How to Disappear Completely

Может всё было из-за его недавнего столкновение с нежитью. Или из-за потери зуба. Или из-за сгоревшего ужина. Или из-за весёлого напевания кровожадных народных песен на недавней прогулке. Но в своих снах Ириэль стоял на полуночном лугу перед пылающим костром. Он знал, что его мёртвый возлюбленный стоит в ожидании на другом краю луга, скрытый дымом и тьмой. Подобно девушке в песни, которую пела его мать, он сжигал вещи. Всякие: ветки, цветы, камни. Горсть шипящих трав. Книги, чьи страницы сгибались и чернели. Камень душ, треснувший с глухим, кряхтящим звуком. Он видел как бросал всё это в огонь и наблюдал за сгоранием. Нет… это был не он. Сон изменился, и он понял, что вещи сжигал вовсе не он. Ирэ всё это время был мёртвым. Посмотрев вниз, он обнаружил разорванную ткань и треснувшие хрупкие кости. Взглянув наверх сквозь сухие, пустые глазницы, он увидел Джулана, стоявшего по ту сторону костра. Он был одет в качественные расшитые одежды народа Велоти. В его длинных, гладких волосах были бусины, а глаза его смотрели куда-то вниз. В этом сне Ириэль подал команду. Джулан кивнул. Поднял кинжал. Собрав волосы ладонью, он одним движением отрезал их, и бросил в костёр. Всё это время он не поднимал взгляд. Даже во сне Ирэ знал, что случится дальше, однако был бессилен это остановить, да и желания останавливать у него не было. Когда волосы Джулана горели, дым поднимался и летел в его сторону, с жарким содроганием входя в его холодные кости. Когда Джулан срезал свою одежду по частям и скармливал её огню, Ириэль чувствовал как что-то менялось, и, посмотрев вниз, обнаружил, что эта одежда была на нём. Когда Джулан порезал вены и покапал кровью на пламя, Ирэ чувствовал, как тёплая плоть, будто мох, вырастала на его костях. Наконец, когда всё, что могло гореть, было принесено в жертву, и когда отданное было получено, всё было кончено. Ириэль посмотрел сквозь пламя живыми глазами и увидел похожий на шелуху труп, падающий в огонь, разлагающийся и рассыпающийся в пепел. Он отворачивался. Ирэ сделал глубокий вдох, откинул волосы с лица, и зашагал к восходящему солнцу, живой и целый. — Нет! — он сел. Его трясло, он чувствовал тошноту. Всё ещё находился в лагере орков на вершине данмерской крепости. Рассвет был ещё не близок. Костёр был холоден, и на этот раз Ириэль был благодарен. — Нет!!! — снова сказал он уже громче, ярость и паника в нём нарастали. Джулан лежал под одеялом далёким и молчаливым силуэтом. Ирэ, осознавая как чутко тот спал, прекрасно понял, что он уже проснулся. Но не то чтобы он беспокоился о том как бы его не разбудить. — Пошёл нахуй! — крикнул он. — Иди в пизду, ты-. — Он не успел договорить прежде чем рыдания захлестнули его, и он рухнул на грязный спальный мешок. Свернувшись калачиком, он выл и боролся за каждый отчаянный вздох, пока горло не начало болеть. Один раз он увидел как сквозь мрак на него смотрели красные глаза. Он выругался ещё раз, перевернулся, а когда оглянулся, их уже не было. Спустя какое-то время истощение снова окунуло его в сон.

