Сон повторись, я прошу, повторись Но так коротки, эти белые ночи В сердце одну надежду таю И восходящему дню улыбаюсь Верю, что я не во сне, наяву С тобой повстречаюсь, с тобой повстречаюсь Приключения Электроников – Белая ночь
Титаны – это обычные люди. Ханджи выдвинула предположение, о котором они должны были догадаться уже в тот миг, когда столкнулись с Эреном Егером. Затем женская особь, колоссальный и бронированные титаны. Но не могли же люди по собственной воле обращаться огромными монстрами, что-то их спровоцировало, вызвало мутацию. Как, например, сыворотка, которую вколола себе Октавия. Может, Эрвин и потерял руку в бою, но не рассудок. Они приблизились к разгадке, и раз в телах титанов находились живые люди, то возможно ли спасти их от участи монстров? Тайна, покрытая мраком, наконец, начала постепенно обретать очертания, и все происходило у него под носом. От этой мысли у него закипала кровь, сердце быстрее билось от радости. Они близко, стали еще ближе, а, значит, ничто не делалось впустую. Все жертвы и разрушения… Правда, не каждый разделял его точку зрения. Мужчина помнил, как после сообщения Ханджи улыбался, будто безумец. А Леви смотрел на него, как на сумасшедшего. Просто они ухватились за разные мысли, в этом причина. И тем не менее ему было неловко, со стороны действительно выглядело, будто ему лишь в радость пожертвовать еще с десяток людей ради крохи информации. Но в какой-то степени… может, вместе с рукой он все же и потерял рассудок. Что-то Эрвин действительно потерял, как минимум бдительность. Он не зря подозревал, что в разведке затаился враг, но вот на Лео и Октавию, пусть и уже пять лет как работавшую в полиции, подумал бы в последнюю очередь. Октавия, Лео и Энви – дети дикарей, которых гарнизон спас от титанов, приволок из-за стен прямо в кадетское училище. У мужчины все еще язык не поворачивался назвать их врагами, он знал их… сколько? Десять, пятнадцать лет? В своей жизни Эрвин отказался от многого, от семьи и друзей, от девушки, которая ему нравилась, от сожалений и частицы человечности. Все ради того, чтобы спасти человечество от титанов, узнать истину, которая пряталась где-то рядом, и в то же время лежала за высокими стенами. Его железные принципы выдерживали практически все, но проломились из-за Октавии. Не просто женщины, чувства к которой крепли с каждым годом, но и человека с такими же несокрушимыми идеалами. Они шли разными путями, однако Эрвин невольно восхищался ее стремлением защитить людей. Если все это было ложью с момента их знакомства, мужчина и не знал, ненавидеть девушку или восхищаться. Но теперь, когда правда стала раскрыта, Эрвин понял многие моменты, которые вызывали вопросы. Октавия мучилась не только из-за гибели своего отряда, страха перед появлением колоссального титана пять лет назад. С Энви мужчина был не столь близко знаком, но в сравнении с Лео, девушка переживала внутреннюю борьбу куда острее. Она искренне полюбила окруживших ее людей, свою жизнь. Постоянно повторяла, что за стенами ничего хорошего нет. Расскажи она ему всю правду, найди в себе смелость, Эрвин бы поверил ей. Для него куда важнее узнать истину, чем разбираться с преступлениями и наказаниями. Конечно, вряд ли бы после подобного признания они все дружно обнялись бы и продолжили сотрудничество. И тем не менее мужчина бы ее понял, принял бы… Либо он сейчас так думает, пережив первый шок пугающего открытия. К сожалению, об этом уже никто не узнает. Куда важнее другое – где теперь искать Октавию и Лео? Энви бежал вместе с Райнером и Бертольдом, а вот где высматривать его союзников один черт знает. Обратный путь Эрвин намеренно проделал той же дорогой, засвидетельствовав только следы боя и огромный скелет человекоподобного существа в километре от леса. Ни Октавии, ни Лео. От туманных рассуждений отвлекла боль. Под вечер рука, точнее то, что от нее осталось, совсем не давала покоя. От обезболивающих никакого толка, Эрвин провел пальцами по шершавой поверхности бинта и нахмурился. С