Пастис

— Они все в ловушке, — Вероника кивает в сторону пожарной станции. Юэн безуспешно пытается отряхнуть грязную серую мантию от налипшей грязи. И, конечно, палочку из рук больше не выпускает, свирепо следя за растерявшимся Роем. — Мы с тобой обо всем этом потом поговорим, — зло цедит Юэн. — Но только попробуй меня остановить: сразу полетишь жопой на набережную. — Нужно торопиться. Я тоже следила за станцией. В радиусе ста ярдов установлен магический барьер, — Вероника быстро начинает посвящать их в то, что узнала. — Никто не может ни войти, ни выйти. Я все проверила. Лазеек нет. — Значит, Орден Феникса нам не поможет… — Рой закусывает губу. — Да. И еще… я видела черный дым и двух Пожирателей смерти. Они тоже прошли в станцию. Думаю, это не все. Так что здесь, — она кивает на метро, в тени которого они обосновались, — в любом случае тоже небезопасно. — Ты не должна идти туда! — Рой сжимает палочку в кулаке и, кажется, собирается сделать с Вероникой то же самое, что и с Юэном. — Не должна?! — Да он у нас сегодня возомнил себя вершителем чужих судеб, — язвительно добавляет Юэн и скрещивает руки на груди. — Я предлагала тебе уехать, Рой, — Вероника качает головой. — Я просила тебя уйти хотя бы из этого отдела. Ты меня не слушал. Теперь не говори мне, что делать должна я. — И что, ты готова рисковать своей жизнью просто мне назло?! — Он стоит — один против двоих. Понимает, что не сможет их остановить, но все еще пытается. Юэн поглядывает на Веронику с уважением, хотя, откровенно говоря, он тоже не хочет, чтобы она шла туда. Девис — псих, а если там еще и другие Пожиратели, ее точно убьют. Все же это колдомедик, а не боевой волшебник. — Это мой дядя. Он не причинит мне вреда, — она говорит с надеждой, но пальцы, сжимающие запястье, дрожью своей выдают. — Почему ты так уверена? — Рой в это все, конечно, тоже не верит. — Он вырастил меня как родной отец. Он любит меня. И я… Я хочу убедиться, что это именно тот человек, которого всегда любила я. Юэн и не задумывался почему-то об этом. А для нее Девис — и правда почти как отец. Как такой человек мог вырастить такую добрую девушку? Которая до сих пор верит в него. Несмотря на все, что уже видела и увидит еще. Каково это, когда твой самый родной человек оказывается самым настоящим злом? Каково знать, что тот, кто читал тебе маленькой сказки на ночь, вырезал органы у других детей и их родителей? Девис все идеально продумал в своей подставной жизни, его биография выглядела буквально безупречно, а милая Вероника в ней — главное украшение. И заодно — главный помощник. Юэн так и не сказал ни ей, ни Рою о своих догадках про Империус, но, наверное, Вероника и так понимает, что косвенно помогала ему в этих убийствах. А может и не только косвенно. Юэн вспоминает свои окровавленные руки. — Не пытайся меня остановить, Рой. — Да куда я против вас двоих? — Он горько усмехается и опускает волшебную палочку. — Профессор Стебль тяжело ранена, чем быстрее я до нее доберусь, тем лучше. Не уверена, что она продержится с таким кровотечением больше часа. — Ну, что ж, вперед. Они приближаются ко входу в пожарную станцию. Темный кирпич в свете фонарей сейчас кажется почти что кровавым. Нависает огромной смрадной пастью, зовет прямо внутрь. И ведь ни уйти, ни сбежать. Потому что другого пути у них все равно нет. А на асфальте внизу лужа совсем настоящей крови. — Ты… видела все? — Рой, плетущийся сзади, тихо спрашивает Веронику. — Да, я сидела здесь, возле станции. Дядя видел меня, но ничего не сделал, — Вероника выглядит сильно подавленной, хоть и пытается храбриться. — Когда Фрэнк и остальные ребята напали на него, я спряталась. И, наверное, все то время, что Рой распинался о своем нехорошем поступке, приходила в себя. А теперь собиралась идти навстречу своему самому страшному кошмару. Вероника хмурит брови и