась, прижав к груди кончики пальцев в шутливом смущении, а затем изящно уселась в кресло для посетителей, привычно закинув ногу на ногу и уперев кончик зонта в пол. — Андрюшенька Жданов! А я к тебе по делу, — сходу заявила она, легонько тряхнув короткими тугими кудрями. — Ну вот, — так же шутливо пригорюнился Андрей, усаживаясь обратно. — И так каждый раз — всё по делу, да по делу. И никогда — просто так. Чтобы узнать, как живут президенты модных домов. Какие у них радости и горести. — Ой! Ой! — улыбалась ему в ответ Юлиана. — Сколько пафоса! А то я не знаю, как живут президенты модных домов. Ты вон раз в месяц стабильно мелькаешь в газетах и журналах. Но в сторону лирику! У меня не так много времени. — Пиарщица перестала ёрничать и мгновенно переключилась в деловое русло. — Я тут поговорила с Милко и... Но стук в дверь перебил поток речи Виноградовой. Жданов жестом попросил её подождать и с готовностью откликнулся: — Войдите! Этот стук он уже научился распознавать из сотен других. Пришла Пушкарёва. Она держала в руках листы с сегодняшним отчётом. Светло-карие глаза внимательно разглядывали президента и его гостью. Завитые в крупные локоны и собранные в извечный аккуратный хвост волосы покоились на плече. Рот был слегка приоткрыт, чтобы выговорить приветствие, но слова так и застыли на губах, не произнесённые вслух. На лице медленно проступала сероватая бледность. Вначале Андрей не сообразил, что же могло так сильно напугать девушку. А она была именно что напугана — страх отчётливо вырисовывался в изгибе бровей, сузившихся зрачках, судорожно вцепившихся в бумагу пальцах. Но причина обнаружила себя почти сразу: одно короткое, и вместе с тем бесконечное мгновение спустя. — К-катя? Голос Юлианы всегда был исполнен экспрессии, фонтанировал колкой язвительностью и жизнерадостностью. В нём никогда не слышалось уныния и грусти. Президент предполагал, что в свободное от работы время Виноградова может позволить себе побыть усталой и испытывать негативные эмоции, но никогда не думал, что окажется их свидетелем. Свидетелем растерянности, недоверчивости и едва уловимой нотки безумной надежды. — Кать? — Пиарщица медленно, словно во сне, встала с кресла, позабыв о своем извечном спутнике — зонте, — чего с нею до этого момента, на памяти Андрея, ни разу не случалось. Катерина стояла на месте, будто застыв. Её глаза неотрывно следили за Юлианой, шаг за шагом приближавшейся к Пушкарёвой. Обе, кажется, совершенно забыли о существовании Жданова. Всё их восприятие замкнулось друг на друге, не замечая окружающего. Виноградова вытянула руку, слегка дрожащими пальцами пройдясь по складкам ткани рукава Кати. Но этот жест не удовлетворил пиарщицу — пальцы медленно поднялись к лицу девушки и бесцеремонно, но очень аккуратно огладили волосы на её виске. Катерина стояла не шелохнувшись, не возражая странным действиям женщины. Вначале Андрей просто ошеломлённо наблюдал за разворачивавшейся на его глазах сценкой. Мозг не торопился обрабатывать полученную информацию, находясь в лёгком ступоре. Но стоило Юлиане издать странный гортанный звук — то ли приглушенный вскрик, то ли всхлип, — и крепко обнять бледную Пушкарёву, как аналитическая функция в мгновение выдала результат. Случилось то, чего так боялась Катя. Она встретила кого-то, с кем была достаточно хорошо знакома до Мюнхена. Кого-то, кто мог разоблачить её инкогнито. Вот же ч-ч-чёрт. Пальцы президента автоматически нашарили и с силой стиснули яркий шарик. Чёрт-чёрт-чёрт. Вот только этого не хватало! Только всё стало более-менее налаживаться... — Ты живая! — сдавленно воскликнула Виноградова, на мгновение отрываясь от помятой Катерины, чтобы окинуть её фигуру цепким взглядом с ног до головы и снова