Пять вопросов

      Весенний Нью-Йорк воистину волшебный. Дождливые деньки участились, но за серыми тучами в скором времени всегда открывалось яркое солнышко, согревающее суетливых местных жителей, а также напоминающее об окончании продолжительной зимы. Светило отбрасывало многочисленные лучи, отбрасываемые через поверхность стеклянных небоскребов, на многолюдный перекресток семьдесят третьей и девяносто второй улицы, и, несмотря на живописность всей открывшейся картины, лишь пара-тройка мельтешащих в спешке людей смогла обратить внимание на знак о господствовании весны.       Нынешняя погода словно ассоциировалась с произошедшим за последние три месяца. Несколько солнечных лучей, попавших мне в лицо при переходе того самого перекрестка по пути в кофейню за очередной ударной дозой кофеина, напомнили о существовании одной жизненной аксиомы, что за черной полосой всегда идет белая. А проливные дожди вкупе с кучевыми серыми облаками выступали в качестве череды нескончаемых проблем, в том числе и неприятного поступка со стороны близкого тебе человека, чье лицо привыкаешь видеть по утрам и даже запоминаешь тонкости его вкусовых предпочтений.       Помнится мне, ты терпеть не мог обожаемый мною улун в ближайшем к дому кафе с китайским чаем — зачем я храню эту информацию в собственной голове, если мы перестали поддерживать контакт с того самого момента? Вернее, разрыв связей произошел от части и по моей вине: в каких социальных сетях ты только не был заблокирован. Возможно, блокировать твой телефонный номер, а также аккаунты в социальных сетях могло быть слишком по-детски. «Кого это волнует, если это мне и вправду помогло?» — Заключил внутренний голос, а я, беззаботно пожав плечами, отворила дверь моей любимой кофейни в паре кварталов от университета.       Знаете, чем мне еще нравится Нью-Йорк? Отнюдь не своими размерами и не бетонными декорациями, своей высотой достигающих несколько сотен метров. Не своим скоростным ритмом жизни и не возможностями, что предоставляет этот мегаполис. Он привлекателен тем, что здесь ты можешь оставаться нелюдимым, когда вокруг тебя миллионы таких же людей — со своими проблемами, надоевшей рутиной и домашними животными, провожающими своих хозяев опечаленным взглядом в сторону входной двери. Никто тебя не будет одаривать осуждающим взглядом, ведь всем все равно.       Несмотря на то, что заглядывала в кофейню чаще двух раз в неделю, в помещении, насквозь пропитанным запахом прожаренных кофейных зерен, я знала всего одного человека — рыжего бариста Йена, что всегда встречал меня с широкой улыбкой на лице. С тех пор, как я впервые открыла для себя этот уголок домашнего уюта и вкуснейшего кофе в моей жизни за пределами своего клоповника, наши отношения с Йеном успели перешагнуть установленный порог продавца и клиента. Будучи весьма любознательным, парень каждый раз интересовался положением дел в жизни.       Подойдя к кассе, я ощутила вибрацию своего телефона в кармане своих джинс, гласящую о пришедшем уведомлении. Несмотря на то, что прошла уже четверть года, малая часть меня не переставала вздрагивать после подобного. Несмотря на то, что я пережила один из самых худших периодов в своей жизни, виной которому был ты, Джордж Миллер, малая часть меня не переставала витать высоко в облаках, представляя, как ты однажды вернешься и искренне извинишься за содеянное. Если вообще вернешься. К величайшему моему сожалению или счастью, это оказался Крис.       Chris NYU 2:08       Немного опаздываю, водитель моего такси решил словить все Нью-Йоркские пробки :(       Chris NYU 2:08       Как ты? Помнится мне, ты пропустила наш общий extracurricular на прошлой неделе. Аниса сказала, что ты плохо себя чувствуешь. Не подумай, что я беспокоюсь о тебе, но ты нужна мне живой во время подготовки к нашей диссертации. После нашего выступления я готов хоть зажигательную речь толкнуть на твоих похоронах.       Chris NYU 2:09       И да, я надеюсь, ты меня переименовала. Я не хочу быть Крисом из НЙУ! — Ого-го, кто это у нас здесь! — Бодро отозвался Йен, застав меня с глупой улыбке на лице от прочтения сообщений Криса из Нью-Йоркского Университета. Положив телефон обратно в карман и не успев ответить приятелю, вещавшему из бесконечных пробок, я попыталась изобразить самую жизнерадостную гримасу из своей небольшой коллекции и поприветствовала знакомого, помахав ему. — Надеюсь, ты переписываешься со своим бойфрендом. Скажи мне, что вы помирились и с меня будет кофе за счет заведения. Капучино с миндальным молоком и карамельным сиропом — все, как ты любишь, — словно подкупая, парень одной рукой уперся на барную стойку и подмигнул мне, всем своим восторженным видом ожидая хороших новостей.       