Я покажу тебе мир, полный красок

Разговаривали они по меньшей мере часа два. Все это время Хуа Чен, скорее всего, продолжал бы сходить с ума. Если бы не одно но. Стоило Вей Усяню скрыться за дверью, Ши Цинсюань вдруг посмотрела на Лань Ванцзи. Они обменивались взглядами больше минуты, и это, определенно напрягло и Хэ Сюаня, и Хуа Чена. По мнению Хуа Чена яркие и какие-то желтые глаза Лань Чжаня не выражали ровным счетом ничего. Но Ши Цинсюань с ним бы не согласилась, учитывая то, что после таких гляделок, она кивнула то ли себе, то ли своему молчаливому собеседнику и вдруг объявила. - Хэ-сюн, мне нужно кое-куда съездить. Составишь компанию? Она посмотрела на юношу так выразительно, что тот понял - это было вовсе не предложение. Женщина договорилась с Лань Ванцзи, на этот раз, благо, обычными словами, что он позвонит, когда Вей Усянь освободится. Пара приехала на два дня, и поэтому после больницы их не нужно было везти обратно на вокзал. Как только Ши Цинсюань и Хэ Сюань ушли, коридор в который раз погрузился в тишину. Хуа Чен не испытывал неловкости от молчания - ему было плевать. Особенно сейчас, когда его гэгэ лежит там, а Хуа Чен не может быть рядом. Хуа Чен за эти дни успел вспомнить всю свою неуверенность и ненависть к самому себе, которые, казалось, остались ещё в подростковом возрасте. Он не винил Се Ляня за его решение, хотя и не понимал его. Точнее не так. Он понимал. Особенно после истории Ши Цинсюань о прошлом Се Ляня. Но решительно не принимал. Слова сначала Хэ Сюаня, а потом и Вей Усяня заставили его задуматься и почти сразу согласиться. Пожалуй стоило хотя бы раз сказать гэгэ о своих чувствах. Просто он полагал, что это и так очевидно - видно по поступкам. Однако так считал только он. И даже не потому, что Се Лянь буквально не видит. Он скажет. Точно скажет все, что у него на сердце как только его пустят к гэгэ. И не важно, что тот ответит, главное, чтобы поправлялся... Да кого Хуа Чен обманывал?! Не важно, что ответит? Бред, да и только. Хуа Чен не был уверен, что его сердце выдержит, если Се Лянь во второй раз его отвергнет. Даже ради его же, Хуа Чена, блага. Тем более для его блага. Если такова цена этого "блага", то он согласен раздать все свои сбережения беднякам и жить в коробке под мостом. Должно быть нервное (мягко сказать) состояние Хуа Чена было слишком явным, или просто Лань Ванцзи был уж очень проницательным, но слева от юноши вдруг раздался тихий и спокойный, но твердый голос. - Все будет хорошо. Хуа Чен перевел немного удивленный взгляд на своего соседа по скамейке. - Вей Ин умеет убеждать. - Добавил Лань Ванцзи, и это, похоже, должно было успокоить Хуа Чена. - Что он ему вообще там говорит? - Спросил Хуа Чен, чуть нахмурившись. - Нашу историю. Лань Ванцзи замолчал, очевидно считая ответ исчерпывающим. - Вашу с Вей Усянем? - Уточнил Хуа Чен с целью разговорить собеседника, но тот был непрошибаем. Ограничившись даже не словом, а кивком, он больше не проронил ни звука. Хуа Чен в душе не понимал, как такой гиперактивный Вей Усянь сошелся с Лань Ванцзи. Вот уж воистину противоположности притягиваются. Хуа Чен не сильно горел любопытством, хотя послушать эту историю было бы интересно. К тому же, сиди они дальше в тишине, юноша гарантированно точно сойдет с ума от собственных мыслей и волнения. - Что произошло? - На пробу спросил Хуа Чен. Лань Чжань смерил его равнодушным взглядом. Несколько мгновений он просто всматривался в глаз Хуа Чена (тот все ещё носил повязку, хотя необходимости в этом теперь решительно не было), и