How to Disappear Completely

Ириэль мог бы спать вечно, потопленный как разбившийся корабль, но острая, колющая боль в голове поднимала его на поверхность как рыбачий крюк. Он открыл глаза. Маленькая девочка пискнула, уронила палку и спряталась за своим… братом, судя по их идентичным тёмно-коричневым волосам, которые у него были обрезаны по шею, а у неё заплетены в длинные косички. Четыре кроваво-красных глаза пристально смотрели на него. — Нринна! Вух! На’уллан, Ишанни. Тч! — женщина со строгим лицом и туго заплетёнными белыми волосами возникла перед ними со скрещенными руками. Дети пробежали вокруг её стойких ног и широких бёдер как вокруг камня. На ней была зеленоватая вязаная юбка, над которой находился фартук, запятнанный десятками неизвестных субстанций. — Не обращай на них внимания, — сказала она Ириэлю, когда они вышли за дверь. — Они видят не так много чужеземцев. Сев, он понял, что находится в большой юрте, с крыши которой свисали растения и травы. Он распознал болотный тростник и хакльлоу. Удушайку, рубраш. Пучки корня пробочника на столе. На стенах висели тяжёлые ковры со светлыми полосочками жжёного оранжевого и тёплого коричневого, и были ещё другие спальные мешки, кроме того, в котором он лежал, и все они на данный момент были пусты. Ирэ взял край одеяла цвета дыма, которое его укрывало, обмотав его вокруг коленей, которые он поднял, будто щит. Он не то чтобы боялся Ахеммуза, его поглотило пугающее чувство вторжения, будто он проник в закрытый мир. Звуки лагеря пробирались сквозь стены: хриплый, мудрый смех старой женщины, низкое, вибрирующее ржание, предположительно, гуара. Мужчина печальным тенором пел западающую в память балладу, потом женщина сделала ему выговор, и он остановился. И колокольчики, всегда звучащие колокольчики. — Извините, — хрипло сказал он, в его горле было так сухо, будто оно было наполнено пеплом. — Я не хотел… заставлять Вас помогать мне, я… эм… спасибо? Она подняла на него взгляд с одежды, которую складывала. — Ты полностью проснулся? В последний раз, когда ты со мной говорил, ты бредил. Говорил всякий нонсенс. Как ты сейчас себя чувствуешь? — Унгх… я смущён, но это нормально. Что я говорил? — Не беспокойся об этом. Как тебе в своём теле? — она потрогала его лоб. — Лихорадка спала, так что ты поправляешься. К счастью, мы рано её заметили, и у меня под рукой было лекарство, как раз вовремя. Ещё не так давно мы не знали что это, не знали как это лечить. — Она скорчила лицо. — Шани из-за этого потеряла мать. Тебе стоит её поблагодарить. Мы обычно не берёмся за заболевших язвой незнакомцев. — Она окунула деревянную кружку в бочку с водой, и он благодарно взял её. — Мамея! — другая женщина ворвалась в юрту, очевидно обеспокоенная, и, с ужасом подметил Ириэль, на позднем сроке беременности. Пожалуйста, лишь бы она не родила прямо здесь, пожалуйста. Целительница подскочила и взяла за руку новоприбывшую, которая быстро и слезливо говорила на языке Велоти, с тревогой указывая на свой живот свободной рукой. — Пожалуйста, Нумму, — нежно ответила она на тариэлике, — смотри. Здесь чужеземец. Подожди, когда я приду к тебе в твою юрту. Кроме того, я проверяла тебя прошлой ночью, и всё было хорошо. Ты слишком много волнуешься. — Мне плевать, что чужеземец! — воскликнула Нумму. — Его вина, принести больше язвы! Пусть слышит, пусть видит что делал! Я знаю мёртвый ребёнок в моём чреве, Мамея, знаю это слишком много. — Тише, ты пугаешь мальчика! — Мамея не одобряла происходящее, но положила руку на живот Нимму. — Я снова проверю, если тебя это успокоит. Ириэль знал, что должен был отвернуться, но не мог устоять и не понаблюдать за действиями Мамеи. Она кастовала очень узкую форму обнаруживающего заклинания, выпустив его на расстояние нескольких дюймов от своих пальцев. Ириэлю стало интересно как она разделяет жизненную силу матери и ребёнка. Её лицо ничего не выдавало, когда она работала, но в итоге она подняла взгляд на Нумму, и мягко произнесла, — Ты была права. Давемар шулли ахурши, лерим. Ты хочешь, чтобы я ускорила конец? — Нет. Я несу моего ребёнка, пока она остаётся у меня. Я несу её кости, и её призрак. Когда придёт время, Маусур и я делать как обычно. Затем мы несём туда, где её братья и сёстры ждут её. Ты и Маб растите детей, Мамея, Сен и Коси растят гуров. Но