Свобода на поводке

      A lot on my mental: feel like i'ma break       All throughout my body: nothing but pain       Nothing but hate, all in my veins       You shall share it with me... you will know pain       Louverture - KNOW MY PAIN

             За ужином кусок в горло не лез. Октавия упрямо изучала содержимое тарелки, не в состоянии поднять взгляд, боялась просто посмотреть на окружающих. Боялась, что по одному взгляду они поймут, что она сделала.       – Может, наконец, скажешь, что происходит? – прошептал Лео. – И где Энви?       Вторая причина, не дающая девушке покоя, это Энви. Прошло уже больше получаса с тех пор, как она оставила его одного разбираться с проблемой. Поначалу девушку разъедала злость, из-за тупой ошибки, эмоций парень накликал на них беду. Но чем больше проходило времени, тем туже совесть обвивала сердце. Ей не следовало бросать Энви с его-то шаткой психикой, это они с Лео бесчувственные сволочи, а в их товарище еще теплилась человечность. А она убила ее остатки, заставив смотреть на муки девочки, которая просто ему приглянулась. Нет, даже хуже: приказала избавиться от тела.       Дверь в столовую хлопнула, от резкого звука у Октавии выскользнула ложка и со звоном упала на пол. Не понятно, что было оглушительнее. Она нервно подняла взгляд и убедилась, что никто не глядит на нее, как на убийцу. Может, пока и никто, но ее удар чуть не хватил, когда она поймала на себе взгляд Эрвина.       Ретировавшись под стол в поисках ложки, Октавия зашипела, не в силах иным образом выразить непомерное чувство стыда. И что ж ей теперь делать?!       – Прошу прощение за опоздание! – разнесся по залу запыхавшийся голос Энви.       – Так, ну хоть один отыскался, – нервно зарычал командир, – где тебя черти носят?!       – Простите, я… задержался, нужно было это… а…       – Ладно, хватит сопли жевать, иди уже, ешь. Ты Миллер не видел?       – Миллер?       – Эльзу Миллер.       – А… а разве она уже не здесь?..       Для человека, который едва сознание не терял от вида собственноручно убитой девушки, Энви разговаривал довольно обыденно. Звонко и непринужденно, что насторожило Октавию. Хотела бы она удивиться и порадоваться, что парень смог преодолеть себя, но ее не отпускала тревога.       – Эй, – пнул ее легонько Лео, – ты так и будешь сидеть там? Могу миску передать.       Выбравшись из-под стола, первым делом девушка сосредоточила внимание на Энви. Видимо, бежал сюда со всех ног, тяжело дышал и румянец разгорелся на его щеках. Он осмотрелся, ища место для трапезы, а когда заметил товарищей, лицо его на короткий миг перекосило от испуга. Держался непринужденно, только напряжение чувствовалось в каждом его действии. Парень уже хотел пойти к их столу, но Октавия коротко мотнула головой и взглядом указала на группу кадетов, с которыми тесно общалась Эльза. Там же ужинал и Эрвин.       Сказать, что Энви расстроен безмолвным приказом, значит, ничего не сказать. Медленно вдохнув, он собрался с духом и направился к шумной компании.       – Так что происходит?       Лео умел сдерживать себя практически в любых ситуациях и проявлениях, но всему есть предел, особенно терпению. Только убедившись, что их никто не услышит, Октавия сконфуженно прошептала:       – Возникли проблемы. Пришлось действовать наспех.       Пытаясь оттереть ложку от пыли, девушка лишь испачкала пальцы в остатках пищи.       – Какого рода проблемы?       – Скоро узнаешь. Но если коротко, мы были на волосок от того, чтобы все пошло прахом.       Большего от Октавии Лео не добился, по нервозному состоянию понимая, что произошло действительно нечто серьезное. Вскоре по столовой уже разливался не смех и веселые разговоры, а встревоженные голоса.       – Что? То есть Эльза не приходила еще? – с невероятной искренностью удивился Энви.       – А чего ты так обеспокоился? – с ехидной улыбкой толкнул его в плечо сосед. – Чем вы там занимались, колись, по вам все видно…       – Да ничего такого, о чем ты вообще говоришь. Ты же знаешь, что всякие отношения под запретом между сокурсниками, это подрывает дисциплину.       – Ой, да кто их слушает…       – То есть хочешь сказать, что ты не встречал Эльзу?       В зале опустилась столь непривычная тишина, что Лео и Октавия без труда слышали все вопросы, которыми засыпали Энви. Последний из них, заданный Эрвином, повис в воздухе, словно густой туман, от прикосновения к которому по затылку пробегался холодок. Октавия хотела посмотреть на собеседников, и в то же время не могла найти в себе силы преодолеть необъяснимый страх.       – Виделись, но… – замялся Энви, голос его звучал совсем жалобно, – мы с Ви немного повздорили, в наш спор вмешалась Эльза и я накричал на нее.       – Боже, ты совсем идиот что ли?       – Она влезла в наш разговор, я не сдержался, а… – он как-то невпопад остановился, словно вспомнив о чем-то. – Да, я сам виноват, не сдержал слово, Эльза… она пыталась меня увести, но… в общем, не знаю, я облажался, на меня обиделись они обе и разбежались.       Чем больше слов вылетало из его рта, тем быстрее он рыл себе могилу. Положив голову на руки, Октавия схватила себя за волосы и едва не взревела от беспомощности и злости. Энви волновался, она бросила его в одиночку расхлебывать заваренную кашу. Как теперь вообще придумать оправдание?! Он совсем забыл о том, что она сказала Эрвину? Или не услышал? Видимо, услышал, поэтому столь внезапно принялся нести несвязный бред.       Девушка рискнула осмотреть обстановку, бросив напряженный взгляд исподлобья.       – Так зачем вы вообще вышли на улицу?       Энви сидел, как на иголках, а своим вопросом Эрвин явно пытался его спровоцировать. Парень не решался ничего сказать, бросил растерянный взгляд в сторону Октавии и с нескрываемой раздражительностью бросил:       – Сам знаешь.       – Понятно, – отозвался Эрвин, поднявшись из-за стола.       Курсанты, сидевшие рядом, моментально оживились, хотели допытаться, что же «понятно» их негласному лидеру. Октавия напряженно выжидала, готовясь к тому, что теперь она подвергнется допросу, однако парень направился куда-то в дальний угол зала, где ужинали инструктора.       – Скажи, что это не то, о чем я подумал, – произнес Лео.       Похоже, он оставался единственным, кто сохранял спокойствие. Оснований для паники у него и не имелось, парень находился во время инцидента в общей спальной комнате. Выйдет сухим из воды в любом случае. Но вместо зависти к Лео Октавия предпочла успокоиться и набраться уверенности, поскольку у нее также имелись все шансы избежать подозрений. Даже если вскроется обман, Энви должен взять всю вину на себя, чтобы они продолжили миссию. И эту мысль она постаралась донести взглядом, от вида которого у Энви кровь отхлынула с лица.       Он понял. Все прекрасно понял.       Дальше все как в тумане. Октавия осознавала, что рано или поздно Эльзу начнут искать, и надеялась лично принять участие в операции. Удостовериться, что Энви хорошо замел следы, перетащил тело или избавился от него. Погода успокоилась еще когда солнце садилось за горизонт, поэтому девушка опасалась, что остались улики.       Благо, кадетам тоже позволили принять участие в поисках, наказав разбиться по группам в три человека. Фитиль в лампе едва горел из-за мороза, либо тьма высасывала свет до последней капли. На улице стало значительно холоднее, но на непогоду Октавия едва ли обращала внимание. Их группу отправили прочесывать территорию в сторону, противоположную той, где она в последний раз видела Эльзу.       – Куда ты дел тело?       Энви словно не услышал вопрос, смотрел себе под ноги, передвигаясь медленным шагом. Октавия силилась войти в положение, однако молчание парня только разозлило ее.       – Где тело, Энви?       – Она была человеком… – понуро пробормотал парень. – Она была человеком, Ви, таким же, как мы.       – И что? Я тебя о другом спросила, ты хоть понимаешь…       – Октавия, – неожиданно прервал ее Лео, наградив столь холодным взглядом, что завывающий ветер показался легким бризом. – Мы ищем пропавшего кадета, иди чуть вперед и освещай нам путь, раз у тебя лампа.       