одной стороны, это не такая уж и большая потеря, ведь он лишился половины опытных бойцов. С другой стороны, без руки будет труднее вести бой. За окном совсем стемнело, поэтому поднятый шум привлек внимание Эрвина и насторожил. Подойдя к окну, он заметил экипаж в сопровождении десяти всадников, которые остановились у входа в больничное крыло. Недоброе предчувствие усилилось от вида нашивок военной полиции. Помимо него на данный момент в военном госпитале никто из высокопоставленных чинов не находился. Значит, явились к нему. Только почему на ночь глядя, да еще с таким количеством людей? Вопрос, конечно, хороший. Полиция и так на него зуб точила за развернутую операцию по поимке женской особи. Всполошились из-за поисков наследника семьи Рейс? Да не должны были так скоро отреагировать. В любом случае, успокаивал себя Эрвин, если бы хотели арестовать, хватило бы и меньшего количества сопровождающих. Зачем привлекать к себе внимание такой толпой? Боялись, что его охранял весь корпус разведчиков? Смешно. Может, вернуться в постель и понаблюдать за моральными муками солдат, когда им отдадут приказ вытащить его силой? Было бы забавно, но Эрвин предпочел подождать незваных гостей, сохранив гордость. Выглядел он и без того потрепанным. По коридору разнесся топот приближающихся шагов. В дверь постучали. – Войдите, – сухо отреагировал Эрвин; дверь отворилась и из-за нее показался Найл. – Найл? Появление старого товарища не столько удивило, сколько насторожило. Если у политической верхушки имелись к нему вопросы, то почему они отправили к нему Найла Дока? Эрвин также заметил, что мужчина не располагал настроением к разговору, он едва ли удостоил его взгляда, скривился так, будто разжевал лимон. – Пять минут. – Какой пять минут? Мы же на пятнадцать… – Четыре. Минуты. Или уходишь. – Или ты вылетаешь из окна… Я шучу, боже. Выразив искреннее недовольство ситуацией раздраженным шиком, Найл вышел обратно в коридор и захлопнул за собой дверь с такой силой, что окна задрожали. И Эрвин мог поклясться, что и его колени тоже. Возможно, стоило все же сесть на кровать. – Окта… От удивления у него пропал голос. Перед ним стояла Октавия, неловко озирающаяся по сторонам. Надула щеки и переминалась с ноги на ноги, едва ли реверанс не сделала, а когда подняла взгляд на мужчину, прекратила кривляться. – Твоя рука, – заметила она свободно болтающийся рукав рубашки, а затем, к удивлению Эрвина, грустно улыбнулась. – Вот так ирония. – Октавия, – повторил ее имя мужчина, все еще пребывая в замешательстве. Это ведь нереально, невозможно, чтобы после всего пережитого она так просто заявилась бы к нему. Но к реальности помог вернуться вид тяжелых наручников, сдерживающих ее руки за спиной – Эрвин заметил их, лишь когда девушка чуть обернулась. – Что… как? – Я им пригрозила, что обращусь титаном, если не дадут мне с тобой поговорить… поймут вскоре, наверное, что я блефовала. Мы договаривались с Найлом на пятнадцать минут, но, видимо, планы изменились, поэтому, прошу, дай мне сказать, а потом можешь спрашивать, – жестко оборвала его бормотание Октавия. Перевела дух и продолжила: – Знаю, вопросов у тебя много, их также много у всех. И нет, меня не поймали, я сама пришла сдаваться. – Сдаваться? – в недоумении нахмурил брови Эрвин. – Полиции? – Была мысль пойти к разведкорпусу, но это подставило бы тебя под удар. Можешь мне не верить, но я действительно переживаю за тебя, Эрвин, и то, что я тогда сказала в кабинете… прежде чем парни отрубили тебя, правда. Все правда. И то, что я пришла из-за стен, и что какое-то время служила им, все так. – Какое-то время? – Ты хорошо узнал меня, поэтому понимаешь, что я чересчур привязалась к этому месту, чтобы променять его на что-то другое. Я полюбила Энви и Лео, тебя, и сделаю все, чтобы защитить вас. Жаль, конечно, что защита одних не всегда подразумевает защиту других. – Ты предала нас, Октавия, о какой защите может идти речь? – обессиленно произнес мужчина, подняв на девушку полный боли и