Упс, соль на незажившую рану. Хоть я и раскрыла Йену далеко не полную картину происходящего, я успела пожалеть о сказанном. Его бьющая ключом позитивность не оставила бы меня в покое в тот снежный день месяц назад, когда на моем лбу красным по белому было написано, что у меня нет настроения. По крайней мере, с того момента мне стало немного лучше: вредить себе алкоголем, различными наркотическими препаратами и рыдать в ванной я перестала — и на том спасибо. — Да-а-а, все как ты и предсказывал. Мы помирились, — как ни в чем не бывало, весело объявила я. Никогда не думала, что стану врать бариста касательно обстановки дел в уже закончившихся, как мне показалось, отношениях то ли за бесплатную чашку кофе, то ли ради того, чтобы он больше не задавал мне вопросов касательно «того самого парня, с кем ты встречаешься». Забавно делать вид, что все под контролем и твоя жизнь налаживается, когда буквально месяца три назад тебе был противен сам факт существования.       Хотите поделюсь, в чем заключается огромная ошибка Вселенной? При создании хрупкого физического существа — того, что ты можешь ощутить, обнять в трудные моменты, почувствовать тепло, а также того, что может за один миг стать безжизненным, бездушным и холодным — его великодушно наградили стремительной регенерацией, что гарантирует скорейшее выздоровление даже после самых существенных травм. Благодаря подобному дарованию, кожа с запекшейся кровью, некогда покрытая многочисленными гематомами, чернейшими синяками, а также открытыми ножевыми ранениями, через несколько мгновений ока обретает прежнюю бархатистость, здоровый оттенок. Открытые переломы костей, излечившись одним лишь временем и одновременно срастаясь, восстанавливаются.       Нечто свыше, одарив физическую сущность столь большим количеством даров природы, забыл об одном — неосязаемой душе, что не обладает такой волшебной возможностью столь быстро регенерироваться. Как бы быстро не срослись твои открытые переломы и не рассосались устрашающие своим видом гематомы, внутренний мир будет помнить обо всем: о каждом сказанном слове, чрезмерно жестком прикосновении, брошенном взгляде, пропитанном безумностью, невменяемостью и вынуждающего кровь стынуть в жилах. К величайшему сожалению, душевные раны не затягиваются столь быстро, сколь физические — и это уничтожает морально, заставляя засыпать большую часть человечества в позе беззащитного эмбриона с невысохшими следами от горьких слёз в четвертом часу утра.       Неосязаемость моей души помнила обо всем, Джордж. Несмотря на то, что сердце, не прекращавшее испытывать все те чувства, что существовали до того самого злосчастного вечера, на коленях умоляло мой внутренний мир простить тебя, приводя не один аргумент в защиту твоей персоны, душа, а вернее это будет назвать здравым смыслом, оставалась непреклонной, пробуждая те самые эмоции, что я испытывала тогда. На смену испытываемому страху, беспомощности пришла ненависть, что разгоралась во мне каждый раз, — разумеется, сердце пыталось сгладить углы — когда я видела твои старые фотографии в социальных сетях. Именно поэтому время, проведенное там, сократилось до здорового минимума, не способного принести вред и разбудить чутко спящую тревогу.       Кубические литры пролитых слез все же смогли вызвать ненависть к себе, съедавшую меня заживо. Даже сейчас, смотря в зеркало ванной комнаты, я ненавидела находиться в собственном теле, над которым надругались. Главная дилемма заключается в том, что такой ужасный поступок был совершен со стороны близкого тебе человека, по отношению к которому теплота влюбленности понемногу угасала с каждым прожитым днем. Однако сердце упорно отстаивало свою точку зрения, что ты вернешься, крепко обнимешь, погладишь мои волосы и пообещаешь, что больше подобного не произойдет, что ты исправишься в лучшую сторону, после чего мы забудем о произошедшем, начав восстанавливать отношения с нуля, кирпич за кирпичиком.       Невесомыми движениями прикасаясь к каждому сантиметру своего тела, некогда украшенного темными синяками после того злосчастного новогоднего вечера, я ощутила, как ветхая дамба, сдерживающая огромный поток эмоций в виде разочарования в любимом человеке вкупе с гневом, испытываемом при одном лишь упоминании этого имени, в один миг рухнула, а все пережитое бурным потоком вырвалось наружу. В последнее время, мною целиком и полностью управляло сердце, воспроизводящее все позитивные моменты, пережитые с тобою бок о бок: о панкейках по утрам, об уютных разговорах в постели о будущем, в том числе и о возможности предстоящей поездки в Осаку, где ты бы выступил в роли моего личного гида, что покажет лучшие места в ее окрестностях.       