За 2 дня до защиты...
Проснувшись в половине второго дня, я обнаружила, что тебя нет рядом. Видимо, ушел на репетицию концерта. В центре уведомлений смартфона висело несколько сообщений от Криса. Судя по одному из них, я должна быть через полтора часа в одной из кофеен Западного Голливуда. «Черт, я же обещала его встретить в аэропорту, если получится», — выругавшись себе под нос и по пути чуть не споткнувшись о запутанное одеяло, я неуклюже встала с кровати и направилась в ванную комнату, по которой можно было заметить, что здесь обитает мужчина. Никаких гелей для умывания, тонеров, кремов для увлажнения и прочей лабуды — из своих уходовых средств я успела распаковать лишь первое, ну и зубную щетку. Пока я выполняла все свои утренние ритуалы, телефон вновь издал характерный звук пришедшего сообщения. На этот раз оно было от Джорджа, глависшего о том, что тот оставил завтрак на кухне, а запасные ключи он оставил в прикроватной тумбе. Быстро напечатав с зубной щеткой во рту короткое «Спасибо» с белым сердечком на конце, я отправилась на кухню с надеждами о том, что дома есть хотя бы растворимый кофе — это была вторая часть моего утреннего ритуала. Посидеть или на крылечке, залитым весенним солнцем Калифорнии, или на пожарной лестнице шумного и торопливого Нью-Йорка, запивая это дело противнейшим растворимым кофе, купленном по акции в ближайшем супермаркете, и наслаждаясь тонкими сигаретами. На кухонном столе был еще теплый — значит, Джордж ушел совсем недавно — скрэмбл с лососем, заказанный в одном из ближайших кафе, а также карамельный маккиато со льдом. Картина маслом: этот мужчина умеет читать мысли! Довольно быстро справившись со скрэмблом, я захватила недопитый маккиато и пачку тонких сигарет Virginia Slims и направилась на улицу через задний вход. К счастью, погода в Калифорнии почти на протяжении круглого года позволяет выйти на улицу в пижамных шортах и не умереть при этом от холода. Солнечные лучи, падая на зеленые насаждения небольшого сада, делали их только живописнее. Создавалось ощущение, что зеленый газон буквально был подстрижен вчера, а за многочисленными клумбами успели поухаживать несколько часов тому назад. Незваные воры, наверное, и додуматься не могли бы, что хозяин находится в постоянных разъездах и гастролях не только по США, но и по другим странам земного шара. Сделав первую затяжку, которая всегда является самой блаженной по утрам, я снова взглянула на дом и задумалась: «И вправду, как Джордж живет в таком большом доме один? Ему не страшно? Куда практичнее было бы снимать квартиру, да и налоги платить не нужно». Поставив галочку в очередном пункте своего утреннего ритуала, я направилась обратно на второй этаж за своими вещами. Решив ограничиться легким макияжем без тона, я остановила свой выбор на легком платье с цветочным принтом чуть выше колена — весенняя Калифорнийская погода этого позволяла. Уж очень не хотелось бы вновь услышать едкий комментарий Криса о том, как паршиво я сегодня выгляжу. Проворно справившись с легкой укладкой в виде небрежных пляжных волн, я вызвала Uber. Застряв в небольшой пробке по пути в кофейню, я переслушивала твой недавно выпущенный трек — From You. Через минут двадцать моя нога уже переступила порог кофейни. С Крисом мы сходились лишь в нескольких вещах — и одной из них была неизлечимая зависимость от кофе, именно поэтому мы всегда проводили подобные встречи лишь в пропитанных арабикой местах. Спокойная музыка аккомпанировала клацанию на клавиатуре многочисленных фрилансеров, программистов и микроинфлюенсеров, которые по определенным причинам вместо уютного дома выбирали кофейню неподалеку. Оглядев в небольшой толпе твою макушку, выглядывающую из-за массивного цветка, я ускорилась к нашему столику и бодро отозвалась: — Ого, это что, Брэд Питт? — Оглядев его прикид в виде кожаной косухи, базовой белой футболки и расклешенных джинс, я широко улыбнулась и даже не обращала внимания на косые взгляды других посетителей, в том числе и Криса. — А нет, это всего лишь Крис из Нью-Йоркского. Рада тебя видеть! — Парень встал со своего насиженного места с недовольной миной на лице и потянулся за крепкими объятиями. Именно его объятия отличались тем, что в них я чувствовала некоторую стабильность: крепкое плечо, которое действительно всегда будет рядом. Как только объятия прервались, Крис, как обычно, не упустил возможности бросить неоднозначный комментарий и о моем внешнем виде: как выяснилось, в этом платье с цветочным принтом я похожа на уроженку какого-нибудь штата, где очень популярна кантри-музыка и дешевые вестерн-фильмы. Мне ничего не оставалось, кроме как пропустить это через себя и фальшиво улыбнуться. Жестом предупредив своего соавтора в диссертации, я направилась к кассе с мыслями о том, как с таким-то едким языком Криса на него смотрят девушки. А что, если он не говорит ничего подобного другим и обращается так только со мной, да и это язык любви у него такой нетипичный? Да не, бред какой-то. Заказав матча-чай, — вторая доза кофеина за сегодняшний день была «слишком» даже для меня, не считая периоды промежуточных и финальных экзаменов — я вернулась за наш столик. Бледнокожая девушка-бариста с короткой стрижкой, похожая на очередного представителя клана Калленов из легендарных Сумерек, заверила меня, что заказ принесут прямо к столику. Кофейня, куда привел меня Крис, показалась довольно-таки уютной и по-домашнему теплой: в углу красовался декоративный камин, а помещение, обставленное в бежевых, желтых и оранжевых тонах, было наполнено разнообразными домашними цветами. — Ты выглядишь очень спокойной. Обычно в наших групповых университетских проектах ты всегда волновалась, — точно подметил Крис, а я перевела свое внимание на него. Его кожа была необычно бледной, а круги под глазами, казалось, стали намного темнее — его нездоровый внешний вид поспособствовал бросить дополнительный едкий комментарий, что он выглядит как человек, которому не хватило внутривенной дозы героина в захолустном наркокартеле на окраине Комптона. — Был бы я чернокожим, я бы оскорбился, — устало потерев глаза и сербнув крепкого американо, он продолжил: — Да я не спал всю ночь. Собирал вещи, редактировал работу и сразу же выехал в аэропорт. В самолете со мной сидела женщина, ну, с очень надоедливым ребенком. — После такого я сомневаюсь в том, что вообще хотела бы детей, — молодой парень-стажер в этот момент принес мой матча-чай за стол и пожелал хорошего дня. Поблагодарив парня с именным ярлыком, что гласил «Джефф», я, задумавшись, вполголоса спросила: — Слушай, а у кого ты остановился? Прости... Если быть честной, я вообще забыла про то, что должна встретить тебя. Я не заметила твоих сообщений и заснула под утро, — глотнув матча-чая, я с мыслями о том, что Крис обязательно