Правящий в мрачные времена II

Вода точит камень. Нетерпение подтачивает и без того тонкие и натянутые нервы. В грахт-зале для аудиенций, уютном с точки зрения Телванни — переплетённые корни, запах дерева, хотя многовато солнца — королева Айренн должна решить, ссориться ли ей с Осколком или стоит ему доверять. Элден Рут не альтмерский город, но Доминион должен теперь поддерживать единство не только на словах. Именно Элден Рут подтвердил право Айренн на трон, но теперь король Каморан поступит так, как Айренн скажет — по крайней мере, в данном вопросе, потому что «неожиданная королева» испробовала мощь артефактов Обсерватории на своей шкуре и имеет право решать. Грива, Силвенар и Зелёная Леди имеют свои опасения, но готовы «постоять на страже». Если что-то случится, они помогут ликвидировать возможные последствия… и в конце концов, это вообще была их идея, запустить Обсерваторию, чтобы удостовериться, что Айренн подходит для — как они сказали? — роли императрицы. Даже не Королевы. Рилан помнит, что в день коронации Айренн напрямую высказала свои мечтания о мирном Тамриэле под альдмерским господством. Из песни не выкинешь слова: Осколок запоминает всë. Не только у высоких эльфов хорошая память. Доминион очень амбициозен. Перемирие, которого добились Ванус Галерион и Осколок, шатко. Конечно, всем присутствующим очень хочется если не передраться, то покрутить у виска пальцем и разойтись. Но каждый из них Осколку должен. За исключением апраксика, но его привело сюда любопытство — и Нивар не лезет никому на глаза. Ожидает там, внизу, вместе с Верамом, в качестве секретаря. Все важные меры здесь, и они смотрят на Айренн, которая сверлит взглядом Рилана: чудовищная машина Обсерватории дремлет снова, сердце Анумарила возвращено в Реликварий Звезд, а Осколок запрашивает дозволения привести древние устройства в ход — ещё и не объясняя до конца, зачем! На месте Айренн Рилан бы выставил такого просителя куда подальше. Но он на своём собственном месте, и он — пока что — просит. Нарочно не намекает ни на «долг», ни на свою былую помощь, ни на право силы… ах, он много знает секретов, много грехов ему известно, но до сей поры все уважали его за молчаливость. Он был таким удобным. А теперь чего-то хочет. Для себя. — Обсерватория Анумарила — не двемерский полигон для испытаний, — пытается увиливать Айренн. — То, что все обошлось так хорошо один раз, не означает, что это место не поведет себя иначе. Ты был скромен, Осколок. Даже слишком. Но эта просьба… Вице-рив Пеледил кивает. Ему Рилан никогда не нравился. Но лично для него Рилан ничего и не сделал. — ...Ничтожно мала по сравнению с тем, что я мог бы попросить или сделать тихо. У меня нет настроения притворяться идиотом. Конечно, если вы захотите, то, наверное, найдёте способ убить меня, но... — Но зачем же сразу пускаться в крайности!.. Может быть, необходимые цели достижимы иным путём? — Увы, ваше величество. Я искал иной путь десяток лет и не обнаружил. И Рилан, точно зная, что никто, кроме, возможно, Анкеано, Каморана и его придворных магов, не поймёт ни единого слова из его выкладок, начинает пояснять на айлейдисе, почему определённые чары работают только в очень конкретных условиях. С его стороны это откровенное издевательство: не знать айлейдис хотя бы на уровне базовой лексики для тех, кто живёт на костях хартлендской цивилизации, непростительно. Айренн делает вид что слушает. Спустя минут пять Мелерас, босмер, назначенный хранителем Обсерватории, намекает, что всем — а лучше Айренн, её телохранителям и Рилану — хорошо бы спуститься внутрь и узреть наглядно, что имеется в виду. Конечно же, спускаются все; и все делают вид, что нечто поняли. Кроме Сильвенара — Инденир всегда нравился Рилану за честность. Внутри все по-прежнему. Огромный сияющий тёмно-фиолетовым шар энергии заключен в изящные сиродские конструкции. Светятся варла-коннекторы на колоннах Велке, Веа и Сен. Посол Таринве, которая оказалась предательницей и чуть не сорвала коронационный ритуал, знала