Однако в центральный кабинет моего разума ворвалась изнеможенная душа, представлявшая интересы здравого смысла, что, скривившись и с неким отвращением на лице, выбросила на дубовый стол, за которым в недоумении сидело сердце, громоздкую кипу бумаг с доказательствами, почему Джордж поступил как последний мудак на белом свете. Поправив съехавшие очки с переносицы, душа, словно указкой, ткнула в кипу бумаг и начала приводить настолько стойкие аргументы, что сердобольному органу было нечем парировать и поэтому то, еле сдерживая горькие слезы, в миг выпорхнуло из кабинета. Животные инстинкты, управляющие тобой в тот самый вечер, сделали меня неспособной жить в собственном теле.       С новогоднего вечера в Калифорнии прошло около полутора недель. С момента возвращения в Нью-Йорк, я успела пройти пять стадий принятия изменений. С тех пор не было и ночи, когда я засыпала не в обнимку с огромной мягкой игрушкой, которую когда-то выиграл мне ты в тире на ярмарке, со слезами на глазах. Первой стадией было непринятие: по аксиоме сердце всегда отказывается верить в то, что близкий человек мог поступить с тобой подобным образом.       Второй стадией же было отрицание. Я даже начала сомневаться в собственной вменяемости, думая о том, что это все могло мне предвидеться, быть своеобразным плодом богатого воображения. К величайшему моему сожалению или счастью, шизофрении у меня не наблюдалось — по крайней мере, так заключил психотерапевт на онлайн-сессии поздней ночью по Нью-Йоркскому времени. Согласно всем канонам модели Кюблера-Росса, следующим этапом была депрессия. Долгая, затянувшаяся депрессия.       Уйти в длительный запой, пытаясь утопить существующие проблемы в литрах алкоголя — на тот момент, это показалось мне единственным выходом из беспросветной ямы, в которую я попала. Не было и дня, когда я оставалась трезвой с момента возвращения, и я даже впервые попробовала синтетические наркотики с малознакомыми людьми из ночного клуба, испытав первые в жизни галлюцинации. На самом деле, длительный запой поволок меня на самое дно той самой беспросветной ямы — это я поняла после очередной встречи с теми самыми малознакомыми торчками, когда хотела позабыться в выдуманном мире наркотических средств, а один из них стал нагло ко мне приставать. Малоприятный опыт, я вам скажу.       Продолжая смотреть в зеркало, сознание то и дело подталкивало навредить себе, напоминая о том, как ты прикасался к определенному участку моего тела. «А помнишь, как он схватил тебя здесь? А как издевательски кусал вот тут?» — Темная субстанция позади, своим очертанием напоминавшая меня, указывала то на бедро, то на запястья. Она управляла мною, а я лишь повиновалась, пытаясь расцарапать длинными ногтями покрасневшую кожу до костей. Я ненавижу тебя, Джордж, но еще больше я ненавижу тот самый вечер, когда мы познакомились с тобой. Раньше я, дура, убеждала себя в том, что ты перевернул мою жизнь на все сто восемьдесят градусов. Единственное, раньше это имело более положительные обертоны, но сейчас же я смело могу заявить, что ты испортил все.       В запертую дверь ванной комнаты, буквально державшейся на одних соплях, резко начали стучать. Затихнув, я начала предполагать, кто бы это мог быть. Дженнифер? Вряд ли, она уехала за границу со своей матерью и новоиспеченным отчимом. Джордж? Точно нет, я не получила ни одной весточки от него, хотя возможно это потому, что я в приступе злости заблокировала его везде. В последнее время я только и делала, что старалась избегать любого контакта с близкими мне людьми: мне было стыдно предстать перед ними в худшей версии себя. От напористости человека по ту сторону дверь буквально стала выламываться. Еще пару стуков — бедное препятствие между нами точно бы слетело с петель, именно так и произошло. — Черт возьми, что ты творишь! Каждый раз у меня вьетнамские флэшбеки, когда ты запираешься в ванной! — Под грохот выломанной двери злостно гаркнула Аниса, взглядом окидывая небольшое помещение. Ее внимание почти сразу же привлек тест на беременность, покоившийся на раковине, но затем девушка тактично перевела свой взгляд на мои огромные мешки под глазами, перегар и воробьиное гнездо на моей голове из спутавшихся между собой волос: — Почему ты выглядишь так, как будто ты сорокалетний селебрити, о котором все забыли, и он начал спиваться? Что произошло? Почему ты не отвечаешь на звонки? И что за, блять, тест? — Протараторив, девушка осыпала меня многочисленными вопросами, после чего оперлась на дверной косяк и выжидательски посмотрела на меня, ожидая необходимых ей ответов.       Именно так Аниса и узнала о произошедшем. В ходе моего длительного монолога о произошедшем она бронировала билеты в Expedia в Лос-Анджелес, отбивая все приведенные мною доводы, почему ей не стоит этого делать, тем, что она уже давно должна была «надрать зад этому самодовольному ублюдку», ведь «даже если он популярный, это не дает ему основания обращаться с тобой так». Немного физических перепалок и словесных дискуссий — и ее резервация была отменена. На тот момент, мы сошлись на том, что Джоджи не стоит потраченных трех сотен баксов за ближайший рейс на самолет United. Что касается того теста на беременность — он был отрицательным. Будь бы он положительным, я бы давно выпилилась, честное слово.       