How to Disappear Completely

— …Ириэль? Небольшая комната без окон, со стенами из жёлтого камня. Большая двуспальная кровать с толстым, цвета зелёной сосны покрывалом, местами аккуратно заштопанным. Деревянная мебель, хорошо собранная, но строгая по дизайну: шкаф и стул. Прикроватный столик, на котором лежали реликвии нескольких дней на больничной койке: бутылочки с зельем, мочалка и миска, догоревшая свеча в глиняном держателе. Джулан непонимающе глядел с кровати на сидящего в тепле свечи Ириэля, аккуратного, держащего спину такой же прямой, каковой была спинка стула под ним. Он читал, или, по крайней мере, пристально смотрел на страницы небольшой сине-золотой книги. — Да, — сказал он ровно, но с ноткой удивления, намекавшей, что не только Джулан был поражён. — …Где…? — В Гнисисе. В Торговом доме Мадаха, если быть точным. — Ирэ говорил с аккуратностью того, кто ступил на замёрзшее озеро. Кто выполнил все расчёты температуры и плотности, какие только позволяет мудрость, но знает, что есть факторы, не зависящие от него, знает, что лёд скользкий. — Но… — Джулан попытался сесть, но не смог. Его дыхание стало хриплым и поверхностным, глаза в тревоге вращались из стороны в сторону. — Что… со мной не так? Ириэль перелистнул страницу. — «Полный физический коллапс» — так выразился целитель, но это слишком драматично. Я бы назвал это инфекцией, которая стала намного серьёзнее, чем могла бы быть, из-за твоей полной неспособности… …твоего ослабленного тела. Я не удивлен, что ты не помнишь. Мне пришлось оставить тебя, пока я возвращался в лагерь Уршилаку, но потом переместился туда, где тебя бросил. Я надеялся, что к тому времени ты уже давно ушёл, оправился и понял намёк, но ты едва двигался. Ты был в бреду, кожа горела. — Он едва заметно пожал одним плечом. — Вмешательство Альмсиви привело нас сюда, поэтому мы здесь. — Как…? — Я и не такое делал, когда ты был пьян. — Нет, я имею в виду… почему? — его взгляд изучал содержимое стола. — Ты… позаботился обо мне? Отточенными движениями Ириэль закрыл книгу и поднял голову. Всё в нем, выражение лица, манеры, тон, всё передавало осторожную, сосредоточенную нейтральность. — Если не я, то кто? Ты бы предпочёл, чтобы я отвез тебя к твоей матери? Может быть, в лазарет Храма? — Я бы… предпочёл, чтобы ты… перерезал мне горло. Губы Ириэля дрогнули, но потом он одумался. — Тогда не жалуйся, — сказал он, наконец. — Я не жалуюсь. Ирэ кивнул, челюсть едва заметно напряглась от тона Джулана. Он сделал глубокомысленный вдох. — Прежде чем ты спросишь: нет. Ничего не было. Так что не спрашивай. — Я… понял. Спасибо. — Не благодари меня. Выпей оставшееся зелье на столе и отдохни. — Но… — Голос Джулана был затуманен сном, — Испытание. Уршилаку. Они… что случилось? — Я говорил с шаманкой. Она сказала, что я не Нереварин. — Значит… — Значит спи. — Джулан не мог не подчиниться, и Ириэль вернулся к своей книге.

***

— Что ты читаешь? — послышались невнятные слова с подушки, час спустя. — О… одну из проповедей Вивека. Мы в храмовом городе, поэтому здесь мало чего другого можно найти. — Шеогорат… — Я не возражаю. Раньше я считал их чепухой, но теперь понял стиль. Записки помогают. — Ирэ взял в руки небольшой, толщиной в четверть дюйма, томик. — Около трёх страниц — это текст, а остальное — комментарии учёных и теологов. — Уффф… — Не волнуйся, я не перейду к этой вере. Это интересно, вот и всё. В этой книге есть двемеры, хотя трудно сказать, насколько исторически достоверно их представление здесь. — Он ведь видел их, да? Вивек. Если только он не врёт обо всём. Ириэль поджал губы. — Это непростой вопрос. Конечно, когда-то он был смертным, но всё, прошлое и настоящее, было преображено его божественностью. Эти истории могут содержать следы фактов, но на них наложено столько священных аллегорий и переосмыслений, что невозможно сказать точно. И, зачастую, это мешает строить догадки. В этой истории двемеры убивают мать Вивека. Она беременна им, и они разрезают её на части, насильно извлекая его. Даже в таком зачаточном состоянии он способен утешить её, успокоить усыпляющими словами, чтобы она умерла безболезненно. Он потянул за выбившуюся прядь волос и нахмурился, глядя в пустоту. — Это… странно. Всё описано очень просто, почти как обыденность. Конечно, мы знаем, что Вивек — бог, а его мать, здесь, существует только для того, чтобы его божественность появилась на свет. Но в то же время… неявно, это ужасно печальное, травмирующее событие. Бог Вивек говорит нам, что это не так, что у него есть сила сделать разлуку мирной, это блаженное принятие, всё в соответствии с его невыразимым божественным планом. Но как читатели, возможно, мы задаемся вопросом о Вивеке-смертном. Джулан моргнул глазами, покрытыми коркой сна. — Я не понимаю. О чём, говоришь, это было? — Я… ну… — Ириэль запнулся, забившись в угол на льду, тёмные фигуры двигались под замерзшей поверхностью его глаз. Он сглотнул. — Отчасти, по крайней мере… это о любви. И о том, что двемеры не способны её понять. — Хочешь прочитать вслух? Даже если это бред Вехка, я не против отвлечься. — Это… не материал для больничной койки, честно говоря. Я найду тебе что-нибудь получше. А пока спи. Свеча зашипела, фитиль сдался перед поглощавшим его жидким воском. Ириэль машинально встал и начал заменять её другой свечой из коробки в шкафу. Выковырял ногтями огрызок, использовал его последние отблески, чтобы зажечь следующую, залил расплавленный воск в держатель, чтобы закрепить его. Руки были быстрыми и действовали автоматически, даже не дрожали. Джулан наблюдал, завороженный этими движениями, пока его глаза не закрылись. Ириэль, двигаясь как тень, ускользнул, прежде чем тот открыл их снова.