об этом месте достаточно, хорошо расчистила его… так жаль, что её скоропостижно казнили. Но можно будет поручить допрос Анекано. Трупы предателей альтмерскому Божественному Надзору, как правило, не интересны, и поднять их не составляет труда. Рилан изводит всех достаточно долго, чтобы сложилось впечатление, что он желает провести донельзя отвлечённый, истинно-телваннийский эксперимент, который поставит точку в пятисотлетнем споре архизануд о совершенно теоретическом вопросе, касающемся различий айлейдской и кимерской магии. — Хорошо, — почти сдаётся Айренн. — Но я позволю тебе снять печати только в том случае, если мне, Сильвенару и и Гриве будут известны все возможные риски. А также твои мотивы, Осколок. Сердце Анумарила сейчас передано Гильдии Магов и снова находится в Реликварии Звезд, и это уже не совсем удобно Доминиону... — Напомню, что это я очистил Реликварий. Даэдра Укейзай больше не правит в Садах Плоти, и вы можете охотиться за хартлендскими тайнами сколько угодно. Конечно, ваше величество, вы сами решаете, что хорошо или плохо для ваших подданных или мира, но я скромный вассал дома Телванни. А еще победитель нескольких лордов даэдра. Мои мотивы личного характера. И не поставят ни мир, ни ваше положение под угрозу. И спор заходит на новый круг. Они танцуют вокруг да около час, другой… пока у Рилана не кончается терпение. Он просит в рамках исключительности ситуации переговорить с Ее Величеством с глазу на глаз, и они отходят к древнему жертвенному столу. Белый камень айлейдских построек — словно кости гигантов… Стоит только уединиться в укромном углу и накинуть чары против слишком острых ушей, как Рилан сбрасывает свои официальные манеры — а вместе с ними и необходимость тормозить. Склеры у него из красных становятся сероватыми с черными прожилками; Рилан не хочет превращаться в высшего вампира здесь, но необходимость передавать поток информации, одновременно направляя его себе на пользу, требует далеко не меретических сил. Он должен убедить Айренн, и у него остается только секретное и самому до конца не понятное средство; но он знает, что так — правильно. Средство это он сам едва понимает, но ключевые слова Айренн, варлесть и «дом предков» постоянно выпадают ему в старом, как вся вселенная, гадании, стучат в мозг, изменившийся со времени первой смерти и ещё более изменившийся после визита на Артейум. — Кинетико-Интерлинковая Нирнианская Мульти-Управляемая Экзоформа! — обращается он к королеве изменившимся тоном, и Айренн вздрагивает. — Ты поклялась служить Айлейдунской Гегемонии, создавшей тебя! Я знаю, что ты вошла в пьяную дуру Айренн в Скайриме, когда та развлекалась в гостях у Мебьярн Огненноволосой в Саартале, и именно потому Айренн вернулась, чтобы сесть на трон, а не продолжила бродяжничать! Тебе нужна месть всему Ада-потомству. Тебе нужны возможности. — Ты прав, — улыбается Айренн. Её глаза полны варлести. Там, в Танзевиле, ещё до коронации, они тоже были такими. — Тогда содействуй мне, — шипит Рилан. — Содействуй, потому что иначе я расскажу твоему хосту о том, почему на самом деле ее брат Неймон превратился в огрима, и она создаст тебе помехи. Содействуй, потому что, запустив Обсерваторию, я верну частичку Хартленда. Сирод не проиграл, просто дремлет. И ты знаешь, что я сам не развяжу войны, но проложу путь для твоего «мирного государства» и не буду жалеть: не пробив эту дыру, я не достану то, что мне так нужно. Содействуй мне, КИНМУНЭ, потому что так ты быстрее достигнешь цели. Айренн оценивает ситуацию. Айренн-КИНМУНЭ кивает. Потом они оба приходят в себя, и оба очень рады, что у босмеров есть зелья, что снимают головную боль, пусть и сварены они из мерзких на вид жуков. Никто не понимает, что произошло и почему королева изменила своё мнение, но прошение удовлетворено. Украдкой вице-рив Пеледил проверяет Айренн на наличие подчиняющих чар — конечно же, раззвонили, что Рилан — ученик псиджиков, но сложно найти то, чего не было. А найти то, что есть, не под силу было бы и