Призраки прошлого

Зик не особо задумывался о своëм будущем. Зачем это вообще нужно, если отец давно решил за тебя? Гриша так искусно расписал его жизнь, разложив чуть ли не каждый час в своëм графике. Ему пророчили блестящую карьеру в одной из лучших клиник их города, где у отца были свои связи. Мать ему тоже активно поддакивала, утешая, что, мол, твой отец старается для тебя, прими это. А ему не хотелось. Он ненавидел кровь, трупы, их затхлый и омерзительный запах, от которого выворачивало наизнанку. Маленькому мальчику с волосами цвета спелой пшеницы хотелось играть. Просто играть, как всем нормальным детям в его возрасте. «Пап, поиграем? Нас отпустили сегодня пораньше!» — произнося эти слова, Зик надеялся насладиться игрой в бейсбол, в который играли все одноклассники. Однако он никогда не присоединялся к ним по двум простым причинам: не умел, да и отец не учил. Из-под его толстых линз выглядывали измученные работой глаза, в которых прятались надежды на Зика. Ему было чем похвастаться: безупречные оценки, первые места на олимпиадах. Однако… Гриша постоянно был чем-то недоволен. Чем? Зик понятия не имел. Ребяческий блеск в глазах мерк день ото дня, и вскоре мальчик перестал приходить к отцу, молча отправляясь читать следующую книгу по анатомии, изредка поглядывая на стенку, где отмечена дата проверки его знаний отцом. Одна лишь мысль об этом бросала в ледяной пот, скатывающийся по спине. Властный унижающий взгляд, занесённая над головой рука, и… Зик проснулся, резко вздрогнув от стремительной остановки машины. Приехали. Добираться до другого конца города было довольно долго, учитывая, что эта поездка выбила его из графика, отчего пришлось брать отпуск на неопределëнный срок. Благо, позволяла должность. Чёртовы семейные обстоятельства. Тогда был обычный для этого города дождливый день, и Зик разбирался с горой документов, которые принесла ему миловидная медсестра, не упускающая возможность улыбнуться или игриво подмигнуть. В его кабинете, кроме рабочего стола, всё было покрыто небольшим слоем пыли, ведь на уборку не хватало сил, а уборщицы не тревожили главврача во время работы. Молния сверкнула — телефон разразился оглушительным рингтоном. На полуразбитом экране высветился совершенно незнакомый номер. — Да? Зик Йегер слушает, — сухой и такой бесчувственный голос, привычный для постоянных телефонных разговоров, эхом раздавался в мрачном кабинете, освещаемом лишь настольной лампой. — Здравствуйте, господин Йегер, — мужской голос на конце провода спокойно поздоровался с ним. На заднем фоне слышались негромкие всхлипы, шум машин и чей-то бубнëж. — Надеюсь, ваши дела идут хорошо. — И вам не хворать, но, позвольте узнать, кто вы? — ему было не до этого. Если это опять какие-то шутники, решившие прикольнуться над главврачом, то он просто к чёрту сменит номер. — Ну… Как бы помягче выразиться… — мужчина замялся, пытаясь подобрать слова для своей новости. — Примите наши соболезнования, ваш отец… умер. Зик промолчал, почесав свою пышную бороду. Он не видел отца уже шесть лет с момента похорон Карлы. И так внезапно узнать о его смерти… Впрочем, он не сильно расстроился. — Ясно, что-нибудь ещё? — Зик прислонил телефон к уху, придерживая плечом, пока подписывал кое-какие договоры. — Надеюсь, Эрена есть куда пристроить? — Вот по этому поводу я и звоню. Зик насторожился. Неужели возникли проблемы? — Кроме вас не осталось других родственников, способных стать его опекуном до совершеннолетия. Тем более мальчик травмирован после суицида отца. Зик снова промолчал и достал из кармана халата сигареты. Да, он знает о вреде курения. Да, он сам врач. Да, ему всё равно. Секунда — сигарета зажглась, и дым большим облаком растворился в воздухе. — Сколько дней прошло с его смерти? — Всего три дня. Вам скинуть адрес дома Эрена? — Конечно. Завтра ждите. Повесив трубку, Зик затянулся, медленно выпуская дым. Он точно не ожидал, что отец поступит так. Бросил своего любимого сына, оставив проблему ему. Конечно, сваливайте всё на него! От злости пачка документов улетела в стену, рассыпавшись в хаосе. Обвини снова во всем отца. Так же проще. Он виноват в твоём ужасном детстве, разводе с матерью, поломанной самооценке. Обвини снова во всем Гришу Йегера! Бесплатно и быстро! Так же проще, чем постоянно копаться в своих мыслях, пинцетом выковыривая любую причиняющую боль мелочь. Отец являлся для него болячкой, гноем под кожей. Вредит, мешает, болит, но он её не лечит. Привык скидывать свои проблемы на неё. Например, заболел живот — виновата болячка, которая здесь и боком не вписалась. Так он и жил после развода матери с отцом.

