The handwriting of my youth

      Из-за ярких огней панелек всё смазывалось и расплывалось перед глазами, превращая окружающее в картины импрессионистов, но двоим парням, наслаждающими сейчас прохладой ночи, было наплевать.       Весёлые голоса подшофе, что глухо разносились в глубине дворов, проникали в сознание Антона словно через пелену. Шум фонтана успокаивал тревогу в его душе. Вся атмосфера так и располагала к тому, чтобы отбросить лишние мысли куда-то на второй план в подсознание и позволить себе наконец расслабиться.       Закутавшись в легкую фиолетовую куртку, парень попытался поудобнее усесться на холодном бордюре, не отвлекаясь от разглядывания проходящих вдалеке людей. Ветер ударял в лицо, холодом проникая под тонкую ткань куртки и заставляя худое тело покрываться мурашками.       Сидевший рядом Арсений вытянул ноги, глоток за глотком допивая уже вторую бутылку «ESSA». Напитка уже почти не осталось, но он всё равно остановился и протянул бутылку Антону. Маленькими глоточками осушив её до конца, Шаст выудил из кармана джинсов помятую пачку сигарет, и через пару секунд никотиновая палочка оказалась у него во рту. Арсений без слов протянул зажигалку. Антон покрепче обхватил сигарету обкусанными губами и чиркнул колёсиком. Небольшая затяжка. Дым вышел из парня, вместе с кашлем. С тех пор так не научился нормально курить.       Прикрыв глаза, парни продолжили сидеть в безмолвной тишине, наслаждаясь спокойным моментом и невольно прокручивая в памяти события последних трёх недель.       Оглушающий выстрел будто наяву снова и снова раздавался в голове Шастуна, не давая покоя и вызывая смешанные чувства. Неверия, тревогу, страх потери… Никогда в жизни парень не хотел больше ощущать чего-то подобного.       Перед Арсением воспоминания проносились вспышками. Одна вспышка — застывшая на лице Академика маниакальная улыбка. Вторая — выстрел и крик Антона где-то так близко и в то же время так далеко. Третья — ярко-алая точка во лбу Егора. Четвёртая — вой Иры.       — Я хранила эту пулю специально для него! — крикнула Кузнецова, когда двое мужчин в полицейской форме выбили из её рук пистолет и увели за собой.       Как девчонка узнала о встрече, успев так вовремя, выясняли следаки.       В тот день вообще много кого задержали.       Дима сразу сориентировался и, найдя Майю Сергеевну, без лишних слов положил ей в руку флешку, на которой так предусмотрительно было записано признание Егора.       Дальше всё прошло быстро. Ребят из компании Саши и Лёши и их самих отпустили. Оставшихся парней из банды Академика повязали. У Арсения впереди намечались судебные тяжбы, в которых Майя Сергеевна обещала помочь, а пока… Пока парни могли насладиться тишиной и долгожданной свободой.       Арсений открыл глаза, привлечённый шорохом сбоку. Антон поднялся, потягиваясь, а потом развернулся лицом к брюнету и уселся ему на колени. Близко, слишком близко. Ещё сантиметр — и он бы прикоснулся к чужим губам своими, но сейчас Антону нужно было не это. Он смотрел на сосредоточенное, безумно уставшее лицо брюнета, на глубокую морщинку между бровей, которую так мучительно хотелось разгладить пальцем. Любовался поджатыми губами, прядями чёрных волос, которые лезли Графу в глаза и которые он то и дело плавным движением откидывал назад, открывая вид на красивый высокий лоб.       — В который раз спасаешь меня, — первым нарушил тишину Арсений, наслаждаясь нежным взглядом, от которого в душе расплывалось тепло, сильнее, чем от самых горячих и страстных ласк. — Я в последнее время что-то совсем расклеился.       Антон с легкой укоризной покачал головой, смотря всё так же влюблённо, но понимая, что простых взглядов после всего этого кошмара недостаточно.       — Арс… То, что ты чувствуешь, — нормально. — Он постарался вложить в эти слова всю ту любовь и поддержку, что чувствовал к своему парню и что уже не помещались у него внутри, настойчиво требуя выхода. — Но я хочу, чтобы ты постарался отпустить их. Пожалуйста, Арс. — Снова взгляд глаза в глаза. — Ты наконец можешь вздохнуть свободно, понимаешь? Они наказаны. Все. До единого. Всё плохое позади. Пожалуйста, не убивай себя переживаниями. Я не хочу снова думать, что теряю тебя. Я не справляюсь без тебя.       — Антон...       — Я тебе очень сопереживаю, правда. И надеюсь, что рано или поздно ты придёшь к эмоциональному благополучию. Мы придём, — Антон запнулся. Вздохнул, собираясь с мыслями. — Я понимаю, что тебе тяжело, но у меня нет похожего опыта, чтобы полноценного тебя поддержать, и поэтому я боюсь сказать что-то не то. Но ты сильный и со всем справишься, знай, что ментально я с тобой и всегда готов помочь. Только не отмалчивайся снова, прошу тебя.       Арсений почувствовал, как по его щеке скатывалась неуверенная слеза. Он зажмурился, но даже не пытаясь её смахнуть. Здесь и сейчас он мог позволить себе слабость. Здесь и сейчас он хотел позволить себе слабость.       Антон обнял Арсения, притираясь своим телом почти вплотную, и стал покрывать поцелуями его лицо, зажмуренные веки, мокрую щёку; наконец тыкнулся губами в любимую темную макушку, вдыхая родной запах.       Спрятав холодный нос куда-то район Антоновской ключицы, Арсений улыбнулся. Здесь и сейчас он наконец-то был по-настоящему счастлив. Здесь и сейчас, на холодном бордюре, он наконец-то был дома.