Тень бессмертия

Наручники тихо звенят, когда Гром пытается размять ладони и хоть как-то потереть пострадавшие кисти, кожу которых нещадно натирает металл. В ожидании адвоката делать все равно нечего — Игорь наотрез отказывается говорить без него, поэтому ему только и остается, что сидеть в серой безликой камере, положив руки на стол, и ждать, пока ему подадут руку помощи. Идей, как он может оправдаться, по-прежнему нет. Есть только мысли о том, что Дима сейчас на свободе, что его наверняка хвалит Прокопеныч за два раскрытых дела, что он дальше продолжит творить безумства… У него совершенно не получается называть Дубина преступником, обезличивать его, чтобы откинуть лишние сантименты, осознать, насколько ужасно он поступил… Хлопок двери выводит его из меланхоличной хандры и заставляет поднять голову, когда девушка в строгом костюме присаживается напротив него. Глаза расширяются, когда Гром узнает симпатичное лицо и выбивающиеся из-под черного парика красные пряди. — Ты! — Он несколько раз моргает, вспомнив, где встречал эту девушку. — Ты же… Я видел тебя в… — Твой адвокат, — с нажимом произносит та, сделав вид, что не понимает, о чем говорит ее собеседник, однако ее карие глаза одобрительно сияют. — Я помогу тебе отсюда выбраться. Пару мгновений длится их зрительный контакт — Гром просто изумленно смотрит на журналистку, которую опрашивал после пожара в Полуночном Экспрессе, а Юля Пчелкина выгибает бровь, так что ее лицо становится хитрым и загадочным. — Изучи вот эти документы, пожалуйста, — чуть кокетливо произносит она, пододвинув к Игорю массивную папку. Тот, повинуясь, открывает ее, перелистывает пару страниц и уставляется на надпись «меня прислал Разумовский». Вскинув голову, Гром озадаченно глядит на Пчелкину, а та кивает, подначивая его продолжить чтение. Следующая подпись «скрепка на папке в твоем распоряжении» встречается уже через страницу, а еще одна приписка «машина на заднем дворе, жду через пятнадцать минут» окончательно уверяет Игоря, что знакомый вампир каким-то образом спасает охотника на нечисть. — Все ли понятно? — на всякий случай осведомляется Пчелкина. Гром поднимает голову и вымученно улыбается ей. — Более чем. В голове уже нет мыслей о том, что обстоятельства вынуждают его работать с настоящей нечистью.

***

— Поговорим? — вкрадчиво осведомляется Волков. Они с Разумовским стоят на одинаковом расстоянии от Дубина, только с совершенно разных сторон — сейчас Дима повернут лицом к вампиру, что позволяет Олегу сократить дистанцию со спины, осторожно, медленно, прекрасно зная реакцию человека перед собой. «Командная работа, как и обсуждали», вскользь думает Волков. На этой улице сейчас они совершенно одни, лишь вдали изредка снуют прохожие. Никто и не заметит, если сейчас кто-то погибнет. Дубин все еще держит пистолет, направленный на Разумовского. Он может выстрелить в любой момент — но не делает этого, осознавая, что Волков тогда просто убьет его сзади. «Хочет жить», осознает Олег, остановившись. «Не настолько отчаянный, чтобы остановить нас ценой своей жизни». — Все, что нужно было сказать, уже было сказано, — вдумчиво произносит Дима, качнув головой. — С вами мне не о чем разговаривать. Резкое движение — он отскакивает в сторону и палит в воздух, потому что Разумовский успевает перевоплотиться в летучую мышь и взлететь, чтобы попытаться задеть голову Димы, в то время как Волков бросается на Дубина, но попытки выйти из ситуации заканчиваются неудачей с обоих сторон: они лишь меняются местами, и вновь принявший человеческий облик Сережа снова попадает под прицел, находясь с другой стороны от Олега. Напряжение взорвалось и начало накапливаться снова. Волков знал, что Дима изворотлив, но надеялся, что вдвоем они быстро с ним управятся, однако Дубин все еще держит их в поле зрения, чуть пятясь назад. Шестое чувство внутри осторожно подсказывает следующий шаг, но Олег медлит. — Далеко не все, — замечает Разумовский, откинув со лба рыжие волосы. — Мы не поговорили о твоей второй личности, Дубин… или грамотнее сказать, о Тени? Яростный рык разъяренного Димы слышать очень непривычно, но это помогает сорваться с места в нужный момент, прежде, чем он выстрелит