***

Это была многоэтажка, которая уже успела потрескаться в кое-каких местах, вдобавок обсыпанная мусором, шприцами и разбитыми бутылками. Типичная ситуация, если честно. В подъезде было куда хуже: затхлый запах от мёртвой кошки, лежащей в тёмном углу, на глаза мельком попадались чьи-то рвотные лужицы, словно здесь о слове «уборщик» никогда и не слышали. И как только отца угораздило перебраться в такую дыру… Благо, больше ничего сверхъестественного не попадалось на глаза. Будто бы бесконечная лестница в небо, освещённая постоянно мигающей лампой. Но даже эта дорога кончилась, подтвердив единый конец в мире. Перед ним выросла немного приоткрытая чёрная дверь. На этаже, кроме этой и другой квартиры, заколоченной досками, ничего не было — даже самого обычного велосипеда. Даже не заходя внутрь, он слышал тихую брань и чьи-то возмущенные возгласы, однако, быстро поправив волосы, всё же зашёл. В длинном коридоре сильно грязно: полы покрыты отпечатками от сапог, земля ошмëтками лежала и никого не трогала, пакеты с продуктами одиноко подпирали стенку. Решив, что свежие носки не заслуживают столь грязной смерти, Зик, не сняв обувь, прошëл по коридору, миновав закрытую на замок комнату. Он шёл на звуки голосов, и вскоре прибыл на кухню, где собрались все незнакомые взрослые и одинокий Эрен, сидящий в наушниках и листающий ленту в телефоне. Вот он уж точно не походит на того, у кого умер отец. Хотя это семейное. Как только он тихонько постучал по стенке, все обратили на него внимание, посмотрев снизу вверх. О да, ещё бы им не удивляться. Первый сын Гриши совершенно на него не похож, кроме их общего родословного взгляда, постоянно выражающего усталость. Для этого тёмного места у него был с виду нежный бежевый плащ, повязанный шарфом. Зик вообще выглядел светлым человеком благодаря генам матери. — Здравствуйте, меня зовут Зик Йегер, — он приятно улыбнулся и прошёл к ним, здороваясь с каждым мужчиной крепким рукопожатием. Эрен так и не шелохнулся, продолжая залипать в гаджете, а из наушников слишком сильно долбила музыка тяжёлого характера, как бы намекая: «Не трогай меня, если не хочешь лишиться конечности». — Здравствуйте, господин Йегер, примите наши соболезнования, — лысый мужчина средних лет обратился к нему, выражая свою скорбь. Наигранно, но очень слабо. — Спасибо, что приехали. — Ничего-ничего, чего не сделаешь ради брата, — Зик фальшиво засмеялся, чувствуя на себе полный ненависти взгляд. Он не мог винить Эрена в этом. Любого станешь ненавидеть в подобной ситуации. — Вам придётся стать его опекуном, пока он не станет совершеннолетним, проходить с ним курс психотерапии, и… Зик уже не слушал, когда незнакомцы сразу перешли к делу. Он лишь косился на брата, поднявшего ноги на стул. В большой чёрной толстовке, немного рваных джинсах, с отросшими до плеч волосами Эрен был похож на уличного кота, забитого камнями и палками. Мальчик почти не спал все эти дни, судя по синякам под глазами, которые напоминали потемневшие изумруды. Его ничего не волновало: ни люди, бегающие из комнаты в комнату и постоянно уговаривающие рассказать о том дне, ни своё будущее, ни то, что ему придётся жить с незнакомым мужчиной, который вдруг оказался единокровным братом. Мда, не позавидуешь. Только Зик хотел отвести взгляд, как вдруг опять почувствовал эту ненависть. Обернувшись к брату, он увидел, как тот пялится на него, вытаращив глаза, и шепчет одними губами: «Ненавижу».