Пастис

Гидеон, Фабиан и Поттер прибыли без Фрэнка. Юэн, если честно, даже завис, когда увидел Поттера: ранее разрешения впускать его никто не давал, да и не очень-то хотелось. Но Милс, которая к тому моменту уже стояла рядом, пробормотала «впускай всех», поэтому пришлось сделать вид, что он и так собирался. Почему Дамблдор решил собрать их в убежище Милс, до сих пор оставалось загадкой. Алиса до этого мельком упоминала, что в штаб-квартиру Ордена Феникса сейчас нельзя, но не будут же они в самом деле собираться теперь тут? То есть как бы против Юэн ничего не имел, в общем-то, но изображать лакея ему не очень нравилось. — Тела нет. Они забрали Фрэнка, — начинает Поттер свой отчет прямо на улице. — Но зато мы поймали одного из Пожирателей, который ошивался там. — Где он? — Дамблдор смотрит на мелкие зеленые ростки недавно посеянных семян в свежесделанной клумбе. — Что вы узнали? — Мы заключили его под стражу в мракоборческом центре, — Гидеон ищет блокнот по карманам, а потом, вспомнив, лезет в карман мантии Фабиана. Открывает на нужной странице, чтобы свериться с записями, прежде, чем говорить. — Во время допроса он сказал, что Фрэнка будут перевозить через пять дней в пыточную. Где эта пыточная, он не знает, зато известно, что им придется воспользоваться порталом у Флетчера. — У Флетчера? — у Юэна аж в горле пересыхает. Рой ведь Флетчер… — Наземникус который, — поспешно уточняет Фабиан. — Тот скользкий опарыш, который мать родную продать готов. — А. Про этого Флетчера знают все. Они с Роем очень далекие родственники, эдакая седьмая вода на киселе. В магической Британии почти все волшебники, не считая маглорожденных, приходятся кому-то какими-то многоюродными родственниками. Сейчас Флетчер то приторговывает всякими контрабандными реликвиями, то вот — не бесплатно, конечно — помогает со сложными транспортировками из одной части Великобритании в другую, а то и в другую страну при необходимости. И ему абсолютно плевать, Пожиратели смерти это, маглорожденные или просто волшебники, по каким-то причинам решившие бежать. Если они не успеют перехватить Фрэнка, потеряют его навсегда. — Нужно прижать Флетчера, — зло говорит Алиса. — Мы можем его спугнуть и потерять единственную зацепку, — Дамблдор, глубоко вздохнув, похлопывает волшебной палочкой по ладони. Думает. — Тогда установим слежку, — Поттер даже не предлагает, командует, деловито и решительно. — Хорошо. Следите за Флетчером, но вы должны остаться незамеченными. Могу ли я сам побеседовать с тем Пожирателем смерти? — Конечно, сэр. Дамблдор уходит первым, забрав с собой Алису, а Джеймса и близнецов Милс приглашает на ужин. И она хочет приготовить его сама, чтобы не нагружать и без того уставшего за день Юэна, но он, махнув рукой, идет на кухню. Лучше готовить, чем сидеть с ними всеми и слушать не затыкающегося Поттера. Поттер, конечно, действительно неплохой парень, храбрый, людей спасает и все такое. И уж точно изменился по сравнению с тем, каким был в школе, но у Юэна после всего случившегося со Снейпом антипатия к нему возникла еще более острая, чем была. Это несправедливо, неправильно. Нельзя так подставлять людей исключительно из-за своей неприязни. — Мерлин, Миллисента, ты из всех мужчин веревки вьешь? — шутит Поттер, когда Юэн и Милс накрывают на стол. Заметил, что Юэн то дверцы всем открывает, то ужин готовит, ага. Вроде беззлобный подкол, но Юэну хочется сказать в ответ что-нибудь нехорошее, так и подмывает. — Никакие я веревки не вью ни из кого. И вообще, я тоже готовлю очень даже неплохо, — Милс шутку Поттера принимает на свой счет и куксится. И это Юэна бесит почему-то еще больше. В смысле, почему из-за Поттера она должна краснеть и чувствовать себя неловко? Если он готовит, это не значит, что она не умеет, в конце концов. Готовит она сама, благодаря перфекционизму, действительно хорошо, просто совершенно не так, как Юэн. — Как там Снейп, кстати? — Все же он не выдерживает. За столом повисает неловкая тишина. — Понятия не имею, — вилка Поттера