(not) mistake of fate

Кажется, Тэхён в его одежде (потому что та, что была на Киме вчера, после их поездки к морю все еще влажная) - теперь для Чонгука любимое зрелище. Одеваясь, тот долго восхищается большим количеством карманов на штанах-карго, что Чонгук ему выделил, а затем весьма предсказуемо путается в толстовке, беспомощно мотая руками и зовя Чона на помощь. Выбравшись из плена «коварной тряпки», как он ее, пыхтя, окрестил, Тэхён снова целует его… Чонгук после сразу же ретируется в ванную, запирает дверь и открывает на полную кран, чтобы создать шум, а после в упор смотрит на свое отражение в зеркале. Дышит глубоко, громко, немного на панике. Мочит одну из ладоней и ей же ведет по лицу, надеясь, что холод воды ему немного поможет остудить то, что внутри буквально вулканом бурлит и готовится скоро непременно бабахнуть. Что там Тэхён говорил? Бури на Солнце? Да-да, они самые… Вот только Солнце у Чон Чонгука, кажется, есть свое, так сказать, личное. Оно значительно меньше той звезды, что слепит глаза, если посмотришь на небо, но тоже теплое. И без него уже, кажется, тоже Чонгуку нет жизни… Слишком громко сказано? Слишком слащаво? Наверное… но почему бы не наплевать. У Чонгука губы горят, точно как при ожоге. Ну а чего он хотел, когда их уже три раза за сутки поджарило? В следующий раз он уже не заморачивается, просто набирает в обе ладони воды и щедро умывает лицо, вздрагивая от холода. Или не от него… Тэхён ждет его где-то за дверью, и это не делает всю ситуацию для Чона спокойнее. У Чонгука внутри просто… черт знает что, если честно. Черт знает, что, но по сути, наверное, именно это месиво люди когда-то давно назвали одним простым словом: «Счастье». И именно счастье заставляет сейчас его руки трястись, оно самое запирает в груди судорожное дыхание. Счастье нити глупого страха пускает по венам, потому что все это – для Чонгука в новинку… для него все, что Тэхёна касается, если честно, в новинку. Нет, вы не подумайте, Чонгук до этого уже был в отношениях и знает, что такое те же поцелуи, к примеру, и все то, что повыше рейтингом, но чтобы так… …так тепло, так остро… и сильно… Так с Чонгуком до этого никогда еще не было. Тогда-то Чонгук, все еще пялясь на себя, ошалевшего, в зеркало, и понимает, что наконец узнал разницу между понятием любви и влюбленности. Первое – в миллиард раз сильней и серьезней второго. Любовь, она особенная, редкая и живая. А еще беспардонная, врывается без предупреждения и каких-либо сомнений, не удосуживается убедиться в том, готов ли ты ее встретить, как относишься к перспективе ее и что вообще будешь с ней в последствии делать. Она просто приходит, с ноги выломав дверь, со словами: «На вот, бери, теперь это твое. Мучайся, храни, не теряй». И с ума сойди обязательно. А Тэхён, кстати говоря, тоже от адекватности малость далек… Чонгук ловит себя на этой мысли и, не удержавшись, как дебил, лыбится. У него с носа стекает вода, а еще с красных волос, и по скулам вниз к шее бегут ручейки… но ему все равно, он даже не вытирается, выходит из ванны, резко дверь распахнув и заставляя Тэхёна, который все еще сидит в его комнате, от неожиданности подпрыгнуть. - О, ты закончил? Тогда можно я тоже… Что «тоже», так и остается неизвестным, потому что договорить ему Чонгук не дает, буквально на бедного Тэ налетев и свалив на только что им же и заправленную кровать (все старания Тэхёна насмарку, но едва ли ему сейчас грустно). Впервые Чон так явно выступает с инициативой при их поцелуе. На этот раз все иначе, смелее… взрослее, серьезнее. На этот раз все с напором и горячими языками, которые, наконец, встретившись, срывают дыхание своим обладателям напрочь и по телам пускают мелкую дрожь. Мышцы на руках напрягаются в попытке притянуть ближе, движения губ становятся неистовыми, и звуки поцелуя разносятся в тишине комнаты, мешаясь со скрипом матраца и шуршанием простыни. Два жадных глотка воздуха – когда Чонгук отстраняется, чтобы они от нехватки кислорода оба не умерли. У Тэхёна под ним зрачки бездонно-черные и расползлись на всю радужку, а волосы, что по подушке раскинуты вокруг головы, кажется, теперь в жизни не расчесать. У него контур губ поплыл, и на них кожа блестит от их общей слюны. Так красиво, что плакать хочется, твою мать. - Тэхён-а… - выдыхает Гук, хоть до конца еще даже решить не успел, как фразу закончит, и потому больше ему сказать нечего. А Ким под ним вдруг улыбается, не так широко, как обычно, а как-то… трогательно. И выдыхает вслед: - Я знаю, Чонгук-и… я тоже… Вот же нас с тобой угораздило, да? И Чонгук от этих его слов начинает… смеяться. Он смеется, не сдерживаясь, и от этого трясется всем своим телом, заражая тем же Тэхёна. И они вскоре уже вместе хохочут по-глупому и совершенно очаровательно. Как парочки в каких-то дурацких фильмах о любви, дарят друг другу еще множество легких поцелуев куда придется: в щеки, уголки губ, брови, веки, задевая ресницы… В какой-то момент получается так, что, не рассчитав, они сваливаются с кровати на пол, благо, до того падать близко, и поэтому обходятся без увечий. Снова смеются, в этот раз еще громче. Снова затыкают друг друга торопливыми поцелуями, а когда выдыхаются, просто лежат какое-то время на все том же полу, сплетя руки и ноги. Тихо шепчутся между собой снова о всяких глупостях. Снова делают то, что вместе у них всегда получается идеально до безобразия – становятся самими собой.