Яхезису. Хранители Мелерас и Даранет, следящие теперь за Обсерваторией, посылают гонца — забрать сердце Анумарила из Реликвария Грез, куда его вернули, чтобы расшифровывать остатки записей. Рилан устраивается на ночлег прямо там, в свободном пустом зале, и Вераму с Анкеано приходится сделать так же. Все трое не могут и не хотят отдыхать; другого легального шанса попасть в это место не будет, скорее всего. За ними наблюдают все, кому не лень, а не лень и страже Элден Рута, и свите Гривы, и солдатам Айренн… потому приходится быть осторожными и не болтать лишнего вне небольшого поля “анти-подслушивающих” чар. Рилан пытается телепатически уловить остатки снорукава или сознания Анумарила; Анкеано сводит себе в блокнот надписи на стенах; Верам зарисовывает само помещение — и задает обоим вопросы. Он полезен именно этим — возможностью думать вслух, опираясь на точки чужого понимания, но на самом деле разговаривать именно сейчас не хочется. — Как ты смог договориться с королевой? — спрашивает он Рилана. — Думаю, что не смогу тебе этого объяснить так, чтобы это было быстро и ты всё понял с первого раза. У Айренн планы на весь Тамриэль. То, что я собираюсь сделать, не принесет ей выгоды прямо сейчас, но откроет дорогу для потенциальных изменений, которых жаждет связанная с ней сущность. — Даэдра? — Нет. Но это не важно. В каком-то смысле она ещё не родилась. Верам ёжится, и причиной тому — не холод айлейдского подземелья. — Никогда бы не подумал, что мой брат — псиджик и способен видеть во времени. — Я сам бы не поверил, что им стану. Кстати, погоди минутку. Я кое-что уточню. Рилан замирает, уставившись в пространство. МЕДИТАЦИЯ ЧИМ-ВОРОТ. ВХОД в снорукав Имперской Библиотеки, шлюз Т-33, пароль СААРТАЛ. ЗАПРОС: Варлесть. ПРИНЯТО. ОЖИДАЙТЕ. УТОЧНИТЕ ЗАПРОС. ОШИБКА. …Кинмунэ погрузилась в невернопонимательство двемерских латунно-крикетных строчек вокруг себя, превращая их в язык, который ее базы данных могли изучить и синтезировать. Прошли Эры, и это стало языком, который Кинмунэ смогла внедрить в Варлесть+… ОШИБКА. Протокол ВАРЛЕСТЬ запечатан. ОТКАЗ В ДОСТУПЕ. Протокол ВАРЛЕСТЬ+ запечатан. ОТКАЗ В ДОСТУПЕ. УТОЧНИТЕ ЗАПРОС. Рилан закашливается и сплёвывает что-то чёрное. Глаза у него, и без того красные, наливаются кровью. Верам немного отодвигается. Наверное, думает о том, что лучше не стоять рядом с вампиром, который чувствует себя не очень. — Ты ужасно неприятно выглядишь, когда так зависаешь, тебе говорили? — Верам, ты даже не представляешь, что такое подавиться мемоспорой. — Мемоспорой? — переспрашивает, подходя ближе, Анкеано. Для него оба брата — объекты для изучения настолько же любопытные, как и окружающие руины. Холодный альтмерский разум иногда очень полезен. — Если сейчас мы успешно завершим нашу… операцию, я научу вас искусству обращения со снорукавами, — вздыхает Рилан. То, что апраксику придётся платить не золотом, он уже давно догадался. — Достойно. Надеюсь, о побочных эффектах тоже будет поведано? — Обо всех до единого. А теперь к делу, у нас не больше суток: Реликварий неблизко, Ларанальда и Нондор из Гильдии Магов будут не рады, что у них снова забирают Сердце и снова замешан я, потому его принесут не раньше, чем через 5-6 часов. — У нас есть призматический слепок и лазурная плазма, Посох Башен и теперь почти весь Анумарил. Кто другой мог бы и правда сломать мир… Рилан и Анкеано награждают Верама весьма красноречивыми взглядами. Полного понимания природы варлести у Рилана так и нет. Скорее всего, из ныне живущих его нет ни у кого. Придется действовать наощупь, как всегда, и если что-то где-то треснет, то это будет на совести Осколка. Он разворачивает двемерскую призматическую сетку; Анкеано набрасывает “хамелеон” и отправляется допрашивать то, что осталось от Таринве; Верам, пользуясь нехитрым протоколом невидимого сообщения, пытается дотронуться до духа Неймона, который умер в этой зале меньше, чем десяток лет назад, и своим возмущённым и горестным фоном перебивает тягучие и не совсем