Свобода на поводке

      

Может быть, все не так уж страшно,       Может ты просто такой типаж,       Но рано или поздно это станет опасно,       Так что запомни как Отче Наш       Ты будешь гореть в аду!       AsperX – Ты будешь гореть в аду

             – Как ты себя чувствуешь?       – Необычно.       – Интересное описание того, что ты пережил. А конкретнее?       Пока Энви допытывался до Лео, отойдя от ужаса пережитой миссии, Октавию лишь сейчас нагнала волна эмоций. Она сидела по другую сторону от Лео, который весь обратный путь до Шиганшина провел на грани беспамятства. Пару раз чуть не свалился с лошади. Превращение в титана вытянуло из него все силы, и только ближе к вечеру парень пришел в себя.       – Конкретнее? – вздохнул Лео, осмотрев свои руки и показав их собеседнику. – Конкретнее может быть только это.       Озадаченный услышанной фразой, Энви присмотрелся к рукам парня, лишь погодя выявив, в чем подвох. Взяв его за запястье, он аккуратно провел кончиками пальцев по тыльной стороне.       – Подожди-ка, – напрягся Энви, – твои шрамы… и номер… куда они делись?       – Не знаю. Честно говоря, я мало что помню, более-менее пришел в себя только по возвращении за стену. Но если вспомнить, что рассказывал куратор о титанах, о настоящих титанах и регенеративных способностях…       – Но я думал, регенерация влияет лишь на свежие раны.       – Настоящей силы титана у меня нет, так что не могу сказать наверняка. Хм… но в какой-то степени куратор не соврал, сказав, что сыворотка нам поможет.       – Черт его знает… А ты что думаешь, Ви?       Смотря себе под ноги потерянным взглядом, Октавия лишь думала о пережитом ужасе этим утром. Нервно раздирая заусенец, она проматывала в воспоминаниях момент, как вкалывала сыворотку Лео и тот обратился титаном. Он мог погибнуть, если бы куратор Леонард дал бы им яд «на крайний случай». И мало того, что мужчина подкинул им такую жабу, бой с великанами до сих пор вызывал у девушки дрожь. Тогда она ни о чем не думала, а сейчас…       – Ви?       – Во-первых, прекратите говорить об этом в общей палате, – произнесла Октавия. – Во-вторых, вы так и будете держаться за руки?       Энви смущенно отстранился, но не забыл для проформы насупиться, Лео же продолжал летать в облаках. Но даже если бы он отреагировал с ярким пылом, Октавии не обратила бы внимания. Она осмотрела общую палату, в которой разместили практически всех выживших и пострадавших членов их отряда.       Кто-то, как Эрвин, просто сидел на койке с перевязанной головой и торсом, ожидая заключения врача. Компанию в коротании времени ему составляли Ханджи и Найл. Другому парню из их выпуска повезло меньше, он пребывал без сознания, врачи диагностировали ему несколько переломов и сотрясение. В не менее плачевном состоянии находились еще двое членов разведкорпуса.       – Бессмысленно… – прошептала девушка, оглядев полупустую палату, залитую тусклым светом. Тучи все еще не расступились, из приоткрытого окна доносился запах дождя.       – Что именно?       – Все это, – осмотрев пациентов, Октавия не сдержала огорченный взгляд. – Они рискуют жизнями, надеясь найти за стенами прекрасный мир или путь к освобождению. А там их ждет куда больший ад, черти пострашнее титанов.       Приходилось говорить шепотом, пусть каждую из коек и отгораживали шторки, проход оставался открытым. Только потому, что они не разбирали того, о чем беседовали другие кадеты, риск быть услышанным сводился к минимуму.       – Хочешь сказать, что нам лучше оставить миссию? – рискнул предположить Энви.       Прежде чем ответить, девушка задержала на парне недобрый взгляд, заставив его отвернуться, ощутить себя не в своей тарелке.       – Миссия должна продолжаться, от этого зависят наши жизни. Нам здесь предстоит провести много времени, но это не значит, что всю жизнь.       – И ты так просто говоришь об этом? Даже после того, как чуть не умер Лео? – ощутив уверенность, не согласился Энви. – Куратор нам не доверял с самого начала, иначе бы сказал, что в этих ампулах не просто сыворотка ускоренной регенерации, а…       – Энви, – перебила его Октавия, недобро сощурив глаза, – помнишь, почему наша группа состоит из трех, а не двух человек?       – Если у одного возникнут сомнения, двоим будет проще убедить его, нежели одному, – с непоколебимым спокойствием присоединился к разговору Лео, посмотрев на парня. – Она права, Энви. Как бы то ни было, мы знали, на что шли, да и выбора особого нам не оставили.       – Но выбор появился сейчас… – не сдавался Энви, хотя слова Лео надломили его уверенность. – Вы же видите, как здесь живут люди, вполне нормальной жизнью, и у нас появилась возможность. Никто не пытает другого за проступок, не заставляет сражаться с товарищем за кусок хлеба, не подвергает унижениям. Не держит на коротком поводке, не…       – Нет, Энви, мы как раз-таки на коротком поводке. Именно здесь, на Парадизе, – перебила его Октавия. – В какой-то степени нам предоставили свободу, но… эта миссия и есть наша свобода. Если нас разоблачат, придется бежать обратно или умереть. Думаешь, нас пощадят, если откроется, кто мы такие и с какими целями прибыли на остров?       – А кто узнает? И как?       – Рано или поздно военное руководство отправит сюда войска, разведчиков или… титанов. Настоящих, а не мутантов, которых скидывают со стены. Если мы откроемся жителям Парадиза, нас в лучшем случае посадят под замок. Удастся сбежать, то какова вероятность, что куратор не узнает, что мы намеренно раскрылись врагу? Хоть мы и умеем терпеть боль… он умеет пытать.       – Я не понимаю тогда, – отчаянно вздохнул Энви, – что ты предлагаешь? Просто ждать? Отправлять ворона?       – Да, Энви, – нетерпеливо шикнула девушка, – ждать и молиться, что день, когда сюда явятся марлийцы, никогда не наступит.       Она тоже не хотела возвращаться обратно под надзор куратора, в узкие коридоры, под замок в комнату без окон. За три года девушка только-только успела привыкнуть к просторам природы, обыденным разговорам, не имеющим смысла. Привыкла к людям, научилась поддерживать беседу и не видеть в каждом действии злой умысел.       – Октавия… я правильно понял, что ты тоже не хочешь возвращаться? – спросил Лео.       Голос его звучал слабо, мечтательно, что придавало ему куда больше опасности, нежели безмятежности. Но Октавия не позволила проскочить и тени испуга, она с вызовом посмотрела на парня.       – А ты хочешь вернуться?       – Неправильно думать, что у нас есть хоть шанс на нормальную жизнь здесь, что мы это можем себе позволить.       Отчего-то слова Лео вызвали в ней не просто раздражение, а злость. Откинувшись на спинку стула, девушка скривила губы и с особым цинизмом произнесла:       – Если не можем себе позволить, то какого хера ты себе позволяешь. Вы себе позволяете.       Каким бы безмятежным не пытался казаться парень, услышанное заставило его нахмуриться, виновато потупить взгляд. На реакцию Энви Октавия даже не обратила внимания, хотя она выглядела куда более яркой.       – Думали, я не замечу? – не уменьшая угрозы, продолжила девушка. – Ну давай, представим, что мы вернулись обратно на родину. Нас даже похвалят. И что дальше? Максимум отправят в гетто или концлагерь, вручив красные повязки. Но если узнают о вашей связи, пристрелят за аморальное поведение, даже разбираться не станут. Пф, и только потому, что такое не принято в обществе. А потом и меня, потому что сама вас не пристрелила.       В их мире многого не принимали, дискриминация лезла из каждой щели. Расизм, гомофобия, национализм – куда не сунься, хоть обвешайся орденами и документами, таких, как они, просто выжмет общество. Куратор прекрасно промывал мозги детям, давал надежду искупить грехи проклятой крови. Октавия с удовольствием осталась бы на Парадизе, но жители острова не посмотрят, что они одной крови. Сила предательства куда крепче.       – Нас загнали в угол, – позволив повисеть тишине, Октавия вновь продолжила. – И единственный выход, который я вижу, это довольствоваться отпущенным нам временем. Но чтобы задержаться здесь подольше, мы должны доказывать свою ценность, подбрасывать новые данные. Поэтому… поэтому поступим так. Энви, – обратившись к парню, она заставила его вздрогнуть, – ты уверенный и смышленый, не боишься угроз и умеешь заводить связи. Поэтому ты подашь документы на поступление в военную полицию.       – Ну… да. А… вы?       – Мы с Лео заступим на службу в разведкорпус.       Октавия подозревала, что ее слова вызовут недоумение, однако реакция парня оказалась в разы ярче.       – Ты что, совсем с ума сошла?! – воскликнул он, аж подпрыгнув со стула.       Крик отразился от стен, отчего тишина секундой позже показалась оглушительной, и теперь их компания привлекла ненужное внимание. Перехватив удивленные взглядыНайла, Ханджи и Эрвина, Октавия нахмурилась и недовольно посмотрела на Энви.       – Сядь. И не ори.       