лязгает о тарелку, а затем стукается о стол. — Ну, его хотя бы из Азкабана выпустили? — Юэн спрашивает совершенно спокойно, с легким интересом, без агрессии, хотя внутри уже все кипит. — Это ты работаешь в министерстве, тебе должно быть больше известно, чем мне. — С чего ты взял, что я у тебя спрашиваю? — У Юэна даже получается вполне безобидный смешок. — Хотя да, тебе, наверное, судьба Снейпа интереснее, чем любому из нас. Хочется добавить «ты же так и ждешь, что он сгниет, выпитый дементорами», но это будет уже перебор. — Слушай, Форни, чего ты пристал ко мне с этим Снейпом? — Поттеру и предыдущей провокации хватает, чтобы разозлиться. — Не знаю, может, потому что это мне пришлось поймать его: тяжело раненного, — благодаря тебе, кстати, — невиновного человека? И отправить на несколько месяцев в Азкабан. Юэн до сих пор простить себе это не может. А вот Поттер, кажется, ни малейшего угрызения совести не испытывает. — Снейп — невиновный? Не смеши меня! — он даже повышает голос. — Если у него нет метки, это еще ничего не значит. Еще в школе он начал водиться с Пожирателями смерти. Ты уверен, что, работая в Министерстве, он не поставлял им никакие данные?! — Ребят, ну вы чего… — Гидеон все же пытается вмешаться. — Нет. Но как минимум я уверен в том, что людей он не потрошил, — Юэн, однако, и внимания не обращает. Милс молча подает ужин, решая игнорировать эту перепалку, и даже что-то отвлеченно говорит близнецам. Она всегда так делает, когда не хочет мешать. Милс может наедине задолбать нравоучениями и своим приказным тоном, но никогда не поставит друга в неудобное положение перед другими. Она не станет и поддерживать, чтобы не задеть гордость. Хотя, скорее всего, полностью согласна и прописала бы сейчас Поттеру по первое число: для Милс ситуация со Снейпом в школе тоже была болезненной, в конце концов, она была старостой, и смотрела, как другой староста — Римус Люпин — бездействует, так еще и прикрывает друзей. — О-о-о, он меня до-о-оста-а-ал, — Джеймс тянет, дурачась, и ищет поддержки у близнецов. Разрядить обстановку пытается. Что, без Блэка не чувствуешь себя таким уверенным, говнюк? — Юэн, почему ты так вступаешься за Снейпа? — а близнецы-гриффиндорцы, конечно, рады стараться. Факультетская солидарность во всей красе. — Ты же тоже с ним учился и помнишь, какая это заноза в заднице. — И что? Это повод сажать его в Азкабан? — Ну… Как минимум, ходить с такой грязной башкой и жопой точно противозаконно, — Гидеон корчит гримасу отвращения. Хоть близнецы уже и не учились в Хогвартсе, когда Поттер выставил подштанники Снейпа на всеобщее обозрение, о случае этом они знали. — Джеймс прав, — Фабиан всегда чуть более мягкий, рассудительный и здравомыслящий чем брат, поэтому говорит серьезно и без лишних издевок. — Снейп всегда восхищался Волан-де-Мортом. Если он еще не с ними, то точно скоро будет. Ага, не благодаря ли этому самому Джеймсу Поттеру и его друзьям? Возвращаясь домой в магловский мир Юэн неоднократно слышал о трагических случаях убийств в школах — когда такие вот затравленные подростки вроде Снейпа, слетев с катушек, брались за отцовское ружье. Жестокость порождает только ответную жестокость. Может быть, и сам Волан-де-Морт когда-то был таким затравленным ребенком, а теперь мстит всему миру за то, что тот с ним сделал? Юэн рад, что на своем факультете никогда не сталкивался ни с чем подобным, но изгои будут всегда, в любой школе, в любом обществе. Юэну сложно мириться с такой несправедливостью. Но вслух он все же не высказывается. Какой смысл продолжать развивать конфликт? Они ведь все пытаются его сгладить, и все на одной стороне, в отличие от Снейпа. Ну и тот уже на свободе, да и назвать его невинным действительно сложно. Милс разливает всем вино по кубкам, ставит перед Юэном самый на ее взгляд лучший стейк и довольно улыбается самой себе. А потом говорит тост: — Так давайте же выпьем за то, чтобы причин вспоминать про Снейпа у нас больше не было. Но про Снейпа в будущем вспомнить все-таки придется.