И что это было? Девушка едва сдержалась, чтобы не наброситься и на Лео, однако вовремя придержала раздражение. Сейчас лишь он способен трезво мыслить. Однако тон, с которым он обратился к ней, возмутил Октавию, что она не постеснялась выразить раздраженным оскалом.       К сожалению, Энви не успел в должной мере успокоиться, чтобы внятно объясниться Лео. Позади поднялся шум, голоса становились все ближе, пока до них не долетело отчетливое известие, что в глубине сосновой рощи что-то нашли. Октавия хотела провалиться сквозь землю, промелькнула мысль о бегстве: если они сейчас дадут деру, еще есть шанс избежать наказания. Тем не менее, несмотря на страх, ситуация оставалась под относительным контролем.       Желая добраться до места как можно скорее, она, отыскав непойми откуда взявшиеся силы, рванула к роще. Глубокие сугробы замедляли движение, пока она не выбралась на тропу, едва ли не расталкивая остальных кадетов. Девушка следовала за огоньками ламп, стекающимися к одной точке, лежащей намного дальше места преступления. Пробегая мимо него, Октавия едва не споткнулась о собственные ноги.       – Так, вы, все расступитесь! – донесся раздраженный голос командира. – Живо, тащите веревки! Эльза! Эй, Эльза! Девочка, ты слышишь меня?!       – Эльза! Эй!..       – Скажи что-нибудь!       – Идиоты, вы тоже свалиться хотите?! Живо назад!       Но курсанты не слушали, они выстроились вдоль обрыва, выкрикивая имя девушки. Оказавшись за их спинами, переводя тяжелое дыхание, Октавия в первую очередь осмотрелась вокруг – десятки следов, снег перерыт так, что уже и не восстановить изначальную картину. Хоть что-то хорошо.       Растолкав сокурсников, Октавия пробилась в первый ряд и осторожно глянула вниз. Белый покров неровно ложился на выступающие островки скалистой породы, и в свете десятков тусклых фонарей в глаза моментально бросалось тело. Руки раскинуты, одна нога вывернута под неправильным углом, с такой высоты трудно разглядеть лицо Эльзы, однако понятно одно – она мертва. Даже если не удалось задушить ее, дело завершило падение.       Но вздохнуть с облегчением не получалось. Октавия думала, что обрадуется, убедившись в смерти сокурсницы, которая при ином раскладе могла бы рассказать правду. Теперь с губ Эльзы не слетит ни слова. Тогда почему в груди будто камень застыл? Октавия никогда не испытывала к девушке теплых чувств, лишь в последнее время сохраняла относительный нейтралитет.       – Господи…       Обернувшись на знакомый голос, Октавия увидела Энви, который, упав на колени, смотрел куда-то перед собой невидящим взглядом. Она уже видела его в таком состоянии и не раз. Парень испытывал сильный эмоциональный шок, когда куратор заставлял его избивать соперников в воспитательных целях. Чтобы сломать, избавить от жалости к врагу. От жалости к соратникам. Но Энви оказался сильнее, поэтому и продолжал страдать.       – Так, кадеты! Живо отправляйтесь в спальный корпус! На сегодня представления окончены. – Однако никто не двинулся с места, поэтому командир во всю мощь легких заорал: – Вы оглохли, сосунки?! Вот что бывает, когда вы не слушаете приказов и позволяете себе лишнего! А теперь, живо спать!       С трудом отрывая себя с места, один за другим курсанты подчинились приказу. Ничего не поделаешь. Подойдя к парням, Октавия положила руку на плечо Энви и сказала:       – Ладно, пойдемте, мы…       Скривившись, Энви резко отмахнулся от нее, болезненным ударом сбив руку со своего плеча. Опешив от подобной дерзости, девушка даже не нашла, чем ответить. Он посмел замахнуться на нее, старшую по группе? Да еще у всех на глазах, Октавия с трудом заставила себя проигнорировать десятки взглядов.       – Энви, ты… – но она так и не нашла, что сказать, раздираемая и злостью, и сочувствием к парню.       – Иди, я присмотрю за ним, – сказал Лео.       