должен будет выкинуть отвратительную фразу, достала ноутбук из массивной сумки и старалась откупиться за свою безответственность ответственностью в другом аспекте: — Кстати, я там полностью исправила аналитическую часть и переставила некоторые литературные источники местами — так звучало логичнее. — Чего ты волнуешься? Думаешь, я не знаю, что ты остановилась у Джоджи. Догадываюсь я, чем ты там занималась до утра, — Крис озвучил ту фразу, которую я и ожидала от него услышать, даже до мельчайших подробностей такую же, как и все это было в моей голове. Наткнувшись на мой раздраженный взгляд, он ответил: — У дяди остановился. Он уехал на Гавайи по работе, а может и ебаться с кем-то, понятия не имею. В общем, машина и его квартира временно в моем распоряжении, — звуки скольжения пальцев по тачпаду ноутбука парня и его беспокойный тон аккомпанировали инди-музыке кофейни. — Смотри, а преподавательский состав не сможет тут докопаться до того, что выборка в сто опрошенных человек — недостаточно большая? Как по мне, стоило бы добавить еще пару десятков респондентов, — парень развернул свой ноутбук и обратной стороной ручки водил по экрану с построенными графиками. — Завязывай. Мы, возможно, и успеем выслать электронные письма менеджерам медицинско-технических компаний, но я на сто процентов уверена, что они не ответят. Только подумай, презентация уже будет на днях, — барабаня пальцами по деревянному столу от одной лишь сумасбродной идеи Криса о том, что нам придется переписывать всю главу, я на автоматизме полезла в сумочку за своими сигаретами. Вновь взглянув на парня умоляющим взглядом, я спросила, словно убеждаясь в серьезности сказанного: — Это же придется переписывать основную часть работы. Ты уверен? — Он кивнул головой. Это, блять, мой сущий кошмар. После такого точно нужно будет покурить. Таким образом, мы просидели целый день до самого закрытия кофейни за написанием работы. Вопреки моим предсказаниям, компаний пятнадцать мы все-таки наскребли: они заполнили нашу электронную форму благодаря незнакомцам из большой сети нашего дотошного автора диссертации в LinkedIn. Несколько выпитых кофе, а также съеденных круассанов с лососем, десяток скуренных сигарет и, вуаля, аналитическая часть стала точным воплощением влажных фантазий Криса. С немного расширенной выборкой, с вовсе измененными литературными источниками и более раскрытой тезисной частью. Я уже успела пожалеть, что когда-то сказала ему о том, что нельзя упускать возможность и класть болт на учебу... Мы, будучи невероятно уставшими после многочасовой работы над исследовательской работой и двумя больными калеками с затекшими пятыми точками и спиной в форме изогнутой дуги, по инициативе Криса решили пройтись пешком до ближайшей достопримечательности — Музея искусств округа Лос-Анджелес, находившегося в полутора километрах от сегодняшнего «коворкинга». Музей славился вовсе и не своими красочными инсталляциями, старинными артефактами и прочим, а двухсот двумя чугунными фонарями возле. Сама лично я не считала, так говорил Google. Это одно из самых «инстаграмных мест» среди калифорнийских туристов. Несмотря на то, что в Лос-Анджелесе я уже во второй раз — именно здесь я впервые. Джордж меня не водил по популярным туристическим местам, за исключением Rodeo Drive и знаменитой Аллеи Звезд, — и то, те мы проезжали на машине, — по самым понятным на то причинам. Оглядываясь вокруг этой местности растянувшегося бульвара Уилшир, я поняла, почему это место пользовалось известностью среди приезжающих. Зажженные фонарные столбы высотой в пять-шесть метров освещали внушающую площадь вокруг. Туристов, конечно, было не так много, как днем, но все же они были — человек семь я уже насчитала. Взглянув на Криса с энергетиком в руках, я предложила ему сфотографировать его на красивом фоне всего этого: «Чего нам от всех отставать? Вставай давай». Отрицательно махнув рукой в сторону фонарей с недовольным лицом, он пригласил меня сфотографироваться за место него. Выглядела я откровенно не очень — замотанная, толком нормально не поевшая. Пока я объясняла причины моего отказа сделать пару-тройку фотографий своему другу, пока тот, скрестив руки, недовольно закатывал глаза, к нам подошла незнакомая девушка лет двадцати восьми. С небольшим испанским акцентом она попросила сфотографировать ее. Во время процесса создания стоящих кадров Крис то и дело посматривал на меня, мол, давай сворачивайся и погнали по домам, на что я ему мысленно также ответила, словно он — телепат: «Ты идиот? Ты же сам предложил прийти сюда». Когда его молитвы были услышаны и дело было в шляпе, а в фотопленке телефона незнакомки хранилось фотографий пятьдесят — не меньше, уроженка Аргентины (как это выяснилось в процессе нашего разговора) искренне нас поблагодарила и, коротко взглянув на издыхающегося от вторых суток без нормального сна Криса, поинтересовалась с ухмылкой на лице: «А вы встречаетесь, да?». — Мы выглядим, как парочка? Забавно, — многозначительно спросил Крис, словно ожив от одной лишь опрокинутой фразы незнакомки. Задумавшись на несколько секунд, он протянул, словно готовясь рассказать этой милой девушке всю мою подноготную: — На самом деле, она... — Мы всего лишь друзья. Мы пойдем, приятного вам вечера! — Мигом перебив парня, постольку поскольку он может с легкостью разболтать все мои секреты первой попавшейся женщине с улицы шутки ради, протараторила я. Толкая его в спину, я постаралась увести его подальше от этого места. Наверняка мы оставили ту бедную аргентинку в полном недоумении, но это все ради спасения моего ментального здоровья от колких шуток Криса в присутствии других людей. Как только мы оказались в немноголюдном переулке неподалеку, я устало выдохнула и стала вызывать себе такси до дома. «Наверняка Джордж задерживается после репетиции, ведь выступление уже завтра», — с такими мыслями приложение выдало уведомление о том, что мой водитель прибудет через четыре минуты. — А почему ты меня так увела? Ты что, не рассматриваешь меня даже как своего потенциального парня? — Странный вопрос Криса, моментально выведя меня из раздумий, вызвал отображение широкого спектра эмоций на моем лице: неудобство, растерянность и даже настоящее обольщение. И вправду, я никогда не рассматривала его, как потенциальный объект симпатии: как только я поступила в университет и увидела его в агитационной команде, он мне казался чем-то далеким, недостижимым и даже «слишком бабником». Состоял в университетской команде по американскому футболу, отлично разбирался в компьютерных науках, да и ростом с внешностью вышел... Как только мои губы раскрылись, чтобы ответить привычной колкостью, он ехидно произнес: — Да шучу я. Что-то мы задержались с тобой. Провожу тебя до такси и тоже домой.За 1 день до защиты...
