I'm scared to get close and I hate being alone I long for that feeling to not feel at all … Can you hear the silence? Can you see the dark? Can you fix the broken? Can you feel my heart? Bring me to the horizon – Can You Feel My Heart?
В сложившихся обстоятельствах Эрвин сколь угодно мог говорить, что у него едва хватало времени даже на перекус. Они вывернули наизнанку всю систему власти, треть военных ликовала о новых возможностях, другие в панике не понимали происходящего, остальным все равно что с гуся вода. Сменилось начальство, а работа осталась прежней. Учитывая, что Эрена похитили, мужчина имел право сосредоточиться на спасении парня и делах власти. Но оправдываться перед собой у него уже не хватало совести. Ему было некомфортно от одной лишь мысли проведать Октавию. Он чувствовал себя виноватым, что не смог помочь ей избежать пыток, хотя его в то же время избивала военная полиция. Когда они свергли ложного правителя и вывели его свиту прочь из зала, убедившись, что сопротивление подавлено, Эрвину никак не давалось отпустить мысль об Октавии. Но он оттягивал момент, хотя понимал, что, возможно, пока он колебался, ее пытают. Все же она предала его доверие. И несмотря на это мужчина продолжал цепляться за нее. Поэтому и попросил Найла заняться Октавией, освободить ее и перевести в более благоприятное место, нежели холодной сырой подвал с решетками. Дела закружили Эрвина с головой, только к вечеру он отыскал Найла, чтобы узнать подробности. Одного взгляда на мрачное лицо полицейского хватило, чтобы заподозрить плохое. От мысли, что Октавия погибла, не выдержав издевательств, у мужчины кольнуло сердце, но он быстро поспешил себя одернуть. Если бы девушка умерла, Найл бы ему сообщил, не стал бы тянуть до последнего. – Как она? – спросил тогда Эрвин. От того взгляда, которым одарил его старый приятель, у него пробежали мурашки по спине. Потому что Найл не горевал или грустил, он посмотрел на него с раздражением, будто обвинял в чем-то. Но столь же быстро успокоился. – Плохо, – скупо отозвался полицейский, – очень плохо, но жива. Мы перевели ее в госпиталь под охрану. Пару дней ее лучше не беспокоить… особенно тебе. – Мне? – Включи мозги. Ты для нее в какой-то степени авторитет. Вряд ли она захочет, чтобы ты увидел ее в таком… разбитом состоянии. Но что-то подсказывало, Найл хотел сказать другое. После этого разговора на утро Эрвин попросил Ханджи проведать Октавию, та вернулась довольно быстро и пересказала их диалог. Значит, девушка не горела желанием сотрудничать даже после перенесенных пыток. Невероятно. И что прикажите делать с ней? Клубок разгадок постепенно распутывался, но сейчас только Октавия могла ускорить процесс. И как бы Эрвина ни мучила мысль встретиться с девушкой тет-а-тет, иного способа склонить ее на свою сторону он не видел. Поэтому, оставив оправдания, он отыскал время перед отправлением за стену. Им предстояла миссия по спасению Эрена, так что, понятия не имея, что их ожидает, мужчина предпочел разобраться со всем сейчас. В коридорах военного госпиталя царила удивительно тихая атмосфера, каждый шаг разлетался эхом в пустых коридорах. Отыскать палату, где держали Октавию, труда не составило, за поворотом на втором этаже вооруженная охрана моментально бросалась в глаза. Но кто действительно удивил, а затем насторожил своим присутствием, это пара молодых полицейских, сидящих у окна с покинутым видом. Словно два воробья, теснящихся на веточке в пасмурный день. – А? Командующий разведкорпуса Смит? – заметив его, тихим голосом не столько спросила, сколько констатировала девушка. Эрвину они показались знакомыми. – Я вас где-то