***

Время с того дня идет вперед с какой-то особенной скоростью. Оно то летит, то замирает, почти останавливаясь. Иногда Юэн не понимает, как так вышло, что день уже кончился, если он только встал. А иногда приходится считать секунды, но они все равно тянутся слишком медленно. В день, когда Орден Феникса собирается спасти Фрэнка, Юэн и Милс в напряжении сидят дома, ждут. — Если хочешь… ты можешь пойти с ними, — говорит Милс, уткнувшись лицом в обнятые колени. — Со мной здесь ничего не случится, ты же знаешь. И Юэн действительно хочет, потому что беспокоится за Фрэнка, за Алису, за всех них. Но у него другой приказ. Если поддаться сейчас, сможет ли он остаться в другой момент, когда случится что-то еще более страшное? К тому же вся эта ситуация довольно подозрительна. Членов Ордена Феникса будто нарочно выманивают, отвлекают. Милс говорила, что Дамблдор подозревает, будто в Ордене Феникса может быть шпион. Как и в министерстве Магии. — Пойдем лучше… Розы твои посадим. Она отнимает лицо от колен, поднимает на него удивленный взгляд. — Пойдем… Они вместе выходят на улицу. Саженцы привезли еще вчера, так что сейчас они стоят замоченные в ведре с водой. Посадочные ямы Юэн тоже подготовил, как и почвосмесь, остается только поработать с корнями и побегами, да, собственно, посадить. Милс надевает перчатки и фартук, чтобы не испачкаться, но туфли ее утопают в рыхлой почве и уже безнадежно испорчены. Юэн вынимает из ведра саженцы, протягивая ей несколько. — Смотри, — один он берет сам и, вооружившись секатором, принимается показывать, что нужно обрезать. — Что подгнило и засохло, аккуратно, — секатор щелкает, — обрезаем. Или пальцами убирай. Оно легко отрывается. — А как понять, что тут подгнило-то?.. — Милс хмуро смотрит, вытянув руку, на коричневые неприглядные корешки с остатками мокрой земли на них. Они все для нее выглядят одинаково. На уроках травологии Милс, конечно, всегда была хороша как и во всем, но только ради оценок и на экзаменах. — Они же все мокрые. — Да блин, видишь вот такие корешки? — Юэн со смехом аккуратно пальцами берет те, что нужно удалить — тонкие и безжизненные, мягкие у основания. — Вот их и убираем. Милс напряженно принимается за обрезку, разложив саженцы перед собой на высоком деревянном столе, который Юэн недавно смастерил из оставшихся от прошлых жильцов паллет и деревянных ящиков. Только лупы и лампы настольной не хватает для полноты картины. Забавно за ней наблюдать — всегда во всем старающейся быть идеальной и точной. Правильной. Работа в саду действительно отвлекает от тяжелых мыслей, хоть и не избавляет от волнения полностью. — Теперь нужно молодые побеги сверху удалить, — командует Юэн, когда они заканчивают со всеми корнями. — Жалко… — тянет Милс. — Чему тут расти тогда? Разве это не загубит их? — Сейчас нужно, чтобы корни прижились. А побеги все на себя тянуть будут, — Юэн безжалостно обрезает все лишнее у саженцев, удаляя верхние побеги. — К тому же кусты пышнее будут, потому что теперь у нас проснутся почки внизу. — О, про нижние почки я и не подумала, точно-точно, — Милс принимается за обработку не менее активно. Когда, наконец, доходит очередь до посадки, она спрашивает, где тут какие розы. Юэн сначала собирался заказать несколько кустов с прививками — быстро и красиво, но те рано или поздно переродились бы в шиповник, а Милс хотелось, чтобы эти розы росли тут как можно дольше. «Разве вы не собираетесь вернуться в прежний дом, когда война кончится?» — Юэн спросил ее тогда с удивлением, зависнув над письмом с заказом. А Милс сказала, что ей нравится и здесь. Больше, чем там. Что она хочет остаться в этом доме. Хочет, чтобы этот сад был постоянным. Юэн не стал вдаваться в подробности и просто заказал несколько более дорогих корнесобственных саженцев двух сортов. Белые — Гранд Норд, и красные — Бетси Росс. Как хотела Милс. — Вот эти красные, а эти белые будут, — Юэн, разобрав саженцы на