До площадки Коачеллы нас довез твой друг Фрэнки — как я поняла из ваших разговоров, он был твоим продюсером и очень близким другом. Даже за километров десять от места проведения фестиваля была слышна звонкая музыка и воодушевленные возгласы толпы. Приехав гораздо раньше времени твоего назначенного выступления, вы с Фрэнки скрылись где-то за кулисами, куда меня уже не пропустили. Поцеловав меня в макушку на прощание и попросив прощения за то, что не смог договориться с весьма строгими организаторами, ты попросил меня не скучать и сказал, что идешь на репетицию и финальный саундчек. Аниса еще вчера отписалась о том, что не сможет прилететь в Калифорнию — они с Йеном решили отправиться отдохнуть в Доминикану. Это было их первое совместное путешествие. Я очень была рада за подругу, но, черт возьми, как же здесь ее не хватает — очень непривычно бывать на таких масштабных мероприятиях совершенно одной. Бегло оглядываясь вокруг и держа путь туда, куда глаза глядят, ко мне пришло осознание, что я никогда и подумать не могла бы, что когда-нибудь смогу попасть на один из самых известных музыкальных фестивалей во всем мире, причем за бесплатно. Цены на трехдневное посещение Коачеллы, поверьте мне, были взвинчены до предела. Однако достаточно было взглянуть лишь на лайн-ап, висевший при входе на стадион огромных размеров, чтобы все вопросы касательно ценообразования в миг пропали. Даже прямые трансляции вызывали мурашки по коже, а сейчас же, стоя посреди обезумевшей толпы на выступлении неизвестного мне артиста, я испытывала непередаваемые ощущения — бешеная энергетика окружающих людей невообразимо заряжала. Толпа звонко улюлюкала и, чуть ли не надрывая свой голос, подпевала артисту на сцене. Счастливые улыбки зрителей, воспевающих каждое слово из текста песни, написанный этим невысоким парнем на сцене, непроизвольно заставляли улыбнуться и, закрыв глаза, наслаждаться жизнью. Ради таких моментов, казалось бы, и стоит жить. Позабыть о проблемах, относиться ко всему проще и решать проблемы по мере их поступления, плыть по течению — это та самая заветная вещь, что есть в Лос-Анджелесе и чего нет в Нью-Йорке. Хотелось кричать от собственного счастья, веселиться, выпивать и, возможно, даже слэмиться — вроде, так же молодёжь делает? Следующие несколько часов я с бумажным стаканом с виски в руке прогуливалась от одной сцены к другой, коротая время. Группа выпивших студентов со свитшотами Стэнфорда — на вид им было лет двадцать один-двадцать два, не больше — даже пыталась познакомиться со мной и пригласила меня на вечеринку после фестиваля неподалеку отсюда. Пришлось им умалчивать, с кем я здесь, ведь по мнению самого высокого и разговорчивого из них «Приходить на концерт одним — полное безумие!». И знаете что, я с ним была согласна. Некоторые парни из этой же группы купили билет лишь на третий день, чтобы послушать тебя вживую. С наступлением темноты океанский бриз ощущался все сильнее — приходить на концерт в одном топе было плохой идеей. Не знаю, на что я надеялась, когда написала тебе «У тебя есть кофта с собой?», когда до твоего выступления остались считанные полчаса. Взяв себе еще одного согревающего глинтвейна, я, поежившись, пошла занимать место поближе ко сцене. Рядом стоявшие девушки приблизительно моего возраста стали обсуждать твои последние треки, а одна из них, восхищаясь твоей внешностью, даже заявила, что хотела бы провести ночь с тобой. Твоей ликвидности могла бы позавидовать любая, Джордж. Сербнув еще немного напитка, я одной рукой набрала сообщение Крису: (Имя) 7:29 Никогда бы не подумала, что буду на Коачелле одна... (Имя) 7:30 А еще на улице ужасно холодно!!! Так что если будешь выходить, обязательно нацепи на себя куртку. (Имя) 7:30 Еще не хватало, чтобы ты откинул свои азиатские копыта перед защитой :') Chris NYU 7:31 Умеешь же ты разбудить человека своими сообщениями. Ты на Коачелле? (Имя) 7:32 Ага. Жду выступления Джоджи. Chris NYU 7:40 Повеселись и за меня. В этот момент организаторы начали выносить необходимую аппаратуру до концерта и настраивать свет, заиграло спокойное интро, гласившее лишь одно — скоро и ты выйдешь на сцену Коачеллы во второй или в третий раз за всю свою музыкальную карьеру. Где-то позади меня группа тех самых Стэнфордских парней начала в один голос надрывая свой голос скандировать «Джоджи! Джоджи! Джоджи!», а спустя пару мгновений воспевание подхватила и оставшаяся толпа, окружившая The Outdoor Stage на фестивале. Время на часах гласило 7:44 вечера — наверное, это всего лишь небольшая заминка, так ведь? В голову сразу же пришел вчерашний разговор перед сном. — У тебя бывает такое, что тебя мучает ощущение чего-то плохого? — Прошептал ты мне в полудреме на ухо. Перевернувшись к тебе лицом, я поцеловала тебя и также полушепотом уточнила, не вызвано ли это беспокойством перед завтрашним концертом. — Хотя возможно я просто слишком устал. Загоняюсь сам по себе, — словно успокаивая себя, ты улыбнулся сквозь сон и погладил меня по макушке, после чего заявил: — Спокойной ночи, малышка. Я люблю тебя. После этого воспоминания беспокойство замучило и меня — высокий уровень эмпатии точно доведет меня до гроба. Может быть и правда что-то произошло, а тебя на самом деле не обмануло твое вчерашнее предчувствие? Что же, тревога сразу же меня покинула, как только ты вышел на сцену и стал исполнять Ew: твой голос отличался от обычного и даже под красным светом софит можно было с легкостью подметить твой нездоровый вид. Даже твои привычные вставки посреди песен «Коачелла» были куда менее энергичными. Толпа сразу же перестала восклицать твое имя, а с каждой следующей песней зрителей становилось все меньше и меньше. Следующей после Ew стала Slow Dancing In The Dark — обычно она играла в самом конце твоих выступлений. Ты, словно пытаясь откупиться за отсутствие энергии, стал буквально кричать текст песни, а не мелодично напевать. Сжав опустошенный бумажный стакан с глинтвейном в руках, я сразу же подумала: так выглядят твои припадки? Когда ты рассказывал мне о них, создавалось ощущение, что они выглядят немного по-другому. После финальных нот песни ты отправился обратно за кулисы, от всего сердца извинившись перед всеми зрителями, что ты больше не сможешь выступать по состоянию здоровья. Сердце заколотилось намного быстрее. Даже создавалось ощущение, что еще немного — оно вот-вот выпрыгнет из грудной клетки вон. Под ложечкой засосало, дыхание стало учащенным, а глаза словно были прикованы к закулисью, куда ты и направился прямиком со сцены. Поборов свой минутный ступор, я сквозь толпу людей направилась к проходу за кулисы, где меня остановила пара чернокожих телохранителей, заверявших, что я не смогу пройти туда. Чуть ли не топая ногами от злости, я попыталась сдержаться и заявила, что я его девушка, на что