Дьявол позади тебя (Сборник драбблов)

Я хочу плакать и хочу любить,

Но все мои слезы уже были пролиты.

***

— Вот, тебе нужно есть побольше, — говорит Винченцо, наполняя тарелку Со до самых краёв. Та с улыбкой наблюдает за его движениями. — Ты у меня такой заботливый, оппа, — тянет она, хитро прищурив глаза. — Наверное, тогда не откажешь мне в одной просьбе? — Что ты хочешь? — он не говорит уверенное «да», но обещает подумать. — Оппа, я хочу поехать в конюшню. Отвезёшь меня туда, м? — Хм, а ты тогда… съешь вот это? — он протягивает ей морковь. Со морщит нос, она терпеть не может овощи. — Не хочешь, значит? — Неа! — мотает головой. — Тогда… останешься без лошадей. — Оппа! — восклицает она, обиженно надувая из без того пухлые губы. — Оппа, пожалуйста! — но Кассано твёрд, возражений терпеть не станет. Хан Со ещё раз недоверчиво смотрит на морковь. Делать нечего, придётся есть. Откусывает кусочек, прожевывая долго-долго, через раз недовольно причмокивая. Кассано смотрит на происходящее с улыбкой. Без этой девочки его жизнь определённо не имела бы столь ярких красок.

***

Кассано едет медленно, соблюдая все правила дорожного движения. Хан Со заливисто смеётся. — Не похож ты на мафиози, оппа. — Но всем здесь известно, что это так. — Тогда ты кто такая? — Я… сестра консильери, — она произнесла это спокойно. Словно всё так и должно быть. — Совсем страх потеряла? — А зачем мне он, если ты рядом, — она уложила голову на его плечо. Кассано немного повозмущался, но в целом, ему это даже нравилось. Хан Со всегда была для него чем-то большим. Они познакомились, когда Винченцо только-только попал в семью Кассано. Мать девочки убили, а женщина заранее попросила помощи у старых знакомых из Италии. Так Хан Со стала его сестрой, о которой он всегда заботился. — мне страшно, братик. — почему? — я боюсь, что однажды ты покинешь меня. — я всегда буду рядом. — правда-правда-правда? Когда они спустя много лет вернулись в Корею, Винченцо узнал, что Хан Со и Чан Хан Сока, председателя Вавилона, связывают родственные узы. Оказалось, мать Со была любовницей влиятельного бизнесмена, с которой мужчина порвал все связи ещё до рождения единственной дочери. Правда, спустя какое-то время об этом стало известно госпоже Чан. Не желая разводиться, мужчина избавился от «головной боли» в виде любовницы, а вот дочь упустил. Хотя Хан Со искренне хотелось верить, что отец не собирался её убивать. Но факты говорили о другом… По понятным причинам, девушка не имела особой симпатии к родному брату, считая того человеком грязным и порочным. — думаешь, я лучше? — нет. — так я и знал. — тут нечего думать, ты самый-самый-самый лучший. — почему же? — ведь ты мой оппа. И её улыбка доходила до самого сердца. Сердца того, кто ещё в детстве совершил самый главный из грехов — убийство. — люди, которых ты убил, не заслуживали пощады. ты всё делал правильно. ведь и сами они никого не пожалели. — Осторожнее, — просит он, когда Хан Со встаёт на цыпочки, дабы дотянуться рукой до яблок, что растут в саду. — У тебя слабые ноги и ты… — И я неуклюжая. Знаю, знаю… Вместо ответа он сам срывает сочные плоды и протягивает их сестре. — Спасибо, — затем он идут в конюшню. — О, Гровер, — Со с радостной улыбкой подбегает к своему любимцу, — смотри, что я принесла тебе, — она осторожно подносит угощение ко рту жеребца, погаживая того по густой и тёмной гриве. — Ты тоже по мне соскучился, да, малыш? — Винченцо с интересом наблюдает за сестрой. Он ведь едва не потерял её. Джун У украл Со, Винченцо шантажировать хотел. А она… слишком упрямая, себя не жалела. — Почему тогда ты так поступила? — выдал он неожиданно даже для самого себя. Но сестра, кажется, уже давно была готова к данному вопросу. — Говорила же, ты мой оппа. А мой оппа не должен склонять голову перед лицом врага. Мой оппа, — поворачивается к нему, — всегда остаётся самим собой. Всегда… — произнесла уже более серьёзно, словно он мог совершить ошибку. Он и совершил почти. И на колени почти опустился, но… Со рискнула жизнью, только бы не допустить этого. Джун У едва выстрелил в сестру дважды. Жизнь Хан Со была под угрозой. И всё же она выжила. — Говорила же, без тебя моя жизнь не имеет смысла. — и ты пойдёшь на это ради него? — я погибну за него. — Так нельзя говорить. Ты не должна жертвовать собой. Из-за меня. — Знаешь, ещё до того, как я попала в семью Кассано… несколько месяцев я пробыла в приюте. То были тяжёлые времена. Никто не понимал, не поддерживал. Меня окружали люди, которые и сами не понимали, в чём их вина, почему их покинули. Боль, страдания и горе — вот, что видела я в их глазах. Глазах детей, лишенных надежды. С нами дурно обращались. Нас кормили гнилыми овощами. Один ребёнок сильно отравился, но никто из взрослых не признал, что это их вина. Нет. Они считали нас расходным материалом. Они убивали нас. Но ты… ты всегда был справедливым. Ты был лучшим… для меня. Ты был дьяволом для одних и спасителем для одних. Твоя жизнь ценнее моей… — у Винченцо сердце сильнее забилось. Почему Хан Со ведёт себя так странно? — Со… — только спросить хочет, как сестра, вновь улыбаясь, подходит к брату и берёт того за руку. — Пойдём, — ведёт его к выходу. — Нам пора.