видел? – Ну, мы… адьютанты командиров Вильд, – сообщил парень и заметно расстроился. – Точнее, бывшие адьютанты бывших командиров. Точно. Эрвин тут же вспомнил, как, вылетев на УПМ из переулка, Октавия с Энви атаковали женскую особь, с ними были эти ребята. – А что вы тут делаете? Вам разрешили охранять Октавию? – Если бы, – бросив в сторону охраны беглый взгляд, подметил Брандон. – Мы пришли после смены, узнав, что командира освободили, думали увидеться с ней... Хоть это и глупо. – Да, это глупо, – не стал отрицать Эрвин, – вы хоть понимаете, что просто находясь здесь, можете получить не только выговор или увольнение? У полиции могут появиться вопросы. – Понимаем, конечно, но… – Ну и пусть спрашивают, – вжав шею в плечи, напряглась Лия. – Даже если они шпионы или враги, чего я не понимаю, они всегда были к нам добры, никто не сделал для нас большего, чем они… – Не сделал? – не понял Эрвин. – Наши родители служили в разведке, точнее, мой отец и ее мать. Мы с ней сводные брат и сестра. Но они погибли во время миссии… а потом наш дом разрушили титаны пять лет назад. И командир Вильд, Октавия, помогла нам обустроиться, поступить в кадетский корпус и пойти на службу в полицию. – Пять лет назад? – замешкался мужчина. – А кто ваши родители? – Марта и Джером Бикман. Эрвин с трудом удержал тяжкий вздох. Люди Октавии, погибшие тогда за стеной, одни из самых взрослых разведчиков. И почему он этого не знал? Разумеется, потому что никогда не интересовался закулисной жизнью своих подчиненных, никак не мог в толк взять, что у людей есть семьи и хоть что-то, кроме службы. Теперь думать о том, чтобы пристыдить Октавию за предательство, стало еще труднее. Святая дева Мария, спасающая сирот. И почему эта мысль только сильнее подогревала раздражение? Оставив ребят сидеть без ответа, Эрвин прошел к палате, где охрана встретила его, положив кулак на сердце. Он только кивнул и застыл перед дверью с чувством, словно собрался зайти в вольер к голодному тигру. И чего он боялся? Это ведь глупо. Пусть Ханджи и передала, что девушка не настроена выложить всю информацию, она все же готова выслушать предложения. Что они, а лучше сказать, он, Эрвин, может дать ей в обмен на бесценные сведения? Коротко постучав для проформы, Эрвин повернул дверную ручку и вошел внутрь. В палате царил полумрак, свойственный раннему вечеру, блеклое освещение предзакатного неба с трудом разгоняло тени по углам. Совсем как в тот день, когда они заперлись в кабинете перед его отбытием в столицу. Не совсем удачные воспоминания. Октавия сидела на кровати, прижавшись спиной к стене, и едва ли собиралась одаривать незваного гостя вниманием. Несмотря на скудное освещение, только слепец не заметил бы синяки и ссадины, сплошь усеивающие ее лицо. На нижней губе две черные полосы засохшей крови. Руки, вплоть до пальцев, покрывали бинты. – Что-то ты припозднился с визитом, – нарушила тишину Октавия, голос ее практически ничего не выражал, как и взгляд. – Полагаю, раз ты не стал моим доблестным спасителем, значит, будешь злым полицейским. Ханджи передала тебе мои слова? – Да, передала. – Тогда… ты пришел, чтобы сопроводить меня в допросную и при свидетелях, по процедуре, провести переговоры? Потому что, Эрвин, в противном случае, я вряд ли тебе чем-то могу помочь. Отойдя от двери, мужчина подхватил стул и поставил его напротив кровати, чтобы говорить с Октавией, видя ее лицо, глаза, которые она прятала. Понять почему оказалось нетрудно. Стать такими красными они могли либо от побоев, либо от нескольких часов рыданий. Но чтобы девушка и плакала? Даже от этой мысли становилось неуютно, Эрвин и не припомнил, когда видел ее