один из них, разведя руками, выдал в ответ: «Да хоть кто. От организаторов дано указание никого не пропускать, мы его исполняем. Ничего личного». Пытаясь дозвониться до тебя в десятый раз, я была на сто процентов уверена в том, что смогу тебе помочь. На попытке так семнадцатой дозвониться ты вернулся на сцену и с таким же изнеможенным видом продолжил исполнять следующие песни, пропустив парочку из них в связи с ограниченным количеством времени, из сегодняшнего репертуара. Песня за другой — твой вид ну никак не становился лучше. Волосы, как шлем, прилипли ко вспотевшему лбу, а голос, а-ля умирающий лебедь, еле напевал привычные тексты треков из прошлых альбомов. В связи с шатким состоянием твоего здоровья, я не смогла насладиться твоим живым выступлением: голова забита одними мыслями о том, что произошло и как я смогу тебе помочь, какие лекарства смогут облегчить твой, возможно, припадок. В такие моменты отключается разум, тобой движут лишь одни инстинкты. Единственное, я смогла хоть немного отвлечься от съедающего меня беспокойства, когда заиграла спокойная мелодия Mr. Hollywood на бас-гитаре и клавишах — она перенесла меня в былые дни, когда все было настолько хорошо, что не можешь поверить в это и постоянно раздумываешь о том, когда же неожиданно в комнату ваших отношений ворвутся неприятности, перевернув все с ног на голову. Свежие панкейки по утрам, душевные разговоры на балконе за последней разделенной сигаретой, просмотр Гриффинов и незабываемые ночи, проведенные с тобой навсегда останутся в моем сердце. Через минут пятнадцать, которые, казалось, длились целую вечность, концерт закончился, а ты, повторно, — на этот раз окончательно — попрощавшись со всеми зрителями, побрел обратно в закулисье. Постояв минут семь возле тех двух темнокожих мужчин у входа закулисы, я ушла глазком взглянуть к соседней сцене, где выступала Doja Cat. Наверняка ты заметишь десяток пропущенных звонков от меня и перезвонишь, как только руки дойдут до телефона. На концерте популярной исполнительницы, конечно, все выглядело более впечатляющим — идеально поставленная хореография, невероятные декорации, невероятной красоты костюмы, сменяющиеся почти каждую песню. Даже после окончания концерта неповторимой Doja Cat ты не попытался связаться со мной. Проглотив свою гордость и вновь пережив очередной наплыв тревоги, я позвонила тебе еще раз, чтобы вновь услышать короткие гудки. Под живое выступление главного артиста сегодняшнего вечера, The Weeknd, когда в моей голове уже выстраивался план, как бесшумно пробраться к тебе, я наткнулась на Брайана, который, судя по растерянному виду, искал свою девушку Ви. — О, привет! Слушай, ты не видел Джоджи? — Встревоженно спросила я, подойдя к Брайану, чей взгляд был прикован к телефону, где он набирал сообщение Ви. В сумерках он не сразу разглядел меня, а затем радостно поприветствовал меня и, заметно обрадовавшись моему присутствию на концерте, — словно не он послужил катализатором нашей ссоры с Джо — обнял. Прервав крепкие объятия, я продолжила: — На концерте он выглядел... Не совсем здоровым. Словно у него припадок или еще что-то такое. — Эм-м... Не уверен, но кажется, что они с Фрэнком уехали, — Брайан заблокировал свой смартфон и, встав на цыпочки, стал осматривать ближайший периметр в поисках своей девушки. Внутреннее я, скрестив руки на груди, возмутилось: «В смысле, блять, уехали?». Словно прочитав мои мысли, он добавил: — Ты только не злись на него, что он уехал и ничего не сказал. Фрэнк сказал, что ему за несколько минут до выступления позвонила сестра. Говорят, мать уже все... Скончалась, — взглянув мне в глаза, он продолжил таким же серьезным тоном: — Если хочешь, можешь присоединиться к нам или поезжать домой. Напиши, если что. А теперь мне пора, извини, — устало вздохнув, парень помахал мне рукой и направился ко сцене, где сейчас играла «Blinding Lights». Смешанный коктейль эмоций накрыл меня с головой. Съедающее чувство тревоги и вины за то, что ты не рядом с близким человеком в столь трудные для него моменты боролись за пьедестал почета с опустошенностью вкупе с одиночеством, что тебя могли так бесчувственно бросить на произвол судьбы. Ты даже не предупредил о произошедшем. Возможно, если бы я случайным образом не встретила Брайана — я бы и не узнала, что произошло. Ты даже не попросил у меня помощи — вот, что меня раздражает больше всего. «Вот, что чувствовала Аниса все это время... Так, успокойся. Некоторым людям просто нужно закрыться и отвлечься в такие моменты. Брайан прав, заказывай такси и езжай домой. Ключи же есть. Завтра важный для тебя день, тебе необходимо выспаться», — впервые меня не выводя из себя, резюмировало внутреннее я. Успев поймать не слишком повышенный тариф за такси, я добралась до дома в целости и сохранности. Находиться наедине с собственными мыслями было тяжелее всего: я не знала, где ты, с кем ты и чем ты занимаешься. Вероятнее всего, пьешь как не в себя, сидя в каком-нибудь заведении. Так бы поступила и я в подобной ситуации. «Не маленький. Тем более, он не один — нечего тебе его контролировать», — порекомендовало внутреннее я, по-хозяйски закинув ноги на дубовый стол массивных размеров, где и, в основном, разворачивались действия всех основных моментов наших переговоров. Отправив короткое «Я люблю тебя» Джоджи, я нацепила твою футболку и постелила себе постель на диване гостиной комнаты — это на случай того, если ты вернешься посреди ночи в дупель пьяный. На этот раз признание в сообщении было действительно искренним. Я успела проникнуться тобой, и, черт возьми, ты не представляешь, как я волнуюсь за тебя сейчас. Внутреннее я, решив, что наш прошлый разговор еще не окончен, начала было свою психологическую сессию, как нужно вести себя с такими меланхоличными типами, как ты, но где-то на середине я уже провалилась в глубокий сон, предварительно поставив будильник на половину девятого утра.День защиты диссертации
