Кругом одни лишь «псины»

При воспоминания об этом Рэй неосознанно хочется улыбнуться. Изысканно прекрасное чувство устранять каждого, не видя, насколько Норман и Эмма ангелы. В случае чего, придётся устранить заядлого человека. Конкуренту или конкурентке — нет места в этом мире. Всё-таки, делить любовь, что должна быть сугубо твоей с кем-то, очень больно и обидно. — Вы боитесь, что этот убийца и вас прикончит? — мимоходом опять задал наводящий вопрос Рэй, выходя из инстаграма, заходя следом в твиттер. Сейчас наверняка прочитает в твитах своих друзей и приятелей о произошедшем, об их реакции. Всегда нравилось наблюдать за тем, что думают о твоих проступках. — А ты не боишься? — спрашивает Эмма, наконец, проходя с Норманом в комнату, садясь на кровать. Скрип. Втроём особо не посидишь, слишком они близко. Бессознательный страх, что личное пространство нарушено. Но это же Эмма и Норман, ему стоит отложить всю боязнь. Как красиво заплаканное личико Эммы, её всеобъемлющая жалость и любовь ко всем столь возвышенны. Жаль, Рэю её не понять. Норман проще, его одолевает не сочувствие к Асиде, а, скорее всего, жажда не угодить в капкан таинственного убийцы. — Я его не боюсь, ты тоже не бойся. Мы же не делаем того, что спровоцирует этого маньяка? — притягивая за подбородок голову Эммы к себе, целуя, проникаясь в роли собственника. То же действие повторяет с Норманом, видя в голубых глазах мелькнувшее подозрение. Как в давние времена, когда Норман догадался, кто шпион мамы. — Ты столь непонятен…Нет, это всё наваждение, мои мысли чёрствы. — шепчет Норман извиняющимся голосом. Наверняка его одолевали подозрения, но он, как и Эмма, наивен, заставит себя не верить, даже видя улики. Норман глубже целует Рэя, ощущая в поцелуе скучающую любовь. Закончив, девушка вновь вернула своё внимание на себя. — С дуба рухнул? Неужели ты думал, что Рэй на такое способен? — Эмма, видимо, понимает мысли Нормана. Она продолжает плакать. — Он и мухи не обидит. Если бы он был убийцей, скрывал бы это, а он постоянно об этом шутит, компрометируя себя. Этого не может быть. — Прости, Рэй. Я не думал об этом, просто ото всего происходящего я нездоров. — Норман отстраняется, съёжившись. Рэй опускает голову обратно на подушку, как навязчивая песня, повторяется фраза Эммы: «И мухи не обидит...» Хорошее он составил о себе мнение, воинствующее. Скрытность, как не кстати, пошла на пользу. Уже лет в шестнадцать до него стало доходить, что терпеть неуважение людей к его любимым не сможет. Если он был готов убивать демонов в их мире, то готов ли убивать людей? Конечно, готов, хотя сначала воспринимал свои мысли как туманный бред. Но рано или поздно любая дикая для тебя мысль станет нормальной, родной. Он будет убивать, но без подготовки нельзя. Ещё были в нем человеческие чувства, жалость, если бы пошёл на убийства сразу, проблема была бы не в перевесе сил, что «жертва» дала бы ему отпор, а в гуманности. Не каждый день устраняешь людей. Пришлось начать работу над собой: устранять добрые, лишние чувства. Заброшенная голубятня, парящие в небе, и сидящие на земле беззаботные птицы. Рэй, испытывая жгучее чувство предугадываемой вины, бросает им пшено, чтобы те подлетели. Попробует убить в себе жалость. В своей ловкости не сомневается, поймать будет не сложно. Проблема только в том, а сможет ли свернуть нежную шейку, пока тушка будет содрогаться от удушья? Птицы доверчиво подлетели, осыпая парня перьями. Руки трясутся, испытывая неимоверный страх перед смертью. Хватает серо-белого голубя в одно мгновение. Пальцы сжимают у горла, но не более. Слёзы? С глаз поделись, как ливень, в одно мгновение разбивая крупинки капель, как бриллианты. Убивать птиц на охоте с Сон-Джу, прокормив семью — не тоже самое, что убивать просто так. Птица падает из крепкой хватки рук. Все дни ходил встревоженный, терзаясь себя, сможет ли в решительный час убить человека? Люди более ненавистны а души извращённы, стоит лишь вспомнить все их прегрешения, сам того не желая схватишься за нож. Люди больше заслуживают смерти, обесценивая её в два счёта. Зигмунд — зпзнавшийся урод, старше их троих на год. Обошёл на математическом конкурсе Нормана через обман. Мать Зигмунда дала, наверное, взятку проверяющим. В придачу парень постоянно отпускал уничижительные шутки, считая троицу слегка пизданутой. Пусть будет первой жертвой, Зигмунд не животное, жалости не дождётся. В тайне Рэй договорился встретиться с ним у моста, у которого в последующие два года Рэй будет встречаться с неугодными. Нет, конечно, некоторых придётся убивать в другом месте, но чаще всего тут. Рэй предложил устроить рукопашный бой. Зигмунд стоит, смотря на него, как на второсортного человека. Рэй усмехается, кидаясь к нему, как кошка к клубку ниток, связывая его руки верёвками. Тот удивляется, стремясь вырваться. — Ботан, успокойся. Перевес силы всяко на моей стороне. — говорит Рэй, туже обвязывая руки. Слышит пронзительные крики. Ничего, пусть напоследок утешится, всем до пизды. Если кто-то и слышит — не рискнет встревать. Рэй достаёт из рюкзака фейерверк, решая провести первое убийство поинтересней. Засовывает петарду ему в рот, видя усилившийся страх в карих глазах. Людишки только содрогаются, на большее они не способны. Отвечать за свои поступки не в их стиле. Коробком спичек проводит по петарде, быстро запихивая глубже в глотку жертвы. Юноша убегает с моста, слыша раздавшийся хлопок, видя искры. Мужской подыхающий крик. Салют днём смотрится невпечатляюще. Рэй смотрит в оба. Спустя минут десять, чтобы совсем обезопасить себя, смотря на разорванную в клочья голову и шею, на прошедшую сквозь тело струю взрывных искр. Запах пороха. Радостная дрожь проходит по мышцам Рэя. Он смог. И это только начало того как хорошо всё прошло. Швыряет остатки тела с моста, предварительно надев медицинские перчатки на руки — никаких улик, никаких проблем. Довольно своеобразный метод убийства. Если бы существовал конкурс по самому креативному устранению жертв — Рэй занял бы первое место, продемонстрировав свои фантазию и знания на практике. Первый раз и уже удачный в ощущениях, покрывающие всё юное тело мощным зарядом тока, насыщая лёгкие живностью. Он правда может чувствовать что-то ещё помимо любви? Ему самому не верилось, но это правда. Во всём есть свои достоинства и изъяны. — Кругом одни лишь «псины». — промолвил в тишину Рэй, залипая острым взором сумасшествия как и в серый потолок собственной комнаты, вспоминая как уносит течением разъёбанную мёртвую плоть. Сам виноват — нечего было ебать мозги любимым. Теперь покоится с миром. — О чём ты? — немного успокоившись, переспросила заплаканная Эмма. Такая милая и невинная…Была б его воля слизнул бы дивно солёные слезинки с падших её веснушчатых щёчек под классику. Она явно зажмурится, но ласково ответит взаимностью, а Нормана бы нежно приласкал, просовывая ту самую ладонь, которая вытворяла множество плохих вещей, в белоснежный волосы, чмокнув в макушку. — Нет. Ничего. — затмил глаза темноволосый.