Парня так и распирало бросить еще несколько слов, но, совладав с подкатившими эмоциями, он послушался и вернулся на место.       – В разведкорпус? – переспросил Лео, выглядя не столь шокированным, скорее, удивленным и заинтересованным неожиданной вестью. – Зачем нам в разведку?       – Нас чуть не убили на первой же миссии, – нетерпеливо напомнил Энви, – и мы все еще кадеты, если ты забыла.       – У нас выжить шансы куда больше, чем у остальных. К тому же мы теперь знаем, что делает эта сыворотка, – девушке пришлось совсем понизить голос, чтобы уж точно их никто не подслушал. – Точнее, знаем, что она делает в момент инъекции. Разведчики куда больше времени проводят за стенами, и если Лео по какой-то причине опять обратится, это проще… контролировать в лесу, чем в городе. Понимаешь?       – Не факт, что я обращусь вновь, – сказал Лео, поиграв пальцами, – я не чувствую в себе какой-то силы или еще чего. Похоже, инъекция имеет единовременный эффект, не более.       – Я бы могла поступить в гарнизон, но там делать нечего. К тому же в разведке есть плюс. Там проще отслеживать информацию, которую будут узнавать разведчики о внешнем мире. Ханджи и Эрвин тоже идут в разведкорпус, мы с Лео имеем с ними более налаженные отношения, чем ты.       Как просто, оказывается, менялось настроение Энви. Секунду назад он сидел мрачнее тучи, а сейчас смотрел на девушку с прищуром, выражая максимальную подозрительность.       – То есть нас ты разлучаешь, а сама на нагретое место метишь? Ты, блин, не обнаглела?       – Мои интересы тебя не должны волновать.       – Серьезно? И ты даже этого не отрицаешь?       – Я тебя не на материк отправляю, видеться сможете.       – Ага, только я буду находиться в безопасности Сина, а вы в жопе мира.       – У военных существуют выходные и отпускные, будем тебя навещать.       – Да-да, если доживете хотя бы до первых выходных.       В нашу перепалку острой стрелой вонзился тихий смех, заставив умолкнуть и обернуться на Лео. Парень практически всегда сохранял серьезность или выбирал нейтральный тон, его улыбку Октавия видела очень редко. Но она была невероятно очаровательной. Вспоминая, что пережил парень, что пережил каждый из них, ненароком удивляешься, как в них еще оставалось желание улыбаться этому миру.       Жаль, что в ее силах дать им только такую малость. Ради этих парней Октавия была готова пойти на многое. Их объединяли не только три минувших года относительно беспечной жизни, за которые им удалось немного открыться друг другу. Куда больше девушка узнала о них, когда приходилось выживать в Марлии. Притворяться, подавлять эмоции, доносить обо всем. Энви и Лео вели себя по-разному, каждый из них с подозрением поглядывал на другого, к Октавии они относились также. Но сквозь ледяную стену, которую выстроил каждый из них, чтобы спастись, они чувствовали друг друга. Их что-то объединяло, не только страх и боль.       Это «что-то» им удалось рассмотреть поближе здесь, на Парадизе. Дотронуться до этого «чего-то», показать друг другу. Болезненный процесс, Октавии казалось, что месяц за месяцем она вырывала из груди ребра, чтобы открыть свое сердце. Она боялась не меньше Энви, что марлийцы рано или поздно уничтожат их маленький уголок свободы.       Дождь перестал.       Сидя на скамейке под окнами госпиталя, Октавия наблюдала за пятнами розового неба, пробивающимися сквозь тучи на горизонте. На горизонте стен. Для жителей Парадиза они словно стены клетки, а Октавия видела в них некого рода заповедник.       – А? Октавия? Ты что тут сидишь?       Обернувшись на голос Ханджи, Октавия увидела, что девушка покинула госпиталь в компании Эрвина и Найла. Блондин моментально привлек ее внимание, вне больничных стен он выглядел не многим лучше. От его побитого вида девушке стало грустно.       – Эрвин, а тебя врачи-то вообще отпустили?       – На самом деле не все так плохо, как выглядит.       – Да он как огурчик! – бодро подметила Ханджи, хлопнув парня по плечу, отчего он скривился. Девушка будто и не обратила на это внимания. – Мы думали посидеть где-нибудь, у меня знакомый работает в одной забегаловке, без проблем продаст нам что выпить.       – Выпить? – Октавия не до конца поняла, почему Ханджи обрадовалась возможности что-то выпить.       – Без меня, ребят, извините, – понуро пробормотал Найл, неловко избегая чужих взглядов. – Сегодня… я… завтра дел и так много… давайте.       