Почему? Почему он отталкивал ее? Неужели парень не понимал, что проявлять вину при всех это верный шаг в пропасть? Они сразу подумают, что он в чем-то раскаивается, его терзает вина. Октавия с опаской осмотрелась и едва не вздрогнула, отметив, что кадеты сосредоточили внимание не на убитым горем Энви, а на ней. В их глазах открыто читалось осуждение, природу которого девушка не понимала. Почему они так смотрят на нее? Она ведь ничего не сделала…       Сбитая с толку, Октавия пошла прочь на негнущихся ногах, с трудом пробиваясь по завалам снега. Ее била крупная дрожь. Успокоиться не удалось даже когда она оказалась на пороге барака, в который один за другим заходили кадеты, словно призраки. Некоторые из них все еще бросали на нее взгляды, но уже грустные, а не осуждающие.       Понимая, что не выдержит повышенного внимания, Октавия отошла к поваленному стволу дерева, которое служило скамьей, и села. Обхватив себя руками, не обращая внимание на холод, глубоко вдохнула. Только горло обдало ледяным воздухом.       Что же она сделала не так? Почему Энви оттолкнул ее? Злился на то, что она оставила его в одиночку разбираться с проблемой? Но разве он не понимал, что, не отвлеки она Эрвина, все пошло бы прахом?       Как бы ни пыталась Октавия подобрать подходящее объяснение, ей не удавалось сфокусироваться на одной мысли, успокоиться. Ее начала бить крупная дрожь, от которой боль в груди разрасталась подобно отравляющей опухоли. Энви не просто отмахнулся, он одарил ее взглядом столь диким и ненавистным, которым смотрел разве что на куратора Леонарда.       Схватившись за голову, Октавия нервно выдохнула и сжалась. Энви всегда был на ее стороне, через какие бы ужасы они не проходили, каким бы пыткам не подвергались. Его глупая улыбка всегда дарила ей надежду, какой-то необъяснимый стимул бороться.       Шрам на руке разболелся, Октавия обхватила его ладонью и сжала изо всех сил. Почему так больно? Почему так больно… внутри.       – Октавия…       Звук собственного имени напугал девушку до дрожи. Она резко выпрямилась и обернулась, с трудом разглядев оказавшегося перед ней курсанта. Подумала, что виной тому скудное освещение, но дело в том, что в глазах стояли слезы.       – Ты в порядке? – с сомнением уточнил Эрвин.       Октавия смотрела на парня и не видела его, ее обескуражило, что она плакала, поэтому промолчала и, отвернувшись, поспешила вытереть лицо. В другой ситуации она бы насторожилась, но даже когда Эрвин сел рядом, ее это не обеспокоило. В голове царил хаос, девушка пыталась уцепиться хоть за какую-то мысль. Не получалось, поэтому она сказала первое, что пришло на ум:       – Извини меня.       – Извинить?       – Я не должна была говорить тебе это, не должна была так поступать. Это я виновата… все то, что случилось, это я виновата.       Действительно ли она говорила искренне, или даже в столь фатальном положении отчаянно прислушивалась к голосу здравомыслия? Пыталась спасти свою шкуру. Если так, то почему слова на языке кололись, будто битое стекло?       – Ты не виновата в том, что случилось, никто не виноват, это всего лишь несчастный случай. Эльза должна была понимать, что опасно уходить далеко в такой тьме…       – И что, мне легче должно стать? – огрызнулась девушка, наконец, ощутив хоть что-то, кроме подавленности. – Эрвин… – она помолчала, – вот к чему все это приводит. Я запуталась, я… прошу тебя, забудь, что я сказала и сделала. Это… стыд какой-то.       Распинаться, лепеча невнятные оправдания, Октавия посчитала излишним, но едва она попыталась подняться с места, как Эрвин опустил ее обратно, придержав за плечо. Девушка в недоумении посмотрела на него.       – Ты в таком виде собралась идти внутрь?       С заплаканным лицом показываться на глаза кадетам действительно не лучшая идея. Только какая выгода будет Эрвину? Он наблюдал за ней с непоколебимым спокойствием, разве что грустный взгляд выдавал его траур по Эльзе. Быть может, это лишь догадка, но Октавии показалось, будто парень понимает ее. Не боль и терзания, а причину, по которой ей необходимо сохранить лицо. В этом и была ее единственная сила, в непоколебимой уверенности, способности преодолеть любую боль. Лишь железная маска бесстрастия помогала защититься от сурового мира.       