видимо что-то для себя там нашел, поскольку начал тихо говорить. - В нашей связи изначально недуг был моим. Вей Ин пострадал из-за меня, как и вы из-за господина Се. - Гэгэ не виноват. - Тут же возразил Хуа Чен, но быстро отдернул себя. Сам спросил и теперь перебивает. - Простите. - Ничего. Я понимаю. Вей Ин так же всегда реагирует, когда я говорю об этом. Но от чувства вины не так то легко избавиться. - А что... у вас была за болезнь? Лань Ванцзи помолчал немного. - Я был немым. Потерял голос в раннем детстве из-за болезни. Что ж, это многое объясняло. И то, как "многословен" был Лань Ванцзи, и то, как эти двое понимали друг друга без слов. - Но как же... - Вслух задумался Хуа Чен, не особо себя контролируя. Должно быть сказывалась усталость за эти дни. - Вей Ин, он... любит говорить. - Будто прочитав мысли собеседника, сказал Лань Ванцзи. - А когда я потерял голос, у него начались проблемы с речью. Он сильно заикался. Постоянно. И пяти минут не мог без заикания говорить. Хуа Чен покивал. Он, конечно, не видел, как Вей Усянь тараторил всю дорогу до больницы, по приезде же тот вел себя удивительно спокойно и даже серьезно, однако то, что юноша поговорить любил, чувствовалось. Короче, можно было легко понять, как заикание подпортило Вей Усяню жизнь. - Меня немота не сильно заботила. - Лань Ванцзи даже слегка пожал плечами. - Я даже в детстве говорил мало. А вот Вей Ину пришлось непросто... В глазах Лань Чжаня мелькнула затаенная горечь. - Когда мы встретились, он меня раздражал. - Вдруг выдал Лань Ванцзи, и Хуа Чен не удержался от смеха. - Но это быстро прошло. Он всего за месяц выучил язык жестов, чтобы понимать, что я говорю. Он даже сам на какое-то время перестал говорить, заикание его жутко раздражало. Но даже в абсолютной тишине с ним было... Лань Ванцзи замолчал, в глазах разлилась нежность, и Хуа Чен подумал, что прекрасно понимает своего собеседника. - А когда он вдруг заговорил чисто, без заиканий, мы поняли, что связаны. Я... думал, что он меня возненавидит. - Почему? - Тут же оживился Хуа Чен. Гэгэ сказал то же самое. Может хоть Лань Ванцзи донесет до Хуа Чена, откуда в их вроде бы светлых головах рождаются такие мысли. - Вей Ин часто ругался на свою родственную душу из-за заикания. Но по нему сложно сказать, серьезен он, или шутит. Теперь-то я знаю, но по первости определить этого не мог, поэтому любое его слово принимал за чистую монету. Я полюбил его, даже не зная о связи, но не знал, взаимно ли это. А когда выяснилось, что в его заикании повинен я, то был уверен, что Вей Ин уйдет. Я решил, что он не скажет мне об этом прямым текстом, ведь он так всегда уверял меня, что всегда будет моим другом, и поэтому будет чувствовать себя чем-то обязанным. Поэтому я... оттолкнул его сам. Хуа Чен дернулся, как от удара. В голове как на яву раздались слова гэгэ. - До сих пор не знаю, как он понял, о чем я думаю. Но тогда он не ушел. Он сказал, что я слишком много думаю. Мы поговорили начистоту. Точнее говорил он, а я... Я просто не верил, что все это происходит на самом деле. - И вы поверили? Его словам. Что он не винит вас. - Севшим голосом спросил Хуа Чен. - Не сразу. Но он продолжал говорить это. И всегда оставался рядом. А когда я сказал первое слово... На его лице мелькнуло что-то, похожее на улыбку. Лань Чжань не закончил, но это и не требовалось. Хуа Чен уже знал, что он будет делать. Гэгэ сказал, что он эгоист, но Хуа Чен готов был посоперничать с ним в этом звании. Поскольку был абсолютно точно не намерен отпускать своего гэгэ.