снова — Сережа снова закрывает себя тенями крыльев, а Волков прыгает вперед, кувыркнувшись по асфальту; ему почти удается задеть когтями плечо Дубина, но тот пинает его левой ногой и вскидывает руку. — Соскучился по обсидиану, дружок? — И все-таки вернемся к Тени. — Теперь уже Сережа стоит позади Дубина, не спеша нападать. Он заламывает руки за спиной и наклоняет голову на бок. — Давно в тебе скрыт дух мертвого человека, Дима? Давно ли он контролирует твое сознание? — Плевать, — рычит Дубин, мотнув головой и разминая шею, будто бы она затекает. — Плевать, пока он мне помогает, пока он мне нужен… — Видишь ли, я прочел о Тенях слишком много, чтобы поправить тебя. — Разумовский манерно цокает. — Пока ты ему нужен. Ровно до этого момента ты все еще владеешь собой, но в один прекрасный миг ты просто перестанешь существовать, вытесненный кем-то другим… Кем же? Новая попытка Олега, одобренная волчьим чутьем, оказывается почти удачной — резкий выпад с подсечкой сбивает отвлекшегося Дубина с ног, однако ладонь Димы чуть ли не заезжает по Волкову, и ему приходится отскочить назад, чтобы не вдохнуть обсидиан, разлетевшийся в воздухе. Атака Разумовского тоже не увенчивается окончательным успехом, так как боковой кувырок спасает Дубина от острых крыльев и зубов летучей твари. Они втроем вскакивают на ноги — запыхавшиеся, чуть вымотанные, помятые, но все-такие же собранные и осознающие, что ситуация не сдвигается ни в какую сторону. Игра в кошки-мышки и нарезание кругов друг вокруг друга продолжается. — Охотник на вампиров и другую нечисть, — Сережа тяжело дышит, но продолжает гнуть свое, едва уловимо кивнув Олегу, как бы напоминая о плане Б, — умелый, знающий о нас все, видимо, близко знакомый с нашим миром, но ослепленный жаждой мести… Кем же ты можешь быть, дорогой? Олега отвлекает посторонний шум, а нос улавливает подозрительные приближающиеся запахи, поэтому он понимает, что медлить нельзя — ответный кивок в сторону Разумовского означает «пора», поэтому они бросаются вперед одновременно: пуля свистит у Волкова над ухом, оглушая его, затем следует еще один выстрел, едва только Сережа успевает стать летучей мышью… Черный, почти неразличимый в ночи зверек пикирует вниз, намереваясь расцарапать лицо человека, и затем Дима стреляет снова. Вампир падает на землю человеком, но его простреленное крыло никуда не исчезает, когда он со стоном пытается отползти назад. Волкова прошибает пот — он несется вперед, огибает обсидиановую пыль, но пистолет теперь обращается к нему и не позволяет подойти к раненому Разумовскому ближе. — Довольно! Полностью изменившийся голос Дубина скрипучий, низкий и холодный, а еще до боли знакомый. Олег в оцепенении смотрит на потуги Сережи встать, зажав крыло рукой, и пытается вспомнить, где уже слышал эти некогда веселые нотки — может быть, в девяностых, на подписании договора?.. — Вы знали, что я хорошо подготовлен, но серьезно хотели победить меня трюком с летучей мышью? — Разумовский был прав — сейчас нечто старое и темное говорит за Диму Дубина, вытеснив его сознание, и это подтверждают почерневшие глаза за стеклами очков. — Я могу попасть в рублевую монету с расстояния в сто метров, неужели вы надеялись, что зверек станет для меня преградой?! — Надеялся, что ты забудешь мои старые повадки, Костя, — хрипит Сережа, когда Тень подходит ближе и усмехается. — Догадался, значит? Но все равно ждал, что я тебя пощажу? После того, что твои дружки со мной сделали?! Дима внезапно перекладывает пистолет в другую руку — Волков сшибает его с ног прежде, чем тот успевает выстрелить в вампира. Завязывается короткая драка; Олег до хруста сжимает ладонь Дубина, намереваясь ее сломать, пытается прижать парня к земле, но правое ухо со свистом рассекает чужая пуля — Волков ошеломленно видит троих мужчин, пришедших на подмогу, поэтому стремительно вскакивает и бежит к углу здания, куда уже хромает Сережа. Пострадавшая мочка нещадно болит, но Олег благодарит всех богов за то, что шальная пуля задела лишь ухо, а не вошла в голову, когда он подталкивает Разумовского за угол и прислоняется к стене. — Ты как? — хрипит он обеспокоенно, чертыхнувшись — вот сейчас перевес явно идет в