Затуманившие разум воспоминания из прошлого были прогнаны приятным бариста, махавшим ладонью перед моим лицом, подобным жестом приземляя меня с небес обратно на землю. Кивком поблагодарив Йена за самый вкусный кофе во всем Большом Яблоке, я заняла свободный столик в самом углу кофейни, куда из витражных окон падали те самые солнечные лучи — это для меня было не только знаком о долгожданном приходе весны, но и о том, что пора двигаться к следующей стадии — принятию. Забыть о произошедшем и беззаботно двигаться дальше, проживая самую обычную студенческую жизнь, которую я проживала до твоего появления.       Блаженный первый глоток кофе одарил мой уставший разум, переживший целый марафон в сорок два километра разрушительных загонов, вечных самокопаний, а также длительного самоанализа и рефлексии, давно невиданной бодростью и, на удивление, желанием жить — вот такие легальные наркотики были гораздо лучше ваших, незнакомцы из ночного клуба. Переведя взгляд в сторону окна, я заметила знакомую фигуру в лице университетского приятеля, выходящего из такси — тот поймал мой взгляд на себе и издевательски помахал рукой на прощание, развернулся и собирался обратно сесть в автомобиль, на котором приехал. Спустя доли секунд Крис, вспомнив о нашем ограничении по времени из-за моей смены на работе, решил перестать дурачиться, зашел в пропитанное ароматом кофейных зерен помещение и словно по-королевски предстал передо мной, мол «Ладно, так уж и быть, уделю тебе внимание, слуга». — Выглядишь не очень, — как обычно в язвительно-шуточной форме Крис прокомментировал мой мешковатый худи и джинсы, что первыми были выцеплены из разбросанного гардероба. Парень плюхнулся в мягкое кресло напротив и, почувствовав на себе пронзительный взгляд, решил извиниться, попутно доставая свой лэптоп из кожаного портфеля: — Извини. Сегодня не шучу. Даже когда ты устала, не спала трое суток подряд и даже тогда, когда ты сдаешь финальный экзамен у стервы Миссис Смит, ты красивее всех, — не веря собственным ушам, что такое говорит мне Крис, который занимает должность управляющего директора в компании по моей травле, я недоуменно повела бровью. Осознав, что немного переборщил с комплиментами, он лишь неловко сжал губы в тонкую полоску и продолжил: — Ладно. У нас не так много времени. Ты собрала те данные, о которых я тебя просил? — Ты о чем? — Притворяясь, что я не торчала всю ночь за компьютером за сбором этих статистических данных, с любопытством осведомилась я. Когда на некогда спокойном лице Криса промелькнули еле заметные тонки раздражения, я виновато пробормотала: — Я отправила тебе их на университетскую почту сегодня утром. Если не ошибаюсь, McKinsey прогнозируют, что рынок здравоохранения, связанный с Искусственным Интеллектом, будет быстро расти в соответствии с годовым темпом роста в 40%, и к следующему году он достигнет отметки в 7 с лишним миллиардов долларов. Остальное, на примерах, есть в документе. Ознакомьтесь, как будет время, уважаемый Мистер Крис, — с довольной физиономией резюмировала я, отпив уже немного остывшего кофе. — Хорошо, я потом проверю и, если будут правки, помечу их примечаниями, — проигнорировав мой нахальный тон, парень сосредоточенно ковырялся в ноутбуке, то ли выискивая какие-то важные недочеты в своей части исследовательской работы на тему внедрения Искусственного Интеллекта в сфере здравоохранения, то ли просматривая откровенные фотографии, отправленные его очередной симпатичной подружкой из сборной по чирлидингу. — Я тебе тоже только что отправил свою часть на почту. Если будут недочеты, дай мне об этом знать примечаниями, — авторитетно сказал он, пока я, тем временем, откровенно пялилась на него, будучи в замешательстве от подобных стараний, прикладываемых ним к какой-то исследовательской работе для получения степени магистра. Когда парень окинул меня вопросительным взглядом, я не выдержала: — А с каких пор ты так ответственно относишься к учебе? Если честно, я думала, что для тебя написание очередной диссертации как плевок в море, — посмотрев на время на экране смартфона, я поняла, чтобы не опоздать на работу, нужно будет выдвигаться в сторону метро через десять минут. Раньше мы работали с Джеком, хозяином магазина виниловых пластинок, посменно, но сейчас его смену временно занимает его кузина: он решил взять свой долгожданный отпуск и отправиться отдохнуть в Доминиканскую Республику вместе со своей женой. — Имею в виду, что буквально пару месяцев назад ты сомневался во всем и даже надумывал бросить