злости взгляд. – Ты прекрасно знала, как сильно я стремлюсь найти способ одолеть титанов, дать человечеству шанс на выживание, выбраться из-за этих стен. И ты все это время могла дать мне ответы, и сейчас можешь. – Я тебе говорила, за стенами нет… – Это уже не тебе решать. – А кому? Тебе? – риторически уточнила я. – Ох, да, Эрвин, я могла бы тебе все рассказать, и хотела это сделать тысячу раз, порой была очень близка к этому. И, честно, рассказала бы все сейчас, но… как я и говорила, порой невозможно защитить одного человека, не навредив другому. Эрвин нахмурился. – Ты о Лео? Его тоже схватила полиция? – Нет, Лео на свободе, и таково было наше решение. Мое решение. – Его тоже будут искать. – Но не так активно, как если бы у них не было меня. Я сдалась, чтобы полиция не так активно искала Лео. – Хочешь обменять вашу свободу на информацию? Октавия помедлила с ответом, глаза ее стали грустными. – Эрвин, я даже не могу рассказать о том, что знаю. С чего ты решил, что я хоть словом обмолвлюсь военной полиции? – Но это… – у него вырвался сокрушительный вздох, растерев рукой переносицу, Эрвин едва сдержался, чтобы не повысить голос. – Это же бесполезно. Ты хоть понимаешь, на что себя обрекаешь? Они будут пытать тебя, и рано или поздно ты сдашься. – Во-первых, экзекуторы полиции не так чтобы сильно смыслят в методах пыток, в сравнении с нашим куратором это детский сад. Я знаю о боли столько, Эрвин, сколько не знает ни один человек на этом острове. – Острове? Осознав, что взболтнула лишнего, девушка устало вздохнула, а вот у мужчины разгорелся пожар от этой маленькой искорки. И пока он переваривал волнение от еще одной детали, которая приближала к раскрытию загадки титанов, Октавия продолжила: – А, во-вторых, после обращения титаном восстановились мои регенеративные способности. Надеюсь, что восстановились, как минимум рука отросла обратно… Да, прости, не мне говорить о… – Если твои раны будут так быстро заживать, это лишь раззадорит палачей, – пропустив мимо ушей неловкое упоминание о руке, Эрвин поднял на девушку серьезный взгляд и сделал шаг навстречу. Она от неожиданности отступила. – Какой смысл сдаваться полиции, если ты не собираешься ни о чем рассказывать? – Потому что от этой информации зависят судьбы Лео и Энви. – Об Энви? Причем тут он? Он же успел сбежать, – последнее слово мужчина произнес с особой остротой и презрением. – Да, вернулся туда, откуда мы пришли. Он тоже не хотел возвращаться, Эрвин, никто из нас не хотел возвращаться, но титаны, которых отправили сюда, не оставили нам выбора. И сейчас Энви возвращается домой, как герой… хотя бы как человек, исполнивший свою миссию, но каким-то образом там узнают, что я расскажу вам обо всем, им будет все равно. – Да как они вообще узнают? И кто это – они? – Предположим, я вам все рассказала, вы узнали о противнике очень многое и применили эту информацию для того, чтобы возыметь преимущество. Думаешь, они не сложат два и два? Они поймут, что враг получил данные от меня или Лео, и куратор всласть отыграется на Энви. Даже если существует малейший шанс такого расклада событий, я уж лучше сама умру. Но буду знать, что моим парням ничего не угрожает. Насколько же она любила этих двоих, что добровольно ступила на порог палача? У Эрвина не хватило слов, чтобы выразить чувства, он испытывал и злость, и смятение, и в то же время восхищение. – Но если ты не расскажешь, они начнут охотиться за Лео. – Вот поэтому я хочу попросить тебя… не знаю, позаботиться о нем что ли? Он не причинит вреда разведкорпусу, к тому же… после боя с женской особью авторитет разведки значительно понизился в глазах власти. Рано или поздно к вам тоже придут, Эрвин, и вам придется что-то делать. – Не обо мне речь, Октавия, – он подошел ближе, и на этот раз девушка не двинулась с места, только задрала голову, чтобы смотреть ему в глаза. Эрвин опустил руку ей на плечо, такое непривычно маленькое и хрупкое. – Ты о себе подумай. – Только не расплачься, ладно? – усмехнулась Октавия и