В важные дни мой организм словно знает, что нельзя откладывать будильники. Как только я встала с кровати, я, ссутулившись из-за острых болей в спине — все-таки возраст давал о себе знать, побрела на второй этаж в поисках тебя. Следов твоего нахождения дома вовсе не было, отправленные сообщения тоже остались непрочитанными, а список пропущенных звонков — пустым. Своим усталым выдохом я словно выпустила из себя все накопившиеся эмоции за вчерашний вечер. Внутреннее я, ты была права: пусть делает, что хочет. Я очень хотела помочь: теплыми объятиями, ободряющими словами, совместным времяпрепровождением и всем тем, что было в моих силах. Но я не могла. Возможно, отстранение и алкоголь помогут тебе лучше — кто знает. Я не в праве тебя осуждать, сама поступила бы также, если бы скончался кто-то из моей семьи. Главное, чтобы ты более-менее восстановился после потери самого близкого человека, матери, от которой кровоточащая ментальная рана возникла бы у любого человека. Это можно было бы сравнить с безжалостно нанесенным ударом ножом в область сердца: после такого очень тяжело оправиться. Параллельно своим мыслительным процессам, я собралась довольно быстро: легкий макияж, чтобы не оттолкнуть непрофессиональностью зрелых профессоров Беркли, был закончен за минут пятнадцать. Базовое черное коктейльное платье, такого же цвета и пиджак, туфли на небольшом каблуке идеально подходили под сегодняшний день. Несмотря на то, что все вчерашнее утро я провела за подготовкой к защите диссертации, была во мне некая неуверенность — по этой причине я решила пересмотреть все основные моменты нашей презентации за сигаретой. Что же, до того момента, как Крис меня заберет, — мы договорились об этом во время вчерашнего финального созвона — оставалось еще немного времени. Как только я доела свои шоколадные хлопья с миндальным молоком, пришло сообщение, что он подъехал. Убедившись, что все двери закрыты, я вышла за территорию дома, где была припаркована белая Tesla Model S. Без лишних вопросов я таким же образом припарковала свою пятую точку в салон автомобиля и, поздоровавшись, оглядела тебя: черный смокинг сидел, как влитой, а этот темно-синий галстук намекал на то, что ты настроен серьезно. Стандартная часть с колкостями продлилась недолго, и прежде, чем тронуться с места, мы в один момент предложили: «Может заедем за кофе?». Дорога в Беркли за большим стаканом айс латте с карамельным сиропом пролетала быстрее — путь предстоял достаточно долгий, целых три часа с учетом пробок. Какой же наивной я была, когда думала, что смогу еще немного поспать по дороге. Были три фактора, не позволивших погрузиться в царство Морфея: выпитый кофе размера Venti, повышенная тревожность из-за выпитого кофе и, конечно, Крис, проверяющий уровень моей подготовленности различными вопросами. Как только парень выдохся обсуждать предстоящую презентацию, он включил плейлист из недавно вышедших релизов в Spotify, в последнее время успешно набирающих популярность. За длительное время нашего автомобильного путешествия я успела прогнать себя и Криса по ключевым главам совместной диссертации, задавая и отвечая на потенциальные вопросы, которые могли бы возникнуть у профессоров. Даже после длительной дискуссии и спонтанных дебатов оставалось еще половину пути, по крайней мере так гласил автомобильный планшет с включенной картой. Проезжая мимо цветочных полей, многочисленных пляжей с золотистыми песками, омываемых неспокойными водами Тихого Океана, я все-таки смогла провалиться в неглубокий сон. Сквозь дремоту, я услышала, как однокурсник сразу же поставил музыку потише и прикрыл окна, запускающий приятный морской бриз. Погода в Северной Калифорнии стояла такая же прекрасная, как и в Южной ее части — солнце припекало и даже могло без усилий ослепить водителей без солнцезащитных козырьков в машинах, мчащихся по автомобильной магистрали. — Вставай, соня. Мы приехали, — вполголоса, дабы не испугать, произнес Крис и, идеально припарковавшись, потушил электромобиль. Стоило только ему прикоснуться к моему плечу — мои глаза сразу же распахнулись, а сонливость сняло рукой. Потерянно оглядевшись по сторонам, я мысленно подметила, что кампус Беркли был невероятно огромных размеров, наверняка по размерам он уступал лишь Стэнфорду на Западном побережье Штатов. Здание из нескольких кампусов величественно раскинулось посреди площади, а его бросающаяся в глаза часовня возвышалась над всем студенческим городком. Захватив с собой все необходимые и подтверждающие личность документы, мы держали путь к главному входу, где и находился ресепшен. Презентация научных работ уже началась около пяти минут назад, до нас должна была выступить еще одна группа из Университета Чикаго. В отличие от Нью-Йоркского, студенты, сидящие на газоне перед главным входом, казались более жизнерадостными и отдохнувшими, словно не они сидели всю ночь за утомительной подготовкой к промежуточным экзаменам. — Они так пялятся, словно ты пришел в свитшоте с логотипом Нью-Йоркского, — весело прокомментировала я, пытаясь разрядить понемногу накалявшуюся обстановку, сотканную из восьмидесятипроцентного напряжения и двадцатипроцентного волнения. Посмеявшись, ты несвойственно по-джентльменски открыл входную дверь и жестом приглашал меня пройти первой. Внутри же здание выглядело намного современнее, чем его фасад: помещение было оборудовано всем необходимым оборудованием для студентов, также было заметно, что отреставрировано оно было совсем недавно. На ресепшене нас встретила невысокая блондинка азиатского происхождения в очках. Глядя на Криса, она приветливо улыбнулась и аккуратно пыталась выяснить цель нашего визита. Весь разговор с девушкой вел именно он, а я лишь чувствовала себя третьей лишней. Спустя минуты две обмена формальностями, студентка Беркли указала вдоль конца коридора и произнесла: «Третья аудитория с конца под номером 144, будет с вашей правой стороны. Удачи!». Крис, положив руку на сердце, галантно поклонился ей на прощание, что вызвало мою ухмылку. Как только перед нашими глазами показалась цифра «144», мы остановились и, молча кивнув друг другу в знак пожелания удачи, вошли в аудиторию и присели за столы чуть подальше без единого шороха: высокорослая темнокожая девушка из Чикагского уверенным тоном, не прерываясь ни на секунду, вещала о заключительной части диссертации — как предотвратить потенциальные кибератаки на автоматизированные транспортные средства. Неподалеку от нее, — судя по всему, ее соавтор, — стоял блондин чуть ниже ростом с пультом в руках для переключения слайдов подготовленной презентации. Крис слушал их выступление с особой внимательностью. Он сузил глаза, дотошно вглядываясь в каждый индикатор графиков из заключительной части, после чего шепотом резюмировал: «Херня. Та стерва с красной помадой или тот усатый мужик сейчас их завалят». Еле сдержав свой смех, я тихо прошептала ему, как он успел рассмотреть их лица, на что парень пожал плечами и самодовольно ухмыльнулся. Крис волновался больше всех и смог собраться прямо перед выступлением, даже казалось, что сейчас он был самым уверенным человеком на всей планете. Надеюсь, меня не накроет паническая атака или еще что-нибудь, и все пройдет хорошо. Согласно всем предсказаниям автора диссертации, «стерва с красной помадой» попросила перелистнуть обратно на слайд с многочисленными графиками и решила ударить по «слабому звену» презентации, то есть по тому блондинчику. Закинув ногу на ногу, женщина, чей возраст приближался ближе к сорока, задала вопроса три за раз, причмокивая губами раз за разом: насколько была широка выборка в исследовании, почему они использовали именно эти формулы в своих