Эмоциональное состояние парня моментально передалось на остальных, улыбка сошла с губ Ханджи, оставив отпечаток грусти. Даже ее буйный оптимизм не способен справиться с шоком первого полноценного сражения. Смерти товарищей. Но куда сильнее вида крови и чужих трупов Октавию передергивало от воспоминания об обращении Лео.       Пришлось сжать кулаки, чтобы подавить дрожь.       – Мне, наверное, Энви надо дождаться…       На нее внезапно нахлынуло отчаяние, к горлу подступила тошнота. Обхватив себя руками, Октавия ощутила пульсирующую боль не только на шраме, опоясывающем плечо. Жгло номер, вытатуированный на тыльной стороне предплечья. Один-восемь. Восьмая, девочка без имени, которую пережевала и выплюнула марлийская система.       Они всего лишь сырье, три заменяемых винтика. Предметы, а не люди… Как же она позволила себе думать, что у нее, у них есть право не столько на жизнь, сколько на эмоции?       – Эй, – мягко коснувшись плеча Октавии, Ханджи заставила вздрогнуть девушку и поднять растерянный взгляд. Горько улыбнувшись, она сказала: – Пойдем. Посидишь с нами.       Попытки Ханджи развести сокурсников на разговор во время дороги не увенчались успехом, а в забегаловке и вовсе сошли на нет. Над каждым из них нависала невидимая грозовая туча, радоваться и тратить время на пустые разговоры совсем не хотелось. Октавия то и дело металась от воспоминаний с миссии к мыслям о Лео и Энви. До последнего надеялась, что ей только почудились искры, стреляющие между ними. А вот черта с два.       Шок это или удивление – девушка до сих пор терялась в догадках. Возможно, немного ревности. Или зависти. Для нее отношения казались темным лесом, с детских лет родители и надзиратели вдалбливали ей в голову консервативные идеи и ценности. А тут два парня… но дорогие ей, самые близкие, ближе у нее никого не было. Пока. И то, что они нашли друг друга вызывало даже не ревность, а зависть.       Октавия чувствовала себя выброшенной из лодки.       От томительных мыслей девушку отвлекли разве что любопытные взгляды окружающих. Нечасто, видимо, сюда заглядывали кадеты, многие не одобряли, когда молодежь пила алкоголь. Если бы кому было дело до чужого мнения, Октавия с удовольствием раскритиковала бы здешнюю атмосферу. Много людей за довольно ветхими столиками, окна давно не мыты, о свежем воздухе можно лишь мечтать. Стоял запах жареной еды и чего-то приторно-сладкого. Чтобы заглушить его, девушка отпила из кружки, но тут же закашлялась.       – Что это за дрянь?       – Это… пиво, – удивленно хлопая глазами, сообщила Ханджи, – и оно довольно неплохое. Мой знакомый работает за стойкой, так что отвечает за качество.       – Думаю, не в этом дело, – подметил Эрвин, со снисходительно улыбкой уточнив: – Ты никогда не пила спиртное, верно?       – Нет… – несколько смутившись, призналась Октавия, покрутив в руках запотевшую кружку. – Оно же на вкус ужасное.       – Прям как жизнь, да?       Риторический вопрос Эрвина вновь заставил их погрузиться в тягостное молчание. Не позволяли ситуации стать еще более обременительной лишь голоса посетителей, наполняющие зал гулким эхом.       – А ведь это была даже не официальная миссия, точнее, не первая миссия, – вздохнула Ханджи. – Не думала, что будет настолько страшно. До сих пор руки дрожат. Нам еще повезло, что уцелели.       – Не в везении дело, – посмела заметить Октавия, – мы лучшие из выпуска, поэтому…       Поэтому Лео оказался в пасти титана? Поэтому другие «лучшие» либо померли, разорванные на куски, либо лежали сейчас на больничной койке? И это не говоря об опытных офицерах. О каких боевых навыках вообще может идти речь, когда кадетов обучали в тепличных условиях? Смерть нескольких человек стала бы не такой уж и большой платой за профессионализм других.       «Размышляю уже как куратор Леонард…»       – Никто не говорил, что будет просто, – сказал Эрвин. – В разведку и не идут, потому что это что-то легкое. Главная цель разведкорпуса узнать, откуда приходят титаны, что лежит за пределами горизонта. Мы заперты за стенами, живем словно в клетке, и это будто всех устраивает. Спокойная мирная жизнь… висящая на волоске, зависящая лишь от стен. На мой взгляд это неправильно, люди должны выбраться отсюда, а не жить, словно скот в загоне.       – За стенами нет ничего хорошего, Эрвин, – мрачно бросила Октавия.       Молчание собеседников ее не удивило, но насторожило, когда она поняла смысл сказанного. Стоило внимательнее следить за языком, но было поздно.       – Мы никогда особо не спрашивали, но… как вы вообще оказались за стенами?       – Эрвин…       Парень не обратил внимания на предосудительный взгляд Ханджи. Смотрел на Октавию сосредоточенно, словно полицейский на подозреваемого. Хотелось отвернуться, холодной голубизной глаз он прожигал душу, казалось, видел грехи и тайны. Как же раздражала это его черта характера, словно лишь ему ведома истина, правильный путь.       Почувствовав, как просыпается злость, Октавия сделала большой глоток пива. Может, дело в эмоциях, но со вкусом раздражения оно даже казалось приятным.       – Октавия, – назвала свое имя девушка, сумев удивить собеседников. – Это не мое имя.       – Не твое?       – Мне пришлось выбрать имя, и, знаешь, почему? – решив, что идея не грозила выдать все тайны марлийцев, девушка закатала правый рукав и продемонстрировала набитые цифры. – Восьмая. Вот как меня с детства называли люди.       – Восьмая, – эхом шепнула Ханджи, подняв на Октавию обеспокоенный взгляд, – я не понимаю.       – Я родилась в Шиганшине, – проведя пальцами по татуировке, на ходу сочиняла девушка. – Но большую часть жизни провела за стенами… в подвале, на цепи, как животное. Мои родители, как и ты, Эрвин, считали, что стены – это клетка, ограничивающая волю человека, а титаны – испытание Господа. Они покинули стены, начали жить вместе с другими такими же чокнутыми, воспитывая своих детей в жутких условиях. Поначалу они действительно хотели узнать, что же таится по ту сторону, но титаны их ввергли в ужас. Им пришлось выживать, убегать, как-то приспосабливаться… Я не знаю, откуда пришли Энви и Лео, но после мучительных лет этого ада мы решили, что пора бежать. И сбежали, бросили других. Может, они уже мертвы, нас все равно оставалось немного, запасы еды уж точно подходили к концу.       Выдержав паузу, Октавия подняла безмятежный взгляд на Эрвина, который, на удивление, оставался спокоен.       – Мои родители погибли уже давно, поэтому всем детям просто выдали номера. Сказали, что имя мы можем только заслужить. Так что мир за стенами для меня, Эрвин, не мечта, а, скорее, ночной кошмар.       – Поэтому ты хочешь пойти на службу в военную полицию? Потому что там безопасно?       – Эй, Эрвин, не надо так грубо.       Признаться, Октавия тоже удивилась, сколь грубо прозвучал вопрос парня. Он практически не притронулся к спиртному, значит, бросался словами не на эмоциях. Хотя, чего еще от него ожидать? Если в первый год обучения Эрвин был душой компании, то ближе к выпуску куда больше людей общалось с Энви, нежели с ним. Не переходя на личности, он упрекнул и уязвил каждого, кто собирался вступить в ряды военной полиции из чувства самосохранения. А жить и ни в чем себе не отказывать хотелось многим.       – А ты бесстрашный хочешь сказать? – с каждым глотком пиво уже не казалось столь противным, да и язык развязывался.       – Я не лишен страха. И не считаю службу в полиции чем-то зазорным, но причина, по которой все туда идут, мне противна. Мелочна. Добиться чего-то можно лишь, идя на риск.       – Ты говорил, что хочешь узнать, что лежит за пределами стен, увидеть мир. Разве это не также мелочно и эгоистично? Чем твое желание личной выгоды отличается от желания кого-то другого просто обезопасить себя?       – Я иду в разведку не только ради того, чтобы увидеть мир. Ключ к уничтожению титанов лежит где-то там, за стенами, поэтому я и намереваюсь вступить в разведкорпус, чтобы отыскать способ спасти человечество.       – Ты хочешь поступить на службу в разведкорпус, чтобы уничтожить титанов и дать возможность людям выбраться из клетки. А я делаю это, наоборот, чтобы защитить их, сохранить маленький уголок спокойствия от врага из вне. Поверь мне, Эрвин, за стенами нет ничего хорошего. Встретившись с реальностью, ты разочаруешься, и даже не сомневайся.       Стоило корректнее подбирать слова, всего лишь несколько глотков пива, а она уже болтала о внешнем мире. Пусть собеседники и думали, что девушка рассуждала, опираясь на опыт жизни с фанатичными дикарями, она ничуть не приукрашивала. Мир, который так жаждал увидеть Эрвин, невероятно жесток. Там над детьми ставили эксперименты и отрезали им конечности во имя науки. Только как об этом расскажешь, не раскрыв себя? Появятся вопросы. И тогда конечности уже начнут отрезать здесь и далеко не во имя науки.       – Подожди-ка, – нарушила неловкую тишину Ханджи, – я чего-то не поняла. Ты говоришь о поступлении в разведкорпус?       