две группы, показывает Милс сначала на одну, а потом на другую. Селекционер, создавший их, — Жорж Дельбар — один из тех редких французских волшебников, что живет среди маглов. Розы его славятся особой устойчивостью и удивительно долго держащимися цветами на кустах. Маглы все голову ломают: как же так, что за магия? А ларчик-то просто открывается. Потому что магия в прямом смысле. И как его еще Министерство магии Франции не сцапало за такие дела? — Я буду сажать белые, — Милс берет свою кучку саженцев и опускается на корточки рядом с подготовленными ямками. Названия сортов она, конечно, не запоминает и не собирается. Взмахом волшебной палочки Юэн подвигает к ней ящик с почвой и с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться, когда Милс кривится от бьющего в нос запаха драконьего навоза. Он-то к таким запахам давно привык. Юэн берет свою «Бетси» и принимается за посадку. В детстве, если честно, сказка о Снежной королеве была одной из его любимых. Мать рассказывала ее тихо, иногда делая долгие задумчивые паузы. Она почему-то куда больше сопереживала холодной королеве, чем разлученным детям, и из-за этого Юэн сопереживал королеве тоже. Одинокая в своем ледяном королевстве — где-то там, очень и очень далеко. Выбравшая одного единственного человека, с которым захотела разделить свое одиночество. А снег и лед — они ведь обжигают до боли. До смерти. Наверное, Снежная королева и есть сама Смерть. И что Каю пышущая жизнью Герда с ее белыми розами и верой в людей? Когда она там одна и зовет его одного. Юэн присыпает саженец почвосмесью сверху, окучивает его, чтобы не замерз — все же ночи по-прежнему холодны, хоть уже и конец мая. Можно бы использовать немного магии, но Юэну почему-то приятнее делать все так, своими руками, будто бы это позволяет лучше прочувствовать растения. Землю накрывает кораллово-красным светом. Странно. Еще не вечер, это не закат и не фонари. Юэн и Милс резко поднимают головы, чтобы увидеть, как в небе над домом разгорается пламя. Ложится на незримый щит, облизывает его, а проникнуть внутрь не может. И расползается по нескольким соседним домам. Для всех, кроме Юэна, с той стороны не то, что дома не видно, а даже место, где он находится, не существует. Пространство показывает только стоящие в ряд дома с маленькими неухоженными участками. Ни калитки, ни забора, ничего. Но улица горит. Хорошо, что защита Фиделиуса в отличие от протего не пропускает внутрь даже дым. — Помогите! — за забором кричит какая-то женщина, Милс сразу бросается посмотреть, что там. Это не Алиса, Юэн поднимается и видит, как чуть поодаль за забором возле соседнего дома несколько Пожирателей Смерти, встав в круг, глумятся над девушкой, она взвизгивает, пытаясь вырваться, но ее толкают как мячик из рук одного к другому. Жгут легонько огоньками из волшебных палочек, заставляя вскрикивать. Хохочут. Юэн неожиданно узнает в светлых волосах и испуганном лице Жасмин. Милс узнает ее тоже. — Это Гринграсс. Я не понимаю… — она шепчет, переводя взгляд с пожирателей смерти на Юэна и обратно. Странное представление. Эта девушка — чистокровная, и не просто чистокровная, а еще и из семьи сторонников творящегося в стране геноцида маглорожденных. Как-то глупо и нелогично — они что, надеятся выманить его, в надежде, что он кинется спасать, зная правду? — Бред. Иди в дом. — Юэн, ты же не… — Нет, конечно. Главное, чтобы сама Милс не попыталась что-то предпринять. Она, кивнув, на негнущихся ногах уходит, потому что тоже знает: если останется, точно не выдержит. — Нужно предупредить Реджинальда, он ведь скоро должен вернуться домой, — встрепенувшись, добавляет Милс, чтобы переключиться на что-то более важное. А Юэн так и думал, что что-то сегодня будет, хоть и не ожидал, что их примерное местоположение так быстро раскроют. В соседних домах, к счастью, почти никто не живет, половина из них все равно должна была пойти в скором времени под снос; в