мы сгораем
мы сгораем
мы прах на земле
«Experience»
***
Валере тоскливо. Он непрерывно следит за каплями дождя, что стекают по стеклам окон. На улице залило, асфальт, наверное, высоко ещё очень нескоро. — ты любишь дождь? — а ты? — да какая уж теперь разница? И правда, какая? Лёвы уже лет десять как не стало. — а тебе там как? хорошо? — а тебе? здесь… — сам как думаешь? — а ты? Когда он начал приходить к нему? Должно быть, почти сразу же. Правда, делал это нечасто. Может, раз в полгода. И всегда, когда плакало небо. Небо плакало и у Валеры слёзы стекали по щекам. — мы сгораем, Валера. мы прах на земле. все мы. Поначалу он думал, что такого быть не может. Ладно, брат. Близки всегда были. Связь крепкая. Но Хлопов-то. Хлопов! Тот же его крови хотел, куклой послушной сделать желал. Впрочем, Лагунов уже давно не держал на старого знакомого обид. Теперь тело Лёвы покоилось в сырой земле. Его и тела тех, кому не повезло пасть жертвами главного вампира. Как и прежде, все дети погибли в результате несчастного случая. Вероника попала в аварию, Бекля утонул. А Лёва… Лёву на машине сбили. И погода тогда была такая же, дождь шёл. Валерка впервые после лагеря увидел бывшего соседа в своей комнате. Испугался сперва, вдруг тот вновь укусить попытается. Потом только узнал, от знакомых, что мальчишку, пионера и спортсмена, сбили. — Сбили? Кого? Лёву Хлопова? — Да, вы же с ними в «Буревестнике» отдыхали, да? В нём тогда что-то будто надломилось. Не получалось ни радоваться, ни печалиться. С одной стороны, Лёва ведь изменился. Другим стал, монстром, что души людей утаскивает в вечное рабство. С другой… Лагунова учили, что следует идти по пути совести. Лёва не выбирал такую жизнь. Никто не спрашивал. Не хочешь — захочешь. И Лагунов не выбирал. Ничего не выбирал. Его только злость брала. Ведь они тогда упустили главного. Серп Иванович ушёл и скрывался где-то по сей день. Впрочем, Валере так было даже спокойнее. Он ведь и с Игорем с тех пор больше не встречался. Слишком тяжелыми были их общие воспоминания. И с Лёвой. — почему ты всё ещё преследуешь меня? — я? тебя? это не так! — но ты приходишь каждый раз… — тогда, когда тебе это действительно нужно. — нет. — да, Валер, да. вот ты же скрипку купил, я тебе это сделать сказал. помнишь? Как же не помнить? Это ещё два года назад произошло. И тогда вновь дождь лил. Валерка, кажется, последние деньги за музыкальный инструмент выложил. Благо, одно время в детстве посещал занятия. Так уж совпало. Играл иногда, правда помогало. Лёва был прав. — это не считается. — почему это? — потому! ты только у меня в голове. на самом деле… тебя здесь нет. это лишь плод моего больного воображения. — тогда… я — лекарство твоего больного воображения? — это не так. — но ты всегда говоришь разное, Валер. так нельзя. если хочешь, я больше никогда не приду. только скажи. — только сказать? — кивок головой. Задумано так или что иное, но Лёва будто бы менялся вместе с Валерой. Выше стал, волосы чуть светлее стали, а глаза всё те же. И у Лагунова. — и если скажу, больше никогда-никогда-никогда не придёшь? — не приду! хочешь этого, значит? — я… — ты сыграй сперва. потом ответишь. И Лагунова почему-то согласился. Принялся играть ту единственную мелодию, что сумел выучить наизусть. Он её Лёве уже несколько раз играл. И всегда Хлопов был благодарным зрителем. Валере подумалось, что, должно быть, ему не будет этого хватать. Кап-кап-кап-кап-кап Мелодия закончилась. И стихли звуки дождя. А Хлопова и след простыл. — Обманул! Злости не было. А на мгновение в глазах отразилась радость. Должно быть, Лагунов всё ещё нуждается в Хлопове. Должно быть, ещё не настало время им расстаться. — я всегда рядом с тобой, Валер…