Насупившись, Октавия посмотрела на девушку, но куда дольше задержала взгляд на Эрвине. Нахмурилась, показательно выразив недовольство, и бросила в рот просоленный сухарик.       – Возрадуйтесь, – буркнула она.       – Ого! Серьезно? – искренне обрадовалась Ханджи.       – Да, и Лео тоже.       – За это надо определенно выпить!..       – С чего вдруг?       А ведь предполагалось, что они просто расслабятся и поддержат друг друга после сложного дня. Но у Эрвина, видимо, стояла цель вкатать Октавию в бетон окончательно. Ах да, на Парадизе нет бетона.        Мысленно досчитав до пяти, девушка шумно выпустила воздух через нос и уставилась на парня. Постукивая пальцем по столешнице, она ожидала продолжения вопроса, уточнения, а в итоге лишь заставила понервничать Ханджи. Хотя, беспокоилась сокурсница недолго: пробормотала «ох, боже» и выпила.       – Ты на протяжении трех лет говорила, что твоя цель – военная полиция. Разве сегодняшняя миссия не должна была лишь укрепить твое желание?       – А тебе захотелось сбежать в военную полицию после этой миссии? – задала встречный вопрос девушка. – Нет, по глазам вижу, что твоя решимость только возросла. Тебе понравилось рисковать жизнью… да? Рваться вперед, рисковать, чтобы узнать правду, заглянуть все дальше за стену. Это ведь твой первый выход во внешний мир.       – И что, если так? – сложив перед собой пальцы в замок, чуть нахмурился парень. – Вот твоя мотивация мне непонятна. На протяжении трех лет обучения ты только и делала, что пыталась быть первой, лезла на рожон, тщетно пыталась обойти меня.       – Тщетно?       От колючего слова Октавия невольно скривилась, крепче сжав кружку. Цинизм, с которым продолжал разговор Эрвин, уже начинал не на шутку злить. И тем не менее срываться по пустякам не выход, иначе она лишь докажет свою несостоятельность.       – Мои мотивы куда более обыденные, – холодно сообщила девушка. – Я едва не потеряла Энви и Лео, и защитить их на нагретом месте в столице я буду не в состоянии. Защитить место, в котором мы можем чувствовать себя в безопасности.       – Мне куда проще поверить, что ты пытаешься реализовать свои амбиции, а не защитить кого-то. Ты всегда так поступала, особенно в первый год.       У Октавии свело желудок от обжигающей злости, медленно сжав кулак, она отчаянно поборола желание подскочить и перевернуть стол.       – Хочешь что-то сказать?       – Вообще-то да, ты…       – Да господи! – внезапно воскликнула Ханджи, ударив ладонью о стол, отчего подпрыгнуло не только сердце Октавии, но и тарелка с закусками. – Я позвала вас, чтобы посидеть и расслабиться, а вы как два барана начинаете опять вот это вот. А-а! Все, с меня хватит.       Вытащив из кармана монеты, девушка бросила их на стол – одну из них Октавии пришлось подхватить, чтобы та не укатилась прочь.       – Все, я возвращаюсь в казарму, а вы тут донимайте и дальше друг друга. Умываю руки, дайте знать, чем все закончится в итоге!       Последние слова она бросила немного навеселе, однако общий посыл оставался понятен – пока они будут продолжать обмениваться любезностями, никто не станет терпеть их общую компанию. Они привлекли не только внимание Ханджи, но и посетителей, от любопытных взглядов которых Октавии стало неуютно. Но промелькнувшую мысль последовать примеру девушки и покинуть забегаловку она отмела моментально. Не доставит Эрвину такое удовольствие, пусть тоже мучится из-за их упрямства.       Раз предоставилась возможность расставить все точки над «и» – или рассориться в пух и прах, – Октавия посчитала нужным воспользоваться шансом. Но чем больше проходило времени, тем более неоднозначной становилась ситуация. Разговоры посетителей наполняли неловкую паузу. Девушка допивала остатки пива, Эрвин безучастно смотрел по сторонам.       Ситуация неловкая, ничего не добавишь, никто из них не хотел возобновлять разговор первым, как и ретироваться с места. У Октавии уже все начинало затекать от продолжительного сидения в одной позе, она попыталась перекинуть ногу на ногу, но в итоге задела Эрвина.       «Отрастил шпалы», – раздраженно подумала девушка, бросив на него не менее добрый взгляд. А секундой позже родился план, который она посчитала невероятно гениальным. – «Посмотрим, насколько хватит твоей сдержанности».       С трудом сдерживая хитрую ухмылку, девушка качнула ногой и дотронулась до лодыжки Эрвина, на что парень недовольно нахмурился. Верно, полагал, что она его нагло вздумала отпинать. Октавия с удовольствием бы это сделала, но пока в ее распоряжении лишь небольшое пространство под столом.       