***

Он старается не отвлекаться от дороги. Хан Со с энтузиазмом рассказывает ему истории школьных лет. — Однажды я даже сбежала с уроков. — Мне кажется, однажды… это слишком мягко. — Оппа! — У тебя всегда была плохая посещаемость. — Ну… как сказать. Но ты ведь никогда мне и слова не говорил. — А из этого вышел бы толк? — спрашивает с издёвкой. — Оппа… — Что? — Ты должен меня отпустить, братик, — голос тихий такой. Винченцо останавливается на обочине, на сестру смотрит. — О чём ты? — Отпусти меня, Винченцо, я должна уйти. — Куда уйти? Зачем? Что-то случилось? — Ты помнишь тот день, когда погиб Чан Хан Сок? Помнишь, что он сделал… со мной? Понял, а как иначе? Винченцо был рядом с ней, держал за руку — Он чуть не убил тебя. Но… к чему вспоминать об этом? — Винченцо, он убил меня, — улыбка грустная губ коснулась. — Врачи не успели. Шансов не было. У Кассано резко голова заболела. Воспоминания (а они ли?) нахлынули с огромной силой. — разряд. — сердце не бьётся. — она не дышит… — время смерти… — что с ней? что с моей сестрой? — успокойтесь. — аджосси… аджосси… — аджосси… Боль прошла, но лучше не стало. — Н-нет, этого не может быть. Как? Почему? А ты… — Прошёл уже год, но ты так и не смог забыть… отпустить. Ты губишь себя. Убиваешь. — Ты… ты ведь… ты должна была жить. Опасный, способный внушать первобытный ужас в людей, консильери мафии, он плакал. Человек, которым он так дорожил… покинул его. — Твоя жизнь ценнее моей. Так было всегда. — Хан Со… — Береги себя, - сказав это, она исчезла, растворилась в бликах дня. - Береги себя, оппа.

***

Винченцо проснулся, когда на улице ещё было темно. Должно быть, ему приснился сон. И до определённого момента тот самый сон можно было назвать волшебным. Хотя бы ещё раз он мог побыть с сестрой. Хотя бы так. — береги себя, оппа. — Я люблю тебя, Хан Со… я хочу плакать и хочу любить, но все мои слезы уже были пролиты. о другой любви. О другой любви.