Ордене Феникса специально выбирали довольно глухое место для дома Милс. Но кто-то все равно может пострадать. А он должен стоять и смотреть. Стоять. Смотреть. — Помогите! — снова кричит Жасмин, срывая голос. И это все меньше похоже на актерскую игру. Особенно когда ее хватают за волосы и швыряют на землю. Юэна почти толкает вперед, к калитке, но он не должен, не имеет права подвергать жизнь Милс опасности. Это его долг. Это… — Пожалуйста, перестаньте… — Жасмин захлебывается слезами, Юэн уже не видит, что с ней делают, жмуря глаза. Вполне возможно, это вообще какая-то иллюзия. А потом в белоснежном сиянии на улице появляются несколько членов Ордена Феникса. Юэн замечает рыжеволосую женщину — наверное, Эванс. То есть Поттер. А с ней еще несколько волшебников, которые вступают в схватку с Пожирателями смерти, пока Юэн беспомощно наблюдает. Жасмин в какой-то момент снова поднимается — Юэн видит ее макушку над забором, — пытается убежать. — Авада Кедавра! — торжественно произносит кто-то из Пожирателей. Зеленая вспышка ударяет ей в спину и заставляет упасть мешком на землю. Что-то внутри вздрагивает от этого, сбивая дыхание. Юэн не в первый и даже не в десятый раз видит чужую смерть, но до чего же странно видеть эту. Понимать — еще не умом, но подсознательно — причину этой смерти. Эту женщину убили ведь из-за него. Из-за какой-то мимолетной связи с грязнокровкой. Даже если бы они просто хотели выманить его, они бы не стали ее убивать — Пожиратели смерти ценят чистокровных чуть ли не как отдельную высшую расу. А Жасмин убили намеренно, чтобы показать Милс и другим, что будет со всеми, кто связывается с грязнокровками. Очень не вовремя — в самый огонь (в прямом смысле причем) сражений — на улицу в маскировке трансгрессирует Реджинальд, вернувшийся с работы. Выругавшись, Юэн бежит к калитке, потому что смотреть как Реджинальд растерянно уворачивается от проклятий и прикрывает рот рукавом, он точно не сможет. А уж когда оглушающее ударяет тому в голову и бросает о землю… Кровь по лицу бежит, даже в оранжево-сером мареве огня и дыма это видно. Его нужно спасти. Надо просто… как-то успеть втащить внутрь… Хотя бы Реджинальда. Его могут убить в любое мгновение — и еще неизвестно чьим заклинанием: у Ордена Феникса сейчас тоже нет особого времени разбираться, кто тут прибыл. Враг это или свой. Он вообще может задохнуться от дыма, не придя в себя. — Стой! — Крик ударяет в спину, заставляет остановиться. Подчиниться. Милс стоит на пороге дома: наверное, продолжала наблюдать в окно и сразу поняла, что он собирается делать. — Там Реджинальд! Он ранен. Она медленно спускается по короткой лестнице веранды, опустив взгляд. — Я знаю. Я написала на доске сообщение, но он не ответил, потому что уже успел уйти из кабинета, — подходит к Юэну почти вплотную. Все в тех же испачканных грязью туфлях: там, наверное, в доме теперь куча грязных следов. — И патронус его не нашел. — Может быть… — Не смотри туда, Юэн, — ее пальцы мягко сжимаются на его запястье, в глазах нет страха, но есть такая боль и чувство вины, что хочется просто прижать ее к себе. Пока за спиной валяется ее раненый или уже убитый муж. Просто чтобы она тоже не смотрела туда. — Если ты сейчас выйдешь, они точно узнают, где мы. И я тоже не выдержу, пойду за тобой. Тогда все будет напрасно. — Я не выйду. И это, пожалуй, одно из самых тяжелых испытаний: смотреть, как ранят или убивают друзей и близких, но не бросаться на помощь, потому что твое задание важнее. Потому что если ты не справишься с ним, погибнет гораздо больше людей. Милс утыкается лбом ему в ключицу, и есть в этом что-то дикое, странное, неправильное. Обнимать ее, зная, что в нескольких ярдах лежит как минимум один труп. И не просто труп, а девушка, с которой он был совсем недавно. А еще Реджинальд — живой ли? Но Юэн обнимает. Жмурится, не желая ни видеть, ни слышать ничего больше и никогда. И все равно против воли слышит.