склонила голову к его руке, прикрыла глаза и добавила: – Прости, Эрвин. Я тебя разочаровала, это понятно. Но пока парням угрожает хоть малейшая опасность, я буду принимать удар на себя. Я с удовольствием расскажу тебе все, о чем знаю. Но только пока меня не убедят в том, что риск того будет стоить, извини… Не удержавшись, Эрвин коснулся большим пальцем ее щеки и едва сдержался, чтобы не прижать девушку к себе. В каком-то смысле она поступила мудро, явившись не к нему или Ханджи, а сдавшись на милость полиции. Даже придя сюда она не улучшала его репутацию, а он словно и рад подставиться. Поддаться соблазну, закрыть глаза на уязвленную гордость. Потому что, несмотря на болезненное предательство, Октавия стала для него еще более желанной. Ведь у нее были ответы. В дверь постучали. Время вышло. Эрвин едва удержался, чтобы не скривиться от разочарования. И тем не менее ему стоило держать себя в руках, хотя бы потому, чтобы не слишком облегчать душу Октавии. Она все же предала его, предала их всех. – В общем, ты знаешь, где меня искать, – отстранившись, грустно улыбнулась Октавия. – Я верю, что ты сможешь убедить меня открыться. Потому что никому другому я все равно не рискну ничего рассказать. Поэтому, попрошу тебя поторопиться. Терпеть пытки я умею, но в какой-то момент полиции это может надоесть.***
Бриз с соленого моря и крики чаек. В прошлый раз Энви не выказал ни малейшего восторга от лицезрения бескрайних голубых вод, и сейчас, признаться, испытывал схожие чувства. Будто его вели на убой, как скот. Он провел на палубе судна практически весь путь и отчаянно боролся с мыслью прыгнуть за борт и утопиться. От нервного напряжения у него уже болело сердце. Насколько же трусливо он поступил, позволив Лео отправиться за Октавией? Мужчина испугался, растерялся, и не нашел в себе сил спорить с любимым человеком, у него будто высосали волю к сопротивлению. И так всегда. Что бы Лео или Октавия не решили, Энви не смел им перечить даже не потому, что они предлагали правильные и разумные вещи. От них исходила подавляющая аура. Они позволяли брать над собой верх разве что в сексе, да и то он уже не был уверен. С самого начала Энви помогала выжить в этом мире только его физическая сила. Все. Рассудком он был слаб, чувствовал себя ничтожной марионеткой. Как при первом годе жизни на острове, когда Октавия приказала ему избавиться от тела убитой курсантки, так и днем ранее, когда Лео приказал ему жить. Жить. Да какой смысл в жизни без них? Энви с трудом хватался за надежду, что Лео и Октавии удалось выжить. Они обратились титанами, какая вероятность, что солдаты не вырежут им кусок плоти на шее? Какой шанс, что Лео удастся вразумить Октавию, вытащить ее из тела титана? Да и действительно ли девушка обернулась гигантом? Выжила ли? – Дом милый дом. От прозвучавшего за спиной тихого голоса Бертольда Энви едва не вздрогнул. Порадовался, что парень не увидел его перепуганный взгляд, который он секундой позже направил к горизонту. Еще не вечер, но солнце плавно спускалось, и когда корабль пришвартовался в гавани, небо потеряло яркий голубой окрас. Честно говоря, Энви в какой-то момент был уверен, что помрет у стен Мария. Они столкнулись со звероподобным титаном. Разойдясь с ним во мнениях, что одной из первостепенных задач являлось спасение Энни, Райнер схлестнулся с ним в бою. Удивительно быстро проиграл. Напряжение ощущалось на протяжении всего пути до прибрежной стены. Удивило, что их ждало судно, не менее удивительно, что титаны также отправились на большую землю. Разве что Имир, сковав по рукам и ногам кандалами, сразу загнали в трюм. Энви позволили насладиться относительной свободой. Слабо верилось, что они оставили попытку отбить Эрена Егера. Значит, предпочли продумать новую стратегию или заручиться поддержкой? Начиная с побега от стены Роза, Энви провел в пути практически неделю. Мысли и переживания обглодали его изнутри, как прожорливые черви. Хоть немного отвлечься от тяжких раздумий Энви удалось, когда на горизонте