***

Следующий рассвет наступил чисто формально, небо было грифельно-серым. Ириэль был этим доволен. Солнечные лучи усугубили бы ситуацию. Как бы то ни было, он едва ли мог перебирать ногами. Вся та ядовитая энергия, питавшая его последние несколько дней, улетучилась, и у него не осталось ничего. Ничего кроме знания своей задачи и настойчивого голоса в голове. Предложение: всестороннее исследование методов, которые использовал Ириэль, бывший член Лилландрила, для систематического уничтожения всего хорошего, что у него когда-либо было в жизни. На основе тщательного изучения имеющихся доказательств, включая первичные и вторичные источники, примеры и тематические исследования, документирования и оценки способов, которыми Ириэль, пытаясь избежать повторения предыдущих ошибок, только инициировал новые, что привело к бесконечной, неконтролируемой цепной реакции взрывоопасной катастрофы. Сравнения с падающими костяшками домино и лесными пожарами будут использоваться для поддержки логически убедительного аргумента в пользу того, что этот процесс, будучи самоподдерживающимся, однажды начавшись, может продолжаться неумолимо до тех пор, пока не будут исчерпаны все возможности для счастья, что приведет к убийственному, но в конечном счете бесспорному заключению. что Ириэль… В некоторые дни у него хватали мил это игнорировать, спорить, ругаться. Сегодня был не такой день. Всё, что он мог сделать — это повернуться лицом на запад и тащиться сквозь бесконечный пепел. Джулан находился где-то позади него, то количество бренди, которое он вчера выпил, заставляло его вздрагивать при каждом шаге. Ирэ не обернулся, и ни один из них не произнёс ни слова. Спустя какое-то время он даже не мог вспоминать академический жаргон. Ты не мог держать рот на замке с Хиранелем ты заставлял Реу чувствовать, будто стыдишься его Ты сблизился с Кейе, а затем убежал, когда он стал серьёзен И ты убедил Джулана, что тебе на него не наплевать Он молился о том, чтобы они уже были близки к Лагерю Уршилаку. Если сейчас произойдет что-то, что помешает ему достичь его сомнительной цели, у него возникнут серьезные проблемы с поиском причин не входить прямиком в океан. Он давно уже проклял себя за то, что безрассудно уничтожил скуму. Ты отказываешься верить, что приличные личности могут быть не безразличны Следовательно, небезразличие — это признак идиотизма или злобы Так что ты относишься к ним как к грязи, пока их от тебя не затошнит Потому что самое важное — это доказать, что ты прав! Позже его мысли стали превращаться в унылые стишки. Он называл их стихами, хотя в них не было ни рифмы, ни строчки, ни словесной красоты. Небо серое как и пепел Ириэль из ниоткуда кусок дерьма (Он думал вставить в последней строчке «отброс», но так как это не подошло бы под создание чего-то поэтического, Ирэ отбросил эту идею.) В течение следующих нескольких дней они постепенно шли на запад, спали и ели, где могли. Обменявшись несколькими словами, каждый погрузился в свои мысли. На третий день, едва смотрев, куда он шёл, Ириэль споткнулся о короткий спуск по другую сторону пепельной дюны, превратившийся в занос. Движущийся пепел усилил его падение, но смягчил приземление. Затем его сумка, нагруженная награбленным алхимическим оборудованием, использовала его, чтобы смягчить приземление. Он потер плечо, хотя боль ощущалась лишь смутно. Он сидел в пепле, а внезапное вставание было равносильно карабканию по смазанному маслом шесту. Пока он набирался силы воли, чтобы начать, что-то коснулось его колена с тихим шипением. Скриб, маленький, белый и почти слепой, механически перемещавшийся по местности на своих шести тонких лапках. Пока Ирэ смотрел, он ударил заднюю часть своего сегментированного тела в пепел и остановился, напрягая ноги, пытаясь ощутить вибрацию. Погружаясь в мягкую местность, Ириэль подозревал, что тот далеко не уйдет. Он увидел его яичную шахту в нескольких ярдах от себя, поэтому осторожно поднял животное и направил в правильном направлении. Оно пошатнулось. — Мы почти на месте. — Хриплый комментарий с гребня дюны позади него поразил Ирэ куда больше, чем скриб. Он проследил за поднятым пальцем Джулана и увидел дым над следующим гребнем. — Ну и что ты собираешься делать? — спросила его тень. — Они, знаешь, и тебя слушать не станут. — Это не твоё дело. — Может я и изгой, но ты — чужеземец. Ты никогда не сможешь стать Нереварином. Они убьют тебя за такое оскорбление, если смогут прервать смех. Почему ты всё ещё- — ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! ПРОСТО ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ, ТЫ- — Джа хайшан!!! Сорусси