How to Disappear Completely

Ириэль нашёл их на вершине одной из башен. Сидевших на зубчатых стенах, передававших друг другу бутылку шейна под звёздами. Он был не уверен что ещё мог прервать, но Соттильд спустилась с зубцов, когда увидела его, и прошипела что-то Джулану. Затем, улыбнувшись и похлопав Ирэ по руке, проходя рядом, она исчезла на лестнице. — Тильд! — укоризненно позвал он. Он бы хотел надеяться на её сострадание, а не на неловкую застенчивость Джулана. Её голос пьяно прозвенел. — Я иду на охоту за эльфами! Эт оч важная нордская традициция. — Не так, так не делается! — запротестовал он, но она уже ушла. — Ты в порядке? — Джулан обеспокоенно смотрел на него, одна его нога располагалась на парапете, вторая без остановки качалась. — Нет. — Он резко выдохнул, и положил локти на каменную постройку. — Я больше не увижу Кайе. — …понятно. — Я рассказал ему правду. Обо мне. Ну, часть её. Достаточно, чтобы… достаточно. Его взгляд сказал мне всё, что нужно знать. — Мне… жаль. Ещё один вздох, вышедший в ночной воздух мягче. — Не надо жалеть. Думаю, когда я его встретил, мне… мне нужен был кто-то, в кого можно было влюбиться, вот и всё. Чтобы отвлечься, поэкспериментировать с идеей снова быть с кем-то. Но когда это стало реальным, я… я не знаю что было не так. Может ничего. Может я просто сломан, неспособен оценить достойных мужчин, которые хотят для меня лучшего. Но, честно… То, чего ты хочешь от любви, или даже что Морри говорила о её сраном бандите… Я не могу представить каково чувствовать что-то настолько сильное к кому-то. У меня уже нет сил. Я не в состоянии быть в отношениях, и так может остаться навсегда. Он затих, чувствуя ничего, кроме пустоты, слишком никакой для слёз. Невидимые стены снова опускались вокруг него. Он посмотрел на свои руки, попытался потрогать камни в стене, согласовать зрение с ощущениями. — Что ты ему сказал? — Джулан звучал почти разозлённым. — Ты специально это сделал? Сделал себя гораздо хуже, чем ты есть на самом деле, чтобы оттолкнуть его, потому что ты думаешь, что не заслуживаешь его? — Врать, чтобы заставить себя выглядеть хуже? — будь это другая ситуация, он мог бы посмеяться. Теперь всё, что он чувствовал — это отдалённое смущение. — На кой хуй мне это делать? Его мысли эхом отозвались в его высушенном, пустом сознании, пока не достигли знакомой вязкости Бездны, и не выкопали шипастую массу враждебности. — Тебе стоит знать! Тебе, больше, чем кому другому, стоит знать, как ужасно, когда я рядом, каким слабым и эгоистичным и жестоким и… Он наклонился вперёд, за парапет. — Вижу, не спешишь мне возражать. — за камнями воздух, море, небо. — Что мне говорить? — спросил Джулан. — Ты бы мне поверил, если бы я сказал, что несогласен? — Я не знаю. Не пробовал. — Что, если бы я сказал «да, это правда, но ты всё равно мне нравишься»? Ириэль пытался швырнуть эти слова в его лицо с какой-нибудь саркастичной репликой, но она умерла в его горле. — Правда? — Да! — голос Джулана сначала был раздражённым, потом просто уставшим. — Со всеми прилегающими неудобствами. — Ты хочешь меня? — Ирэ выпрямился и вытянул руку в дерзкой издёвке. — Ну и возьми тогда! — Не думаю, что стоит. — О, правда? Почему? Ты однажды уже пытался, насколько я помню. — И ты не хотел меня, потому что у тебя был кое-кто получше. Кое-кто безопасный. Знаешь что, я тебя не виню. Но ты облажался с Кайе, ты пьян, и ты хочешь… чего? Посмеяться надо мной? Наказать себя? Я знаю, я не умный, но и не настолько глупый. — Ну и пошёл нахуй. — Ирэ откинулся назад на зубчатой стене. Всё отдалялось дальше и дальше. Он чувствовал как это происходит, но не мог остановить. Он оставил свой шарф внизу, и теперь ветер обдувал его сквозь тонкую рубашку. Хоть он и распознал чувство как холод, он ничего об этом не думал. Это был феномен, происходивший с телом, которое могло бы, или не могло, принадлежать ему. Вещи теряли связь: причина и эффект, субъект и объект, действие и последствие. — Шеогоратовы зубы, Ирэ! Ты не представляешь через какое дерьмо я прошёл ради тебя. Я уже не могу терпеть твои игры разума. — Джулан перекинул ноги на сторону парапета. — Я иду домой. Если это вечеринка, то я не впечатлён. Дай знать, если… Он увидел серые камни, тёмное небо, воду ещё темнее него. Рубашку Джулана, его шею, скрещенные руки, звёзды. Они все были одинаково чужими, далёкими и неприкасаемыми. Он не знал с чего начать. Он был собранием плывущих мыслей и сенсорных данных, и прямо сейчас, данные были нечёткими и бессмысленными. Возможно, Джулан говорил ему что-то, но он не мог разобрать, это было таким же чётким, как и размытый шум, исходящий из главного зала. Он закрыл глаза, и не видел смысла открывать их снова. Он плыл по ничему, без тела и сознания. -…иэль! Ты … …сыпаешь? … … …ы выпил? С колоссальным