сжимает искусанные губы. Ее красивые светлые локоны собраны в косу и спрятаны в куртке. Она обычно одевается во всякие светлые летящие одежды, которые на грязных и серых улицах Лондона смотрятся белыми пятнами, бабочками-капустницами. А сегодня одета в мешковатую — почти мужскую — серую куртку и штаны. Сегодня это та Вероника, которая действует быстро и решительно, не поддается панике. — Я пойду впереди, — Юэн старается не смотреть на красную лужу, но все равно почему-то видит ее краем глаза. Где-то внутри своей головы. — Почему это? — Рой отвечает ему вызовом. — Потому что я лучше использую щитовые чары. Резкий ответ заставляет Роя согласно замолчать. Хоть он и стал осторожнее в последнее время, защита — это не про него. — Если мы войдем, — Вероника снова подает голос, как только подошва ботинка касается порога, — мы уже не сможем выйти. Только если разберемся, как разрушить чары. Юэн на какое-то мгновение замирает — инстинктивно. Потом все-таки осторожно делает шаг. — Значит, разберемся. Внутри темно и тихо. Это странно. Не могли же все уже… Нет. Но и звуки сражений должны быть слышны, здание-то вроде небольшое. Коридор ведет к обшарпанной двери — красная краска давно облезла, обнажив полотно ржавого металла. Наверное, где-то затаились. Ладонь сжимается на шершавой железной ручке. Глубокий вдох. Толчок. Впереди мрачный холл и глубокая темнота. Рой шепчет «люмос», чтобы добавить хотя бы немного света, и выглядывает из-за плеча Юэна. Они гуськом переходят дверной порог. Вспышка. Отдает звоном в голове, оглушает, заставляя преклониться. Все вокруг мелькает, искажается, искривляется и блестит. — Мерлин, что происходит? — Вероника хватается за Роя, оглядываясь. Юэн опасливо озирается тоже. Вокруг множество зеркал, и они втроем отражаются в каждом, даже на потолке. Сразу не получается даже понять, где проход, а где очередное зеркало, настолько пространство оказывается запутанным. Юэн привык реагировать на каждое движение, но вокруг тысячи движений — их собственных. Некоторые отражения и вовсе не похожи на настоящие — будто это их двойники, живущие в зазеркалье собственной жизнью. Например, в один момент Юэн замечает в отражении Роя — в совершенно другой мантии, с еще более потерянным, чем сейчас видом. Они пересекаются взглядами на какое-то мгновение, и двойник исчезает. Юэн оборачивается, но настоящий Рой смотрит совсем в другую сторону и вряд ли что-то заметил. И как здесь найти кого-нибудь? — Рой, попробуй отправить патронуса. Серебристый ворон незамедлительно вырывается из волшебной палочки, вспышки его сияния режут прямо по глазам, отражаясь от зеркальных стен. Юэн даже жмурится. Птица пролетает сквозь одну из стен и пропадает. — Надеюсь, он найдет кого-нибудь. Идем. Они идут почти крадучись, оглядываются сотню раз, прислушиваются к каждому шороху и звону битого стекла, то и дело раздающемуся где-то неподалеку. Зеркала сильно дезориентируют, поэтому иногда Юэн вовсе закрывает глаза, стараясь полагаться только на слух. — Может и правда попробовать их разбить? — услышав очередной звон, задумчиво спрашивает Рой. — Попробуем, но позже, если не будет других идей. Что-то подсказывает, что лобовая атака тут сделает только хуже. Это место совсем не обычное, чем-то напоминает волшебные палатки, изменяющие пространство внутри — они занимают так мало места снаружи, а могут при этом быть огромной квартирой. Вот и тут так же. Коридор ожидаемо оказывается лабиринтом — перед ними появляется первая развилка. Хотя, может быть, уже и не первая. Честно говоря, из-за обилия зеркал, стоящих под разными углами, они вполне могли пропустить уже не один проход на своем пути. — Эм… — Разделяться не будем, — решительно говорит Юэн. — Рой, что там с твоим патронусом? — Сейчас, погоди. Ворон возвращается спустя пару минут, выплывая из стены. — Отведи нас к