плачущую. – Прости, я… – Почему ты отправил Найла? – перебила его Октавия, продолжая смотреть в окно. – Не пойми неправильно, в какой-то степени я даже рада, что он там оказался. Но ты так хотел… не знаю, забрать меня себе, как ребенок, который хочет, чтобы игрушка принадлежала только ему. – Как ребенок? – Да. Так я тебя вижу. Ребенок, который клянчит у мамы сладкое, и плевать ему, сколько стоит угощение. – От ее спокойного голоса, едва подчеркнутого пренебрежением, веяло холодом. А когда девушка, наконец, обратила на него взгляд, Эрвину показалось, будто в комнате упала температура. – Добыть информацию во что бы то ни стоило. Во имя человечества. И, прежде, – увидев, что он хотел вставить слово, продолжила Октавия, – чем ты начнешь свое бла-бла, лучше скажи, чем ты готов пожертвовать ради этой информации? Чем готов пожертвовать? Вопрос, надо признать, удачный, ловкий, поскольку Эрвин всегда шел по жизни с пониманием, что без жертв не добиться цели. Точнее, человек, не готовый пожертвовать всем, не способен достичь желаемого. Как бы это грустно не звучало. – Мне кажется, правильнее задать вопрос, не чем я готов пожертвовать, а ты? Вопрос сорвался с языка без задней мысли, и заметив, какое впечатление он произвел на собеседницу, Эрвин пожалел о сказанном. Губы девушки задрожали, но не от подступающих слез или обиды, она пыталась улыбнуться. В груди у нее застучал нервный смех. – Какие у тебя интересные вопросы, – покачала она головой, притянув к себе колени. – Если ты не заметил, я тут все положила на кон ради этой информации. Здоровье, психику, жизнь… наверное, гордость… или все же гордость я сохранила? Тут такая ситуация, и не поймешь. Так что… твои предложения? – Предложения? – Что ты можешь мне предложить, Эрвин, за эту информацию? Что-то такое, что ценнее моей жизни, что ценнее жизни моих ребят, их безопасности, а? Ты тут приходишь ко мне и первое, что тебя интересует, это чем я готова пожертвовать. Ни как я себя чувствую, не готова ли я вообще в принципе к этому разговору. Я, конечно, понимаю, что я теперь крыса и последняя тварь в твоем идеальном мире принципов, но я все же еще человек! Годы жизни, проведенные здесь, не пустой звук! Это и есть моя жизнь, а то, что находится за стенами, в гробу я видала. Так что либо убейте меня уже и не тяните кота за хвост, либо говорите со мной, как с человеком. Перед которым стоило бы извиниться за то, что происходило в подвале! Найл, конечно, сказал, что она в плохом состоянии, но Эрвин даже не подозревал, насколько. Он помнил, как в минуты слабости она срывалась на крик, балансировала в шаге от того, чтобы не сказать лишнего слова. Теперь мужчина понимал ее состояние. Но к громким словам добавились слезы. Пока Октавия говорила, распыляя эмоции, она будто не замечала, как они стекали по ее щекам. Обнаружила только в конце и судорожно принялась растирать их по щекам. Опустив лоб на колени, девушка схватилась за голову руками и умолкла. Эрвин только слышал, как шумно и часто она дышала, то ли пытаясь подавить истерику, то ли заглушить злость. И чувствовал себя беспомощным мальчишкой. Похоже, он действительно идиот, раз с порога не удосужился банально спросить о ее самочувствии. Или хотя бы поговорить на ответвленную тему. Нервно сжав кулаки, Эрвин поднялся со стула и, неловко понаблюдав за девушкой, опустился на край кровати. Понимая, что словами будет до нее трудно достучаться, попытался обратить на себя внимание прикосновением. – Октавия, послушай, я не хотел… Едва его рука коснулась колена девушки, Октавия дернулась так, словно ее ужалила пчела. От испуга Эрвин и сам отпрянул, не ожидав подобной