расчетах, а не другие, а также она отдельно обратилась к чернокожей девушке по части с рекомендациями с отдельным вопросом. Приблизительно через минут десять группа из Чикагского Университета закончили со своей защитой презентации, после чего профессора начали перешептываться и со строгим видом напечатали что-то в своих ноутбуках с открытым вебсайтом Беркли. Спустившись к компьютеру, подключенному к интерактивной доске, мы поздоровались с профессорским составом. Всего их было четверо: слева сидела та самая рыжая «стерва с красной помадой», после нее — относительно молодой парень в очках азиатского происхождения, вечно печатающий что-то на своем лэптопе и создающий впечатление, что ему глубоко плевать, что здесь происходит. Далее нас окидывал строгим взглядом тот самый «усатый профессор», показавшийся Крису потенциально опасным. Четверку закрывал профессор лет сорока пяти с длинными волосами и дружелюбным взглядом — на первый взгляд, тот еще хиппи и булочка с корицей. Напарник открыл на компьютере нашу совместную презентацию и, представившись, начал рассказывать вводную часть со всеми абстрактными вытекающими по нашей теме. Обмерив глазами самую опасную из профессоров, я заметила, как она бросила короткий взгляд на презентацию и стала помечать что-то в своих заметках. Как только Крис закончил со своей вводной частью и пришел мой черед говорить о литературном обзоре с цитированием прежде проведенных исследований, в аудиторию, как ни в чем не бывало, зашел ты и поклоном поприветствовал всех сидящих. Расширив глаза, я стала запинаться во время своей части из-за того, что меня отвлекали своим молчаливым присутствием, вызывающим множество вопросов. Количество пропущенных в твоем телефоне от меня подсказывало мне, что ты не явишься так далеко в Беркли, но ты не переставал меня удивлять. Ты был в той же самой одежде, что и выступал вчера, даже солнцезащитные очки не снял. Сквозь стеклянную дверь аудитории было заметно, что сзади тебя столпилась группа перешептывающихся между собой студентов-зевак. С тобой в аудиторию зашел и смердящий аромат перегара из вчерашних виски, бурбона и прочих высокоградусных алкогольных напитков. Только ты собирался подняться в конец аудитории, тебя звонким голосом остановил усатый профессор, тем самым перебив меня: — Молодой человек, вам не разрешается здесь находиться. Пожалуйста, покиньте аудиторию. Немедленно, — от противного запаха он даже зажал свой большой нос пальцами. Ты же решил, что проигнорировать этого мужчину будет хорошей идеей, побрел дальше по ступеням подальше от профессорского состава, чтобы спокойно послушать нашу с Крисом диссертацию, но профессор, даже немного покраснев, закипел еще сильнее и стал разговаривать на более повышенных тонах: — Если вы сейчас же не выйдете из аудитории, я напишу на вас раппорт, после чего вы сможете попрощаться с обучением здесь! — Ошибочно предполагая, что ты здесь обучаешься, мужчина указывал пальцем в сторону двери. После столь долгого молчания ты, еле переплетая языком, попытался договориться с профессорским составом остаться до конца этой презентации, но в вашу дискуссию еще и включилась стерва с красной помадой: «Вам же человеческим языком объяснили, что вам нужно уйти. Убирайтесь!». Опустив руки, ты щенячьим взглядом посмотрел мне в глаза, на что я еле заметно мотнула головой в знак «Все хорошо, можешь идти». Как только ты спускался по лестницам ближе к выходу, Крис не смог сдержаться от злорадного взгляда в твою сторону и широкой ухмылки. Дальше произошло самое худшее, чего я могла ожидать от пьяного человека. На твоих скулах заиграли желваки, пухлые губы сжались в тонкую полоску, пальцы рук сжались в кулаки до боли в суставах. Сократив расстояние от двери до моего друга, ты с размаху ударил Крису в челюсть, что был выше тебя на полголовы. Парень же, ненадолго скрючившись от боли, с горящим пламенем в глазах кулаками накинулся на тебя. Я попыталась влезть в этот спонтанный спарринг, дабы остановить этот цирк, но меня лишь оттолкнули и попросили не вмешиваться. Молодой профессор, сидевший с безразличным взглядом, пулей вылетел из аудитории и жестом позвал охрану. Картинка происходящего мгновенно замедлилась. Два высокорослых охранника ворвались в аудиторию, словно мы были лишь актерами в шаблонном Голливудском блокбастере с Дензелом Вашингтоном. Они мастерски заломили руки за спину тебе и Крису, что старался тебя буквально испепелить своим взглядом, полным неприязни. Вас вывели из аудитории, а ко мне подошел усатый профессор и авторитетно сообщил: «Ваша группа исключена и не допускается к дальнейшему участию в научной конференции». Даже не попытавшись оспорить решение профессорского состава, я с опустошением в душе покинула здание университета. Сказать, что мне было обидно — ничего не сказать. Десятки исписанных страниц, дни, проведенные за написанием этой чертовой научной работы, а также куча нервов — и все это насмарку. Скажи мне, и чем ты этим хотел добиться? Поднасрать мне в душу, подставив перед Крисом? Что же, у тебя это прекрасно получилось. Наверняка он уже успел пожалеть, что вообще предложил мне эту авантюру... На парковке меня поприветствовал Фрэнки, который, судя по всему, и привез тебя сюда. Я немедленно подошла к Крису с огромной кровоточащей гематомой на лице, после чего он приостановил меня жестом и тихо промолвил: «Все нормально». Ты же самодовольно ухмыльнулся, выдыхая никотиновые клубки из своих легких. После осуждающего взгляда в твою сторону я вздохнула, едва сдерживая гримасу отчаяния, и сообщила однокурснику об исключении из конкурса, на что тот лишь поматал головой и выразил надежду, чтобы нас двоих не исключили из университета за произошедшее. — Прости, — искреннее извинилась я с глазами на мокром месте, положив руку Крису на плечо в качестве поддержки. Сдержав слезы, я попыталась успокоиться и продолжила: — Я знаю, что я облажалась. Ужасно облажалась. Давай я искуплю свою вину как-нибудь? Можешь просить, что хочешь. Могу приносить тебе обеды каждый день на протяжении года... Или познакомлю с той своей подругой, которая тебе приглянулась? Помнишь, ты когда-то просил меня свести вас, — ободряюще пыталась откупиться я, пытаясь произнести это как можно тише, чтобы ты, стоящий в паре метров от нас, этого не услышал. — Да не, я сам виноват. Не беспокойся об этом, — махнув рукой, Крис встал с деревянной скамейки и хлопал по карманам штанов в поисках ключей от электрокара дяди, после чего, на секунду задумавшись, добавил: — Хотя, знаешь... Тебе достаточно переименовать меня в списке своих контактов — у тебя что, так много знакомых с именем Крис? Ну и приятным бонусом можешь познакомить с той своей подругой, — улыбнувшись, он вспомнил о кровотачащей ране на лице и сморщился от боли. — Ладно, мне пора. Увидимся, — парень