ним, — Рой отдает команду, и они все вместе следуют за обратно упорхнувшей птицей. Направо. — Он кого-то нашел? — Вероника говорит почти шепотом. — Кажется, да. Но я не знаю, кого. Приходится перейти на бег, чтобы поспевать за патронусом. Звон впереди становится громче, там что-то происходит. Очередной поворот, хрустальный блеск и вспышки красных огней волшебных палочек. Один из Пожирателей смерти пытается атаковать, но Гидеон и Фабиан ударяют по стене, разбивая три зеркальных полотна, и с другой стороны сразу же падают новые, отрезая их от врага. — Наконец, попали, блин, — Гидеон тяжело дышит. Из пола вылезает еще несколько зеркал, перекрывая проход за спинами Юэна, Роя и Вероники. Профессор Стебль лежит на полу, свернувшись клубочком. На зеркальной поверхности пола виднеются следы крови. Вероника сразу же кидается к ней и расстегивает куртку, чтобы достать из нагрудного кармана какие-то припасенные зелья. Профессор хрипло кряхтит, когда ее касаются. — О, какие люди. Вы уже помирились? — Фабиан немного отвлекается на пришедших и сразу, опомнившись, принимается проверять зеркала, за которыми только что был Пожиратель. — Так, вроде сработало. — Вы тоже все знали? — Юэн все-таки спрашивает, не удержавшись. — Что? Мы? — Гидеон машет руками. — Да мы вообще синхронно обалдели, когда Рой в тебя Петрификусом вдарил. — Но дружба все-таки победила, — с деловитым видом констатирует Фабиан, смотря на хмурого Роя. — Что вы сделали с зеркалами? — Юэну не хочется продолжать этот разговор, поэтому он меняет тему на более животрепещущую. — А, их короче когда разбиваешь, новые зеркала появляются в совершенно случайных местах. Причем эти заразы очень острые. Один раз мне чуть руку не отсекло, — Гидеон показывает на разрезанный рукав мантии: под ним виднеется длинная, но не глубокая ссадина. — И еще они порой появляются вообще сами по себе, так что надо всегда быть начеку. — Если такое жахнет сверху, может и убить, — добавляет Фабиан. — Собственно, мы этого и добивались с тем пожирателем. Но так тоже неплохо. Самое хреновое — как только появляются новые зеркала, пространство меняется и, как мы поняли, коридоры тоже. Это как чертовы хогвартские лестницы, только еще хуже. У лестниц хотя бы расписание есть. — Когда Алису и Фрэнка отделило от нас, мы попытались сразу же разрушить новые зеркала, но за ними оказался совершенно другой коридор. — А тот, где Фрэнк и Алиса, просто исчез. — Надеюсь, они живы, — Юэн пытается соображать, что делать дальше. Им дана временная передышка и хорошо, если Вероника успеет подлатать профессора Стебль. Повязка вырывается из волшебной палочки, заматывая культю, оставшуюся от маленькой некогда пухлой руки профессора. — Все будет хорошо, это был просто нож, все восстановится, — шепчет Вероника ласково и гладит израненную женщину. На животе у той тоже была глубокая рана, но Вероника уже залечила и ее. Профессор бессвязно поскуливает, и от звуков этих внутри все сжимается. Юэн не может отвести от нее взгляд. Она чуть не погибла из-за него и не факт еще, что им удастся вывести ее отсюда живой. Она столько всего пережила за этот месяц… А он даже не помнит, что сделал с ней. Но, вероятно, помнит она. Вероника помогает профессору подняться, придерживает. Профессор Стебль поднимает затравленный взгляд, растерянно оглядывает окружающих, пока не останавливается на Юэне. Глаза расширяются в ужасе, а изо рта вырывается громкий вопль. — Тише, профессор, успокойтесь! Они нас услышат! — Вероника пытается держать ее, но профессор Стебль вырывается точно обезумевшее дикое животное, и бежит куда глаза глядят. — Да вашу ж мать, мы еле ее поймали! Рой, который ближе всех к ней, кидается следом, чтобы задержать. И — словно кто-то за всем этим наблюдает — проход, в котором они скрываются, исчезает, зарастая новым зеркалом. Мыслей в голове нет. Только