усилием, он заставил себя слегка выпрямиться, и моргал, пытаясь сфокусироваться. Слова давались ему тяжело, но он всё равно их искал. — Извини, я… теряюсь. Онемел. Он посмотрел на длинное расстояние до каменистого берега, пытаясь чувствовать головокружительную, гравитационную тягу, сотрясти себя в чувство чего-то вроде самосохранения. Он не обнаружил такой реакции. У него было достаточно самообладания, чтобы знать, что это плохо. падать нельзя, Ириэль я смогу что-то почувствовать ненадолго. помни как заботиться о себе но… ничто… не… не… блять… я — Джулан? Ты всё ещё… извини, я… я делаю глупые вещи, когда я такой. Не специально, но… я забываю почему всё… почему всё… я теряю… причины не делать этого. он подумает, что это манипуляция ради внимания, не делай так -…и прямо сейчас, я на вершине башни, и здесь очень… космос такой… такой… посмотри, он встревожен, он думает, что у тебя суицидальные мысли, ты шантажируешь его, прекрати говорить прекрати говорить — Тебе не нужно ничего больше делать, но… но я не в порядке, и — Пожалуйста, просто… подержи меня. И помоги мне не… потерять себя. Пока… пока я… не смогу прийти в себя. Время шло, хотя Ириэль был неспособен сказать сколько именно прошло. Затем кто-то схватил его руку, резко потянул, он запнулся, и оказался в тепле. Он плыл, его сознание парило в лиминальности, его тело было крепко связано, пока сиреновы ветра, подталкивавшие его в аморфную серость, не начали спадать. Он позволил растворявшейся пустоте проходить сквозь него, и, когда она прошла, он смог начать двигаться в бестекстурном пепле, чтобы увидеть что осталось. Он находил вещи, одну за одной. Парча на щеке. Подъём и опускание груди, постепенно напоминавшие ему о собственном дыхании, убаюкивавшие его лёгкие в простую синхронизацию. Сердцебиение, ровно звучавшее у уха. Возможно у него оно тоже было, и кровь, и вены, и… он обнаружил, что у него были руки, и он мог обхватить их вокруг… он засопротивлялся разделению себя и кого-то другого, но только на мгновение. Джулан… талия Джулана. И это были пальцы Джулана в его волосах, вытягивавшие небольшие искры в его скальпе, гладившие даже сгоревшее место, и он обнаружил, что не против. Его истощённый мозг начал эмоциональный эквивалент съезжания на не ту сторону дороги. — Извини, что я сказал, что ты нестабильный, — прошептал Ирэ, когда он вернул достаточно контроля, чтобы говорить. — Я не в том, положении, чтобы о чём-то судить. Я просто… я не уже не доверяю ничему, что чувствую. Тогда, в юрте, я… хотел тебя, но… Он услышал, как сердцебиение у уха ускорилось, но Джулан лишь сказал, — Не извиняйся. Это было не к месту, и ты был прав в том, что думал, что достоин лучшего. — Не начинай. Мы не можем оба отбросить наш невроз на минуту? — Только на минуту? — Ну, я пытаюсь быть реалистом, и этого времени хватит, чтобы ты меня поцеловал. Ледяная пауза. — Что заставляет тебя думать, что это хорошая идея? — Абсолютно ничто, но- — Ирэ… прекрати. Ты не трезв. Раньше ты хотел Кайе. Только что ты говорил, что хочешь сброситься с башни. Что мне думать? Ты не знаешь чего хочешь. — Я не говорил сброситься… и прямо сейчас я хочу, чтобы меня кто-то поцеловал. И всё. — А я не хочу, если это всё. Ириэль начал формулировать ремарку о том, что он не был в состоянии заниматься сексом, но затем эмоция в голосе Джулана дошла до него, и Ирэ понял, что он не это имел ввиду. Аэдра, как я мог забыть? Он же ебучий романтик. С ним будет всё, либо ничего, так? И это точно должно быть ничего, потому что он предлагает больше, чем я когда-либо смогу вернуть. Он посмотрел вверх и увидел то же выражение предсказуемого отвержения и подавленной надежды, которое он видел в Призрачных Вратах, мгновением до того, как согласился позволить Джулану следовать за ним как, как потерянному псу. Падать нельзя, Ириэль. потому что мы говорим не о любви, мы говорим о безрассудном падении в грядущую боль, и ты заберёшь его с собой. Я смогу что-то почувствовать. Ненадолго. Иногда есть так много чувствительных, бескорыстных выборов, которые персона может принять подряд, много едущих машин, от которых они смогут увернуться, прежде, чем фары следующей, едущей из неожиданного направления, ослепят их навсегда. о боги почему он так пахнет? — Почему ты так улыбаешься? никогда не прекращай так улыбаться. — Улыбаюсь? Гах, я не знаю… я просто… Ирэ, я знаю, что ты можешь быть мудаком, но я думаю, что ты… великолепен, и… прямо сейчас, я могу посмотреть на тебя, и быть рядом с тобой, и… даже, если это правда всё… это всё ещё больше, чем то, чего я чувствую себя достойным. да как ты, блять, СМЕЕШЬ, ублюдок, о боги Ирэ оттащил его от стены и поцеловал, собрав вместе каждые порванные кусочки себя, и падать было легко, он знал, но если бы он закрыл глаза, то не смог бы видеть землю.