учебу, не видя в ней никакого смысла, — изогнув бровями, пояснила я. — Откровенно говоря... После того разговора, когда мы ходили в сторону Рокфеллер-центра, я разложил многое в своей жизни по полкам. Ты была права насчет того, что не стоит класть на учебу болт, если она тебе неплохо дается. После него, собственно, я и начал упорно работать над исследовательской и показал ее помощнику профессора Адамса, а тот восхитился и объявил, что я еду в Беркли. С тобой. Такие дела, — как ни в чем не бывало, бросил он и пожал плечами, закрыв крышку лэптопа. — Предупреждаю, это не шутка: спасибо тебе. Я рад, что ты согласилась писать ее вместе со мной. Возможно, я бы даже и не справился без тебя. — О-о-о, это так необычно слышать от тебя что-то милое... Не надо мне тут льстить, ты прекрасно и без меня справлялся. Тебе спасибо, что позвал меня быть соавтором в этой работе, ты бы знал, каких усилий стоило мне согласи... — Моментально остановив себя на полуслове, я ошарашенно прикрыла рот ладонью, представляя, какой большой секрет я могла нечаянно проболтать. Даже если я сейчас решу ему раскрыть все карты, он начнет озвучивать мне бесконечные наставления о том, что Джордж ему изначально не понравился и мне стоило бы сторониться Миллера, или, что еще хуже, Крис начнет обвинять себя во всех грехах человечества, а, зная его, он на такое способен. — Каких усилий мне стоило согласиться? Да никаких! Знаешь, как я увидела твое сообщение, я начала прыгать по комнате от радости. Ты же знаешь, как для меня важна учеба, — пробормотав, махнула рукой я, будучи в одном лишь шаге до истеричного смеха. — (Имя), ты не умеешь врать. Даже не пытайся, — ледяным тоном отрезал парень и оперся головой на ладонь, сократив расстояние между нами и пристально смотря мне в глаза, словно он пытался найти в моем бегающем взгляде истину. — Дай угадаю. Джоджи приревновал тебя ко мне, и на этой основе вы поссорились? Помнится мне, на твоем дне рождении, он готов был просверлить меня взглядом. Это ведь очевидно, учитывая то, что ты начала чаще пропускать наши с тобой общие пары еще с начала семестра, — умело выстраивая дедуктивные цепочки, предположил Крис. «Черт, почему ты такой наблюдательный? Ладно, пускай будет по-твоему — это уж точно будет намного лучше реального положения дел», — жалобно простонало внутреннее я. — На самом деле, да. Я не хочу говорить об этом, — заключила я, показательно посмотрев на время и встав с насиженного места. Попутно закидывая свои вещи с кофейного столика в небольшую сумку от итальянского дизайнера, что была любезно подарена Анисой и Йеном на день рождения, я вновь начала снимать с себя обвинения, что внезапно прерываю наше времяпрепровождение не первый раз: — Извини, а теперь мне правда пора. Мой шеф решил наконец-то взять отпуск после моих долгих уговоров, а свои смены он на время отдал своей кузине. Некрасиво будет, если я заставлю ее задержаться на работе хоть на минуту. Увидимся позже.       Спустя недели две после того самого инцидента по степени паршивости состояния со мной мог посоревноваться только Брайан: он чувствовал себя невероятно виноватым, чувствуя, что его действие послужило катализатором бомбы замедленного действия. В новогодний вечер, когда мы отошли поговорить, я его практически сразу же простила, прекрасно осознавая, что это нормально действовать в интересах собственного же друга, а не его возлюбленной. Но кто же, блять, мог предсказать степень жестокости наказания за обычный поцелуй и согласие участвовать в написании исследовательской работы, которая могла бы положительно сказаться на академическом успеваемости, а также на повышении признания среди преподавателей? Правильно, никто не мог.       Брайан — один из двух людей, кто узнал, что же произошло на самом деле. Поначалу мне казалось нецелесообразным делиться о подобном с другом своего бывшего или нынешнего — даже и не знаю — парня, но недавний знакомый продолжал названивать, ведь я не отвечала на сообщения в виду отсутствия каких-либо сил, да и сорваться на виноватом лишь от части не особо хотелось. Разумеется, первое время такие назойливые звонки от него вызывали лишь отвращение, пробуждая во мне очередную волну гнева, смешанную с ненавистью. В один день, будучи не в трезвом состоянии ума и игнорируя очередной звонок от Брайана, я позволила себе выплеснуть накопившееся в телефонном разговоре и оказалось, что парень — отличный собеседник, умеющий поддержать и даже поспособствовать выходу из депрессии.       