прижать к себе. — Живая! Но как? Мы с Мишей до последнего надеялись найти хотя бы тело... — Андрей Палыч! — резко перебила пиарщицу Пушкарёва, увлекая её в конференц-зал. — Вы простите нас пожалуйста. Нужно переговорить наедине. — Да конечно-конечно, — пробормотал Жданов, пожав плечом. Он старался сохранить хотя бы внешнее безразличие, нервно покусывая колпачок ручки. Но едва за Катей и Юлианой захлопнулась дверь, как он в пару шагов оказался возле неё, усиленно вслушиваясь в приглушенные шорохи. Кто-то сказал, что подслушивать невежливо? К чёрту приличия! Андрей должен был знать, о чём будут говорить эти двое. Узкая полоса прозрачного стекла позволяла ему разглядеть мелькающую туда-сюда Катерину и ногу Виноградовой, которую финансовый директор Жданова предупредительно усадила на одно из офисных стульев. Девушка наполнила стакан водой из графина и с лёгким стуком поставила его на стол перед Юлианой. — Как видите, слухи о моей смерти несколько преувеличены, — нервно усмехнулась Пушкарёва, как-то беспомощно разведя руки в стороны, а затем уселась рядом со знакомой. — Но как? Как, Катюш? — растерянно пробормотала Виноградова. Андрей категорически не узнавал бойкую пиарщицу. Казалось, что перед ним совершенно другой человек — потерянный, оглушённый. — Я всё вам объясню. — Катя старалась говорить умиротворяющим тоном, чтобы успокоить ошарашенную женщину, но весь эффект пропадал из-за дрожи в её голосе. — Вы всё поймёте, Юлиана, только для начала выдохните. Пару мгновений висело напряжённое молчание. Жданов принял позу поудобнее, стараясь не шуметь — нога начинала медленно затекать. — Миша позвонил мне, сказал, что твой автобус упал в воду. — Голос Юлианы окреп, но в нём всё равно звучало недоумение. Наверное так и бывает, когда внезапно встречаешь человека, который по всем данным должен быть мёртв. — Я прилетела к нему как только смогла. Мы до последнего уговаривали службы найти хотя бы тело. Чтобы похоронить по-человечески. Катерина судорожно выдохнула, не отрывая взгляда от невидимого Андрею лица визави и осторожно оглаживая плечо Виноградовой в утешительном жесте. — Что произошло, Кать? — очень тихо спросила пиарщица. Пушкарёва невесело улыбнулась, покачав головой. — Давайте не здесь. Не сейчас. Ответ разочаровал президента. Он напрягся, готовый в пару движений вернуться обратно в своё кресло, когда женщины прекратят диалог. — Через два часа у меня будет обеденный перерыв, — продолжила говорить Катя. — Дождитесь меня и мы пойдём куда-нибудь, где спокойно, и поговорим. Хорошо? — Хорошо, — медленно, словно нехотя, согласилась Юлиана. После недолгого молчания она добавила более живым тоном: — Нужно рассказать всё Мише. Он места себе не находит от горя. Знаешь, он ведь так и не поверил, что ты утонула с остальными. Сказал, что пока не увидит тела — не перестанет искать. — Нет! — воскликнула Катерина так громко, что Андрей от неожиданности отшатнулся от двери. — Нет, — повторила она потише. — Н-не говорите ему ничего. Я сама. Сама скажу, когда придёт время. — Но он же страдает, Катюш, — с лёгкой укоризной в голосе возразила почти пришедшая в себя Виноградова. — Я всё вам объясню и вы поймёте, — повторила Пушкарёва, склонившись к женщине. - А до этого дайте мне пожалуйста слово, что никому ничего обо мне не скажете. Ни-ко-му! Воцарившаяся тишина была тягучей, как ириска, дёргая напряжённые нервы Жданова. — Хорошо, Катюнь, — всё так же нехотя сдалась Юлиана. — Я никому ничего о тебе не скажу. Внезапно она порывисто подалась навстречу девушке, снова крепко обнимая её. — Ох, знала бы ты, как я счастлива, что ты жива! — выдохнула женщина, легко похлопывая ладонью по спине Катерины. Андрей осторожно отошёл от двери и вернулся к