Похоже, Эрвин понимал это, поскольку сам прятался от реальности. Спокойный, уверенный, вызывающий уважение товарищей, но смотрящий вперед грустным взглядом. Словно он видел куда больше, чем остальные, и это делало его несчастным.       – Я посижу с тобой.       – Ладно, – смирилась Октавия и едва уловимо добавила: – спасибо.       Прежде в ее жизни никогда не случалось подобных ситуаций, чтобы люди переполошились из-за одной смерти. В стенах лабораторий постоянно кто-то умирал, Октавия помнила, как выносили тела на носилках, которые лежали рядом с ней и минуты назад вполне напоминали обычных людей. Кривящихся от агонии, с пришитыми конечностями, гноящимися и незаживающими ранами. Или те, кто засыпал под тонким одеялом в общей комнате и уже никогда не просыпался от слабости. А были и те, с которыми заставляли сражаться насмерть. В редких случаях, скорее, в назидание остальным. Так однажды девушка наблюдала, как Энви голыми руками размозжил лицо мальчика… а потом страдал бессонницей.       Этой ночью он тоже не спал. Никто почти не спал. Октавия смотрела на темный потолок липкими от засохших слез глазами. Слушала чьи-то нервные вздохи – плакала одна из девушек, подруга Эльзы.       Здесь все переживали утрату. Это удивило Октавию, удивила эмпатия, на которую способен человек. Обычный, нормальный человек, а не моральный урод, как она или Лео с Энви. Но вспоминая, с каким опустошенным выражением лица парень всматривался в темноту над пропастью, Октавия поспешила изменить мнение. Нет, Энви вовсе не безнадежен. Куратору не удалось загубить в нем человеческое начало, и какие бы цели они не преследовали на острове, нельзя допустить, чтобы парень сломался. Не потому, что это принесет проблемы в их работу. Как бы она не злилась, Октавия просто не могла спокойно наблюдать за его страданиями.       К утру страсти утихли, но бессонная ночь сказалась на всех. Стояла солнечная погода, словно в насмешку над вчерашней трагедией, и не менее ободряющим стал приказ командира к внеплановому построению.       Белый снег слепил глаза, мороз покалывал щеки. В такую погоду да радоваться жизни, однако курсанты напоминали ходячих мертвецов. Да и командир выглядел не лучшим образом.       – Вот что бывает, когда вы игнорируете устав, – скрипучим голосом начал мужчина. – Уже почти год здесь обучаетесь, а все еще думаете, что это игры. Некоторые из вас отправятся за стены, и малейшая ошибка будет стоить вам жизни. Я повторяю эти слова раз за разом каждому курсу, и вы продолжаете наступать на одни и те же грабли.       Он провел медленным взглядом по ряду курсантов, пытаясь заглянуть каждому в глаза, и особо пристальное внимание он уделил Энви.       – Чем бы вы там ни занимались, какие бы у вас не были разборки, Эльза Миллер мертва. Мы будем вынуждены сообщить ее родителям, что их дочь заплутала во тьме и, не заметив обрыва, сорвалась вниз. Разбилась насмерть. И все из-за каких-то детских проблем. Поэтому, если замечу хоть намек, что вы не соблюдаете субординацию, вылетите к чертям из кадетского корпуса. В борьбе против титанов малейший просчет будет стоить вам жизни. Это понятно?!       – Так точно! – единогласно отозвались курсанты.       – Очень на это надеюсь… а теперь ноги в руки и приступить к исполнению обязанностей, плац сам себя не почистит от снега!       – Есть!       Все верно, малейший просчет будет стоить жизни. В этот раз им пришлось заплатить жизнью Эльзы, а в следующий раз плата может оказаться чересчур велика. Ни она, ни Лео, ни Энви не должны поплатиться головой, а для этого требовалось соблюдать максимальную осторожность, просчитывать каждый шаг.       «Каждый шаг…» – повторила Октавия, бросив беглый взгляд на Эрвина. – «Знать бы еще, куда эти шаги меня приведут… или к кому».