показалась земля. Флот, развернувшийся у берега. Огромные бронированные суда с высокими трубами и дальнобойными орудиями, грозно смотрящими длинными стволами в море. Уплывая на Парадиз, мужчина запомнил разве что несколько кораблей. Какую же мощь Марлия успела нарастить за это время? Сказать, что их встречали, как почетных гостей, ничего сказать. На причале собралась толпа солдат с ружьями, с палубы их провожала не менее вооруженная группа. Ветер приносил затхлый запах воды и рыбы, от которого у Энви свело желудок. Он постарался затолкать волнение в наиболее глубокий уголок души, сделать лицо максимально бесстрастным. Судя по тому, что солдаты отводили от него взгляды и нервно сжимали ружья, попытка обернулась успехом. Еще бы. Почти что двухметровый громила с перекошенным от напряжения лицом, проживший под прикрытием пятнадцать – или сколько там? – лет. Знали бы они, что за всем этим скрывается перепуганный мальчишка… – Ну что ж, с возвращением, наши герои.Господин Егер, не ожидала, что вы тоже прибудете. Вы всех удивили. – Была причина, – скупо отозвался Зик, бросив красноречивый взгляд на скованную Имир. – Но мы тут не задержимся. – Понимаю. А вот Энви не понимал. И не только того, почему у звероподобного та же фамилия, что у Эрена. От столь теплого и странного приветствия удивление не сдержал не только Энви, но и Райнер с Бертольдом. Хотя Зик встрече не очень обрадовался. На прибрежной стене их встретил конвой грозных солдат, да и на корабле за ними следили, как за опасными бешеными животными. Шаг влево, шаг вправо без предупреждения – расстрел. Хотя, по большей части это касалось его и Имир. А здесь, у священных врат Марлии, пусть и в окружении солдат, их встречал не грозный генерал или другой представитель военной структуры, а милая девушка. Круглое румяное личико, под мягкими щеками появлялись ямочки от улыбки, широко распахнутые глаза казались одного цвета с небом. Невысокая, с пышными светлыми волосами, словно полевой цветок или фарфоровая кукла. Подобных ей Энви никогда не встречал на Парадизе, хотя бы потому, что там никто не носил знакомый ему с детства черный плащ с нашивкой креста и змея на плече. – Вы… – от неожиданно накатившего ужаса у Энви перехватило дыхание. Незнакомка обворожительно улыбнулась, прикрыв глаза. – Меня зовут Летиша или Летиция, отец всегда называл меня Летиша, вот и приелось. Я из исследовательского научного центра, и… – она оторвала взгляд от Энви и опустила его к планшету с бумагами, который до этого бережно прижимала к груди. На мгновение она задумалась, но потом вновь улыбнулась. – Думала, вас будет больше, и я бы хотела узнать, что случилось с остальными. – Извиняюсь, что перебиваю, но где офицеры? Нас должен встречать полковник. Вам же должны были передать с судна, что мы тоже на корабле. – Насторожившись неформальному обращению, мрачно произнес Зик. – Да, по идее нас должно было быть больше, но… – О, нет-нет, – мягко перебила его Летиша, махнув рукой, – к вам у меня нет вопросов, господин Егер, да, вами займутся военные, просто полковник опаздывает, вы уж простите. Я здесь за Пятым. Энви едва удар не хватил, на этот раз самообладания оказалось недостаточно, чтобы скрыть страх. Прозвище, нет, даже не так – обычный порядковый номер, которым его окрестили в детстве, он надеялся оставить в кошмарных снах. Татуировку на руке защипало, мужчина едва сдержался, чтобы не коснуться предплечья. Но куда сильнее его обеспокоила Летиша. Ее улыбка грела теплом, ничто в ней не выдавало плохих намерений или помыслов, но Энви смотрел на нее и места себе не находил. Не потому, что она носила униформу исследовательского института, тот самый герб, который он часто видел в лабораториях. – Прошу, пройдемте со мной, – все также мило улыбаясь, Летиша указала на автомобиль. – А вы ожидайте полковника. Не заставляйте солдат плохо о вас думать. Машина все равно что гроб на колесах, подобный транспорт Энви видел впервые, и лезть внутрь ему хотелось меньше всего, тем более находиться