реакции. Действие, похоже, получилось бездумным, девушка тут же застонала и скривилась, одной рукой хватаясь за плечо, а другую обвила вокруг живота. Да что они с ней делали? – Извини, я не хотел, – растерянно пробормотал Эрвин. – Мне жаль, что… что тебе пришлось пережить это, я никогда не одобрял допрос по средству пыток. И теперь понимаю, что ты ничего не скажешь. Но тогда я даже не знаю, что делать. Ты говоришь, что это ради Энви и Лео. Я не знаю, как теперь обстоят дела у Энви, и каким образом твои слова уже хоть как-то повлияют на его судьбу, но они могут повлиять на твою судьбу и судьбу Лео. Если ты согласишься рассказать нам ценные сведения, я сделаю все возможное, чтобы защитить тебя и Лео. Разведкорпус позаботится о вас, но при условии, что ты все расскажешь. Боюсь, в противном случае я ничего не смогу сделать… как бы ни хотел. Поднявшись с кровати, мужчина с трудом поборол желание посмотреть на собеседницу. – Сейчас у нас есть проблема, но мы ее решим в ближайшие дни. Должны решить, иначе уже все потеряет смысл. К городу движется огромный титан, раза в три больше колоссального. К утру он уже будет здесь. – И зачем ты мне это говоришь? – Не знаю, – вздохнул Эрвин, – но я хочу, чтобы ты мне доверяла, как раньше. Потому что я тоже хочу тебе доверять. А… и еще кое-что. Там на скамейках сидят ваши с Энви адьютанты, они хотели бы тебя проведать. Со мной ты, конечно, вряд ли хотела поболтать о всяком, но с ними, я думаю, тебе будет проще… – Что «проще»? – Полагаю, не выглядеть жертвой. – Иди уже куда шел, ладно? – устало прошептала Октавия. – От твоих слов только хуже становится. Покинул Октавию он в смешанных чувствах, и по пути в штаб, где все стояли на ушах, ощущал себя одиноким моряком посреди буйного океана. Так, наверное, чувствовали себя моряки в плохую погоду, правда? Раз они жили на острове, тогда и ему выпадет возможность испытать на себе эту мифическую роль. А пока Эрвина ждало другое, не менее беснующееся море проблем под стемневшим вечерним небом. Он внимательно осмотрел разведчиков, готовящихся к вылазке. Им предстояло не только спасти Эрена, но и остановить гигантскую тушу, движущуюся в направлении Стохеса. Насколько же этот титан огромен, если его уже видно со стен? – Эрвин, – окликнул его из толпы Найл и подошел ближе, чтобы избежать лишних ушей. – Ты у нее был? Не в бровь, а в глаз. Или же у Эрвина все на лице было написано? В любом случае, скрывать это не имело смысла. – Да, от нее. Ожидал, конечно, что будет хуже. – Хуже? Уточняющий вопрос Найла так и требовал продолжения: «может, ты имел в виду лучше?» Эрвин не обратил бы внимания, все пребывали на взводе, но полицейский смотрел на него, как на идиота. Ему стало не по себе. Он почувствовал себя учеником, пытающимся придумать правильный ответ перед строгим учителем. – Ожидал, что она ни слова не скажет или… честно говоря, я не знаю, что ожидал, – сил выдавливать из себя подходящие слова командир разведки не обнаружил. – Она не собирается ничего говорить, и раз уж она вынесла пытки, то… трудно судить, Найл, у меня голова другим забита. Я понимаю, что ей досталось, но почему она не понимает, что от дальнейших ее действий зависит ее жизнь? Как я смогу убедить Закклая сохранить ей жизнь, доверять ей, если она не идет на контакт? – Ну а ты бы как себя вел, если бы тебя пытали несколько недель подряд? – Ты ее защищаешь? Вот бы не подумал. – Тут… сложно. Ты хоть о чем с ней говорил? – Пытался убедить, что если она продолжит молчать, я не смогу ей помочь. – Эрвин, скажи, ты идиот? Признаться, этот вопрос искренне удивил Эрвина, как и осуждающий взгляд Найла. Это даже злило. – Я же просил тебя