***

- Это точно будет нормально? – Чонгук все еще в сомнениях чешет шею, хоть и позволяет Тэхёну тащить себя за руку в направлении небольшого двухэтажного коттеджа, одного из десятка похожих на него, что расположены слева и справа по улице. - Нет, ненормально, у людей же не принято ходить друг к другу в гости и знакомиться с родителями своих парней, - пожимает плечами Ким, а Чонгук вздрагивает от того, с какой легкостью тот произнес слово на букву «п». - Ты меня свой маме так и планируешь представить? – Чон, конечно, не паникует… но он паникует! Тормозит их обоих, упираясь обеими ногами, и смотрит на обернувшегося Тэ широко распахнутыми глазами. Тэхён мягко усмехается, большим пальцем гладит его по тыльной стороне ладони, чтоб успокоить. - Конечно. Мы с мамой очень близки. Я у нее один, папа служил в авиации и разбился на самолете, когда я был еще маленький. У нас очень близкие отношения, и я ей многое рассказываю, особенно сейчас, чтобы она не чувствовала, насколько я от нее далеко. Поэтому не думаешь же ты, что она ничего про тебя не знает, Чонгук-и? У Чонгука в этот примерно момент случается знатный передоз информацией, и он даже ничего толком ответить Тэхёну не может, но, когда тот его снова тянет за руку, все же, послушно шагает вперед. Потому что, хоть теперь и очень удивлен, больше не напуган ни капли. И правда хочет познакомиться с женщиной, которая совершенно одна смогла вырастить такого вот невероятного человека. Человека, которого Чонгук теперь любит.