с этой девушкой. Конечно же, наивно было полагать, что его принимали, как почетного гостя – прежде чем забраться следом за Летишей, солдаты остановили его и надели наручники. Мужчина покорно подчинился. С трудом залез внутрь. Рядом с водителем сидел солдат, девушка разместилась по другую сторону заднего сидения. Энви смотрел на нее и никак не мог понять, что вызвало в нем крайнюю нервозность. Дружелюбие, которое выказала Летиша, он нашел искренним, она улыбалась не только губами, но и глазами. Даже сейчас, скрывшись от толпы посторонних наблюдателей, она не скривилась от претившего спектакля, просто опустила взгляд к планшету с документами. Задумчиво перелистывала страницы. За ними ехало еще две машины. Рассчитывали встретить и Лео с Октавией? От воспоминания о ребятах у мужчины пробежал холодок по спине. Чем бы не обернулся для них бой на Парадизе, Энви подумал, что им повезло. Дурное предчувствие только нарастало. – Вы меня извините, – нарушила молчание девушка. – Наверное, за все время пребывания на Парадизе вы взяли себе имя. У меня записано, что вас называли Пятым. Как мне к вам обращаться? Она серьезно? Оторвав взгляд от мелькающих пейзажей за окном, Энви почувствовал, как у него заскрипела шея от напряжения. – Энви. – Энви, скажите, где тогда Восьмая и Одиннадцатый? Они погибли? Спрашивала без запинки, без тени сожаления, стандартный вопрос, требующий стандартного ответа. Еще бы, ни для кого здесь Октавия и Лео ничего не значили, просто имена на бумаге. Да и то, их и имен даже лишили. Мужчина ответил не сразу, вернув взгляд к проносящимся домам и улицам за окном. Люди в непривычной глазу одежде, обилие машин и странных магазинов. Он помнил город не таким, куда более бедным и серым, а учитывая, что он рос в концлагере, смешно делать какие-то сравнения. «Интересно, жива ли мама?» – неожиданно подумал мужчина. Для ее он считался пропавшим без вести, Энви прекрасно помнил тот день, когда с двумя мальчишками рискнул тайком выбраться из концлагеря, чтобы посмотреть гавань. С тех пор он знал лишь стены лаборатории. – Погибли, – сухо отозвался Энви. – Погибли? – Нас преследовали, мы пытались похитить обладателя титана-прародителя, но за нами направилась погоня. Несмотря на то, что с нами были титаны, эти люди… они умеют сражаться. Октави… Восьмая пребывала на грани смерти из-за стагнации регенеративных процессов, ее организм начал отторгать руку. Пришитую, блять, руку. Энви едва удержался, чтобы не скривиться, чтобы не зарычать. От воспоминаний, с каким болезненным и вымученным видом их провожала девушка, к горлу подкатила злость. Если бы руки за спиной не сдерживали наручники, он бы что-то ударил. И его бы застрелили. Тем лучше. – Она осталась прикрывать нас, сделав инъекцию сыворотки. Нас все равно продолжили преследовать, мы не знали, сработало ли обращение, поэтому Одиннадцатый также решил задержать противника. У нас оставалось лишь две инъекции, остальные были либо спрятаны, либо забыты. Энви невольно задумался, а можно ли рассказывать об этом Летише? Она слушала его внимательно, задумчиво уперев указательный палец в подбородок. – То есть гарантий нет, что они мертвы? И что противник не захватил их с целью выпытать информацию? – она тихо помычала под нос. – Понятно. Это «понятно» прозвучало столь сухо и обыденно, что Энви захотел провалиться под землю здесь и сейчас. Его рассказ подтвердят Райнер и Бертольд, учитывая, что именно Лео с ними возился по большей степени, подозрения в сотрудничестве с Парадизом утихнут. Но не исчезнут. Ведь он, в отличие от Лео, не помогал титанам, а грел место в центральных кругах военной полиции. За оставшуюся дорогу они не обмолвились ни словом, и Энви ничуть не удивился пункту назначения. Автомобиль остановился на территории, огороженной высоким каменным забором с заточенными пиками, которые, несмотря на декоративную цель, внушали ужас. Место, напоминающее усадьбу из мрачных рассказов, находилось на возвышенности посреди скудной рощи, на границе с