эх пунисси! — воздух наполнился криками, послышалась лавина шагов, и звук копья, пролетевшего над головой Ириэля и воткнувшегося в пепел у ног Джулана. Он шагнул назад, доставая стеклянный длинный меч из импровизированных ножен, в то время как полдюжины эшлендерских воинов неслись к нем через дюну. Атаку возглавлял мужчина средних лет с острыми чертами лица, высокий и стройный, и он, с видимой силой в руках, держал хитиновый боевой топор. В нём было что-то от скального наездника, с его наплечниками с перьями, и крючковатым носом. Его каштановые волосы с седыми прядями, заплетённые назад, были украшены бусинами и ещё большим количеством перьев, некоторые из которых были окрашены в мерцающий зелёный цвет, в тон жучиному панцирю на его щите. Ириэль скукожился, но воины проскочили мимо него, и целились прямо в Джулана. Костяшки его пальцев побелели, он сжал меч, и метнул взгляд на Ириэля, которого всё ещё игнорировали. — Балусси дан! — рявкнул воин, ткнув остриём копья в сторону клинка Джулана. Джулан ещё сильнее сжал меч, тело напряглось и не двигалось, если не считать челюсти, которой он медленно шевелил взад-вперёд. Затем он бросил клинок в пепел и раскинул руки. — Сорат! Хасорат, я сдаюсь! — другие эшлендеры поняли, что он сдался, но продолжили его гнать в сторону дюны, которую только что пересекли. Пока его воины выводили Джулана из поля зрения, тряся оружием и рыча, их лидер подошёл к Ириэлю, который всё ещё был распластан на земле. — Приношу извинения от имени всех Уршилаку, чужеземец. Я не знал о новом изгое на наших землях. Ты ранен? — Ирэ потупленно помотал головой — Хорошо. В таком случае, я прощаюсь с тобой, и желаю спокойных путешествий вне нашей территории. Под солнцем и небом, чужеземец. — Он вежливо кивнул, и подал знак своим подопечным. — Подожди! — Ириэль прочистил горло, последние слова воина, грохотали в его голове, освобождая из неё фразу на языке велоти. — Пал… пал-кхора пал-лассу! Вух маэти пал-кхора пал-лассу. Только не надо! Вух, то есть. Не уходите. Я… я пришёл, чтобы найти Уршилаку. Пока мужчина удивлённо на него смотрел, Ирэ встал на ноги, его мозг при этом собирал наполовину запомненные способы представиться. — Ха’эт Ириэль, маран ва-ахем. Эм… — поздравляю, Ириэль, благодаря Шани ты способен аутнуться на двух языках. А теперь возьми себя в руки. Без записок он мог вспомнить только до смешного детские фрагменты языка велоти, но всё равно их произнёс, — Салка. Завет? — спасибо, как ты? Эшлендер поморгал. — Савет маэли, — сказал он, косо подняв бровь. — Ха’эт Забамунд, галукхан дар-Уршилаку. Ириэль бешено кивал. — Я понял! Но вряд ли пойму то, что ты скажешь дальше. Боюсь, это был весь мой запас велоти, не считая ряда оскорбительных фраз с упоминанием гуаров. Но мне нужно поговорить со старейшинами Уршилаку. Пожалуйста… о, я знаю! Халла. Халла, можно мне пойти в ваш лагерь? Бровь Забамунда всё ещё была подозрительно поднята. — Ты — миссионер? Ирэ взмахнул руками. — Нет! Ганна! Ган миссионер, ха’эт… эм… — он не вспомнил слова велоти со значением «учёный», так что, использовав ограниченный словарный запас, составил что-то, что, как он надеялся, несёт нужное значение. — Заббеша юл-ахлку. — …Искатель правды? Забамунд выглядел абсолютно растерянным. — Ты не вооружён? — Ириэль кивнул, стараясь не дать плечам опуститься, когда истощение снова грозило сокрушить его. После долгой паузы Забамунд пожал плечами. — Унна. Тогда пойдём со мной в лагерь. Кахусси, если ты учишь наши слова. Кахусси пинха ахаттур бэл-Уршилаку. Можешь остаться ненадолго, а можешь торговать, если хочешь. Потом я скажу воинам сопроводить тебя отсюда в безопасности. Я бы не хотел оставлять тебя здесь, пока тут всё ещё ходит этот хайшан. — Салка. — Ириэль поднял свой мешок. Другие воины вернулись, один из них поднял с земли стеклянный меч Джулана. С горящими от гордости глазами, он представил его Забамунду, а тот принял его серьёзно, склонив голову в знак признательности. Ириэль прикусил губу. Следуя за Забамундом и его мужчинами по пепельным дюнам, он не мог не спросить. — Вы убили его? Хайшана? Забамунд презрительно тряхнул косами. — Нарушать закон о капитуляции — не почётно. Даже, когда дело касается изгоя. Мы забрали его клинок, чтобы он приносил меньше неприятностей. Для него он всё равно слишком хорош, скорее всего украден. Пусть лучше он будет подарком Предкам. — Вы прогнали его, на не меня. Значит, чужеземцем быть лучше, чем изгоем? Мужчина усмехнулся. — Не хорошо быть чужеземцем, но этого ты избежать не можешь, это просто факт. — Он многозначительно опустил брови. — Изгои являются изгоями не без причин.