Миллионы принесенных извинений, мелкие сюрпризы в виде месячного абонемента на посещение йоги в лучшей студии во всем Нью-Йорке, доставки кофе и круассанов из популярной французской кофейни на дом, — все в порядке, он не узнавал моего адреса, мне позвонил курьер и лично спросил — а также часов, проведенных вместе за вечерними телефонными разговорами, которые впоследствии и вовсе не касались наших отношений с Джорджем, заставляли пламень моего гнева по отношению к Брайану гаснуть с каждым днем. На удивление, Ви отнеслась к подобному довольно спокойно — они были эталоном здоровых отношений для меня. Конечно, в процессе получения всех этих подарков во мне рождалась весомая капелька сомнений: «А это точно подарки от Брайана? Не от Джоджи?». По словам Брайана, он пропал и также не отвечал на звони, поэтому они перестали поддерживать контакт спустя несколько дней после произошедшего.       За довольно короткий промежуток времени этот парень постепенными шагами становился моим другом, а мои проблемы с доверием по отношению к нему стали сходить на «нет». Однако, все же в целях своей безопасности, я стала умалчивать о части сохранившихся чувств к Миллеру — мало ли что, доверяй, но проверяй, как говорится. Сколько бы я ни прокручивала всевозможные сценарии встречи с Джоджи спустя три месяца нескончаемой черной полосы в моей жизни, которая вот-вот начала принимать серые обертоны, палитрой тянущиеся в сторону белоснежного белого, я одновременно боялась этого больше всего. Боялась, потому что и малейшего представления не имела, как отреагирует на это не только мое сердце, но и тело с разумом, также я и не знала, что можно будет ему сказать. Молча злиться или яростно зареветь, кидаясь первыми попавшимися под руку вещами, или радостно взвизгнуть, бросившись к нему в крепкие объятия, или, возможно, остолбенеть от испытываемой панической атаки. — Привет, Лесли! — Отворяя входную дверь в магазин, крикнула я худенькой девушке лет девятнадцати с светло-голубыми глазами, на что та приветственно помахала мне рукой. С того момента, когда Джек отправился со своей супругой Кэти в отпуск, мы успели обменяться с его кузиной лишь парой-тройкой реплик. В прошлый раз я, вернувшись с пар немного пораньше, чуть ли не проспала свою рабочую смену и в итоге опоздала на целый час. Добродушный шеф-дровосек, возможно, и простил бы мне подобное, но вы бы видели, каким испепеляющим взглядом меня проводила Лесли и даже хлопнула дверью напоследок при выходе из помещения. Положив все свои вещи в комнату для работников, как ее называл Джек — на самом деле, это была самая обычная коморка маленьких размеров, похожая на чердак — я подошла к девушке и виновато протянула: — Прости за прошлый раз. Видишь, я даже пришла немного раньше, поэтому ты можешь идти. — Ничего страшного, я всего лишь опоздала к врачу, запись к которому была сделана еще месяц назад, — с некой укоризной в голосе произнесла сменщица, забирая свои принадлежности из той самой узкой кладовой. «Вот стерва! В кого она такая пошла? Уж точно не в Джека — он спускал мне подобное с рук миллион раз, если не больше», — взбунтовало внутреннее я, принимая боевую позу и обнажив кулаки, словно готовясь к какому-то поединку. — На самом деле, сегодня довольно тихо — клиентов было довольно мало. Может, потому что будний день, — задумавшись, Лесли нахмурила брови и отворила перегородку между зоной для работников и зала для посетителей, после чего добавила на прощание: — Кассу я посчитала, правда не успела сбросить ее в ящик с деньгами, что находится в кладовой. Сделаешь же.       От подобного тона, словно она делает мне одолжение, у меня истерично начал подергиваться глаз. Та-а-ак, успокойся, никаких конфликтов тебе точно сегодня не нужно — тем более, с кузиной твоего начальника. Посмотри, какая прекрасная погода, да и покупателей сегодня маловато. Твоя жизнь только-только начинает налаживаться. Выдохнув, я кивнула девушке на прощание и, на всякий случай, принялась пересчитывать те транзакции, что были оплачены за сегодня наличными — кажется, у меня проблемы с доверием к окружающим.       Насчитав восемьсот тридцать пять долларов и семьдесят пять центов наличными, я аккуратно упаковала их в специальный конверт и, прикрепив уголки скрепками, отправилась в ту самую кладовую, которая была заполнена всевозможными коробками от прошлых поставок — видимо, перед отпуском шеф-дровосек не успел их отправить на переработку. Закинув конверт с наличными деньгами в железный ящик и старательно покрутив ручку в несколько оборотов, чтобы тот упал на самое дно и нигде не застрял, я как можно скорее вернулась к своему месту, пристально смотря в экран своего смартфона, на которое пришло уведомление о новом сообщении от Криса с очередным мемом. — Я-то думал, где ты, искал и ходил по всему магазину, — мое внимание, прежде обращенное на новое сообщение от университетского приятеля в телефоне, перевелось на безумно знакомый мужской голос, из-за которого я вздрогнула и по неосторожности обронила телефон на пол. Мои внутренности словно завязались в тугой узел, а разум вовсе забыл про способность дышать. Собрав все