страх и желание где-то спрятаться. Забраться на старый каштан возле дома, пока отец кричит что-то там, внизу, — ищет, — укрыться огромными зелеными лапами и позволить себе тихо всхлипнуть. Потому что мамы больше нет. И она никогда не обнимет, не споет свою дурацкую песенку про Августина. Не потреплет по волосам. Крик профессора Стебль до сих пор стоит в ушах. Или это она продолжает кричать, просто где-то впереди? Юэн не понимает. От прикосновения к плечу он вздрагивает всем телом. Она смотрела на него как на монстра. От чужой руки исходит тепло и, если присмотреться, легкое свечение. Юэн с трудом различает лицо Вероники, но дышать становится легче. — Не трать на меня свои силы. — Я не трачу, — она улыбается, — я делюсь. Тебе-то самой наверняка не намного лучше. — Кто-то приближается, — настороженно говорит Фабиан, но Юэн его даже не слышит. Он смотрит на Веронику. Такая же жертва Империуса, только в отличие от Юэна ее использовали много лет, всю жизнь, наверное. Веронике двадцать три, она старше Роя и Юэна почти на пять лет, и вся ее жизнь по сути была ложью. Откуда в ней столько сил, чтобы идти дальше? Откуда в ней столько сил, чтобы делиться ими? — Слишком ты добрая. «Кто-то» оказывается очередным врагом и встречает их сразу ударной волной Экскуро. Зеркала бьются, взрываются, заменяются новыми, а Пожиратель, стоящий вдали, остается невредим. Они снова бегут, оглядываются, пытаясь отражать атаки и защищаться от падающих зеркал. Юэн впервые видит как на самом деле сражаются братья, и это завораживает. Они точно многорукое и двуликое индийское божество, отражают атаки и наносят новые удары молниеносно, действуют как один слаженный механизм. Юэн в жизни не видел ничего подобного, не зря в отделе про них ходят легенды. Двигаются до такой степени синхронно, будто знают каждый шаг и движение друг друга, каждый вдох. И заклинания используют так, что не оставляют ни одной бреши в своей обороне. Пока пожирателей не становится слишком много. Юэн старается держать Веронику между собой и близнецами, хотя она боевых заклинаний, к удивлению, знает тоже немало. Перед ним — четверо. За ним — против Гидеона и Фабиана — еще пять. Они тут что, на шабаш собрались?! Может тут и Волан-де-Морт где-то рядом, блин?! Работать волшебной палочкой приходится очень быстро, Юэн не помнит ничего из того, чему его учили, но помнят руки и тело, а слова заклинаний будто бы сами всплывают в голове. Защита, атака, защита… Каждый выпад точно удар тонкой шпагой. — А у нас Волан-де-Морт, а у вас? — Откуда-то из стены вылетает птица-патронус. Сначала Юэн чуть не путает ее с вороном Роя, но голос Алисы, наполненный паническими нотками, быстро выводит из заблуждения. Ястреб, передав послание, издает прощальный крик и взрывается тысячью светящихся нитей. Помяни черта, как говорится. — Сука! — болезненно вскрикивает один из близнецов. Юэн даже не понимает кто: пытается одновременно уследить за четырьмя волшебными палочками. И чувствует, что выдыхается. Щиты работают дольше и призываются чаще, чем атакующие заклинания. Нужно бежать, но куда? Зеркала не ранят Пожирателей смерти, а вот их так и норовят разрезать пополам. — Юэн! — кричит один из братьев. — Давай, как учили! Юэн нервно сглатывает, сразу понимая, о чем речь. Вдох. Хватает Веронику левой рукой, прижимая к себе. Звон — резкий удар волшебной палочкой в стену, острие прорезает зеркало точно бумагу, сияет белым и синим, искрится. Цепная молния соединяет три воткнутые в зеркала волшебные палочки, создавая мощный взрыв. От оглушающего звона стекла все четверо падают на колени, накрывая головы руками, но купол синей энергии не позволяет острым осколкам ранить кого-нибудь. Только минут через пять — когда слух и зрение возвращаются — они, наконец, осторожно осматриваются. Действие магии кончилось, а коридор полностью