***

Вскоре пережившие стычку Пожиратели смерти с улюлюканьем исчезли в черном дыме темной магии, оставив прибывших волшебников разбираться с пожаром. К моменту, когда открывать калитку стало безопасно, Реджинальд уже пришел в себя и сидел на дороге — Лили Поттер подлечила рану на его голове. Она вежливо, но несколько натянуто улыбнулась Юэну, и ему показалось, что о вчерашней стычке с ее мужем она прекрасно осведомлена. Стало неудобно. К счастью, в остальном обошлось без потерь. Малознакомые Юэну волшебники осмотрели тело Жасмин, спросили, куда ее девать, а потом забрали с собой — чтобы отправить в морг больницы Святого Мунго. — Никому бы не хотела такой участи, — тихо говорит Милс. У Юэна в глазах до сих пор стоит искаженное ужасом и застывшее навсегда выражение лица Жасмин. Они уже сидят в гостиной вместе с Реджинальдом. — Такие нападения произошли в шести местах этим вечером, — об этом Реджинальд узнал от членов Ордена Феникса. Он вообще много что успел разузнать, пока его лечили, и теперь понемногу рассказывал, прерываясь на большие глотки огневиски. — Во всех районах, где мы предположительно могли бы скрываться. — Но девушку убили только здесь? — Нет. Убили еще пять человек. Юэну страшно подумать, что это за пять человек. Они однозначно все знакомы Милс, и, возможно, ему или Алисе. Или Реджинальду. Эти жертвы выбирались точно неслучайно. Жасмин пыталась разузнать что-то непосредственно про Милс, которой хотела подпортить жизнь, из-за чего и «вляпалась». Когда Юэн пришел в себя и все обдумал, он понял — никто ведь не знает, что хранитель тайны именно он. Это, в отличие от всего остального, реально совпадение. А вот Фрэнка скорее всего поэтому и поймали — надеялись выведать тайну и проникнуть в дом. Вероятно, так они и узнали места, которые изначально рассматривались в качестве убежища Милс — покопались в его голове хорошенько. Каким бы сильным волшебником ни был Фрэнк, Волан-де-Морт всяк сильнее. К счастью, в отношении всей важной информации вроде выбранного хранителя или точного местоположения Фрэнк всегда приносил Непреложный обет на неразглашение информации — такие знания даже Волан-де-Морт не вытащит, магия обета не даст. Такие же обеты сейчас приносили все члены отдела защиты маглорожденных. Остается надеяться, что никто не узнал Реджинальда — тогда Пожиратели точно не смогут догадаться, что Милс прячется здесь. Впрочем, Реджинальд всегда использует кое-какую маскировку, когда возвращается домой — чего стоит его огромная дурацкая шляпа, валяющаяся сейчас на полу. Да и в момент появления Реджинальда была такая суматоха, что вряд ли кто-то разглядел его лицо. Его могли принять просто за одного из членов Ордена Феникса, прибывшего на подмогу. — Кто погиб? — нервно сглотнув, спрашивает Милс. Реджинальд называет несколько имен, от каждого из которых ее плечи начинают трястись все сильнее. Несколько человек были ее подчиненными из отдела и старыми школьными друзьями. На пятом Реджинальд замолкает, не может сказать вслух. — Реджинальд, скажи мне, кто пятый. Он — уже порядочно опьяневший — опрокидывает еще стакан и большую его часть мимо. Чертыхается, пытается протереть все с лица и груди. — Реджи. — Твой отец. С ее губ вместо вопля срывает только тихий выдох.