Призраки прошлого

Эрен стоял один посреди большой гостиной, усеянной крупными солнечными зайчиками. В этой квартире очень уютно, не чувствуется постоянного давления. Большой и просторный белоснежный диван, укрытый мягким узорчатым пледом, стеклянный кофейный столик, довольно модный телевизор, чью модель он недавно видел в рекламе, огромные пастельные шторы, закреплённые бабочками. Даже обои были нежно карамельного цвета, отчего захотелось кофе. Пока он с увлечением рассматривал гостиную, в комнате Зика уже послышался стук по клавиатуре и неразличимые слова. Эрен потоптался на месте, не зная, как вести себя теперь с ним. Вроде брат, а таковым его не считает. Одна фамилия Йегер говорит о том, что они в чём-то ненормальные. Отец был изрядным сумасшедшим, Эрен — депрессивным и не вылезающим из прошлого, а кем являлся Зик? В чём был его изъян? Старший пока не показывал ни одну из своих сторон, кроме заботы. Да, он трудился весь день, забывая о себе, приглядывал за тем, кто его ненавидел просто из-за комплексов. Кем же на самом деле был Зик? Эрен не мог сказать. Он и так предстал перед старшим капризным и бесполезным подростком в пубертатном периоде. Надо бы изменить это мнение. Помогать готовить и так далее. А значит, придётся просить Микасу о помощи. Между комнатой Эрена и Зика была ванная, в которую он хотел зайти. Его помещение было несколько темнее, чем гостиная. Да и не особо богатое на мебель: двуспальная кровать шоколадного цвета, тумбочка рядом, непропорциональный стол около стены, небольшая люстра и, к его ужасу, белоснежные стены. О, неповторимый белый цвет. Как ему противна эта чистота, сжимающая и сдерживающая. Он ненавидел, презирал, боялся белизны, напоминающей ему психбольницу, в которой Эрен спокойно мог оказаться в любой удобный момент. Эти стены сковывали, намекая, что тебе не убежать. Он не был свободен. И никогда не будет. Если обернуться назад, можно было увидеть, как за его ноги отчаянно и мёртвой хваткой хватались отец, истекающий кровью, и мама, чьё тело было полностью скручено и вывернуто наружу, а кости торчали отовсюду. Эрену не убежать от них. Никогда. Это будет давить всю жизнь. День за днём. Неделя за неделей. Год за годом. Их смерти — цепи, которые будут тянуть назад при любой попытке стать другим. Но ключа у него не было. От недостатка сил бороться с оковами Эрен упал на колени, сотрясаясь мелкой дрожью. Он в темноте. Один. Никто не может ему помочь. Отец закрыл для Эрена любые двери спасения, сделав так, чтобы сын всегда видел в других именно его. Монстра, терроризирующего мальчика своими кровавыми руками. Он глухо завыл, укусив свою руку до маленьких капель крови, стекающих по кисти. Эрен только мог быстро дышать и дрожать. Перед глазами мелькали сотни картинок, где отец бил его до алых кровоподтëков, стоял над ним давящей тенью, изредка напоминая о себе звуком ручки о ладонь. Он был мёртв. Отец сдох! Этот бесполезный кусок дерьма больше не навредит тебе из личного ада! Увы и ах, Гриша Йегер сделал всё при жизни, чтобы доставать своё дитя даже после смерти. Сколько он так валялся, сдавленно мыча и слизывая капли крови? Сколько он слышал тихие наставления отца, что сын должен и обязан быть лучшим во всём? Казалось — вечность. Эрен даже не помнил, как в комнату вбежал обеспокоенный Зик, начиная трясти его за плечи. Пустым взглядом он смотрел в серые глаза, напоминающие пасмурное небо, в отражении которых видел осколки самого себя, такого же жалкого и безнадёжного. Эрен не помнил, как его несли в одеяле, приговаривая, что в скором времени стены станут другого цвета — какой только младший пожелает; и как его положили на кровать, пахнущую хвоей и крепкими сигаретами — тоже не запомнил. Однако отчётливо чувствовал руку, что гладила его по голове. Зик и отец — две разные личности, которые не имеют между собой, кроме родства, ничего общего. В этом подросток снова убедился сегодня. Эрен видел в Зике сначала отца. Он — Йегер, а таких никогда не воспитывают нормально. Вдруг у него тоже есть наклонности садиста или свои принципы, которые нужно вбить другим? Эрен ненавидел, что его жизнь снова может стать прежней. Жизнь в страхе и боли. Но он глубоко ошибался на этот счёт. Зик оказался другим. Непривычная забота и братская нежность — разве это не введёт в ступор его перемешанную в кашу голову? Инстинкты кричали: «Беги, прячься, пока не стало поздно!» Но от чего ему стоило бежать всё это время, проведённое с ним? От нормальной жизни? От возможности стать здоровым? Хотелось вернуться в прошлое и ударить себя, чтобы тот не воображал себе несуществующее. Если оглядываться назад, где тяжёлые оковы в виде смерти родителей тянули его ко дну, Зик становился светом, ключом от кандалов. Старший протягивал ему руку, давая возможность выбора маленькому плачущему ребёнку в синяках. И Эрен захотел принять её.