пользу Дубина, успевшего призвать своих наемников на помощь. Сережа что-то невнятно стонет, но все же отвечает: — Держаться буду… это лишь одна пуля. Даже не пять. — Срывающиеся нотки в голосе доказывают ровно обратное, поэтому Олег, отвлекшись, бегло осматривает вампира. Правое крыло величественной тенью виднеется за спиной, а левое безвольно висит, и точно в его середине красуется отверстие, просвечивающее блики от фонаря. Попытка коснуться пострадавшего места останавливается гневным шипением. — Не тронь… Лучше скажи, что делать… делать дальше… — Это действительно… он? — осторожно уточняет Волков, прислушиваясь к тихим шагам за углом. Разумовский кивает — болезненно, обреченно, тяжело, находясь на грани обморока. — Да… это действительно Тень того, кого я любил. — А ведь я раньше думал, что мы с нежитью так похожи. — Голос Тени раздается рядом — видимо, он вместе с подмогой неумолимо приближаются к ним. — Что мы должны жить в мире и согласии… но как можно договориться с такими идиотами, при этом считающими себя выше нас, людей? Боги, я был так ослеплен любовью, что ничего не замечал! — Значит так, ты, пташка, уматывай отсюда, — шепчет Волков, наспех придумывая новый план, — тебя тут до смерти расстреляют, он ведь не шутит, а я… мне, наверное, нужно стать волком, чтобы их задержать. — С ума сошел?! — Сережа шипит сквозь плотно сжатые зубы, вцепившись в воротник пиджака Олега. — Чего удумал?! Я тебя тут не оставлю! Это моя вина, я должен за это ответить! — Нет тут твоей вины! — Волков чуть ли не рычит от досады, понимая, что сейчас совсем не время для этих перепалок и ссор. — Не ты его убил! — Смерть так меняет ориентиры, ты не поверишь, Сереж! Нужно было добиваться мира, все-таки пачкая руки в крови. Так, как это делает И-и-игорь! — Тень уже совсем близко, поэтому Волков пытается отпихнуть сопротивляющегося вампира подальше от угла здания. — Надо же, ученик превзошел учителя… дошел до этой простой идеи раньше меня… Волков начинает перевоплощаться, не слушая яростный шепот Разумовского, буквально умоляющего его не делать это — глаза желтеют, и без того выпущенные когти становятся длиннее, кожа покрывается шерстью… но внезапно трансформация останавливается, потому что Олега прерывает рев мотора автомобиля, выскочившего из-за противоположного угла невысокого дома. Небольшая, довольно изящная красная машина только набирает скорость, летя прямо на них, но вовремя чуть-чуть сворачивает вправо — и сшибает с ног одного головореза, невовремя появившегося в поле зрения, резко затормозив. «Не только Дубину было выгодно выиграть время», облегченно выдыхает Волков, когда из машины вываливаются Юля вместе с Громом, тут же пригнувшиеся, чтобы шквал огня не задел их и прошелся по автомобилю. — Проклятье! — Рев Тени уже вовсе не кажется человеческим. Олег подталкивает кусающего губы от боли Разумовского к машине, чтобы он последовал примеру товарищей и спрятался за ней. Гром чуть придерживает ладонью красную голову Юли, чтобы девушка пригнулась сильнее, и бормочет «думай, думай», когда Олег с Сережей падают рядом с ними, едва ли не задыхаясь от нехватки воздуха. — Какой план? — гремит Гром, пытаясь выглянуть из-за автомобиля. Волков смотрит на ослабевшего Разумовского и чувствует, что пора со всем этим кончать. Чутье с этим соглашается, буквально формируя в голове мысль «погибнуть нестрашно, страшно не спасти Сережу», а рука в последний раз хватается за серебряный клык на груди. На том свете его в любом случае заждались. — Командная работа. — Сережа отвечает ему слабой улыбкой, когда Олег произносит эту фразу. — Вы с Юлей разбираетесь с людьми, а я помогу вам, чтобы потом достать Дубина. Игорь почему-то хочет возразить — но потом хмуро кивает, видимо, осознавая, что по-другому никак. — А я? — Разумовский кашляет. — Я сейчас… я могу трансформироваться… — Лежи тут, птица. — Олег сжимает его целое плечо и чуть поднимает голову — ему чудятся звуки полицейских сирен. — И не дергайся. Не хочу, чтобы ты пострадал. — Олеж, ты меня извини, но я прекрасно понимаю, что Костя изменился и уже не тот, кого я когда-то… — не договаривает, вновь начиная кашлять. — Так что прости… но я должен оборвать последние