столу. Медленно уселся в кресло, стараясь не скрипеть. Только сейчас он понял, что взмок от напряжения, подслушивая разговор. Носоупоры скользили вниз по влажной коже. Жданов небрежно стянул и отбросил сползавшие очки и одним движением ладоней оттёр как можно больше капель пота с лица. Едва он проделал все эти манипуляции, как дверь в конференц-зал распахнулась, впуская в кабинет слегка отрешённую, но уже успокоившуюся Виноградову и всё ещё бледную Катю, чей взгляд бегал от предмета к предмету, ни на чём не задерживаясь, что означало, что она сильно нервничала. — Андрей Палыч, — обратилась она к президенту твёрдым, без единого намёка на дрожь, голосом. — Может я лучше подойду когда Вы освободитесь? — Разумеется, — невозмутимо согласился Андрей, с лёгкой фальшивой улыбкой провожая взглядом спину Пушкарёвой, а затем глядя, как Юлиана садится обратно в кресло напротив. Её лицо было похоже на маску. Ни в глазах, ни в мимике больше не отражалось ни единой эмоции. Мыслями Виноградова определённо находилась далеко от кабинета президента Зималетто, скорее всего даже не видя перед собой Жданова. Если бы Андрей и сам в этот момент не размышлял о своём, он бы обязательно отметил, что вид у Юлианы был жутковатый. — Так на чём это я остановилась? — монотонным голосом продолжила она прерванную появлением Катерины речь. — Ах да! Я заглянула к Милко и мы обсудили, что из части его предыдущих творений можно организовать выставку. Можешь воспринимать это как неординарную пиар-кампанию для... С каждым словом голос Виноградовой становился твёрже и уверенней. Президенту оставалось лишь поддакивать и улыбаться в ответ. Но он не слышал и половины из того, что говорила Юлиана. Сознательно или нет, пребывая почти что в сомнамбулическом состоянии, но женщина делала вид, будто ничего не произошло. Андрей решил ей подыграть. Если бы Виноградова выяснила, что он прямым образом причастен к началу новой жизни Кати в Зималетто, пришлось бы отвечать на множество вопросов. А он не хотел отвечать. Он хотел получить ответы.

***

«Это её типичная реакция на любую неприятность — бежать». Ещё два-три месяца назад Жданов бы воспринял весть о том, что Катерина встретилась с кем-то из своей прошлой жизни безразлично. На тот момент это обстоятельство было не его проблемой. Никоим образом не касалось жизни Андрея и ничего в ней не изменило бы. Но теперь это каким-то образом стало и его личным делом. До этого момента вопрос о том, что Катя возьмёт и испарится в неизвестном направлении был весьма призрачным. Гипотетическим. Жданову даже стараться особо не пришлось, чтобы уговорить её начать работать в Зималетто, а потом и остаться в фирме после увольнения Ветрова. Но теперь… Теперь Андрей успел достаточно хорошо изучить Пушкарёву и понимал, что девушка взвинчена до предела. Она ушла в себя, невпопад отвечала на вопросы, действовала на автомате. Такого поведения президент в ней раньше не наблюдал. Было заметно, что она уже не тут. Здесь и сейчас была лишь её физическая оболочка, мысли же, опережая хозяйку, находились далеко от коридоров и кабинетов компании. Жданов с холодным отрешением думал: если его так нервировало то, что Катерина всего-навсего больше не делила с ним один кабинет, то как он будет чувствовать себя, если в один прекрасный день она исчезнет, как и предсказывал Ромио, оставив на его столе заявление об уходе по собственному? Даже от одной мысли об этом что-то за грудиной болезненно сжалось и натянулось, грозясь оборваться. Желваки вздулись, а пальцы сами по себе стиснули руль, скользя по гладкой коже. Было ещё совсем не поздно — часов семь вечера. Мелкие лужицы во дворе дома на Авдеенко покрылись звонкими корочками льда. Парочка отчаянных ребятишек, несмотря