Я покажу тебе мир, полный красок

- Гэгэ обещал мне разговор. Ещё немного, и сердце точно остановится, в этом Се Лянь был уверен. Когда яркий свет резанул по глазам, впервые за семнадцать лет, было больно. Но вместе с тем Се Ляня заполнило такое счастье, которое он не испытывал уже очень и очень давно. Хотя почему давно? Нечто подобное он испытывает каждый раз, когда рядом с ним Хуа Чен. И вот она, причина, которая не дает в полной мере порадоваться начавшему возвращаться зрению. Се Лянь был бы полным дураком и слепцом (не буквально), если бы продолжил врать самому себе. Конечно, Хуа Чен ему нравился. Нравился так, как до этого не нравился вообще никто. Но это лишь делало ситуацию хуже. Ведь Се Лянь не просто сломал жизнь своей гипотетической родственной душе, которая где-то там далеко. Он разрушил мечту любимого человека, и даже не был рядом, чтобы поддержать. Разумеется, все доводы, что они тогда толком и знакомы то не были, Се Ляня не утешали. В мозгу лишь билась мысль, что он во всем виноват. И если зрение вернется, если он, наконец, увидит глаза Хуа Чена, о чем мечтал все время, и чего невероятно страшился, то, Се Лянь был в этом уверен, встретит лишь осуждение и ненависть. Какой смысл в том, что они оба опять будут целиком и полностью здоровы? Это не вернет упущенного времени, не вернет мечты Хуа Чена. Это лишь станет напоминанием о том, что он потерял. Конечно, в голове Се Ляня не было места мысли, что Хуа Чен и не злится толком, и уж точно не ненавидит его. Конечно, Се Лянь не думал, что, по мнению Хуа Чена, юноша приобрел гораздо большее, нежели пресловутую пилотку и шум двигателя самолета. Хуа Чену было уже решительно все равно. Какая разница? Кому вообще нужна эта старая мечта, которой был захвачен детский мозг в желании спрятаться от жестокой действительности, когда рядом был тот, кого он полюбил. Дети бывают очень жестоки. Вот и Хуа Чену не очень то повезло. Из-за слепого глаза ему доставалось, очень сильно доставалось, хотя все прекрасно знали, что вины Хуа Чена в слепоте нет. Всем было все равно. Два года, до того, как его усыновила матушка Мо, дети из приюта измывались над ним чуть ли не каждый день. В тот период Хуа Чен стал диким и озлобленным на весь белый свет, включая свою родственную душу. Ведь все это было из-за неё. Но теперь все иначе. Хуа Чен не знал, как Се Лянь потерял зрение, они об этом не говорили. Но о чем Хуа Чен точно знал, так это о том, что он никогда, ни за что на свете не возненавидит Се Ляня. Однако обо всем этом Се Лянь и подумать не смел. - Сань Лан, я... Хуа Чен сильнее сжал свою кружку, чего Се Лянь, конечно же, не видел, но буквально почувствовал. У самого него так вспотели ладони, что чай он от греха подальше поставил на стол, чтобы кружка не выскользнула и не разбилась. - Я так виноват перед тобой... Се Лянь опустил голову и сильно зажмурился, будто мог прозреть в это самое мгновение и увидеть глаза Хуа Чена. Глаза, которые смотрели на него с тревогой и нежностью. - Гэгэ, это не так. - Это так. Ведь твоя мечта... - Но она уже не имеет никакого значения! - Воскликнул Хуа Чен, даже привстав со стула. Больше всего в данный момент он боялся, что Се Лянь решит что-то для себя, и у Хуа Чена не получится переубедить в этом мужчину. Что и произошло. - Я повел себя, как эгоист. - Не обращая внимания на выкрик Хуа Чена, продолжал Се Лянь. С каждым словом он опускал голову все ниже, будто старался спрятаться от Хуа Чена. Но вдруг он глубоко вздохнул и, наконец, выпрямился. - Если бы я больше думал о здоровье и счастье своей родственной души, а не о собственном дурацком желании спасти всех, ничего бы этого не было. Хуа Чен понятия не имел, что сказать. В голове роилась целая туча мыслей, но ни одну из них он не мог озвучить. - Что произошло? - В конце концов почти прошептал юноша. Се Лянь горько усмехнулся. - Сейчас это уже не важно. Я не хочу оправдываться, да и права на это не имею. После того, что я сделал... - Но ты ничего не сделал! - Вновь не сдержался Хуа Чен. Он потянулся к Се Ляню, желая коснуться его руки, но тот, будто почувствовав этот порыв юноши, убрал руки со стола. Сердце Хуа Чена сжалось. - Ты этого не можешь знать. - Неожиданно строго возразил Се Лянь. - Только я виноват в том, что ты ослеп