городом. – Прошу, пойдемте за мной, – улыбнулась Летиша, юрко взлетевшая по каменным ступеням и звонко цокая каблуками туфель. – Ах, да-да-да, снимите с него наручники, они здесь не понадобятся. Охрана у входа, как и вышедшие из автомобилей солдаты, лишь подчеркивали, что даже без наручников они смогут в любой миг пустить пулю между глаз. Растерев освободившиеся запястья, Энви осмотрел обветшалые каменные стены четырехэтажной постройки, не понравились ему в первую очередь решетки на первых двух этажах. – Что это за место? – спросил он, когда они зашли в холл. – Один из корпусов научного института, в котором я работаю, – миновав просторный зал, уложенный кафельной плиткой, девушка двинулась к широкой лестнице. – Вам здесь никогда не доводилось бывать? Она либо тупая, либо провоцирует его. Иного объяснения услышанному вопросу Энви не нашел, как и странной тишине в здании, точнее, отсутствию людей. У рецепции сидела бледнолицая женщина с сухими губами, от ее взгляда холодела кровь в жилах. Возникало чувство, что за деревянной стойкой она прятала не журнал посещений, а дробовик. – Нет. А можно узнать, куда мы идем? – В кабинет. Ведь нужно столько всего узнать. Едва переступив последнюю ступеньку, ведущую на второй этаж, Энви почувствовал, как над ним сгущались невидимые тучи. Летиша резво шла в выбранном направлении, скрывшись в коридоре, а мужчине, чтобы сделать хоть один шаг, пришлось получить напоминание от сопровождающей охраны. Шумно выдохнув, он направился за девушкой, и едва очутившись в коридоре, под потолком которого от старости осыпалась штукатурка, занервничал. Дверь сменялась одна за другой, таблички с именами и должностями, и вот Летиша остановилась перед ничем не выразительной дверью. – Нам сюда. Энви не понял ее жест, она просто указала на деревянную конструкцию и склонила голову, словно наблюдательная любопытная птица. Может, она действительно глуповата, чья-то родственница, получившая должность по блату? Но когда Энви внимательнее присмотрелся к табличке, объясняющей, кому принадлежал кабинет, ему стало плохо. Он буквально почувствовал, как кровь отхлынула от лица, а легкие защипало в ожидании кислорода – от вида имени «Л. Майтак» мужчина забыл, как дышать. «Л. Майтак» – Леонард Майтак, куратор. Перед глазами за секунду пронеслась жизнь до отправления на Парадиз, холодные ночи в общих комнатах, мучительные процедуры и свет яркой лампы в операционной. Высокий мужчина, наблюдавший за подопытными сквозь тонкие стекла очков, разговоривший сухим голосом. Энви прекрасно знал, что по возвращении ему придется встретиться с куратором, ведь он был его творением, как иначе? Но представлять их встречу – одно, а оказаться буквально в одном шаге от нее – совершенно другое. Реальность оплела Энви колючими, как металлическая проволока с шипами, объятиями и потянула навстречу двери. Ему неизбежно придется переступить через порог, но последней каплей, переполнившей чашу, стал пугающий взгляд Летиши. От скудного освещения у нее залегли тени на веках, отчего глаза выглядели ненормально яркими и бешеными. Энви не удалось обуздать нахлынувшую панику, он бросился назад, но не успел и шага сделать, как тяжелый удар по голове опустил его на пол. Боли он не почувствовал, на мгновение погас свет, и вот он уже полз на четвереньках, собирая пыль. – Аккуратнее, он же не груша для битья, – запричитала девушка. Попытавшись подняться, мужчина получил удар сапогом в живот, который выбил силы к сопротивлению. От боли закружилась голова, сквозь сощуренные веки он заметил, как открылась дверь и в освещенном проеме показался силуэт. – Что за шум? – Это не ко мне вопрос, – махнув рукой, отметила девушка и бесцеремонно зашла внутрь. Без лишних предисловия охранники подхватили Энви под руки и затащили внутрь, в голове еще звенело от удара, поэтому мужчина не уследил, как его закинули на медицинское кресло и пристегнули ремнями. Он попытался освободиться, но чем активнее он дергался, тем сильнее затягивались оковы. Страх разгорался