***

Тот день никто не обсуждал. Зик, пока комната Эрена не приняла новый вид, снова переехал на диван, и спина ему спасибо не сказала. А сам младший был серьёзно удивлён, что именно комната брата была довольно темной: глубокий коричневый цвет стен, чёрные простыни на просторной кровати, очень много книг по медицине на полках, стол, заваленный пачками документов и испитыми кружками из-под кофе, несколько картин с засушенными бабочками. При открытых шторах комната выглядела не такой мрачной, но Зик часто держал их закрытыми по неизвестной причине. Тумбочка рядом с кроватью всегда содержала при себе две вещи: стакан воды и снотворное. Мучила ли Эрена бессонница? Вовсе нет, она беспокоила Зика. И ему становилось несколько неспокойно. Неужели всё было настолько плохо? Как часто он не мог заснуть ночами? Эрен хотел спросить, но не мог. Зик, как и обещал, перевёз все вещи брата к себе, а ту квартиру оставил на всякий случай, хоть и планировал продать её рано или поздно. Всю неделю они молчали, пока шёл ремонт, и никто не хотел говорить ни слова. Зик часто задерживался до глубокой ночи, а Эрен это замечал. Хотелось выйти, успокоить его, однако он боялся недопонимания со стороны брата. Вдруг он увидит в действиях Эрена гейские наклонности? Парень хоть и не был гомосексуалистом, но иногда краснел, когда Зик разгуливал по квартире в одних шортах без верха, представляя обзору свое сексуальное подкаченное тело. Рельефный пресс, упругие мышцы, небольшая блондинистая полоска волос, уходящая вниз, под штаны, отчего безумно хотелось прильнуть и… Эрен резко проснулся посреди ночи. Каникулы, к сожалению, закончились, надо было соблюдать режим сна. Часы, любезно предоставленные телефоном, показывали два часа ночи. Яркий свет ослепил, но он тут же отрубил смартфон и плюхнулся обратно. Всё ещё пахло Зиком. От этого запаха несколько кружило голову, хотя Эрен и привык к сигаретам, начав курить сам. И это довольно хорошо снимало стресс. Зик, грозно поглядывая в сторону брата, не смог возразить и махнул рукой на это занятие. Видимо, вспоминал себя, отчего не мог упрекнуть. Пока он лежал, уткнувшись в подушку, дверь тихонько приоткрылась, пропуская тоненькую полоску света. Эрен покосился на нарушителя спокойствия и перестал дышать на несколько секунд. Там стоял, кто бы мог сомневаться, Зик, но… Он был одет лишь в обëрнутое вокруг бёдер полотенце, капли стекали по его телу, прощаясь и уходя в ткань. Светлые волосы потемнели после душа и были зачесаны назад, а без очков лучше всего открывались черты лица, которые он мог разглядеть. — Эрен, ты спишь? Решив промолчать, Эрен следил за его действиями. — Ну конечно он спит, боже, Зик, это только ты не спишь так поздно. Брат прошёл вглубь комнаты к своему столу, находящемуся рядом с кроватью. Шанс спалиться в подглядывании стал повышен. Он начал рыскать на своем рабочем месте, отвернувшись от Эрена, и открывая на вид широкую спину в шрамах. Какие-то зажили, другие — зашили, а остальные — неизвестного происхождения. Откуда они? От отца? — Итак, Зикки, ты заслужил сегодня отдых. Мало того, что на тебя наорал коллега, которого ты разбудил так поздно, так ещё и сдерживался очень долго. Зик тихо бубнил себе под нос, думая, что его братишка давно спит, как и положено всем ученикам. Но нет. Он поглощал взглядом тело, подобно змее, внимательно следящей перед броском. Эрен просто находил это симпатичным, не более. Когда Зик нашёл свою вещь и скрылся, не закрыв дверь, младшему стало интересно, как же расслаблялся старший. Дрочил? Но на кого? Это и предстояло выяснить великому в мире сыщику Эрену Йегеру! Подождав минут пять после ухода брата, подросток бесшумно встал и на цыпочках вышел из комнаты, чья дверь, слава богам, не скрипела. В квартире было уже темно: Зик вырубил свет, однако в гостиной виднелась маленькая полоска от светильника. Пробравшись туда, Эрен запечатлел одну очень интересную картину. Старший Йегер расположился на диване, включив на ноутбуке видео довольно содержательного характера. Его полотенце одиноко валялось на полу. Представление явно началось давно, ведь всё было в самом разгаре. Зик тяжело дышал, медленно и неторопливо лаская свой член и яйца, напряжённые до предела. Набухший и довольно большой орган, усеянный венами, источал густую смазку, пропадающую между пальцами, которые двигались вверх и вниз. Он ласкал головку, периодически вздрагивая всем телом, потом снова проходился по всей длине, пытаясь не издать ни звука. Его грудь тяжело то поднималась, то опускалась, открывая охуенный вид на торс. Казалось, время вокруг замерло, и остались только Зик, мастурбирующий на диване, и Эрен, подглядывающий за ним. Младший смотрел на это великолепное шоу одного актёра. И как принято у каждого представления, финал волей неволей приближался. Зик выгнулся в спине, прикусив руку, дабы не издать лишний звук. Подняв ладонь, покрытую в белой вязкой сперме, он тяжело выдохнул, ища салфетки. Конец представления, занавес. Но самое интересное было другое: Зик смотрел не простое порно, где трахаются мужчина и женщина, а вовсе наоборот. На видео занимались сексом двое мужчин, один из которых, казалось, был ровесником Эрена. Вот он и нашёл изъян Зика Йегера. Эрен глупо усмехнулся, выглядывая из-за угла. Как он и думал, ни один Йегер не обходился без своего маленького безумия. Однако ясно было одно. Зик Йегер был геем.