изменился. Волшебные палочки валяются на полу рядом. — Обо-жа-аю это заклинание! — близнецы говорят в один голос. Юэн использовал его впервые и до сих пор не может успокоить трясущиеся руки. Сил такая магия требует охренеть как много. — Черт! Опять?! У меня еще прошлая рана до конца не зажила. Юэн с замиранием сердца оборачивается и снова видит окровавленную серую мантию. — Вообще-то прошлая у меня, — хмуро замечает Гидеон. Он придерживает брата, с опаской смотря на рану в его животе. — А, ну да, — с облегчением вздыхает Фабиан. — Слава Мерлину. — Теперь мы опять совсем одинаковые, да? — Сейчас-сейчас, — Вероника подползает к ним на коленях — то ли боится встать, то ли так проще. Торопливо расстегивает полы серой мантии, убирая куски разорванного свитера. Выливает остатки целебного зелья на рану, но этого недостаточно. Теперь и Фабиан ранен. А что там с Алисой и Фрэнком? Они ведь совсем одни против Волан-де-Морта. Есть ли у них хотя бы шанс выжить? А Рой и профессор Стебль? Юэн прислушивается, вернув себе волшебную палочку — весь обращается в слух. Не время для страха, выживанию это точно не поможет. Сейчас самое главное помочь остальным и как-то выбраться. Они же не в первый раз в смертельной опасности. Они, если так подумать, каждый день в ней, пока жив Волан-де-Морт. — Ты сама-то теперь сможешь идти? — обеспокоенно спрашивает Гидеон, смотря на Веронику, когда та заканчивает с лечением. Она даже сидя на коленях немного покачивается из стороны в сторону. — Смогу. Дайте пару минут. Фабиан изумленно трогает свой живот, на котором даже следа от раны не осталось. Ни шрама, ничего. Даже на мантии крови почти нет, вся вернулась обратно. — Спасибо, — он растерянно смотрит на Веронику, понимая, что для его исцеления она истратила все остававшиеся силы. — Не надо было так… Мне бы не сдохнуть и ладно. — Надо. Вдвоем вы сильнее. А я не так уж полезна в бою. Она рассуждает здраво, стратегически верно, конечно, но Юэну тяжело смотреть на то, как с трудом Вероника поднимается. Медленно, но решительно. Добрая и очень сильная. — Они вернутся. Надо найти Фрэнка и Алису, — Фабиан тоже встает и его явно тянет помочь Веронике, но та так старается держаться, что это, наверное, будет оскорбительно. — Если там Волан-де-Морт, думаешь, они еще живы? — у Юэна это вырывается вообще неосознанно и против воли. — А что остается? — Фабиан пожимает плечами. — Только думать. Верить. Профессор Стебль должна быть с Роем. Раз она больше не нужна Волан-де-Морту, остается надеяться, что за ними Пожиратели не будут особо гоняться. Но если мы хотим отсюда выбраться, придется бросить вызов всей этой шайке. Раз здесь Волан-де-Морт, скорее всего, именно он приложил руку к созданию ловушки и барьера снаружи. Вряд ли Девис на такое способен. Но насколько безвыходной ни казалась бы ситуация, у каждого яда есть свое противоядие. Дамблдор наверняка пытается разрушить барьер, если еще не разрушил. Орден Феникса обязательно придет на помощь. В отличие от Министерства магии, конечно — Фрэнк хоть и доложил Краучу обо всем, помощи никакой не получил, как и приказа действовать. Министерство посчитало, что правильнее будет просто проигнорировать это «приглашение». И, может быть, корень истины в их решении был. Но невозможно победить в войне, постоянно игнорируя противника. Он никуда не денется, если просто делать вид, что его нет. Голова профессора Стебль или выпотрошенное тело сто процентов завтра лежало бы в телефонной будке или общественном туалете, если бы они не пришли. — Как же я рад. Эхо разносит тихие слова по звенящим зеркальным коридорам. — Рад — всем вам. Каждому. Это голос Девиса, наполненный совершенно странными… радостью и теплотой. Вероника испуганно озирается по сторонам, ища его источник. Да и все они ждут, что этот ублюдок вот-вот покажется где-нибудь из-за поворота. — Мой