все сильнее, дышать становилось сложнее, и в какой-то момент Энви хотел сорваться на крик, если бы не тихий скрипучий голос: – Ну и ну, просто поразительно. Замерев, словно мышь из-за близости филина, Энви обнаружил гробовую тишину. Из высокого окна бил свет раннего закатного солнца, расчерченный стальной решеткой. Кабинет нуждался в косметическом ремонте, здесь пахло залежавшимися бумагами и побелкой, но куда острее бил по носу запах опасности. Обернувшись чуть в сторону, Энви заметил пожилого мужчину, опирающегося на трость. Он стоял, несмотря на слабость, и смотрел на него пристально и с нескрываемым любопытством из-под припущенных очков. – Ты сильно изменился, Пятый. Совсем тебя не узнать. Энви промолчал. Он даже не пытался скрыть обуявший его ужас. Снова закован ремнями на хирургическом кресле, под пристальным взглядом куратора. Казалось, мужчина искренне рад его видеть. – А где же остальные? – Сказал, что погибли, – отозвалась Летиша. В отличие от куратора, она присела на стул, изящно облокотившись о спинку. – Остались на острове прикрывать их отступление. – Говоришь так, будто ему не веришь. Девушка виновато улыбнулась и развела руками, отчего со стороны ученые напоминали давних знакомых. – Прости, что обошлись с тобой так грубо, но ты сам должен понять, это необходимо в мерах предосторожности. Ты провел на острове больше десяти лет, наверняка привязался к местным людям, и пока мы не услышим версию событий от Райнера Брауна и Бертольда Гувера, тебе придется разделить компанию с доктором Майтак. Бесконечный страх мог продолжаться сколь угодно долго, однако слова мужчины заставили Энви растеряться и отвлечься от переживаний. Он в недоумении уставился на куратора, а тот, заметив его реакцию, только прищурился. Повисшую паузу оборвал тихий, едва уловимый смех, с которым девушка, положив ладонь к груди, сказала: – Доктор Летиша Майтак. От ее улыбки Энви передернуло еще сильнее, чем от вида ремней, сковывающих тело. Уголки губ девушки лишь слегка приподнялись, но в чистых глазах будто застыл весь холод ада. – Прости, – закрыв глаза, как ни в чем не бывало пожала плечами Летиша, – не хотела портить интригу. – По состоянию здоровья я давно отошел от дел, и, признаться, уже не рассчитывал увидеть хоть кого-то из вас. Как же ты вырос… но по глазам вижу, что остался тем же мальчишкой. Энви не нашлось, что ответить, мужчина видел его насквозь. – Проект, который начался с вашей группы, я передал три года назад доктору Майтак, она же Летиша, моя дочь. Думаю, это скрывать не имеет смысла. Можешь считать ее своим новым куратором, я буду лишь наблюдать со стороны за ходом работы. – Работы? – дрожащим голосом уточнил Энви. – Какой еще работы?.. Разве меня не отпустят… после допроса и того, когда подтвердятся мои показания? – Разумеется, отпустят, Энви, – опустив подбородок на руку, с теплотой произнесла девушка. – Но ведь нам столько надо узнать, к тому же, ты не простой человек, и сказал, что вы использовали сыворотку. – Я не использовал… – Ну вот об этом и поговорим, – быстро оборвала его Летиша, улыбнувшись, – но ты же особенный человек, отец сделал тебя особенным, и это тоже нужно обсудить. Твое самочувствие. – Я в порядке, правда, – Энви тщетно пытался скрыть страх, его выдавал если не надломившийся голос, то проступивший на лбу пот. – Прошу, поверьте. – Мы привыкли верить лишь результатам исследований, а не пустым словам и обещаниям, – сухо констатировал Леонард, для пущей убедительности стукнув тростью о пол. – Если ты говоришь правду, и твоя верность Марлии не пошатнулась за эти годы, тебе нечего бояться. Мы не причиним тебя вреда, мой мальчик. А ты не стал бы нам врать, верно? «…Это значит, если мы их предадим, нас прибьют, как тараканов… эти же подростки. Нас рано или поздно раскроют здесь, а так мы хотя бы обеспечим себе путь к отступлению». Так ты говорил, Лео? Путь к отступлению?! Надо было слушать Октавию, поскольку для них возвращение в Марлию – это не спасение. А прямая дорогая в могилу.