быть с ней помягче. – Сейчас не до сантиментов, Найл. Если ты не заметил, к нам надвигается огромная туша, взявшаяся из неоткуда. Мы должны спасти Эрена. Я прекрасно понимаю, что Октавия хочет защитить Лео, но ее упрямство никому не поможет. Найл определенно что-то хотел сказать, но так и застыл с открытым ртом, а затем демонстративно изогнул брови и покачал головой. – Ясно. Тогда попрошу тебя больше не приходить к Октавии, ею займусь я и военная полиция. – Потому что она служила в военной полиции? – Потому что с таким подходом ты больше дров наломаешь, чем поможешь. Хочешь ловить титанов, вперед, а мне дай делать свою работу. – Чтобы вы опять потащили ее в подвал? – не удержался от пониженных тонов Эрвин. На его мрачный комментарий Найл отреагировал странно, посмотрев с сожалением и снисхождением, словно на ребенка, ничего не знающего о жестоком мире. Полицейский определенно хотел закончить разговор, но переступил через себя и осторожно уточнил: – Ты понял, что с ней произошло? Или ты идиот? – Трудно не понять, у нее на теле живого места нет. Не сдержавшись, Найл выругался с таким видом, будто бился головой о стену. – Знаешь, Эрвин, с таким подходом, я лишний раз радуюсь, что ты выбрал титанов, а не Мэри. – И пока командир разведкорпуса пытался понять, к чему полицейский упомянул свою жену, за которую они по молодости дрались, как два петуха, Найл добавил: – Я обещал не говорить, поэтому намекну, чтобы ты еще хуже не сделал. Не все виды пыток может перенести женщина. Так что делай свою работу, а я буду делать свою. Спасай человечество, а я позабочусь об отдельно взятых людях.***
– Если это такой способ меня провести, ребят, лучше вам уйти прямо сейчас. Только на нее свалился Эрвин, как снег на голову, так затем еще и прилетели два куска льда в лице Лии и Брандона, чтобы добить окончательно. Октавия уж и не знала, откуда у нее взялись силы удивляться. Как этой парочке позволили пройти в ее палату? Неужели охрана не в курсе, что у них к ней личный интерес? Ребята все равно что провинившиеся школьники, один стоял, потупив взгляд, другая сидела на стуле, который так и остался напротив кровати. Пришлось зажечь настольную лампу, чтобы как-то разгонять темень. Принимать гостей Октавия хотела в последнюю очередь, она чувствовала себя опустошенной и вымотанной после короткого разговора с Эрвином. А тут они. С одной стороны, обременительно, а с другой они стали приятным сюрпризом. Но не то, что они ей сказали. – Мы здесь по своей воле и это вовсе не шутка, – набрав побольше воздуха в легкие, Лия подняла на собеседницу блестящие уверенностью глаза. – Вы позаботились о нас с Брандоном, если бы не вы, то… мы бы сейчас просили милостыню на улице или едва бы сводили концы с концами. – Не преувеличивай, Лия, вы были уже не столь юны, чтобы не обеспечить себя. Работа бы для вас нашлась. – Работа, денег с которой едва бы хватало, чтобы не умереть с голоду, – подметил Брандон. – Но вы помогли нам добиться большего. – Из-за чувства вины, не больше. – А большего и не надо. Какая разница почему, сейчас мы служим в военной полиции благодаря вам и… – И благодаря мне столь же быстро можете вылететь, – прервала его Октавия, – и это в лучшем случае. То, что вы предлагаете… я на такое не пойду. Я не стану вас подставлять, ребята, к тому же мне не за чем сбегать… некуда. – Но мы слышали, что где-то скрывается мистер Лео. Вы могли бы встретиться с ним, уйти отсюда вместе. – Лия, ты хоть слышишь, насколько неправдоподобно звучат твои слова? – оглядев ребят не без сострадания, Октавия помолчала, прежде чем сказать: – Я понимаю, что вы хотите как лучше для меня. Быть может, для вас