How to Disappear Completely

Покрывало из кожи, служившее дверью в юрту, дёрнулось, и Шани вошла, хитро глянув куда-то позади себя. В том, как она двигалась, была резкость и неторопливость, это не была ни грация, ни неловкость, а какая-то хрупкая самоуверенность, застрявшая между ними. Верхняя часть её длинных рыжих волос была завязана в свободный узел, а другая часть падала на её веснушчатые серые плечи и на лицо. На ней была жёлтая туника без рукавов, и бежевые штаны, обвязанные красным ремнём, которые доходили до середины голеней. Её ступни были голыми, но вокруг одной костлявой лодыжки был дважды обмотан плетёный браслет из зелёно-золотых нитей и маленьких сверкающих бусин. Она, загадочно улыбнувшись, присела рядом с Ириэлем. — Ты проснулся! — в её глазах промелькнула капля радости, которая показалась ему тревожной. — Мамея прислала меня. Она сказала дать тебе это. — Она вывела руку из-за спины, продемонстрировав ему маленькую глиняную фляжку. — Целебное зелье. Она забыла отдать его тебе. — Понятно. Спасибо. Шани встала и начала ковыряться в содержимом корзины. — Скажи как выпьешь. Она сказала, что фляжку нужно вернуть. Ирэ откупорил бутылку и понюхал её. Определённо, это было целебное зелье, в котором преобладали виквит и болотный тростник. — Я чувствую себя гораздо лучше, — сказал он. — Мамея может оставить это для кого-то другого, если это поможет. Шани пожала плечами. — Мам сказала, что тебе стоит это выпить. Она такая, всегда считает что знает что для тебя лучше. Проще не спорить, но я могу спросить её, если хочешь. — Нет, нет. Всё в порядке. — Ириэль немного отпил, пытаясь распробовать, прежде, чем глотать. — Это всего лишь целебное зелье? — Спрашивай Мам, а не меня. — Просто… за последнее время меня многие пытались накачать, и я, должно быть, становлюсь параноиком, потому что… — Шанишилаби Заинсубани, какого Обливиона ты делаешь? — голова Мамеи появилась в проходе, и Шани замерла. Глаза целительницы сузились. — Что я тебе говорила на счёт общения с пациентом? Если ты его сюда принесла, это не значит, что ты можешь приходить сюда и делать что хочешь! Что ты задумала? Шани быстро изменила виноватое выражение лица на невинно удивлённое. — Ничего! У Минабиби были лишние целебные зелья, и я пыталась помочь! — Ты? — глумилась Мамея. Она перевела хищный взгляд с Шани на Ириэля. Шани воспользовалась возможностью придвинуться ближе к двери, нервно поглядывая на Ирэ. Он взвешивал варианты. — Это правда, — сказал он. — У меня болела голова, и она была так добра принести мне что-нибудь. — Он демонстративно поднял фляжку. — Она составляла мне компанию. — Он поймал взгляд Шани. — Из доброты своего сердца. Мамея неубеждённо поджала губы. — Хорошо. Но если она тебя достаёт, закричи, и я её отсюда выкину. Она не должна здесь находиться. — Неодобрительно качаясь, голова Мамеи снова исчезла. — Окей. — Шани, скрестив ноги, села возле Ириэля, её маленький острый нос находился на расстоянии нескольких дюймов от его. Её голос сейчас был тяжелее: никаких милостей, только серьезность. — Почему ты это сделал? — Почему я не сказал Мамее, что ты положила удушайку в моё целебное зелье, полностью осознавая, что при взаимодействии с болотным корнем она даст эффект уменьшения силы воли? — Это не правда! — Ирэ посмотрел на неё, и она бесстыдно улыбнулась. — Не полностью осознавала. Я не разбираюсь в зельях. Я просто попросила Мим дать мне что-то, что заставит тебя со мной говорить. Но