помахал мне рукой и поспешил удалиться с места происшествия с накипающей атмосферой. Тем временем, вокруг нас мельтишили студенты Беркли, некоторые из них даже перешептывались между собой и указывали пальцем на тебя. Фрэнк пытался неловко отшутиться, но единственным человеком, оценившим его шутку, был ты. Я еле нашла в себе силы подойти к тебе и выбирала подходящие слова, ведь только я успела тебя простить — ты вновь совершаешь какие-то нелепо детские проступки. И даже потеря матери не оправдывает такого опрометричивого дерьма. Твоя ревность и безбашенность однажды обойдутся тебе чем-нибудь плохим в жизни, Джордж. — Давай поговорим, — предложила я, пристально смотря в пару твоих карих, практически почерневших глаз, под которыми дополнением красовались темно-серые круги от недосыпа. Фрэнки понял намек, что ему нужно отойти немного подальше. До того, как удалиться с парковки, твой друг невзначай бросил: «Только давайте, это самое, недолго. Нужно возвращаться в город». Ты, словно прекрасно зная, что обозначает это злополучное «Давай поговорим», остановил удаляющегося Фрэнки и убедил его выдвинуться с нами обратно в Лос-Анджелес прямо сейчас. Ты оправдал себя тем, что лучше будет поговорить дома, отложив неприятный разговор на несколько часов позже. Вся поездка из Беркли обратно была наполнена дискуссиями между здравым смыслом и внутренним я. Первое вторило, что это — самые настоящие токсичные отношения со всеми аспектами абьюза и недоверия к своему партнеру, а такое нужно немедленнно бросать. Второе же доказывало обратное, пытаясь оправдать тебя тем, что ты только вчера потерял свою мать и, наверное, тебе тяжело справиться с этим одному, а без длительных объятий и успокаивающих слов здесь не обойтись. Когда мы уже подъезжали к округу Лос-Анджелеса, я отправила Крису сообщение с длительными диферамбами о том, как мне было стыдно перед ним, когда же ты дремал на переднем сидении. Даже несколько часов утомительных мыслительных процессов не смогли сформулировать весь клуб мыслей в единое целое, как мы добрались до дома. Нужно было действовать спокойно и разумно, дабы вновь не попасться под «горячую руку», которая снова сможет сыграть со мной в плохую шутку. Я устала разрешать вешать лапшу себе на уши. Я устала верить тебе, что ты исправишься и перестанешь вести себя, как инфантильный ребенок, срывающийся из-за своих проблем на окружающих тебя людях. Я устала прощать тебе то, чего никогда бы не простила ни окружающим, ни самой себе. Я просто устала от отношений с тобой, Джордж. Как только мы зашли на кухню, где только пару дней назад я сидела на барных стульях и умилялась тем, как ты жаришь стейки, я уверенным тоном начала наш разговор: — Почему ты пропал вчера? Я звонила тебе. Писала. Много раз, — усевшись за барную стойку, я внимательно наблюдала за твоей фигурой напротив. Стеклянные глаза обретали более человеческий вид, а бледный цвет кожи постепенно становился более теплым. В подтверждение своих слов, я открыла телефон и показала количество исходящих звонков от меня тебе, но ты не обращал на это внимания. Даже создавалось ощущение, что я разговариваю с кирпичной безэмоциональной стенкой, пока твои губы не сжались в тонкую полоску, а глаза понемногу наполнялись слезами, которые ты так упорно сдерживал на протяжении долгого времени. Когда твои крокодильи слезы вырвались наружу, мое внутреннее я, упорно борющееся за твои права в моей черепной коробке, заставило меня спрыгнуть с барного стула и обнять тебя. С твоих пухлых, дергающихся от резкого наплыва эмоций губ сорвалось короткое: «Она умерла». Я впервые видела тебя таким хрупким и сломленным ребенком, который желал забиться в самый дальний угол комнаты и плакать там днями и ночами. Здравый смысл же, поправив съехавшие очки с переносицы, подсказывал, что это лишь ловкие манипуляции, чтобы избежать серьезного разговора. Но были ли это манипуляции? Обычно ты всегда успокаивал меня, обещая, что все наладится, но видимо настал мой черед. — Джордж, мне очень жаль, что ты потерял мать, — похлопывая его по спине и борясь с отвращением от тошнотворного запаха алкоголя, исходящего от тебя, я успокаивала тебя минуты три, пока ты не собрался со своими мыслями и, извинившись за собственные эмоции, не прервал наши крепкие объятия. Прикусив нижнюю губу, я смотрела куда угодно, но не в твои опухшие глаза: — Только... — Приоткрыв губы, чтобы предложить разорвать отношения, я внезапно прервала себя и как ни в чем не бывало бросила: — Ты невероятно сильный и добрый человек. У тебя все прекрасно сложится в жизни. Ты сможешь оправиться. А теперь, давай ты пойдешь спать? — Погладив тебя по спине, я проводила тебя до спальной комнаты, где постелила тебе постель. Благодаря регулярно выпивающему отцу, я наизусть знала правила поведения с пьяными мужчинами: с ними нужно разговаривать успокаивающе, почти убаюкивающе, как с маленьким ребенком. — Спасибо, — ты плюхнулся на кровать, наблюдая, как моя фигура удаляется из комнаты. — Ты же никуда не уйдешь? — Еле переплетая языком, ты спросил мне вслед, словно чувствуя, что что-то произошло. У тебя всегда была великолепная интуиция. — Нет. Спокойной ночи, — успокаивающе заверила я, после чего закрыла за собой дверь и принялась ускоренно собирать свои вещи, закидывая разложенную уходовую косметику в небольшой дорожный чемодан. Соврала ли я? Допустим. Было ли это в моих планах — смыться сразу после того, как он заснет? Возможно, не зря же я купила билеты на завтра, когда мы ехали в машине Фрэнки домой. Также в моих планах было переночевать у Криса до завтра. Стыдно ли мне, что я не смогла намотать свои сопли в кулак и лично сказать тебе, что наши отношения закончены? Определенно. Мне было ужасно не по себе, когда я смотрела в твои темно-карие глаза с необычно расширенными зрачками и попыталась бросить тебя в столь дерьмовый этап твоей жизни. Убедившись в том, что ты крепко спишь, я направилась к выходу из дома, где на кухонной тумбе при входе лежали блокнот с ручкой, и, не сдержавшись, я размашистым почерком написала последнее письмо с парой капелек слез на листе.Помнишь, я тебе говорила, что ты сильный и добрый человек? Оставайся таким же. Ты сможешь пройти этот этап.
Спасибо тебе за все, что было между нами: и за хорошие моменты, и за плохие (это был неплохой опыт), но я больше так не смогу.
Единственное, о чем я хотела бы тебя попросить — пожалуйста, не пытайся связаться со мной и не приходи ко мне на работу. Боюсь, Джек больше не собирается в отпуск.
Я была бы рада поехать с тобой в Японию, но мой ответ будет скорее отрицательный. Я не смогу быть больше в этих отношениях, как бы я не старалась простить тебя и забыть обо всем.
Я всегда любила тебя и, возможно, буду любить тебя еще долгое время.
Спасибо еще раз за все. (Имя).
Тем же самым вечером...