на один глаз. - Ты не виноват... - Сань Лан, - спокойно, но настойчиво прервал юношу Се Лянь, - скажи, сможешь ли ты смотреть в глаза человеку, который испортил тебе жизнь? Как бы все сложилось, если бы не я? Ты бы, как и хотел, поступил бы в летную академию, дети бы не травили тебя... - Се Лянь зажмурился, будто от этих слов ему было физически больно. - Откуда ты?.. - Удивился Хуа Чен. Про травлю он никогда не рассказывал. - Я работаю с детьми, Сань Лан, и знаю, как это бывает. Я видел такое. Ну то есть не видел, но... - Он покачал головой. - Это не важно. Когда зрение вернется окончательно, и к тебе, и ко мне, каково тебе будет? Видеть, как человек, из-за которого тебе пришлось все то пережить, спокойно себе живет как ни в чем не бывало? - Но ведь это ты! - Возразил Хуа Чен. Ему невероятно сильно хотелось кричать, но страх сковал сердце, горло, легкие... Да вообще все тело. - Какое это имеет значение? - Для меня - большое. Се Лянь чуть вздрогнул. На мгновение его глаза чуть расширились, будто он не мог поверить в услышанное, но вскоре он вновь помрачнел, мотнув головой и прогоняя наваждение. - Сань Лан, я ужасный эгоист... Когда зрение вернется, вернется и мой эгоизм. Даже помня о том, что произошло и к чему это привело, я вновь захочу спасать людей. Да, теперь я знаю тебя, но даже это не помешает мне пожертвовать своим здоровьем, да и всем собой в случае необходимости. Зачем тебе нужен такой человек? Хуа Чен судорожно соображал. Он все ещё не очень понимал, о чем говорит Се Лянь, поэтому ему и возразить было трудно. Казалось, будто Се Лянь вдолбил себе что-то в голову, и теперь любые слова Хуа Чена, любые его уверения, разбивались как волны о булыжники этой идиотской убежденности. - Гэгэ... - Сань Лан, ты мне нравишься. - Вдруг выпалил Се Лянь, ужасно покраснев. Он вновь опустил голову и начал теребить рукав собственной кофты. - Но именно поэтому я не хочу портить тебе жизнь. Пока я слеп, тебе ничего не угрожает. - Да с чего ты так решил? - Бессильно простонал Хуа Чен. Что ему нужно сказать, чтобы переубедить Се Ляня? - Потому что я себя знаю. - Се Лянь немного помолчал, отпустил наконец замученный рукав кофты и опять поднял голову. - Прости, Сань Лан, если бы я не поддался своему эгоистичному желанию общаться с тобой как можно чаще, то не ввел бы тебя в заблуждение. - Заблуждение? - Севшим голосом переспросил Хуа Чен. Что-то неприятно кольнуло в груди. - Если мы продолжим так часто общаться, мое зрение вернется, и тогда... Я не хочу, чтобы ты опять пострадал... - Гэгэ! - Поэтому нам лучше не видеться какое-то время. Сердце Хуа Чена оборвалось. Кухня погрузилась в звенящую тишину. - Гэгэ... Ты хочешь, чтобы я ушел? - Прохрипел Хуа Чен. Глаза его были распахнуты настолько сильно, что даже заслезились. Се Лянь сжался. Хуа Чен не изучал психологию, но даже ему было понятно - сейчас никакие его слова не достучатся до Се Ляня. - Да. Приговор был вынесен. Хуа Чен кое-как проковылял в коридор. Не сказав больше ни слова, он вышел из квартиры.

***

Два дня он не появлялся в музее. На третий все же пришел, но лучше бы он этого не делал. Все сотрудники шарахались Хуа Чена, стоило тому лишь пройти мимо. Нет, он не орал ни на кого, не ругал почем зря, не срывал на ком-то свою злость. Напротив, он был пугающе тих и апатичен. Казалось из него вынули душу, оставив лишь безвольную марионетку. Матушка Мо была в ужасе. Много раз она пыталась поговорить с сыном, но все попытки потерпели крах. Она понятия не имела, что произошло, но поговорив с Цзюнь У (который был примерно в курсе мыслей Се Ляня), женщина немного разобралась в ситуации. Но когда Мо Цинь уже собралась было поговорить с Се Лянем в приюте, она не обнаружила его на месте. Даже Хэ Сюаня напугало состояние брата. Ведь тот не был таким даже когда... да собственно вообще никогда. - Эй, Хуа Чен. - Позвал Хэ Сюань, заходя в кабинет брата. Вот уже второй раз он приходит к нему на работу, чем ещё больше пугает сотрудников музея. Хуа Чен даже не посмотрел на брата, продолжая что-то рисовать на холсте. - Не хочешь поговорить? - О чем? - Идиота из себя не строй. - Поморщился Хэ Сюань. - Поговорить про... - Молчи. - Прервал брата Хуа Чен. Он потер переносицу, тяжело вздохнул, и отложил кисть. - Я не хочу