я друг, но не для вашего государства. Мне отсюда не сбежать, я имею в виду, из-за стен. – Но вас опять могут начать пытать… От замечания Брандона по телу пробежала дрожь, но самообладания хватило, чтобы сохранить невозмутимость. Во всяком случае, Октавия надеялась, что хотя бы усталость помогала ей притупить эмоции. – Сейчас разведчики уезжают за стену искать Эрена Егера, к тому же на горизонте был замечен огромный титан, который к утру, скорее всего, будет уже у стен города. И это на фоне военного переворота. Лучшего момента не придумаешь. – Не придумаешь для чего, Лия? Для того, чтобы навлечь на себя и на вас беду? Назови мне хоть одну причину, чтобы это сделать. Ту причину, которая бы стоила… стоило того, чтобы рискнуть. От безнадежности, к которой завел их разговор, Октавии захотелось упасть на кровать, уткнуться лицом в подушку и, если повезет, задохнуться и помереть. Из-за Эрвина она разозлилась, что помогло немного отвлечься от дурных воспоминаний. А подростки вызывали в ней желание разреветься, притом, что слез уже не осталось. Она смотрела на них и не испытывала ничего, кроме чувства вины. Давящей боли в груди, поскольку подводила их ожидания. После гибели своего отряда Октавия зареклась больше ни к кому не привязываться, держалась из последних сил, как наркоман в завязке. Однако у нее из головы не выходили эти двое детей, которые встретили ее на пороге своего дома, чтобы услышать о смерти родителей. Девушка поразилась тому, что они не разревелись у нее на глазах, приняли новость со стоическим смирением. Словно каждый день готовились к подобной вести. Иначе в семье разведчиков и не бывает. А потом она отыскала их, после ссоры с Лео Октавия была до такой степени обижена на весь мир и особенно на Марлию, что наплевала на данные обещания. Энви помог ей с поисками детей, с их распределением в кадетское училище. Не привязываться. Больше никаких сближений с людьми. Кого она пыталась обмануть? Строила из себя героя, хотя на деле позволяла детским травмам брать над собой верх. Никто не спас ее, зато она теперь пыталась спасти каждую заблудшую душу и все для того, чтобы успокоить себя, заглушить немой крик глубоко в груди. – Раз вы не хотите делать это ради себя, то сделайте это ради командира Энви! – выпалила Лия, сжав кулаки до такой степени, что побелели костяшки. – Вы можете спасти его! Вот почему вы должны действовать! Октавия ожидала услышать всякое, но не подобный бред. В растерянности она не нашла, что сказать, удивленно захлопала ресницами, наблюдая за тем, как девушка перед ней едва не дрожала от напряжения. Она говорила серьезно, что пугало. – Я поясню, – заметив негодование своего бывшего начальника, присоединился к разговору парень. – Вы говорите, что молчанием спасаете ваших друзей, командир. Но пока вы молчите, вы никак не влияете на ситуацию. – Вы хоть понимаете, о чем говорите? – Октавия даже не знала, злиться или смеяться. Одно другому не помешало. – Вы идиоты что ли? Прекратите нести чушь! – Это не чушь. – С чего бы? – Почему вы решили, что должны все делать в одиночку? Почему думаете, что вам никто не поможет из нас? – Не… поможет? – повторив за Брандоном, Октавия скривилась от горечи слов на языке. – Кто?.. Зачем вообще помогать такой, как я? Все видят во мне шпиона, врага, который просто грел место долгие годы. – А это так? Вы действительно наш враг? – напористо уточнила Лия и, не дав собеседнице слова вставить, продолжила: – Может, изначально вы преследовали одни цели, но я ни за что не поверю, что вы хотели причинить вред хоть кому-то внутри стен. Вы любили моих родителей, вы позаботились о нас с Брандоном. И мы тоже полюбили