***

Удивительное дело, Вей Усянь по собственному желанию приехал к Се Ляню и на второй день их с Лань Чжанем небольшой поездки. Оказывается, они неплохо поладили. И Хуа Чен даже бы порадовался за гэгэ, в конце концов Вей Усянь был неплохим человеком, если бы не одно, но очень весомое но. Его все ещё не пускали в палату. В первый день "мозговправлятельных бесед", как называла это Ши Цинсюань на пару с Хэ Сюанем (которые, по мнению Хуа Чена, подозрительно спелись в последнее время), Хуа Чена таки выгнали домой под предлогом, что он выглядит, как оживший мертвец, и пахнет от него соответствующе. Зная Хэ Сюаня (а говорил все эти нелестные характеристики именно он), он мог знатно преувеличить, но в конце концов Хуа Чен сдался. Нельзя же появиться перед гэгэ помятым и немытым. Мо Цинь приезжала в больницу каждый день после работы, и в очередной такой визит чуть ли не разрыдалась от облегчения, когда Хуа Чен согласился поехать домой. На второй день, вернувшись в больницу почти отдохнувшим, Хуа Чен начал с удвоенной силой штурмовать палату. Должно быть именно тогда Хэ Сюань пожалел, что заставил брата "подзарядиться". Но все же, несмотря на все пререкания и злость, этому дню было суждено стать знаковым, как для Хуа Чена, так и для Се Ляня. Когда спустя ещё одну долгую беседу Вей Усянь вышел из палаты, он нашел взглядом Хуа Чена и довольно объявил. - Я договорился с врачами. Можешь идти к своему гэгэ. Хуа Чен подорвался настолько быстро, что закружилась голова. Сидящий рядом Лань Ванцзи сказал что-то по типу "осторожно" и тоже встал с места. Юноша пронесся мимо Вей Усяня прямиком к палате, но в последний момент замер в нерешительности. - М? Что такое? - Удивился Вей Усянь, подходя к нему со спины. - Спасибо вам, за то, что вы сделали для него. "И для меня", - подумал Хуа Чен, но не озвучил вслух. Ему вообще хотелось сказать "для нас", но он пока не мог позволить себе такой оборот речи. - Всегда пожалуйста. - Улыбнулся Вей Усянь. - Мне понравилось общаться с Се Лянем. Мы даже номерами обменялись. Знаешь, Лань Чжань, он тоже любит готовить! Лань Чжань кивнул и еле заметно улыбнулся. - Так чего же ты ждешь? - Поинтересовался Вей Усянь, наблюдая за нерешительным Хуа Ченом. - Так много скандалил и рвался сюда, чтобы теперь остановиться? - Я... Нет, конечно нет. Он хотел сказать что-то по типу: "Вдруг гэгэ не хочет меня видеть?", но быстро отмел эту мысль. Он ещё вчера решил, что не отступится так просто. За счастье нужно и побороться, а в том, что Се Лянь - его счастье, Хуа Чен не сомневался ни минуты. - Спасибо, Вей Усянь. Что договорились с врачами. Да и вообще... - Да уже вроде поблагодарил. - Вей Усянь весело похлопал юношу по плечу. - Не дрейфь, приятель, все у вас наладится. Се Лянь хороший, просто немного с тараканами. - Вей Ин постучал пальцем себе по виску, а затем тепло улыбнулся Лань Чжаню. Хуа Чен кивнул, то ли Вей Усяню, то ли самому себе. Собирая в руки все свое мужество, он, наконец, открыл дверь.

***

Дверь тихо открылась. Се Лянь крупно вздрогнул. Разумеется, он слышал разговор Вей Усяня и Сань Лана у двери, даром слух у него на порядок лучше остальных людей. Но, когда Хуа Чен таки открыл дверь, Се Лянь почувствовал, что дрожит. Эти два с хвостиком дня после того, как он очнулся, были странными настолько, насколько это вообще возможно. Начнем с того, что его зрение, как выразилась Ши Цинсюань, откатило свое обновление на прошлую версию. То есть он снова абсолютно ничего не видел. Плюс прибавилась головная боль. Но ни первое, ни второе не шло ни в какое сравнение с тем, как он был виноват перед Сань Ланом. Конечно, он искренне считал так, как сказал тогда вечером в своей квартире. Но то, что он попал в больницу, тем самым заставив всех волноваться, в частности Сань Лана, было диаметрально противоположным результатом. Ведь он хотел защитить Хуа Чена, а вышло что? Сразу после пробуждения его облепили врачи, но он слышал, как выставляли за дверь Сань Лана, как тот упирался, а потом добрые пол дня скандалил, чтобы его пустили обратно. Се Лянь этого и хотел, и не хотел одновременно, но решив в конце концов, что нужно хоть немного облегчить волнение Хуа Чена, попросил врачей