***

Тэ сам открывает дверь ключом, который находит под цветочным горшком, одним из, кажется, сотни, что теснятся на крыльце, кружа голову своим разнообразием и смешением всевозможных ароматов. Но сильней всего из них выделяются ярко-оранжевые тигровые лилии, их очень много и те невольно притягивают взгляд Чона, когда Ким возится с дверью. - Папины любимые, - поясняет Тэхён, понимая, на что устремлен чонгуков изучающий взгляд. – Маме тоже нравятся… а я вот их не очень люблю. - А, по-моему, они классные. Тэхён пожимает плечами, просто решая запомнить еще один факт о Чонгуке, о котором раньше не знал, и наконец открыв дверь, пропускает гостя вперед. - Мам! – тэхёновым глубоким голосом данное слово звучит забавно, и Чонгук от этого улыбается, разуваясь в прихожей и следуя за парнем по коридору предположительно в сторону кухни. – Мам, мы с Чонгуком дома! Это странновато звучит, но приятно до ужаса – так решает Чонгук, когда останавливается на кухне, и обнаруживает там женщину, что стоит к ним спиной у плиты, что-то помешивая на сковороде. - Уже пришли? Хорошо, жареный рис уже как раз скоро будет готов, - слышит он высокий, но довольно мягкий женский голос, прежде чем его обладательница поворачивается к ним лицом. Мама Тэхёна невысокая и стройная, с длинными черными волосами, убранными в косу. И у нее большие карие глаза, светящиеся теплом, когда она смотрит на сына, прежде чем перевести взгляд на Чонгука… Вдруг лопаточка, что до этого находилась в руках у женщины, выскальзывает из них и падает на пол. А теплые карие глаза, кажется, становятся еще больше, замирая на лице Чона. Женщина судорожно вздыхает. - Мама? – Тэ очень быстро оказывается рядом с ней, заботливо и с долей волнения касается хрупких плеч, пока Чонгук тоже делает шаг к ней навстречу, но что ему самому делать, не может решить. В итоге он подходит и поднимает с пола лопаточку, сжимая ту в руке. - Ох, все в порядке, Тэхён-и, простите, что напугала вас… - качает головой женщина, одаривая Чона виноватой улыбкой. – Чонгук, прости меня, просто… ты так похож на Джебома, поразительно... – бормочет она, сводя брови на переносице. - Это мой папа, - поясняет Тэхён. - Ох, хм… понятно, - произносит Чонгук, слегка растерявшись от всего произошедшего. – Я… приятно познакомиться, Госпожа Ким, - к счастью, вовремя вспоминает о приличиях и склоняется в поклоне перед мамой своего парня (да, называть Тэхёна так даже в мыслях для него все еще – сумасшествие). - И мне, Чонгук-и, очень приятно, - отвечает ему женщина, довольно быстро придя в себя и снова улыбаясь им обоим так же тепло, как и раньше. Они помогают маме Тэ накрыть на стол и затем вместе обедают в их небольшой, но на удивление уютной компании. Тэ много рассказывает о жизни в Шотландии, даже делится историями о Юнги, который, оказывается, тоже прилетел с ним в Пусан и сейчас, как и Тэхён, старается уделить время близким, но непременно тоже заскочит навестить, он обещал. Мама у Тэхёна классная, хоть тот, как с удивлением отмечает Чонгук, внешне на нее ни разу не похож. Но вместе у них особая химия, сразу становится ясно, от кого в Тэ-Тэ эта открытость и непосредственность. Она… простая. Не как большинство знакомых Чонгуку взрослых, даже не как его собственные родители, она будто одного с ними возраста, тоже много шутит и громко разговаривает, когда увлечена чем-то. Эта женщина очень солнечная – решает Чонгук. И она ему очень нравится. Она не задает им ни одного смущающего вопроса, хоть и, как Тэхён уже сказал, в курсе их отношений. Не расспрашивает, как они познакомились или что делали вчера весь день, просто улыбается чуть ярче, когда замечает, как ее сын невзначай берет Чонгука за руку, что-то ему настойчиво рассказывая, или когда сам Чонгук что-то говорит про Тэхёна, просто не в состоянии умолчать о своем восхищении этим замечательным человеком, согревшим его сердце и продолжающим, к слову, это делать. Тэхён снова выдает глупости одну за другой, Чонгук снова бучит на него, закатывая глаза, из-за чего Ким возмущается по десятому кругу, по-старинке сетуя, что у Чона нет никакого уважения к хёну. - Ты старше Чонгука? А мне казалось, что вы с ним одного возраста, - удивленно произносит Госпожа Ким, и Чонгук прыскает. - Ага, старше, на целых тринадцать минут! – снова Тэхён не сдается в своем убеждении, что это - веское доказательство его превосходства над «младшим». - Мы родились в один день… и час, - вздыхает Чонгук, качая головой. - Тоже зимний медвежонок… - ласково улыбается женщина и вдруг хмурится, а затем ахает: - Чонгук-и! А твою маму, случайно, зовут не Мина? - Все именно так, - кивает Чонгук, и женщина ахает снова. - Вот это совпадение! Так значит, вы уже с Тэхён-и встречались… правда, когда еще не появились на свет, - восклицает она. – Мы с твоей мамой вместе лежали в перинатальном центре. Но затем отец Тэхёна погиб, и мы больше не виделись… Чонгук пытается переварить новую информацию и ловит на себе взгляд Тэхёна, тоже растерянный, какой-то очень глубокий. Они без слов между собой общаются, уверенные, что чувствуют в этот момент поразительно одинаковые вещи. А их руки под столом находят друг друга, пальцы сплетаются между собой. Очень крепко.