***
Настало светлое утро лордаса, и хотя никакой службы в тот момент не проходило, Часовни были загружены. Иулус Труптор рассказывал группе ухоженных детей о необходимости покаяния, а их родители тем временем сплетничали и оценивали новый алтарный покров, вышитый Последователями Кинарет. Мальчик обходил людей с тарелкой для податей, о которую он стучал ложкой. Улыбающаяся женщина незаметно стаскивала брошюры о Пятнадцати Святых Искусствах Дибеллы для женщин замужнего возраста. Вокруг стоял радостный шум и религиозность, пока Кайе не притащил Ириэля в центр помещения и не привлёк внимание. Постепенно наступила тишина, а сердце Ирэ ушло в пятки. — Друзья! Я рад познакомить вас с тем, кто показал себя храбрым, благочестивым и милосердным мужчиной. Все глаза вокруг уставились на Ириэля. Он не мог дышать. Его сердце железным кулаком билось о разорванные руины рёбер, снова и снова, всё быстрее и быстрее. — Наш дорогой брат Жосьен, — Кайе остановился, чтобы указать на юного миссионера, сидящего у дальней стены, держа за руку черноволосую жрицу, — несколько месяцев был для нас потерян, посланный в опасную миссию принести свет Девяти примитивным эшлендерам. Но этот мужчина, лишь недавно присоединившийся к Имперскому Культу… Он не пошевелиться, чтобы скастовать заклинание Иллюзии, его тело уже было парализовано, а голова превратилась в звенящий, гудящий водоворот. Он больше не слышал что говорил Кайе, а всё, что он мог видеть — это глаза, глаза, глаза. Он почувствовал, что волна непреодолимого рока приливала всё ближе, становилась всё выше и выше, пока кроме неё не осталось ничего, пока она наконец не обвалилась и не накрыла его целиком.***
Утро прошло. Под доками, свитки распались на маленькие ниточки красных и зелёных сверкающих пузырьков.***
Глубоко в подземельях Часовен была молитвенная комната. Она была разделена на девять отделённых друг от друга деревянными перегородками ниш, в каждой из которых была подушка, священная икона для медитации, и маленькая свечка в расписанном стеклянном подсвечнике. Тяжёлые бархатные занавески прикрывали каждую нишу, давая несколько квадратных футов личного пространства для каждого молящегося. Кайе лёгкой походкой приблизился к самой дальней нише. Он постучал по занавеске, что ничего не дало, так что в итоге он немного отодвинул край ткани и всмотрелся в темноту. Свеча была погашена. — Я могу войти? — мягко спросил он. Ириэль, сгорбленный, неподвижно сидел в углу, не шелохнулся и не посмотрел в его сторону. Спустя мгновение раздумий, он отодвинул занавеску наполовину и встал на колени. — Ириэль, я не понимаю что сделал не так, но-. — Пожалуйста, уйди, — Ириэль звучал как кто-то, кто почти закончил плакать, но лишь чуть-чуть. — Я просто хочу понять. Здесь все свои. Они только хотели показать своё одобрение. Я лишь старался-. — Я знаю. — Мне очень жаль, что я причинил тебе боль. Это всё, что я хотел сказать. И поблагодарить тебя ещё раз. Жосьен — наш протеже и друг. Если бы он погиб… Ириэль вытер рукавами лицо и встретил полный сожаления взгляд Кайе. — Я почти ничего не сделал, — сказал он. — Пожалуйста, не говори всем, что я герой. Это не правда, и я… я не могу переносить такое внимание. Кайе начал улыбаться. — Тебя украшает не только храбрость. Я глубоко тронут твоей скромность. — Это не скромность. — А сейчас ты скромничаешь из-за своей скромности! Ириэль сдался в попытке объяснить, и просто наслаждался видом лица Кайе, его волосы светились как нимб. Он чувствовал головокружение. — Может я мог бы что-нибудь для тебя сделать, — спрашивал Кайе заботливым медовым голосом, — что угодно? О, какого хуя. Я ведь уже не могу стать ещё более жалким, да? Худшее, что может произойти — это если мне придётся уйти отсюда и никогда не возвращаться. — Ты бы мог меня поцеловать, — сказал он. — Боюсь, я… случайно немного в тебя влюбился. Кайе впервые не знал что сказать. Затем он улыбнулся такой улыбкой, которая не была похожа ни на одну из тех, которые Ириэль видел до этого. Он шагнул в молитвенную нишу и задёрнул за собой занавеску.