How to Disappear Completely

— Всё будет в порядке! — Шани держала его за руку и неумолимо вела его к двери юрты. — Я скажу тебе что делать. Ты никого не оскорбишь, я обещаю! Мы дали тебе права гостя, так что никто тебе не навредит. Ириэль упёрся ногами в земляной пол юрты, и пытался уцепиться за дверной проём. — Так не будет! Я плох в общении вообще с кем угодно! — Не будь с’витом! Тебе уже гораздо лучше, твоя причёска прекрасно выглядит, и ты не можешь навечно оставаться в юрте нашей целительницы! Ну же! Маленькое тело Шани выдало что она могла пересилить, если захочет. С последним вскриком нетерпеливой акушерки, она родила его, моргающего из-за света лагеря. Он смог не расплакаться как ребёнок, и, к счастью, она не шлёпнула его по заду, чтобы спровоцировать, так как это, скорее всего, сработало бы. Десяток ахеммуза повернулись и уставились на него. Шани держала его доминирующую при колдовстве руку, и он знал, что заклинания только бы всё ухудшили. Он закрыл глаза и как мог старался не повторить Инцидент Имперских Часовен, но он не мог сдержать панику, нараставшую в его горле. В обычной обстановке он мог бы сказать себе, что у него паранойя, раз он думает, что все его исследуют. Здесь же, он был подлинным объектом всеобщего любопытства. Он надеялся, что Шани говорила правду про его причёску. Она определённо чувствовалась другой, но Шани не предложила ему зеркало, и он боялся спрашивать. Она ещё где-то нашла тунику, которой можно было заменить его порванную рубашку. Она ощущалась выше на бёдрах, чем тунике следовало бы, но если смотреть на неё как на рубашку, то у него была одежда и похуже. Она была коричневого и кремового цветов, с небольшими зигзагообразными узорами, и с широкой вышитой полоской на квадратном вырезе. Шани улыбнулась и встала на пальцы, очевидно планируя какую-то форму знакомства. Он собирался с силами. Затем она нахмурилась, и она посмотрела в другую сторону. Несколько других ахеммуза казались так же отвлечены. Ирэ скоро понял почему. Кто-то кричал, и что-то ещё… несколько что-т, по-правде, издавали глубокий, раздававшийся эхом, бурлящий звук, будто подводные горны. Становилось громче. И громче. Жители начали бежать, как на звук, так и от него. Шани простонала. — О нееет, только не ещё один! СЕН!!! — Арем! — женщина средних лет с косами цвета эбонита и грозными бровями бежала из края лагеря, неся длинный посох с крюком на конце. — Зудаша’эт? … ох. Юрта в дальнем конце лагеря превращалась в кучу шкур и шестов под ногами двух разъярённых гуаров. Когда он подошёл поближе, Ириэль увидел, что животные были больны., трясли головами взад и вперёд, слизь и пена текли из их широких ртов. Звуки горна усилились, так же как и крики, которые, как оказалось, исходили от маленького мужчины с таким же крючковатым посохом и такими же непослушными тёмными волосами, как и у пастушки. — Коси, юх шул! — женщина, Сен, остановилась перед ним, схватив край его туники. Она начала трясти его, бранить его на велотийском, пока он продолжал выть и показывать на животных. Шани издала звук фрустрации. — Сен, ГУАРЫ! — Йенамму! — женщина в длинной юбке, с каменевкой, вплетённой в волосы, с одышкой подбежала. — Са’эт ушалла бел-Йенамму! Зуда’эт? — она побежала к полуразрушенной юрте, но прежде чем смогла бы до неё добраться, Шани схватила её за руку и потащила оттуда. — Держи Камму! — прокричала она Ириэлю, впихнув женщину в его руки. — Она думает, что Йенамму всё ещё может быть в своей юрте, но приближаться к ней опасно! Угх, почему эти идиоты пастухи не могут это исправить, вместо того, чтобы орать друг на друга! СЕН!!! — она побежала вперёд и начала пытаться не позволить разъярённой Сен растрясти своего брата до смерти. Ириэль обнаружил, что держал очень нервную велотийскую женщину, желавшую произвести дрматичную спасательную миссию. Камму сопротивлялась и била его локтями в живот, зовя Йенамму. Он уже почти потерял хватку, когда пришла Мамея и отточенным движением взяла руки Камму. — Кто-нибудь, сделайте что-нибудь! — воскликнула она. — Где, во имя Обливиона, охотники, когда они нужны? — она повернулась к Ириэлю. — Ты маг? Кто-то должен разобраться с этими гуарами. Или ты настолько же бесполезен, как и остальные? — Нет! — Коси вырвался из рук Сен, услышав это, и подбежал, махая руками. — Нет нет нет! Не убивать, нет нет нет! Не больные, просто напуганные, пожалуйста нет, они успокоятся, я могу их успокоить, если привяжу их, пожалуйста! — Я могу попробовать успокоить их, — сказал Ириэль. — Я никогда не использовал это заклинание на животном, но… Прежде чем он смог начать, черноволосый юный мужчина с жидкой бородой возник сбоку от него и, быстрее, чем мог подумать Ириэль, подготовил лук и выпустил стрелу в грудь одному из гуаров. Он упал с долгим, воющим писком, будто он был наполнен воздухом и его прокололи, и Коси, издавая похожий звук, устремился к лучнику, ударив его головой по подбородку. Краем глаза Ириэль увидел как Шани в отчаянии приложила ладонь ко лбу. Решив, что ему нечего терять, Ирэ выстрелил успокаивающим заклинанием в оставшегося гуара. Он остановил натиск топота и качания головой, и пусто посмотрел, а из его открытого рта стекала слюна. Увидев шанс, Сен захватила посохом его упряжь и отвела его от юрты. Кто-то передал ей верёвку, и она быстро привязала его к столбу. В другом месте, Мамея освободила Камму взамен на услугу помешать Коси придушить невезучего лучника, чьё имя, судя по тому как Коси продолжал его кричать, было Раким. — Он был болен! — строго настаивала Мамея, пытаясь отвести пальцы Коси от ушей Ракима. Коси ничего из этого не принимал, по его татуированным щекам стекали слёзы. — И он тоже! — взвыл он, указывая на Ириэля. — Но ты лечить его! Ты лечить н’ваха, но не моего ребёнка! — он указал на Ракима трясущимся пальцем. — Убийца! Мой Рилки стоил десяти таких как ты! — он упал на колени, начал сгребать руками грязь и втирать её в свои волосы и в лицо. — Айййййййй… ААААААЙЙЙЙЙЙЙ!!! Мамея вздохнула. — Он делает так каждый раз, когда нам приходится убивать кого-то из них, — подметила она для Ириэля. Она помогала Ракиму встать на ноги, и стала проверять его на наличие ран. Камму отодвигала куски шкур гуара и плакала, пока худощавый длинноволосый мужчина в порванной тунике не пришёл обратно в лагерь и не зашёл ей за спину. Она сделала глубокий вдох и обхватила его руками, а он с непониманием смотрел по сторонам. — Йенамму, где ты был? — спросила его Шани. — Камму чуть ли позволила себя растоптать из-за тебя! Новоприбывший рассеянно почесал голову. — Сен сделала мне выговор за то, что я пел «Крошку, утонувшую в канаве» перед юртой Нумму, но я не могу выбросить её из своей головы, так что я хожу петь на пляж. Где… где моя юрта?