на уже достаточно крепкий морозец, с громкими визгами носилась по старой детской площадке. Катя сидела рядом, расстегнув пару верхних пуговиц пальто и беспрестанно крутя в руках телефон. Она то и дело хваталась за ручку двери, но затем бессильно отпускала её. Казалось, она почти решилась встретиться с родителями, но последние сомнения заставляли её сидеть на месте. С одной стороны, Зималетто больше не нуждалось в Пушкарёвой. Она вывела Ветрова из игры, с её помощью был добыт компромат, нейтрализовавший Воропаева. Катерина даже успела помочь разработать антикризисный план и начала претворять его в жизнь. Если сейчас она решит уйти, ничего катастрофичного не произойдёт. Нужно будет всего-то навсего найти нового толкового и честного финансового директора, которому Жданов мог бы доверять. Всего-то навсего, ага. Где найти такого, причём быстро, чтобы замена кадров не застопорила процесс выхода компании из кризиса? Всё опять сводилось к тому, что интересы фирмы и её президента относительно Кати расходились. Дёрнул же чёрт Юлиану прийти к Андрею именно в это время. Она даже организацию показа переложила на помощников, а тут заявилась, как снег на голову с этой своей выставкой. А Катерина-то тоже хороша! Она знала, что Зималетто сотрудничает с Виноградовой — помогала подготавливать договора, — так отчего же не сказала, что была знакома с нею раньше и лучше им не пересекаться? Посмотрев, как девушка в очередной раз разблокировала и, открыв список вызовов, снова заблокировала смартфон, Жданов всё же решил прояснить ситуацию. — Кать, — окликнул он её негромко. Пушкарёва, погруженная в свои мысли, откликнулась не сразу. — Катя. — Да, — хрипло ответила она. Прочистив горло, добавила увереннее: — Простите, задумалась. — Ничего-ничего, — улыбнулся президент, глядя в её лихорадочно блестевшие за стёклами очков глаза. — А почему Вы не сказали, что знаете Юлиану? Девушка посмотрела на него с удивлением. — Я сказала. Роме, — с детской непосредственностью, бесхитростно ответила Катя. Андрей почувствовал, как начинает закипать. — А мне, — слега повысив голос, уточнил он, — мне Вы почему не сказали? — Зачем? — Искреннее удивление в её голосе только повысило градус негодования Жданова. — Вы были заняты организацией показа. Ромка сказал, что возьмёт все контакты с пиар-агентством на себя. Всё было под контролем. — Под контролем, — недовольно буркнул президент, не найдя что возразить на слова Катерины. — Однако сегодня всё как раз таки вышло из-под контроля. Пушкарёва снова отвернулась к окну. — Да, — просто, но едва слышно ответила она. Немногословность девушки заставляла Андрея сильно нервничать. Кто знает, какие мысли и решения роились в этот момент в этой слишком умной головке? Нужно было как-то успокоить её, посеять идею о том, что ничего страшного не случилось. Что дёргаться и принимать какие-то опрометчивые решения вовсе не обязательно. — Ну ладно, Катюш, — умиротворяющим тоном обратился Жданов к затылку Кати. — В конце концов, Вы встретились не с кем-нибудь, а с Юлианой. Я так понял, Вы с нею хорошо знакомы и она не желает Вам зла. Вы же объяснили ей ситуацию? Она никому о Вас не расскажет? Едва заметная дрожь пробежалась по спине Катерины. Она поёжилась, убирая многострадальный телефон в карман пальто. — Не расскажет, — всё так же коротко ответила Пушкарёва. Ответ не прояснил для Андрея никаких мыслей Кати по этому поводу. Но он решил не сдаваться. — Всё будет хорошо, — как можно теплее уверил президент девушку, для пущей убедительности легонько сжав её плечо. — Вы только и мне в следующий раз говорите, встречи с кем Вам лучше избегать, чтобы я мог помочь. Катерина посмотрела на его руку на своём плече, которую Жданов не торопился убирать, надеясь