свои силы в кулак, я подняла взгляд и, как оказалось, все мои догадки были подтверждены. Джордж Миллер, собственной персоной. Воздух между нами настолько накалился, что превратился в один густой клубок, сотканный из напряжения и постепенно нарастающей тревоги с моей стороны. Казалось, что у меня сработал инстинкт самосохранения, и я схватилась за первый предмет на тумбе позади кассового аппарата — это оказался тяжеленный степлер. По крайней мере, с ним мне спокойнее. — Прости, — невесть, где пропадающий на протяжении нескольких месяцев парень поднял обе руки, словно только что был арестован сотрудниками полиции, после чего, глядя мне прямо в глаза, вполголоса проговорил: — Пожалуйста, давай поговорим. Я знаю, что я виноват. — Сколько лет, сколько зим... — Мрачновато выдала я с некой уверенностью в голосе, которая, проливаясь внутри, обжигала меня горячей лавой и придавала эфемерных сил. «Так-то его, подруга! Это не ты должна его бояться, а он тебя! Покажи ему, кто здесь мамочка!» — Победно заликовало внутреннее я, подбодряя перед нелегким разговором, через который предстоит пройти. — Наверняка ты понимаешь, что все между нами кончено. Я не стану терпеть подобного отношения к себе, так же как я и не стану выяснять отношения на рабочем месте. Поэтому, сделай мне одолжение — съебись отсюда, Джордж. Я не хочу, чтобы меня потом уволили по твоей вине, — настаивала я, поддерживая зрительный контакт и продолжая держаться за увесистый предмет канцелярии, по случайности ставший холодным оружием. Еще немного — с моей пары глаз точно бы стали искриться яркие молнии в его сторону, пытаясь сжечь его дотла.       На его лице, покрывшейся заметной щетиной, промелькнуло недовольство от услышанного, но парень мигом попытался подавить это в себе. Джордж, молча пройдя через перегородку, что заставило меня насторожиться и увеличить расстояние между нами с поднятым степлером в руке, проигнорировал брошенное предупреждение, что ему сюда нельзя и продолжил искать что-то глазами на столе с кассовым аппаратом. Будучи в поисках чего-то неизвестного, он стал рыскать по полкам, а между его бровей от интенсивности мыслительных процессов появилась морщинка, после чего, выудив что-то маленькое из полки под кассовым аппаратом, направился к выходу.       «Неужели ты просто так уйдешь, послушавшись этот дурацкий разум? Ну зачем ты это сказала, (Имя)?» — Риторически спросило сердце, театрально смахивая одинокую слезу платочком нежно-розового цвета. «Все правильно она сказала, так с ним и нужно! По-другому такие мудаки, как он, не поймут», — запротестовал здравый смысл, также известный, как голос разума, бросив презрительный взгляд в сторону Королевы Драмы в том самом центральном кабинете с дубовым столом. Из мыслей резко выдернул звон замочной скважины. Это был ключ — он искал его. Устало выдохнув, я окинула взглядом его фигуру, пока тот переворачивал бумажный знак «Открыто» на «Закрыто». Блять, знала же, что просто так этот упертый баран не сможет уйти. Возможно, прямо сейчас Джек просматривает камеры наблюдения через телефон, мне срочно нужно будет придумать какое-нибудь оправдание. — Я разберусь с твоим шефом, не волнуйся. Просто удели мне немного времени, — словно прочитав мои мысли, властным и одновременно умоляющим тоном попросил Миллер. С каждым его шагом, сокращающем расстояние между входной дверью и стойкой с кассовым аппаратом, былая уверенность размеренно стала кануть в лету, а сердцебиение стало волнительно учащать свой ритм, разгоняя горячую кровь по телу. Сжав степлер в руке как можно сильнее, — казалось, что еще немного, и он вдребезги разлетится в воздухе по маленьким деталькам от подобного небывалого напора — я, в ужасе выпучивая глаза, внимательно наблюдала за его движениями, чтобы, в случае чего, совершить нападение первой. Подняв руки ладонями в мою сторону и виновато опустив голову, парень преодолел перегородку и положил маленький ключ обратно в тумбу, после чего обратился ко мне, пока в его низком баритоне чувствовалось нетерпение: — Ты готова поговорить? — Д-думаешь, ты сможешь заявиться просто так спустя несколько месяцев? Черт возьми! Ты даже ни разу не извинился тогда, не попытался загладить вину. Я не поверю, что к тебе резко, спустя три ебанных месяца, Джордж, пришло озарение, и ты решил искупиться! — Грозно взревела я, тыча пальцем руки, что была с самодельным оружием. Голос понемногу стал срываться, а лицо, пару минут назад старательно отображавшее лишь одну уверенность и спокойствие, желчно скривилось из-за вновь всплывших воспоминаний в голове. — Если бы ты знал, через что мне пришлось пройти, у тебя бы и... У тебя бы и совести не хватило явит... — Из глаз хлынули горькие слезы, что я так долго и упорно старалась сдерживать в последнее время, а тело начало подрагивать от переполняемых эмоций.       