меретические мысли Анумарила-Ожидающего. Порой, чтобы побороть кого-то вроде Сияющей Суки, приходится обращаться к тому, от кого бежал до этого, и его слугам… Меридия и Молаг Бал играют в свои игры очень давно; из сломанных и выброшенных фигур можно было бы построить целую гору, на вершине которой за доской сидели бы эти двое. Выброшенные жизни, выброшенные города — чудесная пища для существ, которые пожирают поклонение и подчинение, как хорошо прожаренное седло барашка. И запивают, само собой, красным. Рилан прекрасно понимает, что он уже и сам — великое по могуществу существо, почти даэдра, пусть и звучит это как бахвальство. Факт же в том, что многие жертвовали собой или делали выбор в его пользу, видя, что он — тот, кто способен менять мир. Это создает миф, миф питает возможность… Тяжёлая и ответственная ноша, но Дэват, пожалуй, не жалуется — у него никогда не было желания прирасти к месту, “пустить корни” и стать тихим. Если бы миром могли управлять сказки о доброте, жить было бы приятнее… но для перемен нужны сильные руки. Они будут в крови, хочешь ты этого или нет, потому что стоит прочертить любой чёткий курс, всегда найдутся те, кто скажет “нет” — и с кем не получится договориться. Вампир крови не чурается — хотя старается не лить лишней. Потому он неудобен. Лалориаран — серп, которым Меридия пыталась оскопить Молаг Бала, но Рилан оказался в итоге удобнее. Только это оружие отрастило шипы на рукояти. Обычно смертные куда сговорчивее, потому что им есть, что терять. Рилан уже потерял всё, чем дорожил, и новые связи нарастают с трудом. А та, старая, оборванная, болит… и заставляет год за годом идти вперёд, ловить призрак надежды, становиться слегка — слегка ли? — безумным в своём желании совершить невозможное. Отобрать у Сияющей Суки любимую кость. Переиграть Госпожу Жадности и Господина Страданий — это ведь личный вызов. Они оба хотели бы пожрать его — оказался на вершине, сражайся или падай. Что ж, все знают свою цену и цену неудачи, пора действовать? Когда Сердце Анумарила попадает к Рилану у руки, он уже знает, что делать — посторонние удалены с территории, призматический слепок установлен под нужным углом для энантиоморфической рефракции. Колонны активированы — Велке, Веа и Сен, как раз хватает для троих. “Божественная искра” у них имеется тоже — Рилан, недобро усмехаясь, кладёт в нужное место куколку мотылька-предка. А потом активирует процесс. Обсерватория пробуждается и стонет. Анумарил-Ожидающий чувствует, что Ожидание не будет вечным: его используют. Не является ли вершиной деятельности архитектора возможность самому стать зданием? Ответа нет. Посох Башен вибрирует в руках, словно живой, и Рилан не знает точно, стоит ли считать Обсерваторию чем-то или кем-то. Призматический слепок Лалориарана отражён в прокси-мозг Анумарила; Бело-Золотая восстаёт в воспоминаниях обоих как дубль-истинная спица мира: Анумарил знает Лалориарана, помнит его, не любит его, но всё же Лалориаран куда больше подходит на роль несбывшегося императора, чем Айренн. Потому он может обрести себя нетронутым. Конечно же, Обсерватория не предназначена ни для каких коронаций. Там, в лучах и магических токах своего почти-что врага, ставшего Обсерваторией, Сердцем Несбывшегося, изувеченный и существующий в виде, худшем, чем тень, Лалориаран Динар из Неналаты снова обретает тело и истинный облик. На каменном полу Живица Зелёного Сока смешивается с лазурной плазмой и формируется в тело. Лалориаран прорастает сам из себя, как желудь, и, глядя на мучительную инаковость этого процесса по отношению к рождению или воскрешению, Рилан едва сдерживает крик. Неужели он сам “собирался” так же отвратительно когда-то? Скрёб ещё-не-руками по дну лазурной лужи где-то в Хладной Гавани… Он не помнит. И о Лалориаране — забудет. Не это главное. Рождение из материнского чрева физически ничем не более эстетично. Вместо одного Бездушного Осколка на Нирне теперь есть два, и если Лалориаран проклянёт его за это, то Рилану не привыкать к проклятьям.