об этом говорить. - Ничего не изменится, если ты тут будешь продолжать тухнуть. - Хэ Сюань неопределенно махнул рукой и подошел к Хуа Чену. - Да что ты там рисуешь? Хуа Чен не успел ни возмутиться, ни закрыть мольберт, как Хэ Сюань, приподняв бровь, уже рассматривал картину. - Ты серьезно? Его портрет? Очаровательно. - Хэ Сюань. - Прорычал Хуа Чен, но был нагло прерван. - Двадцать четыре года уже Хэ Сюань. А ты на год больше Хуа Чен. Вот только мозгов у тебя, похоже, лет на десять меньше. - Тебе жить надоело? - Это тебе, похоже, надоело, - парировал Хэ Сюань, - продолжишь тут медленно загибаться, малюя этого своего принца, так года не пройдет, как ты помрешь к черту. Оно и к лучшему, может общий уровень IQ повысится... - Хэ Сюань! - Воскликнул Хуа Чен, еле сдерживая в себе порыв ударить брата. Хэ Сюань криво усмехнулся. - Ну вот, хоть на какие-то эмоции тебя вывел. Поблагодарил бы хоть вместо того, чтобы с кулаками кидаться. На мгновение Хуа Чен замер. Будто до него только сейчас дошло, что это его первая эмоция со дня разговора с Се Лянем, он медленно опустил сжатую в кулак руку. - Ты... паршивец... - Но я прав, не отрицай. - Не буду. Хуа Чен плюхнулся на свое кресло, уронив голову на руку. Хэ Сюань сел напротив. - Может все же расскажешь, что произошло? Брат поднял на Хэ Сюаня замученный взгляд и все рассказал. - Вот идиот. - Вынес вердикт Хэ Сюань. - Не смей так говорить про него! - Злобно рявкнул Хуа Чен. - А я не прав? - Не прав! Он просто... Он убедил себя в этом, и я понятия не имею, как переубедить его. - Неужели он не видит, что ты чувствуешь? - Нет. Не видит. Тоном Хуа Чена можно было заморозить человека живьем. - Да успокойся ты уже, герой-любовник, я же не буквально. Я просто не понимаю, почему он не понимает, что ты чувствуешь? - Он же мысли читать не умеет. - А ты сказать ему не пробовал? Хуа Чен хотел было опять возмутиться, но вдруг замер. Хэ Сюань в очередной раз выгнул бровь, будто не верил. - Ты сейчас серьезно? - Прифигел Хэ Сюань. Встретившись с затравленным взглядом Хуа Чена, юноша не знал, смеяться ему, или плакать. - Нет, ты реально серьезно? - Я как-то не думал об этом. - Буркнул Хуа Чен. Все таки Хэ Сюань рассмеялся. - Да вы, я смотрю, нашли друг друга. Два идиота. - Хэ Сюань! - Что, Хэ Сюань? Конечно он и не думает отказываться от своего идиотского мнения, он же понятия не имеет, как ты к нему относишься. То есть он то знает, но он не знает, что ты только с ним такой верный добренький пес. А с другими людьми, кто не является твоим обожаемым Се Лянем, ты та ещё сучка. Ты никогда не слышал, что женщины любят ушами? - Он не женщина. - Да он по-любому пассив, а это почти то же... В конце концов Хуа Чен все-таки ударил брата. - Позвони ему. - Предложил Хэ Сюань через какое-то время, прикладывая лед к скуле. - И скажи уже наконец о своих чувствах. Только дождись, пока я уйду, а то меня вырвет. - По телефону я этого говорить не буду. - Тогда просто назначь встречу. Хуа Чен достал телефон и долго его гипнотизировал. - Будешь так долго в телефон пялить, последний свой глаз испоганишь. Хуа Чен чуть вздрогнул и вдруг слабо улыбнулся. - Кстати об этом. Он потянул не занятую телефоном руку к затылку и развязал повязку на глаз. Хэ Сюань в шоке уставился на два абсолютно здоровых глаза своего брата. - Ты должен ему позвонить. - А что это изменит? - Горько спросил Хуа Чен. Его глаз стал видеть ровно в тот вечер, когда он ушел от Се Ляня. Но никому он и слова не сказал об этом. Почему? Хороший вопрос. Просто для Хуа Чена теперь это не имело никакого значения. Да пусть он хоть бы напротив ослеп полностью. Какой теперь во всем вообще смысл, если Се Лянь не хотел его видеть. Но Хэ Сюань был прав, они должны были решить эту проблему. Хуа Чен сжал телефон и решительно набрал такой знакомый номер. Трубку не брали долго. Юноша уже собирался отключиться, как гудки прекратились. - Гэгэ? - Тут же спросил Хуа Чен, подрываясь с места. Хэ Сюань не слышал, что ответили брату, но то, как резко посерело лицо Хуа Чена очень напугало. - Я понял. - Выдавил Хуа Чен и сбросил вызов. После чего телефон выпал из его ослабевшей руки, с грохотом приземляясь на стол. - Ответила Ши Цинсюань. - Прохрипел Хуа Чен, не глядя на брата. - Его забрали в больницу.