если ты знал, почему не сказал Мамее? Зачем прикрыл меня? — Потому что, — произнёс Ирэ, подавляя раздражение, — тебе не нужно меня травить, чтобы я с тобой говорил. Я думаю мы с тобой на одной стороне. Мы оба хотим, чтобы Джулан прекратил эту смехотворную Нереваринскую штуку. Правда? Её лицо застыло, глаза были наполнены болезненным пониманием. Она безмолвно кивнула, затем посмотрела вниз, на одеяло, и стала его трогать. Она вытягивала из него крошечные нитки, пока едва слышно говорила. — Он со мной больше не разговаривает. Он никогда не слушал, но сейчас он на меня даже не смотрит. Ты бы никогда и не подумал, что мы были лучшими друзьями. Но мы усложнили это любовью, и теперь всё испорчено. Думаю, он тебе про меня уже всё рассказал, а? Готова поспорить, он сказал, что я была грубой и требовательной, и постоянно с ним спорила. Что я была лгуньей, воровкой и смутьянкой. И что я сравнивала его мать с Алчущим, только без очарования и привлекательности. Ириэль поёрзал. — Не то чтобы. Он не любит об этом говорить. — У него не получилось спрятать маленькую ухмылку. — Чтоб ты знала, я сделал хуже, не просто оскорбил его мать. Я бросил в неё фаербол. Шани прижала ладони ко рту, и из-под её пальцев послышался высокий писк. — Мефала! Хотела бы я это увидеть! Ты попал в неё? — К сожалению нет. И Джулен сел на мою голову до того, как я смог бы скастовать второй раз. — Угх! Этот тупица! Он всегда встаёт на её сторону. Удачи в следующий раз! Мысли о насилии очевидно улучшили её настроение, так как она снова была беззаботно весела. Она оценивающе на него посмотрела, слегка нахмурившись. — Это тогда твои волосы сгорели? Ирэ, внезапно оживлённый, наклонился вперёд. — Нет! Это случилось больше недели назад, и я пытался сделать лучше, но я не могу! И все мои друзья такие блядски вежливые, говорят мне, что выглядит нормально, но я знаю, что это не так! — Нет, выглядит очень плохо. Как заброшенное гнездо скальных наездников. — СПАСИБО!!! Хоть кто-то со мной честен! Она подняла брови. — Хочешь, чтобы я это исправила? Я в этом хороша! Я всех стригу. Я раньше стригла Джулана, и он заслужил того, что сейчас его причёска выглядит так плохо. — Она ухмыльнулась, без сожаления довольная своей маленькой победой. — Ты? Стригла его? Ну… если думаешь, что можешь что-то с этим сделать. То есть, хуже стать не может. Простой обещай, что не сострижёшь больше, чем необходимо. Шани уже искала ножницы в столе Мамеи. — Всё окей, я понимаю. Я люблю свои волосы. Кто-то на спор отстриг мою косу, когда я была маленькой, и-. — Аури-Эль, я бы их убил. Я мирный, но их тело бы никогда не нашли. Ты бы видела меня, когда мою голову брили в тюрьме. Кажется, однажды я кого-то укусил. — Я бы тоже так сделала, если бы меня не остановили! Мой Амму заботился о моих волосах. Сейчас кроме меня их никто не трогает. Она нашла ножницы, и подбежала за Ириэля, рассматривая его. Он дёрнулся, когда она добралась до правой стороны. — О, боги, пожалуйста, не трогай там. Там всё сгорело до кожи. Мне плохо даже думать об этом, не то что смотреть. Шани вдумчиво перекладывала его локоны. — Волосы гораздо длиннее на другой стороне. Если я разделю их, то смогу скрыть плешь. Доверяй мне, окей? — Ты правда думаешь, что дала мне причину доверять тебе? — Это было раньше. Сейчас я решила. Мы станем друзьями. — Почему все мои предполагаемые друзья пытаются что-нибудь подмешать мне в напитки? — он вздохнул. — Хорошо. Делай что хочешь.