ниточки к той болезненной привязанности. Пальцы Волкова внезапно хватают воздух, но глаза успевают заметить краткую ободряющую ухмылку вампира, прежде чем летучая мышь взмывает в воздух — неровно, невысоко, накренившись в левую сторону, но все же пикируя аккурат на голову Тени. Тот, не ожидав такого нападения, пошатывается, пытается задеть зверька пистолетом, но теряет пару драгоценных секунд — Волков, чертыхнувшись три раза, выпрыгивает из-под машины и мощнейшим ударом сносит двух помощников с ног… Следующие события разворачиваются столь стремительно, что Олег едва ли успевает за ними следить. Гром и Юля бросаются на людей, в то время как Волков спешит к Дубину. Тот все-таки стряхивает со своего лица Разумовского, больно дернув его за крыло и отшвырнув летучую мышь прямо в стену; Олег нападает на него сзади, толкает, валит на землю, прижимает к асфальту лицом, намеревается вскрыть ему череп… Обсидиан летит прямо в глаза, но он успевает среагировать, доверившись шестому чувству в который раз — кувырок в сторону, уклон от пули, новый толчок, когти, прошедшие по лицу Димы и смахнувшие с него очки, которые разбиваются с глухим треском… Глаза Дубина полностью черные — не видно ни радужки, ни белков, только сплошная тьма, полностью его объявшая. Он взводит пистолет с последней пулей, но Волков выворачивает его руку, бьет в челюсть, уклоняется от ответного удара — все движения отточенные, слаженные, быстрые, и он сам находится в странной горячке, агонии, которой не мешает новая порция обсидиана, пущенная прямо в лицо. Олег просто не дышит, когда резко перехватывает пистолет Дубина, толкает его вниз и наставляет на него его собственное оружие. Дима пытается отползти в тень, но запыхавшийся Волков просто ставит ногу ему на грудь, окончательно лишая его возможности убежать. На секунду нагибается — прямо над головой свистит пуля: Гром и Юля сзади все еще пытаются справиться с напарниками Тени, безвольно распластавшегося на асфальте. Именно Тень, не Дубин — от парня уже давно ничего не осталось, и те мерзкие судороги, в которых сводится его окровавленное лицо, это подтверждают. — Твари! — выплевывает он напоследок все так же хрипло, высокомерно задрав подбородок. Даже сейчас он умудряется выглядеть не жалким, а полным горячей ненавистью и ядовитой яростью. — Я жалею, что был когда-то за мир с вами! Люди никогда не должны были заключать с вами мир — вот и все, что вы сейчас доказываете! Олег тщетно пытается высмотреть в человеке перед собой Дубина — того светлого паренька, которого пару раз видел по новостям. Но не видит. И не знает, как изгонять Тень, поэтому выход может быть только один. — Это ты своими действиями доказал, что «сапогом» была не нечисть, а люди, которые боятся то, что не понимают, — резко бросает он. Курок щелкает. — Ты загубил простого паренька только для того, чтобы отомстить, в то время как мы лишь пытались исправить то, что ты натворил. Ты решил подставить того, кого любил, потому что не разобрался в ситуации. Но все кончено. Ты ничего не выиграл. — Разве? — Тень фыркает. — Разве?! Многие согласны с тем, что вы не должны существовать, о, поверь мне, я знаю, ведь я когда-то пытался их всех переубедить еще до подписания того дурацкого договора. — Олег вздрагивает, уверяясь в личности Тени. — И таких несогласных очень много, они везде, повсюду, даже рядом с вами, — кивок головы указывает назад, на Игоря Грома, разбирающегося с сообщниками Тени, — думаешь, он простит вам, когда узнает, кто я? Простит вам это снова?! Простит Разумовского?! — Простит. Потому что ученик и правда превзошел учителя. Грохочет выстрел, и Тень больше не шевелится, так и застыв с искаженной гримасой на лице. Волков опускает пистолет, чуть наклонившись вперед, но обостренный слух не улавливает сердцебиения. Рука опускает пистолет, со стуком упавший на промоченный кровью асфальт. Олег прикрывает глаза и глубоко вздыхает, с удивлением понимая, что все кончено. Или не все? Сзади доносятся шаги, и вот мимо оборотня хромает Игорь. Его лицо чуть заляпано свежей кровью, но он не находится в критическом состоянии, лишь выглядит усталым, когда обходит Волкова и присаживается на корточки рядом с