вас в ответ! Это правда! И не только мы одним! – Прекрати… – Для меня командир Энви стал как… как… как старший брат или дядя, и для меня знать, что он счастлив, значило многое. А он был счастлив. Здесь, с вами, с вашим товарищем из разведкорпуса. У Лии едва слезы в глазах не стояли, которые она отчаянно сдерживала, и, несмотря на уверенность, что ничего уже не изменить, Октавия поддалась эмоциям. Ей стало жаль девушку. Не только потому, что она так отчаянно пыталась убедить собеседницу пойти навстречу военным. Октавия только подозревала, но сейчас убедилась, что Лия была влюблена в Энви. Бедняжка… – Военные готовы пойти на все, чтобы узнать о титанах, о мире снаружи, и вы обладаете этой информацией, Октавия, – положив руку на плечо Лии в знак поддержки, спокойно произнес Брандон. – И вы можете обменять эту информацию на что угодно. Например, на помилование вас и Лео. А также на помощь в спасении Энви. – Помощь? – Я не знаю, откуда вы пришли, но вы часто обмолвливались, что за стенами нет ничего хорошего. Я верю в вашу искренность защищать людей внутри стен, вы просто оказались жертвами обстоятельств. Ведь, как я знаю, вы сюда пришли еще детьми, верно? А детьми очень легко манипулировать. Думаю, если вы попросите у военных помощь в спасении Энви в обмен на информацию, они согласятся. Согласятся ли? Если бы все зависело, например, от Эрвина, то да, там и думать нечего, он готов продать мать родную за возможность спасти человечество от титанов, узнать, что скрывает далекий горизонт. Все зависело от Дариуса Закклая, главнокомандующий думал и о безопасности горожан. – Если все так просто, бежать-то вы зачем мне предлагаете? – спросила Октавия. – Ну… – помедлила Лия, неловко сжав губы. – Пока вы в клетке, не вы будете диктовать условия. Так? – То есть побег ради побега? Ребята переглянулись и неловко потупили взгляд, что заставило Октавию разразиться пусть и тихим, но искренним смехом. Эта парочка бесподобна, сразу видно, что они переняли у них с Энви не лучшие из привычек. – В общем, – решив что-то для себя, резко подскочила Лия и начала снимать с себя куртку… под которой оказалась еще одна куртка. – Вот, это запасная… точнее, позаимствованная со склада. – Как ты… смогла ее натянуть-то? – наблюдая за тем, как вслед за курткой, упавшей на кровать, Лия принялась расшнуровывать ботинки, Октавия напряглась. – Только не говори, что у тебя там еще пара обуви, я не поверю. – Нет, это вам. – Что? – Ну, на мои ноги стража вряд ли обратит внимание, Брандон прикроет. А вы вот босиком далеко не убежите. – Эй-эй-эй, подождите, я вообще-то ничего никуда… Боже, да ты меня не слушаешь. Вы хоть представляете, что вас ждет, если я сбегу? Думаете, никто не догадается? – А с чего им догадываться? – шепнул Брандон, покосившись на дверь. – Мы просто уйдем, нас тут вообще не будет. Через час и вовсе большинство военных будет занято чем угодно, но не военным госпиталем. У двери два человека, внизу один комендант, дальше путь свободен. – Они думают, что вы беспомощна, но это не так. – Сняв ботинки, Лия тяжело вздохнула и подняла на девушку уверенный взгляд. – Даже если вы решите сбежать следом за командиром Энви, я не буду жалеть, мы не будем жалеть, что помогли. Пусть и такой мелочью. Вы позаботились о нас, вы нас спасли, Октавия, в отличие от государства. – Я бы, конечно, хотел вновь стать вашим адьютантом, но там как повезет. И, поверьте, вы сможете убедить военных прислушаться к вам, они вам поверят, им придется поверить. – Что бы вы ни решили, хотя бы мы будем на вашей стороне, – улыбнулась Лия. – Потому что мы тоже хотим спасти командира Энви… потому что хотим спасти вас.