Не сводя с парня пристальный взгляд, она провела сапогом вдоль внутренней стороны его голени. Эрвин недобро нахмурился, но не пошевелился. Его непоколебимость раздражала, и вместе с тем пробуждала азарт, от которого в груди разливалось тепло. То ли от алкоголя, то ли от нахлынувших чувств весь мир отошел на задний план.       – Что такое? – наигранно звонким голосом полюбопытствовала Октавия, дотронувшись до внутренней стороны бедра парня. – Тебе не хорошо? Или… наоборот? По тебе никогда не поймешь.       – Душно здесь становится.       Ни один мускул на его лице не дрогнул, стоит отдать должное. Октавия снисходительно улыбнулась и выдохнула, прекратив игры.       – Есть такое, – покопавшись во внутреннем кармане, девушка выцепила пару монет. – Ладно, пойдем отсюда.       – Я заплачу.       – Избавь меня от своих подачек, – недовольно пробормотала девушка.       Отодвинувшись, она резко поднялась с места, но пошедшая кругом голова заставила ее упасть обратно на стул.       – Может, тебе помочь?       – Пф, – отмахнулась девушка, и пусть вторая попытка оказалась успешней, ей требовалось сходить в уборную.       – Вообще-то, выход в другой стороне, – с холодной язвительностью подметил Эрвин.       – Мне на улице справлять нужду или как?       Уборная оказалась еще тем эпицентром ужасов, запах стоял отвратительный, но пришлось потерпеть. Октавия намеренно тянула время, надеясь, что Эрвин не станет ее ждать и уйдет. Но как бы ни так.       – И чего ты не уходишь? – первым делом спросила она, выйдя на свежий воздух.       Прохладу опустившегося вечера девушка встретила с наслаждением. Запах дождя бодрил, снимал напряжение под черепной коробкой. Приятный полумрак убаюкивал, а зажженные фонари вдоль улицы придавали атмосфере таинственный оттенок. От столь контрастной смены обстановки даже голос девушки звучал менее недовольно.       – Тебя жду. Опасно девушке в таком состоянии гулять одной по ночам, даже если ты носишь военную униформу.       – Ты вот серьезно? – подойдя ближе, Октавия окинула Эрвина насмешливым взглядом. – Это мне говоришь? Мне?       – Алкоголь притупил твою реакцию, какой бы ловкой и сильной ты ни была, тебя обездвижить ничего не стоит.       Закатив глаза, Октавия отмахнулась и начала спускаться по ступеням с крыльца.       – Ага, конечно, если кто попробует, удачи…       Но не успела она завершить мысль, как Эрвин обхватил ее рукой за шею и прижал к себе в удушающем захвате. Над ухом раздался почти что злорадный от удовольствия голос:       – Так что ты там говоришь?       – Ладно-ладно, – тщетно пытаясь высвободиться, захрипела Октавия. – Убедил, отпусти…       Усмехнувшись, Эрвин исполнил просьбу, отчего девушка едва не свалилась со ступеней, но в последний момент сохранила равновесие, замерев в нелепой стойке. Ей стало мучительно больно от вспыхнувшего чувства стыда.       – Кому скажешь, я тебя убью.       – Разумеется.       «Разумеется» не скажет или «разумеется» – убьет его?       И не поймешь, кто вышел из ситуации победителем. Октавия постаралась не концентрировать на этом внимание, да и как бы она ни хотела отдаться раздражению, приходилось следить за ногами. Ее уносило то вправо, то влево. Улица плыла перед глазами, девушка искренне надеялась, что она шла прямо, а не ходила зигзагами. Но в какой-то степени это даже весело. Задрав голову, Октавия уставилась на пасмурное небо, потянулась к нему, глупо улыбаясь, и едва не упала.       – Может, хватит дурачиться?       – Это вы с Ханджи напоили меня, не жалуйся, – девушка повторила попытку протянуть руки вверх, и в этот раз у нее получилось устоять на месте. – Ты меня так бесишь… Смотришь на других свысока, преследуешь какие-то сказочные цели. А то, что у тебя получается быть первым, бесит еще сильнее.       – Могу то же сказать про тебя, Октавия. Ты смотришь на людей не с меньшим презрением.       – Но я хотя бы не набиваюсь к ним в друзья, – возобновив ход, подметила девушка. – Это не я жестокая, Эрвин, а ты. В итоге отворачиваешься от людей, которые не разделяют твои стремления.       Заметив, что парень остановился, Октавия последовала его примеру и самодовольно ухмыльнулась. В отличие от нее Эрвин не располагал духом, смотрел на нее серьезно. Во всяком случае, что-то похожее только и смогла разобрать девушка, у нее весь мир кружился перед глазами.       – Только не вздумай строить из себя грозного парня или пугать меня, я в таком состоянии все равно не испугаюсь, – вздохнула Октавия. – Ты просто…       – Я тебе нравлюсь?       – А? – от столь внезапного вопроса у девушки не нашлось сил даже смутиться или удивиться. Она просто застыла с открытым ртом. – Чего?       – Точнее, я тебе нравлюсь, это факт, – на полном серьезе заявил Эрвин.       Если бы он усмехнулся или предал фразе легкий тон, Октавия проигнорировала бы услышанное. Но парень не просто оставался собранным и спокойным, он двинулся ей навстречу, заставив попятиться. Не сказать, что это предвещало нечто ужасное, однако чутье подсказывало девушке, что с шутками покончено. Ей стало не по себе.       – Эй-эй, а кто говорил, что к пьяным девушкам нельзя приставать?       Почувствовав, что путь к отступлению преградила каменная стена дома, Октавия растерялась. В глубине души она знала, что доводить до белого каления Эрвина себе дороже. Вряд ли такое возможно, он блестяще справлялся с эмоциями, сохраняя гордость и не реагируя на колкие словечки или поступки окружающих. Однако сегодняшний день стал для всех испытанием, и если у Октавии сдали нервы держать в себе язвительность, парень вполне мог позволить вырваться злости.       – Ты мне и сама в этом призналась два года назад, хотя тогда это явно была неправда. Или полуправда.       Подойдя практически вплотную и облокотившись рукой о стену, Эрвин лишил Октавию личного пространства. У нее сильнее закружилась голова, горло сдавило невидимым кольцом.       – Не знаю, чего ты добиваешься, но отойди от меня.       – Ты испугалась? Чего вдруг?       Октавия и сама не понимала, почему сердце забилось сильнее, но это не напоминало внезапный прилив страсти. От близости Эрвина у нее задрожали ноги, но, когда она заметила, что он потянул к ее лицу руку, что-то укололо грудь. Быстрым движением схватив парня за запястье, не жалея сил, она подняла на него обозленный взгляд.       – Не смей ко мне прикасаться, – зашипела девушка.       Перехватив ее взгляд, парень лишь прищурился, но за тонкой пеленой спокойствия Октавия заметила, как в нем мелькнули искры. И это не напоминало примитивное вожделение, нет, подобное выражение она замечала и за собой. Это желание доминировать.       Осознание истины отрезвило девушку. Словно пламя, загоревшееся от стрельнувшей рядом искры, ею овладела холодная злость. В груди проснулся червь-паразит, зашевелился, разгоняя по венам тьму.       Скривившись, Октавия пнула Эрвина по голени. Потеряв бдительность, парень отпрянул и рефлекторно потянулся к ушибленному месту, чем воспользовалась девушка. Быстрым и резким движением она опустила его на колени, прямо в грязь под ногами. Эрвин не стал сопротивляться, но поднял на нее полный злости взгляд, от вида которого внутренний демон девушки радостно зашевелился.       Не сдержав довольную улыбку, Октавия наслаждалась каждым моментом. Прикоснувшись к щеке парня, она провела пальцами вдоль линии скул и взяла его за подбородок, приподняв голову. Вот теперь она видела его настоящий взгляд, пусть и не долго, но блестящий эмоциями. Не удержавшись, девушка провела пальцем по его потрескавшимся губам.       Эрвин довольно быстро вернул себе самообладание, но это уже не столь интересовало Октавию. От вида парня, стоящего перед ней на коленях, у нее радостно забилось сердце.       – Не думай, что со мной можно играть.       В ответ Эрвин прищурил глаза, и перемену в его настроении Октавия заметила слишком поздно. Парень в мгновение выбил у нее почву из-под ног и, схватив за руку, уложил на лопатки. Холодная вода коснулась шеи, заставив девушку сжать челюсти и вздрогнуть, всю одежду теперь покрывала грязь, но волновало ее это недолго.       Уперевшись коленом о живот девушки, Эрвин склонился над ней и наградил таким взглядом, от которого Октавия впала в ступор. Скорее всего, дело крылось в игре светотени, но два голубых глаза блестели дьявольским огнем. Прожигали душу насквозь и не оставляли шанса к сопротивлению.       Его рука аккуратно легла на ее щеку, пальцы спустились к подбородку и прошлись вдоль линии губ. Парень чуть надавил на подбородок, заставив девушку приоткрыть рот. Октавию будто хватил паралич, она не могла отвести взгляд от дьявольских глаз, позволила Эрвину коснуться своего языка.       – Не думай, что со мной можно играть, – повторил ее слова Эрвин, очертив влажным пальцем контур губ девушки. Улыбнулся.       И глядя на эту ухмылку Октавия с обреченностью осознала, что вляпалась в дерьмо, из которого так просто не выбираются.