дражайший Темный лорд. Я безмерно счастлив встретить вас здесь. Решено идти «куда-то вперед», но от новой реплики Девиса все останавливаются. — Хренасе, — Гидеон поднимает брови, удивляясь такому раболепию и подобострастию. — Как-то я неловко себя чувствую, — Фабиан корчит гримасу, — как будто слушаю чужое признание. — Иу. И они опять идут вперед. — Как долго я ждал, что вы заметите меня. Что вы оцените мою преданность. Торжественная речь постепенно превращается в бредовое бормотание, от которого становится немного жутко. — Прикинь, каково там Волан-де-Морту. — Несладко-несладко. — Я почти сочувствую. Гидеон и Фабиан потихоньку перебрасываются шутливыми фразочками — скорее чтобы снять напряжение, чем от беззаботности. — Для создания этого места мне потребовалось так много материалов… Чувствуйте себя как дома. Как дома… Материалов?.. — Я знаю, что это за место, — тихо говорит Вероника. Переглядываются. На лице у одного из близнецов отражается осознание. Похоже, Юэн ошибся, решив, что это все дело рук Волан-де-Морта. — Поэтому ему нужна была печень — это зеркало душ, — Фабиан останавливается. Юэн про такие штуки знает мало, но название вроде знакомое. Он напрягает память, но там голо — у новобранцев не было времени изучать теорию. — И что это значит? — не выдерживает Юэн, оставив свои попытки что-то вспомнить самостоятельно. Гидеон, судя по вопросительному взгляду на брата, тоже не в теме. — Эти зеркала — искривленное пространство. Чтобы создать его, нужен очень сложный и… чудовищный ритуал, — Вероника качает головой, но продолжает. — Дядя когда-то, когда я была маленькой, рассказывал мне об этом. Подобные убежища использовали темные волшебники древности. Это были настоящие неприступные крепости: даже если врагу удавалось пробраться внутрь, пространство всеми способами пыталось его убить. И при этом не вредило соратникам. — И как нам из него выбраться тогда? — спрашивает Гидеон. — Чтобы его уничтожить, необходимо убить создателя, — вместо Вероники отвечает ему Фабиан. Вероника лишь сглатывает ком в горле. — Я дарю все это вам, мой лорд. Остался только последний маленький штрих. — Юэн, берегись! Огромное зеркало вырастает между близнецами и Юэном с Вероникой. Вероника с трудом успевает отпрыгнуть и падает. Они снова разделились. За спиной снова мерещится в отражениях зеркал силуэт Роя, но стоит только присмотреться, как он исчезает. С ума уже можно сойти от всех этих отражений. — Наверное… Останься здесь, — Юэн наклоняется к Веронике. Он сам не знает, что лучше — оставить ее или взять с собой. Вероника не сможет постоять за себя, но и идти тоже не сможет. Хочется надеяться, что у Девиса есть к ней хоть какая-то привязанность. Она же не враг ему. Он ведь не сделал ничего, когда заметил ее у входа в станцию. Вероника мотает головой и упирается руками в пол — на глянцевом зеркале остаются следы узких ладоней и пальцев. — Не могу. — Тогда я понесу тебя. — Не выйдет, Юэн. Я тяжелая, — она чуть улыбается. — Я сама пойду. Вероника, конечно, не пушинка со своим-то ростом, да и комплекцией. Юэн бы смог какое-то время нести ее на спине, но колдовать при этом — точно нет. Он помогает ей встать, хватая под подмышками. — Почему ты так хочешь идти дальше? Она молчит, закусив губу. Идиот, как будто бы сам не знаешь ответ. — Я люблю его, — Вероника поднимает взгляд и говорит виновато, почти извиняясь за свои чувства. — Он для меня… это ведь мой папа. Как я могу оставить его сейчас? Юэн, ты же все слышал. Он не здоров. Он бредит. С ним происходит то же самое, что и с бабушкой. Его место в больнице. — Мы не сможем выйти отсюда, пока он жив. Она закрывает глаза и кивает, потому что и сама прекрасно знает об этом. Ресницы дрожат, как и все тело. — Я надеялась, что смогу как-то… переубедить его. Помочь одуматься. Что он отпустит нас, если я с ним