Сквозь витражные окна магазина, что располагался в одном из самых оживленных участков этого района, на нас стали поглядывать незнакомцы, окидывая меня обеспокоенными взглядами. Не растерявшись, Миллер с осторожностью убрал из моей руки степлер и, положив его на тумбу, повел меня в кладовую, аккуратно прикасаясь своей ладонью к моей спине. Угрожающие приказы, перемешанные с тихими всхлипываниями, не прикасаться ко мне были выполнены, после чего мы сели друг напротив друга в чрезвычайно узком чердаке: наши лица были в метре друг от друга, а то и меньше. Более-менее придя в себя спустя несколько минут, в течение которых Джоджи старался меня не тревожить, я посмотрела в его бездонно карие глаза и прочитала в них тонну сожаления из-за содеянного. — М-меня раздражает, что ты... Вернулся тогда, когда я успела хоть немного отойти от произошедшего. Стоило мне только восстановиться, ты опять врываешься в мою жизнь, как последний эгоист. Ты же осознаешь это? — Дрожа и тихо всхлипывая, выдавила я, обняв руками свои коленки. От услышанного брови парня нахмурились, а рука автоматически потянулась то ли погладить меня по голове, то ли обнять, но он сдержал свое обещание, продолжая соблюдать обусловленную дистанцию. Миллер хотел что-то произнести, но по нему было видно, что подбирать слова сейчас ему удавалось крайне затруднительно. — Помнится, что у меня оставалось два вопроса... Один задам сейчас: скажи, для чего ты вернулся? Чтобы заново вытереть об меня ноги и пропасть неизвестно куда, чтобы избежать проблем, как ребенок? А вдруг оказалось бы, если бы я была беременна? — Будучи на эмоциях, я задала не один вопрос, а целых три. Даже если я не была в положении, мне было интересно посмотреть на его реакцию. — Что? — Удивленно переспросил парень, перестав дышать. Я же немного поделилась о своем самочувствии на тот момент: мне было ужасно дерьмово, постоянно тянуло блевать, но, как оказалось, это была очевидная психосоматика, а Джордж сочувственно покивал и, уверена, очень хотел обнять меня, чтобы проявить свое сопереживание, но не мог. — Я ездил в Осаку. К маме. Как оказалось, у нее начались кое-какие проблемы со здоровьем. Но я понимаю, что это не оправдание моему поступку. Прости меня, — искренне поделился со мной парень, а затем продолжил: — А что касается беременности... Даже если бы ты была беременна, я бы оставался с тобой, несмотря ни на что. Потому что я... Люблю тебя. Именно поэтому я здесь. Перед тобой. Это я понял только там, в Японии, когда оставался ночевать в больнице, — выдохнул Миллер, посмотрев мне в глаза.       Не имея и малейшего понятия, что ответить, я отвела взгляд, испытывая чувство вины за сказанное. Я не могла сказать, что люблю его — по крайней мере, сейчас. Раскаяние за содеянное, а также сожаление, что можно было прочувствовать из сказанных Джорджем слов, не могли поспособствовать забыть ту душевную рану, угнетающую меня с начала этого года, за несколько секунд, как бы я ни старалась. Сжав губы в тонкую полоску, я вновь посмотрела на него — все это время Миллер не сводил своего обеспокоенного взгляда. Он беспокоился даже тогда, когда и сам по уши погряз в дерьме. Истощенность его эмоционального состояния можно было прочитать по огромным мешкам по глазам, скинутом весе, а также бледному цвету кожи, вовсе не свойственном ему. — Извини, но я не могу ответить тебе взаимностью. Сам понимаешь, — я нарушила затянувшиеся минуты молчания, когда сердце и разум боролись друг против друга. Сердце требовало поцеловать Миллера, крепко обнять, успокоив словами, что все будет хорошо, и мы пройдем через любые преграды. Вместе. А разум напомнил мне о той опустошенности, унижении, а также долгих мучительных страданиях, что я испытывала с того самого вечера. В ответ Джордж лишь понимающе кивнул головой, прекрасно осознавая, что он должен нести ответственность за содеянное, а я, не сдержавшись, по-дружески погладила его по плечу. Даже сейчас, (Имя), ты умудряешься сочувствовать человеку, который навредил тебе больше всего. — Надеюсь, твоя мама в скором времени поправится... А теперь, с твоего позволения, мне нужно работать. То, что Джек еще в отпуске, не значит, что он меня не отчитает по приезду за подобное, — как будто я не билась в истерике некоторое время назад, бросила я и встала с насиженного места. — Давай попробуем еще раз. Я обещаю, что не буду больше вытворять подобной хуйни, — глухо отозвался Джоджи молящим тоном, вставая вслед за мной и по-прежнему выполняя свое обещание не прикасаться ко мне. Это выглядело так, будто маленький ребенок, провинившийся на уроках в школе, отчитывался перед родителем — незаметно ухмыльнувшись от подобной картины, я бросила короткое «Посмотрим» и покинула захламленную кладовку, отправившись вновь открыть магазин для посетителей.