его пустить. - Простите, господин Се. Такой случай на нашей практике впервые. Мы не знаем, как на вас повлияет встреча с родственной душой. "Именно поэтому вы позволили ему сидеть тут все время до моего пробуждения", - возмущенно подумал Се Лянь. О да, он знал, ему рассказала Ши Цинсюань почти сразу после расспросов о самочувствии и причитаний на тему, как они о нем волновались. Се Лянь хотел извиниться перед Сань Ланом, очень хотел. А уж как бы он хотел услышать его, почувствовать рядом, увидеть, в конце концов... Но тем не менее мнения своего он не изменил. Се Лянь был уверен, что стоит ему прозреть, как шило в одном месте, как говорил когда-то его почивший отец, взыграет, и он снова подвергнет Сань Лана опасности. Родственные души повязаны общим здоровьем на всю жизнь, и с момента встречи эта опция не отключается по волшебству. Вот только если первая встреча лечит вас обоих, то любое дальнейшее ранение хотя бы одного придется лечить по старинке. То есть в больнице. Но уже обоим. А Се Лянь слишком... слишком хотел защитить Сань Лана, чтобы обрекать его на подобное. Наверно именно из-за подобной позиции Ши Цинсюань в первый же свой визит объявила, что привела кое-кого для разговора. Вей Усянь Се Ляню понравился. Он был болтливым, активным, эмоциональным, но при этом вдумчивым и очень смекалистым. Любую мысль он улавливал буквально на подлете, тебе можно было даже не договаривать. Будто он всю жизнь учился угадывать то, что хочет сказать человек. Как выяснилось позже, Се Лянь был недалек от истины. Вей Усянь рассказал Се Ляню их с Лань Чжанем историю. Историю, до боли похожую на его с Хуа Ченом. Се Лянь быстро сообразил, зачем Ши Цинсюань нашла эту парочку. Когда он высказал свою догадку, Вей Усянь громко рассмеялся. - Ты прав, она хочет вправить тебе мозги. Но это же хорошо. Друг хочет, чтобы ты был счастлив. Счастлив... О да, после встречи с Сань Ланом он действительно узнал, что такое счастье. Именно поэтому он не хотел навредить Хуа Чену... О том, насколько эта позиция была, мягко выражаясь, неразумной, он начал понимать на второй день общения с Вей Усянем. Точнее понимал-то он это и раньше, вот только собственная убежденность не давала этого увидеть. Наверно его грыз страх, что стоит ему прозреть, стоит его скелетам вылезть наружу, как Сань Лан оставит его. Кому нужен такой багаж в жизни? Багаж с огромным придатком в виде головной боли. С двойным дном, так сказать. Хуа Чен не сразу подошел к постели. Се Лянь слышал нерешительное топтание у закрытой изнутри двери. - Сань Лан, это ты? - Тихо спросил Се Лянь, прекрасно зная ответ. Но нужно же ему было как-то подтолкнуть Хуа Чена. - Гэгэ... Хуа Чен будто отмер от какого-то анабиоза. Он резко подлетел к кровати, плюхаясь на стул рядом. Какое-то время юноша молчал, и Се Лянь предположил, что его осматривают на предмет признаков плохого самочувствия. - Все хорошо, Сань Лан. Прости, что заставил волноваться. - Гэгэ... Тебе не за что извиняться. Ты не виноват. - Вообще-то... - Гэгэ! - Достаточно резко прервал Хуа Чен. Се Лянь готов был поспорить, что тот сейчас хмурится. - Гэгэ, позволь теперь мне сказать... Несмотря на вышесказанную просьбу, Хуа Чен замолчал. Должно быть собирался с духом. Се Лянь сам не понял, как это произошло, но его рука буквально самостоятельно начала шарить по одеялу в поисках чужой руки. И то ли Хуа Чен этого не видел, то ли не желал прикасаться, но рука Се Ляня долго не могла найти свою цель. Когда холодные пальцы чуть коснулись чужой руки, оба обладателя этих самых рук чуть вздрогнули. Се Лянь медленно переплел их пальцы и чуть сжал руку Хуа Чена. Се Лянь чуть погладил большим пальцем наружную часть ладони Хуа Чена. Тот в ответ накрыл своей второй рукой их переплетенные руки. И вдруг поцеловал пальцы Се Ляня. - Сань Лан... - Се Лянь чуть подавился воздухом от неожиданности. - Гэгэ, Ши Цинсюань рассказала мне... Се Лянь ощутимо напрягся. Его пальцы, до этого чуть подрагивающие, резко замерли. - Что рассказала?.. - Почему ты лишился зрения. В палате повисла тишина. Хуа Чен наблюдал за реакцией Се Ляня, не отпуская его руки. Тонкие пальцы были ледяными, поэтому Хуа Чен крепче сжал их в своих ладонях. Повинуясь