внушить ей уверенность и спокойствие, которых сам вовсе не ощущал. Потом она взглянула в его глаза и кивнув, улыбнулась. — Ну вот и замечательно, — улыбнулся в ответ Андрей. Никакой радости он не ощутил, подспудно осознавая, что девушка осталась при своих мыслях. Однако благожелательно продолжил, убеждая её расслабиться: — Смею надеяться, за время нашего с Вами знакомства я, как и Ромка, заслужил Ваше доверие и могу называть себя Вашим другом? — Другом? — отчего-то удивилась Пушкарёва. Её тон вызвал в Жданове какие-то неприятные чувства. Словно сама мысль о том, что с ним можно дружить, была для Кати неестественной. — Да, конечно, — тут же спохватилась она. — Друзья. Улыбка, растянувшая губы девушки тоже была неприятной. Фальшивой. Разговор свернул в совершенно неправильное русло. Андрей побарабанил пальцами по оплётке, стараясь подобрать слова, которые помогли бы Катерине разговориться, а ему — убедить её в том, что нервничать из-за встречи с Виноградовой не нужно. Но слова не шли. Зато в этот момент дверь четвёртого подъезда распахнулась, выпуская на крепкий ноябрьский морозец вездесущего господина Зорькина. С непокрытой головой, вжимая голову в плечи, не останавливаясь ни на мгновение, тот прямиком и бодренько потопал к Порше Жданова, частично укрытому силуэтами голых деревьев. Пушкарёва вытянулась, напряжённо следя за передвижениями своего Николая, и когда тот приблизился к автомобилю, дёрнула ручку, желая выйти ему навстречу. Но жест Зорькина остановил её. Нескладный брокер открыл дверь заднего сидения и без лишних слов уселся за Катей. — Отъедьте, пожалуйста, в соседний двор, — попросил он Андрея, игнорируя немой вопрос в глазах Катерины. Жданов бросил на него недовольный взгляд, но мольба, написанная на лице девушки, заставила его молча завести мотор и тронуться с места. Пару минут спустя он припарковался в другом дворе. Николай и Катерина синхронно открыли двери и, ежась от холода, уселись на стоящую рядом лавочку. Решили поговорить без свидетелей? Что же, говорите. Он, Андрей, не станет им мешать. Посидит тихонечко в машине, приспустит немного стекло, послушает, о чём пойдет разговор… Он повернул зеркало заднего вида так, чтобы было удобно наблюдать за парочкой. С полминуты они просто молчали. — Хватит уже приезжать, Пушкарёва, — выдал наконец с недовольством Зорькин. — Третий раз за две недели. Думаешь я не заметил бы такую машину из окна? Жданов хмыкнул про себя: приезжали на Авдеенко они с Катей далеко не в третий раз. — Я волнуюсь. И скучаю по ним, — виновато ответила девушка, повязывая шарф вокруг головы. — И по тебе. Восемнадцать дней тебя не видела, — теперь в её голосе слышалась укоризна. Соскучилась, значит, по другу Коленьке. Так вот зачем Андрей возит её сюда — помечтать о встрече с Николаем? — Ты же знаешь — я работаю. — Почти таким же жестом, как это обычно делала Пушкарёва, брокер поправил очки на переносице. — Я на финишной прямой. Осталось совсем немного. Скоро я закрою все сделки и мы сможем уехать, как и договаривались. Потерпи. Смысл слов, сказанных нетерпеливым тоном, не сразу дошёл до сознания Жданова. А когда дошёл, то словно ударил по голове мешком с песком — вероломно, оглушающе. «Сможем уехать» значит? «Как договаривались», говорите? Вот как, Катенька? Значит новое исчезновение уже распланировано? И очевидно давно? Даже если бы не встреча с Юлианой, Катерина уехала бы? А как же договорённость с ним, с Андреем? Не имеет никакого значения? Жданов стиснул руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он ощутил себя преданным. Она же говорила, что останется! Что поможет вывести компанию из кризиса. Вряд ли она, конечно, осталась бы на все три года, на которые был рассчитан