Маусур и я растим только призраков и трупы, и мы знаем как это делать. — Я скажу Синнамму подготовить всё к твоему возвращению. Пусть Мансур приведёт меня, если ты захочешь, лерим. Нумму мрачно кивнула и покинула юрту. Она не обратила внимания на Ириэля, к его великому облегчению. Мамея села на табуретку и закрыла глаза на какое-то время, успокаивая себя. Затем она сказала, — Не твоя вина. Она тоже это знает, но у неё траур. Я чувствовала, как жизнь внутри неё слабеет с каждым днём, но я не хотела, чтобы она теряла надежду. У нас сейчас мало кто рождается живым, и большинство из тех, кто дышит, не доживают до момента, когда им дают имя. Моя Нринна была последней из выживших, и она тоже была близка. Язва так легко их забирает, когда она крошечны. Так быстро. Некоторых уже становится невозможно вылечить ещё до того, как я до них добираюсь. Теперь все они с предками. Она подняла подбородок и вернулась к своей деловитой манере. — Хватит об этом. Лишь пепел пьёт наши слёзы. Я целительница, и Малакат считает, что нас нужно проверить. — Извините, — сказал Ирэ, зная, что это ничего не значит, но не зная ничего другого. — Если об этом не нужно спрашивать… весь ваш народ присоединяется к предкам после смерти? Даже младенцы? — Если права кости соблюдены. — И затем их призраки попадают к предкам? Значит… душа привязана к чему-то? Вместе со всеми другими душами умерших? — Не говори «привязаны». Они члены семьи, а не стадо гуаров. Все предки Ахеммуза обитают в косагурша, призрачных реликвиях, которые нас защищают. — Защищают как? Мамея подошла к столу и стала нарезать болотный тростник. — Ты внезапно задаёшь много вопросов. Реликвии — это дело шаманок. Говори с ними, а не со мной. Я забочусь о живых, а не о мёртвых. — Просто… если души всех Ахеммуза попадают в реликвию, как Вы говорите, тогда их число будет увеличиваться со временем. Эта реликвия определённо должна быть невероятно мощной, и становится ещё мощнее каждый раз, когда кто-то умирает. Нож Мамеи на мгновение остановился. — Тогда она и вправду должна быть мощной, — сказала она. — За последние годы у нас не проходило ничего, кроме прав кости. С того времени, как умер ашхан, а вместе с ним и все его воины, нас будто прокляли. Так много тех, кого я не спасла. — Она снова стала ритмично нарезать. — Реликвии их не спасли. Что хорошего в наших мёртвых, если они не могут нам помочь? Ириэль задумчиво потёр нижнюю губу ногтем большого пальца. — Я никогда не слышал о том, что души со временем теряют силу. Большинство зачарователей придерживаются противоположного мнения, что старые души более сильные. Но если они не в камнях душ, то может произойти потеря, в зависимости от цели зачарова-. — Это не зачарование! Это священный ритуал, почитание предков! — она со злобой набросилась на него. — Я сказала тебе, я не шаманка, и я не делаю вид, будто знаю ответы на всё. Но ты будешь проявлять уважение, пока находишься в моей юрте. — Извините. — Правильно. Не говори здесь такие вещи. Есть те, кто окажутся не такими понимающими. Особенно если они узнают, что тебя видели с Джуланом Кошибаэлем. — Она положила руки на бёдра и посмотрела на него своим самым строгим взглядом. — Я исцелила тебя потому что Шани умоляла меня, и потому что мы мирное племя. Мы не хотим проблем. А Кошибаэли проблемны. Оба. — Я думал, что Джулан был изгнан только из-за конфликтов, в которых была замешана его мать до его рождения. — Ха. Он тебе это сказал? Ему были здесь рады, знаешь, до определённого момента. Мы не обвиняем детей за грехи родителей. Но это было до того, как они решили отомстить. — Отомстить? Мамея посмотрела в сторону входа в юрту. — Я не буду об этом говорить, — пробормотала она. — Я уже и так слишком много рассказала чужеземцу. Просто знай, что они плохие. Машти Кошибаэль — ведьма-убийца, а Джулан… ну. У меня нет доказательств того, что он принимал участие, но он всегда был сыном своей матери во всём остальном. И все мы знаем как он вёл себя с Шани. Я надеялась, что он ушёл навсегда, так что её сердце наконец не будет разбиваться из-за него, но неееет. Он снова пришёл непринуждённой походкой, и кто будет собирать осколки? Я. — Она восстановила дыхание и нахмурилась. — Я должна поговорить с Синнамму. Веди себя хорошо, слышишь? Ириэль кивнул так невинно, как только мог.