Знаете, к чему обращается человек, когда его жизнь успешно катится по пизде? К наркотикам? Нет, откуда у меня деньги на них: вы видели цены на амфетамин или, например, кокаин? Алкоголь — более дешевая и легальная альтернатива наркотикам. Вскруживает голову, дурманит взгляд и по щелчку пальцев, — то есть, с каждым опрокинутым шотом волшебной текилы, — позволит забыть о всех насущных проблемах жизни. Это как прокрастинация помогает отложить все накопившиеся университетские задания до завтра, таким же образом действует и алкоголь. Как только я постучала в дверь квартиры дяди Криса в Западном Голливуде, предо мной предстоял только проснувшийся Крис. Несмотря на свое волнение по поводу сегодняшнего скандала и возможных его последствий, он радушно меня принял с хлебом, солью и... лаймом. Только вместо хлеба была текила. Чем больше текилы в нас заливалось, тем развязаннее становились наши языки, а разговоры — душевнее. Нам редко выпадалась такая возможность так открыто поговорить, раскрывать старые секреты и сплетничать об остальных наших общих знакомых. — Я тебе говорю, ты был завидным парнем в нашей агитацион-ик-ной команде! — Чуть ли не ударив кулаком по стеклянному столу, я продолжала его убеждать: — Помнишь ту девочку из бакалавра? Сэнди, Минди или как ее звали... Кэнди, точно. Такая брюнетка среднего роста из Миннесоты, она еще сидела недалеко от тебя в холле все это время, — Крис кивнул головой, задавая уточняющие вопросы в процессе разговора. — Так вот, ты же ей нравился! Но она, сладость такая, стеснялась, потому что тогда ты был в отношениях с той чирлидершей. Кэнди иногда еще косо смотрела на меня, когда я обращалась к тебе по каким-то вопросам, — усмехнувшись, я окунула лайм в тарелку с солью и закусила им. — Не замечал никаких взглядов от нее за все это время, — пропустив мимо ушей утверждение про звание завидного парня, Крис начал готовить новые шоты. Лаймом протерев края стеклянной рюмки, он окунул каждую в тарелку с солью и стал разливать текилу. — А помнишь тот период, когда ты пыталась быть в агитационной команде намного активнее и однажды спутала профессорку со Школы Искусств со студенткой, что достала ее вопросами о поступлении? — С широкой улыбкой на лице от всплывшего воспоминания от сконфуженности лица женщины в тот момент, парень пододвинул шот текилы ближе ко мне. Хихикнув, я рассказала о том, что пыталась добиться похвалы от президента агитационной команды своей упорной работой, а Крис же попытался спародировать его манеру речи — и у него отлично вышло. Настолько отлично, что я даже от своего заливистого смеха положила голову на стол, закрыв ее руками, тем самым задев свой шот. Мигом опомнившись, я подняла голову и первым делом спросила у парня, где есть тряпка или бумажные полотенца, чтобы протереть стол. Тот же указал на один из настенных кухонных шкафчиков, я целенаправленно отправилась туда и, конечно же, ее там не было. Крис бесшумно встал с мягкого стула и, подойдя сзади меня к тому же самому шкафчику, достал с верхней полки упаковку тряпок. Развернувшись лицом к нему, я с заплетающимся языком тихо проборматала, что невнимательность — это мое второе имя. Парень же, ухмыльнулся и продолжал молча мне смотреть в глаза, одной рукой оперевшись на настенный шкафчик. Не знаю, что на меня нашло, но его пухлые губы словно шепотом вторили: «Поцелуй меня, давай. Ты же этого хочешь». Каждый сокращенный сантиметр позволял чувствовать Криса ближе: неровное дыхание, пропитанное спиртом, опьяняло еще больше, а вздымающаяся накачанная грудь буквально умоляла исследовать ее своими руками. Как только мои губы коснулись соленых губ парня, тот мгновенно углубил поцелуй и проник своим языком, переплетаясь в страстном танце с моим. Его сильные руки, очертив непонятные силуэты на моих бедрах, приподняли меня и посадили на кухонную тумбу. Прервав поцелуй, друг прошептал: «Ты точно этого хочешь?». Моим ответом стало лишь потягивание его домашней футболки за край в попытках стянуть, что позволило парню счесть это за «Да». Избавившись от надоевшей мне футболки, Крис обнажил свой прекрасный торс, а я же не удержалась и провела по ним острым ногтем, словно пересчитывая. Тот, ухмыльнувшись, стянул с меня домашнюю футболку Джорджа и кинул ее куда-то в сторону стола, в которой я и уехала. От этого стало немного не по себе, а внутреннее я кулаками пыталось вломиться в закрытую дверь моего подсознания, заблокированную множеством коробок с мексиканской текилой. «Ты завтра же пожалеешь!» — Восклицало внутреннее я, не оставляя своих попыток вломиться. «Оставь ее в покое, пусть отвлечется», — спокойно заявил здравый смысл и увел внутреннее я куда подальше. Далее в сторону кухонного стола улетели и мои домашние шорты, оставив меня полуобнаженной. Тело от холода покрылось гусиной кожей, но каждый поцелуй Криса, что был страстнее предыдущего, согревал его. Облизнувшись, он слабо подтолкнул меня за плечи. Облокотившись на локти, я нетерпеливо стянула с себя нижнее белье и бросила вопросительный взгляд на парня, неспешившего раздеваться. Своими припухшими губами после долгих поцелуев он прильнул к моему лону и начал медленно целовать, облизывать в самых чувствительных местах. «Это ли его секрет получения звания самого завидного парня?» — Вопрос мимолетом пронесся в голове. Темп и интенсивность его движений постепенно нарастали, то же самое происходило с моими стонами — октавы становились все выше и выше. Стоило только двум пальцам проникнуть в меня, тело мгновенно изогнулось в спине от получаемого удовольствия, а руки в силе сжали края прохладной поверхности тумбы. Подняв голову, Крис с самодовольной улыбкой на лице кивнул и высунул свои пальцы из лона. Быстрыми движениями он стянул всю оставшуюся одежду, а я же, снова приняв сидячее положение, в очередной раз поцеловала его, играясь с его языком. Рука на автоматизме потянулась потрогать его за член и, проведя по всей его длине, подумала: «Нет, вот его секрет». Будучи движимыми одной лишь обжигающей страстью и возбуждением, мы не стали терять ни секунды. С каждым сантиметром медленно и аккуратно входящего в меня члена я поморщилась от секундных болей: с самого моего приезда между мной и Джорджем ничего не было, уж очень сильно он уставал на репетициях. А тело требовало. И наслаждалось набирающими темп движениями Криса, крепко обхватившего мою спину обеими руками. Несмотря на то, что его движения становились более резкими и рванными с каждым разом, мне это безумно нравилось. Губы от моих же укусов начали понемногу кровоточить, а с них с каждым толчком срывался стон еще громче предыдущего. Стоило парню только прикоснуться к моему клитору — по телу пробежал ток, заставляющий от наслаждения опрокинуть голову назад. Крис же, улыбнувшись, стал двигаться еще активнее, пока пальцы его рук стали быстрее вырисовывать круги возле чувствительной точки, немного надавливая. Это заставило мои тело буквально содрогать от пика наслаждения, накрывшего меня с головой, а с губ сорвалось громкое: «Да, да, да!». Мои ногти от удовольствия впивались в его спину и шею. Время словно стояло на месте, а ничего кроме нас, совокупляющихся на кухонной тумбе, не существовало. После полученного оргазма тело мгновенно ослабло, но губы потянулись к шее Криса. Оставляя нежный поцелуй на каждом участке кожи его шеи, я передвигалась к его губам. Когда мои губы же достигли своего пункта назначения, я поцеловала его и углубила поцелуй, пройдясь языком по кончикам его зубов. Сквозь поцелуй с его губ сорвался окончательный стон, гласивший лишь наступление его оргазма. Еще пара финальных толчков — и парень высунул свой член, кончив мне на нижнюю часть живота. Его вопрос «Хочешь пойти в душ первой?» сразу же рассеял дымку в моих глазах, позволившей чувству сожаления вселиться меня, сжигая каждую клетку меня изнутри. Я ужасный человек.