план, но Андрей никак не ожидал от неё, что она согласится помочь, тем временем планируя свой уход. — Как ты объяснишь моим, что нужно переехать? Голос девушки был нежным, слегка растерянным. Внушающим доверие. И Жданов верил! Он доверил ей самое важное, что было в его жизни — благополучие Зималетто. Он доверял Пушкарёвой так, как никому в жизни. И осознал Андрей это именно сейчас, когда оказалось, что верить её словам не стоило. Она смотрела в его глаза и говорила, что они со всем справятся. И в этот же момент знала, что справляться придётся ему одному. Никогда в жизни Жданов не ощущал себя таким наивным идиотом! Зорькин помялся, вздохнул, выпустив на свободу облачко дыхания, и ответил: — Кать, ты только не волнуйся. — Он почесал бровь, а потом смело посмотрел в глаза девушки. — Они всё знают. Я не мог им врать. Президент на мгновение даже забыл о кипевшей в нём злости — таким ошарашенным было выражение лица Катерины. — Что-о-о?! — громким шёпотом воскликнула Катя. В её голосе было столько негодования, злости и желания придушить товарища, что Андрей напряжённо замер, не желая пропустить ни единого её движения. — Как это всё знают? Как долго?! — Почти с самого начала, — пролепетал Николай, зажмурившись и втянув голову в плечи. Очевидно, он на полном серьёзе ожидал удара по голове. — Ты же знаешь, я никогда ничего не мог скрыть от тёть Лены. А они совсем расклеились, когда подумали, что ты умерла. Я не мог видеть их в таком состоянии… Девушка не стала бить друга, но её голос источал такую ярость, что лучше бы просто стукнула — эффект был одинаковый. — Это ты значит каждый раз говоришь «Не ходи одна, Пушкарёва», «Поскорее сворачивай с этой работой, Пушкарёва», а сам в это время нарушаешь установленные тобой же правила?! А как же это «им лучше оставаться в неведении»? — Ну не мог я, Кать, не мог! — Зорькин схватил руки девушки, когда она сделала резкий порыв — хотела встать. — У твоего папы вообще с сердцем плохо стало! Но я им всё объяснил — и о том, что они должны делать вид, что скорбят о твоей безвременной кончине, и о том, что скоро мы все переедем. Они молодцы Катя. Они всё поняли и делают как надо. — Пусти, Зорькин! — прошипела Катерина. — Я иду к ним! Пора сворачивать этот балаган! — Стой, дурочка. — Он всё же заставил девушку усесться обратно. — Вы так долго терпели. Потерпи ещё немного. Всё же ма-а-аленький такой шансик, что тебя могут найти через них те самые люди, ещё есть, верно? — Верно, — нехотя буркнула Катя, наконец выдёргивая свои руки из цепкого захвата Николая. — Ладно. — Вот и молодец! — немного нервно улыбнулся брокер. — Вот теперь тебя хвалю я. Пушкарёва встала с места, намереваясь идти к машине, но затем снова опустилась на лавочку. Пожевала губы. — Я сегодня встретила Юлиану Виноградову в Зималетто, — наконец нехотя сообщила она Зорькину. Лицо Николая вытянулось, он уже хотел что-то сказать, но девушка жестом перебила его: — Да-да, я знаю. Ты меня предупреждал. Они недолго помолчали. — Ладно, — энергично вскочил с места Зорькин, направляясь к машине. — Давай разойдёмся. Я уже замёрз. Он распахнул заднюю дверцу и забрал что-то с сиденья. Жданов до этого момента даже не замечал, что там что-то оставалось. — Забери это. — Он протянул подруге плоскую коробку. — На днях загляну к тебе, сыграем. Лицо Катерины озарила недоверчивая, но радостная улыбка. Она приняла из его рук коробку, а затем крепко обняла друга. Шепнула ему что-то на ухо, отпустила и проворно забралась в тёплый салон машины. Когда Андрей выезжал со двора, девушка продолжала махать оставшемуся на месте Николаю. На её коленях лежала потрёпанная пожелтевшая коробка, на лицевой стороне которой крупными белыми буквами было выведено слово «Monopoly».