секундному порыву, он взял и вторую руку гэгэ, сжал в ладонях обе с целью согреть, и подышал на них, чуть растирая, как если бы они гуляли без перчаток в морозный день. - И ты до сих пор... хочешь видеть меня? - Неуверенно спросил Се Лянь, не делая никаких попыток вырвать руки. - Почему я должен этого не хотеть? - Потому что... Сань Лан, это же я во всем виноват. И в слепоте твоего глаза, и в смерти родителей, - он шумно сглотнул, голос чуть дрогнул, - я даже... даже... Я воровал, Сань Лан... - И что? - Вдруг непривычно строго возразил Хуа Чен. Се Лянь резко замолчал. - В смысле? - И что, что воровал? Гэгэ, с той ситуацией... Я удивлён, как ты раньше не пошел воровать. Я бы сделал это и раньше. К тому же... гэгэ все равно остается гэгэ. Что раньше, что сейчас. Это всегда ты. - Сань Лан... - И в слепоте ты не виноват. Что плохого в том, что ты хотел спасти человека? - Но ведь ты?.. - Гэгэ. - Хуа Чен покачал головой. В голосе слышалась улыбка. - Ты сказал, что не хочешь, чтобы я пострадал. Мол, стоит тебе прозреть, как ты опять захочешь кого-то спасти. Я с этим не согласен. Во-первых, почему гэгэ не думает о том, что опасность в нашем случае двухсторонняя? Се Лянь не ответил. Этот же вопрос задал ему вчера Вей Усянь. Но ни тогда, ни сейчас он не знал, что ответить. - Ведь если со мной что-то случится, - продолжал Хуа Чен, - это тоже отразится и на тебе. К тому же... Гэгэ, мне абсолютно все равно... Юноша замолчал и вновь поцеловал костяшки дрожащих пальцев Се Ляня. Он продолжал нежно поглаживать его руки, будто все ещё пытаясь согреть. - Ты можешь делать все, что захочешь, я поддержу тебя в любом решении. Главное, береги себя. И не потому, что твое ранение отразится на мне. Просто если с тобой что-то случится... - Хуа Чен замолчал. Он шумно вздохнул, будто готовился к прыжку с высоты. И в конце концов решился. - Гэгэ, ты для меня как кислород, я без тебя жить не смогу, так о каких пустяковых ранениях может идти речь? Да я лучше ослепну на оба глаза, чем соглашусь жить без тебя... Се Лянь резко втянул носом воздух. Звучало это рвано и дрожаще, будто он вот вот разрыдается. Хотя его невидящие глаза действительно покраснели. - Сань Лан... - А во-вторых... - Перебил его Хуа Чен. Его голос еле заметно дрожал. - Гэгэ сказал, что захочет опять спасать людей, если прозреет. Но ты уже спасаешь. Каждый день. Твои дети в приюте, они же тебя обожают. Если бы в моем детстве был такой воспитатель... Я был бы счастлив. Он опять сжал руки Се Ляня и, судя по всему, уткнулся в них лбом. Потому что следующие его слова звучали куда-то вниз. - И я счастлив. Сейчас. С тобой. Гэгэ, пожалуйста... Не отталкивай меня из-за желания защитить. Я возненавижу себя ещё больше... - Себя? - Хрипло спросил Се Лянь. - Да, себя. На самом деле... - Юноша опять замолчал, вновь собираясь с силами и мыслями. - В одном гэгэ был прав, я действительно ненавидел свою родственную душу. Но это изменилось, когда я встретил тебя. Гэгэ, я... Я полюбил тебя ещё без этой связи. И буду любить несмотря на неё. Се Лянь всхлипнул, и Хуа Чен резко поднял голову. По щекам Се Ляня таки побежали слезы, но он даже не пытался отвернуться, или скрыть их хоть как-то. - Гэгэ... - Прости меня, Сань Лан. - Дрожащим голосом прошептал Се Лянь. - Прости... Хуа Чен, наконец отпустил его руки, но лишь затем, чтобы тут же взять в них лицо Се Ляня. Он осторожно вытирал слезы с щек, периодически осыпая их целомудренными поцелуями. Затем он аккуратно, но крепко обнял Се Ляня, тот уткнулся лицом в основание шеи Хуа Чена, все ещё чуть всхлипывая. - Ты можешь мне не верить, гэгэ, - прошептал Хуа Чен, поглаживая дрожащего Се Ляня по спине, - но я докажу тебе. Я никуда не уйду, даже если ты прозреешь. Тем более, если ты прозреешь. Ведь я так многое хочу тебе показать... Они обнимались ещё какое-то время, пока Се Лянь не перестал всхлипывать. Когда он чуть отстранился, чтобы вытереть вновь набежавшие слезы, Хуа Чен не дал ему осуществить задуманное, вновь сделав это сам. Вдруг Се Лянь сам взял лицо Хуа Чена в свои ладони и прислонился лбом к чужому лбу. - И я... И я хочу увидеть все, что ты мне покажешь, Сань Лан. Хочу увидеть с тобой все на свете.