поговорю. Вероника вцепляется в его руку крепко, ищет опору и поддержку. Тут должен быть Рой, который знает как успокоить, который любит ее, который неизвестно даже жив ли еще. — Я знаю, Юэн, я ошибалась, — она кивает и открывает глаза. Смотрит куда-то ему за плечо. — Он не отпустит. Но и я не могу… его отпустить. Запоздало Юэн замечает легкое сияние от ее рук. Мало в их городе колдомедиков, владеющих своей жизненной энергией настолько хорошо, чтобы передавать ее другим даже без волшебной палочки. А Вероника именно такая. Девочка, выкормленная монстром. Врач с большой буквы. — Не надо… — Пора уже поставить точку в нашей встрече, — позади раздается голос Девиса. Огромное зеркало сверзается с высоты точно гильотина. Юэн тянет Веронику на себя. Ее половина глухо падает на пол. Одной рукой только продолжает держаться за его руку. Или это уже он ее держит? На зеркале остается красный след — в нем отражается неровный срез внутренностей и раздробленного позвоночника. Кровь растекается по блестящему зеркалу, течет прямо под ноги, марает подошву. Юэн непонимающе моргает глазами. Не верит. Она… она даже не мертва. А как это назвать? Это не Вероника, не может быть ею, так не бывает. Иллюзия, морок, черная магия, но только не Вероника, нет, она должна быть жива, она не может так умереть. Не может умереть так. Не так. Нет. Нет… Шаги за спиной стихают совсем рядом. Юэн разжимает пальцы и рука — еще совсем теплая и очень мягкая — падает вниз, плюхается прямо в кровь, поднимая в воздух мелкие брызги. Он делает рывок, прыгает зверем на Девиса, валит с ног — из-за деревянного протеза тот даже не успевает сориентироваться, а волшебная палочка летит в сторону. И почему-то Девис смеется. Хохочет. Юэн бьет его кулаком в лицо изо всех сил, а тот все равно хохочет. Удар, удар, еще удар, и смех уже булькает, но не прекращается. А Юэн все бьет и бьет, уже не чувствует собственного кулака, но продолжает вбивать, вколачивать раздробленную переносицу прямо в мозг. И хлюпает под рукой то ли лопнувший глаз, то ли кровь Девиса, то ли его собственная, а зеркала рассыпаются, исчезают, но Юэн ничегошеньки не видит и продолжает наносить удар за ударом. Он убил его вот так просто — руками, без магии. Забил насмерть тощего сумасшедшего старика. И не мог остановиться, пока кто-то не оттащил его — оказалось, Гидеон. И кричал, рвался обратно, потому что не закончил, потому что что-то же еще осталось, можно же еще… еще… Потом замер. Вероника — перерубленная ровно по поясу — лежит рядом. Светлые пряди растрепавшейся косы закрывают лицо, так что глаз ее он больше не видит. И не хочет видеть. И почему-то думает: хорошо, что она ничего не видела. Волосы бы не дали, верно? Ей бы было очень больно, если бы видела. Да. Гидеон и Фабиан помогают подняться, осторожно ведут его по старой железной лестнице вниз на первый этаж, где был выход. Фрэнк и Алиса сидят в обнимку на улице, прямо на земле. Он укрыл ее своей мантией и прижимает теперь к себе так, будто боится, что кто-то в любой момент может снова на них напасть. Но все кончилось. Тут даже Дамблдор — он останавливает близнецов и тем приходится отпустить Юэна. И Юэн идет один, а что ему еще остается? Надо идти куда-то, делать что-то. Колдомедики уже установили небольшую палатку скорой помощи на улице и вовсю занимаются профессором Стебль. А затем Юэн наконец замечает Роя, который мечется, спрашивая у всех, не видел ли кто Веронику. — Юэн! Слава Богу, ты жив… — Он растерянно смотрит на его разбитые в мясо руки. — Ты… — Вероника мертва. Юэн говорит почти равнодушно и сам не понимает, что с ним происходит, но проходит мимо, не смотрит на Роя больше. Не может просто смотреть. Потому что он все просрал, он не сберег ее, не спас, не защитил. Он выжил на кой-то черт, а она — нет. Все должно было быть наоборот. Все. Один только вопрос: зачем?