***

Что такого ужасного произойдёт, если Пушкарёва уйдёт, как, очевидно, давно решила? Этим вопросом Жданов задавался почти сутки. Зачем её удерживать? Всё, что от неё требовалось, девушка выполнила. Даже перевыполнила. Какое право и оправдание было у Андрея, чтобы вмешиваться в её и так не очень простую жизнь? Собственно, никаких веских причин и не было. Да, ему было хорошо, когда девушка была рядом. Каким-то образом — парой ничего не значащих слов, улыбкой, да просто молчаливой поддержкой, — Катерина могла приободрить президента. В нужный момент — успокоить. Внушить уверенность в себе. Она умела превратить его негативные эмоции если не в позитивные, то хотя бы в нейтральные. С её появлением в жизни Жданова, он стал спокойнее. Подчинённые почти перестали смотреть на него с настороженностью во взглядах. Ну и всё. Да, она стала для Андрея кем-то вроде второго Малиновского, только эффективнее — соратницей и усмирительницей буйного нрава. Но разве это было веской причиной, чтобы вынуждать её оставаться в Зималетто? Жданов не стал выяснять отношений с Катей. Не стал спрашивать, почему она его обманула. Она поняла бы, что это его задело, а это означало выказать слабость. Андрей старался никогда и никому не показывать свои слабости. Минуточку. Вот это интересно. Когда это странная Ромкина знакомая Катерина Пушкарёва успела стать слабостью Андрея? В какой момент её присутствие в жизни Жданова из необязательного превратилось в желательное? Как много вопросов без ответов. Именно в таком состоянии фрустрации его и застал Роман. — О-о-о, — многозначительно протянул он, закрывая за собой дверь президентского кабинета и переводя взгляд с мрачного лица хозяина на початую бутылку виски, а затем на полупустой стакан в руке Андрея. — Какие печали запиваем? Жданов вяло пожал плечом. Привычка не обсуждать с Малиновским его «сестрицу» уже прочно закрепилась в его сознании. А затем подумал — а почему бы, собственно, и нет? Может что дельное подскажет. — Катерина Валерьевна встретилась вчера с Юлианой Филипповной, — слегка заплетающимся языком сообщил Андрей другу. Увидев озадаченное выражение лица Ромы, невесело рассмеялся. — Что, Катенька не поделилась с тобою этой новостью? Потрясённое молчание Романа ответило на вопрос лучше всяких слов. Жданов полез за вторым стаканом, который с резким звуком лихо проскользил по столешнице прямо в руку Малиновского. — Встреча была бур-р-рная… — Андрей снова откинулся на спинку кресла, положив ноги на стол. — А потом она поговорила с этим своим Зорькиным. — Фамилия брокера оказалась непроизвольно приправлена изрядной дозой яда в голосе президента. Жданов вспомнил тот самый первый звонок Николая, с которого всё началось. Рома разговаривал с ним точно таким же тоном. — Так вот, оказывается, Катерина… Дмитриевна нас очень скоро покинет. Ромка помолчал, наполнил стакан, заткнул горлышко бутылки стеклянной пробкой, затем отпил. И только потом хмыкнул. — Чего и следовало ожидать, — выдохнул он. — Это был вопрос времени. Интересно, на этот раз она хоть что-нибудь скажет или как всегда уйдёт по-английски? Малиновский опустошил стакан и налил ещё один. Залпом опрокинул его в себя и наполнил заново. Выглядел он потерянно. А в голову Андрея, при виде расстройства на лице друга, пришла странная мысль. Даже не мысль — так, мыслишка. Обрывочные детали, которые начали выстраиваться в абсурдный план. Есть один шанс заставить Пушкарёву остаться в компании. Он спорный, отдающий изрядной долей сюра. Идея, которая могла прийти только в не самую трезвую голову. Но терять-то Жданову нечего, верно? Андрей снял длинные ноги со столешницы и придвинулся к столу, нависнув над ним, стараясь оказаться поближе к Роману. Он торопился высказать мысль вслух, пока не до конца подавленная алкоголем рациональная часть его сознания не отбраковала её как нелепую. — Ром, а Ром? — Малиновский оторвал хмурый взгляд от плещущегося в стакане виски и вопросительно посмотрел на президента. — Ты же знаешь, что Катя в тебя влюблена?