бездыханным телом. Олега пронизывает ток, а волоски встают дыбом — слова Тени почему-то отзываются в уголках сознания, наводя его на нехорошую мысль, что он мог быть прав насчет Игоря… — Мне жаль, — срывается с губ Волкова, когда он делает осторожный шаг к тихому Грому. — Мне правда жаль. Но… мы ничего не могли сделать. Игорь поднимается. Поворачивается к Олегу с совершенно бесцветным, мутным выражением лица — от него можно ожидать все что угодно, когда тяжелый взгляд останавливается на лице Волкова… Потом Гром сухо вздыхает, качнув головой. — Это уже не был Дима. — Он вновь смотрит на тело, и Олегу чудится, что он подавляет короткий всхлип. — И уж тем более это уже не был мой отец. «Он все понимает», осознает Волков, ободряюще кивнув Грому, который с отвращением отворачивается от трупа. «Он действительно лучше…» Гром еще некоторое время стоит на месте, о чем-то размышляя, потом возводит глаза к небу, где появляются первые звезды, и без лишних эмоций протягивает: — Нам нужно подчистить следы. Есть идеи, как это сделать? — Думаю, мне снова придется отдуваться за всех мальчиков, — доносится звонкий голос Юли, бесшумно очутившейся рядом с Волковым. Она почти не пострадала — пара ссадин на щеке и спутанные волосы показывают, что из драки она вышла вполне себе легко, даже клыки не понадобились. Пчелкина подмигивает Грому довольно беззаботно и смотрит на Олега. — Вам лучше смотаться отсюда побыстрее, особенно тебе, Игорь. Возможно, даже стоит вернуться обратно в камеру. — Это еще зачем? — хмурится Гром, однако потом его лицо разглаживается. — О… — Два ублюдка напали на беззащитную девушку, — Юля так мастерски показывает свой натуральный испуг, что Волков даже ей верит, — а доблестный Дима Дубин захотел ее защитить, но сделал это ценой своей жизни. — Так будет честно по отношению к Диме, — кивает Олег. — Он просто был жертвой обстоятельств… Но как тогда оправдать Грома? — Нам не понадобится взваливать вину обратно на Дубина, если у Игоря будет алиби, которое мы с Сережей подготовили. — Пчелкина поправляет укладку и жмет плечами. — Точнее сказать, Игорь не может быть виновен, если ночи, когда были совершены преступления, он проводил со мной. Гром аж несколько раз моргает, поразившись такому интересному алиби, в то время как Волкова прошибает током. — Сережа! — Он срывается с места и подбегает к Разумовскому, осевшему у стены в человеческом обличие. Крылья все еще не исчезли — но неестественный угол изгиба шеи так сильно пугает Олега, что он практически ничего не соображает, когда опускается перед ним на колени и осторожно берет безвольного вампира на руки. — Серый… эй… Тот ничего не отвечает, но через пару мгновений веки чуть подрагивают, распахиваются — мутный взгляд не выглядит осознанным, но все же доказывает, что хоронить Разумовского еще рано. Он шумно вдыхает и кашляет, тут же сжав зубы, чтобы сдержать стон. — Твою ж мать, Олег, от тебя невыносимо воняет собакой! — бубнит он, вновь закрыв глаза и поморщившись, когда окончательно сломанное крыло дает о себе знать. Волков смеется — облегченно, радостно, даже не реагируя на обидное высказывание, потому что Сережа жив, а это главное. Как и то, что Олегу плевать вообще на все, когда он с силой его обнимает, зажмурившись. — Господи, я не пущу тебя в офис, пока ты не отмоешься! — Придется потерпеть, птенчик, — в том же тоне отзывается Волков. Рука машинально проводит по рыжим волосам Разумовского, приглаживая их. — Выбор стоит между мной и полицией. — Если Гром все еще там работает, я выберу второе, — произносит он с закрытыми глазами, но явно понимая, как эта фраза злит Олега. — О да, кстати говоря о Громе, — вместо злости довольно заинтересованно протягивает Волков, — ты вообще в курсе, кем оказался твой ненаглядный человек, а? Ты серьезно не был в курсе, как он связан с Громом?! — Ох уж эти голубки, а? — произносит Юля, ткнув Грома в бок и покачав головой. — Нашли место миловаться! — Угу, — невнятно бубнит Игорь, а потом хмурится, — так, в смысле «твой ненаглядный»? Они чего… Полицейские сирены, прервавшие так и не начавшиеся споры этой компанией, появляются спустя пять минут, когда на площади не остается никого, кроме Пчелкиной.