Родственные связи

Эрен просыпается с единственной мыслью в голове: больше никогда в жизни он не притронется к алкоголю. Больше ни одного шота текилы, больше никаких коктейлей с водкой и грейпфрутовым соком, больше никакого кисло-сладкого мартини, больше ни одной, даже самой слабенькой бутылочки пива. Никакого алкоголя. Только спорт, вечерние прогулки каждый день, овощи и варёная куриная грудка, салаты из авокадо и всякой травы (нормальной травы). Здоровый образ жизни. Он откажется от всех своих дурных привычек, всех, перестанет баловаться сигаретами, никогда в жизни не притронется к пицце и бургерам. Никогда… — С добрым утром, солнце. — Бля-я-ять! Эрен хватается руками за голову и закутывается с головой в одеяло. Ещё никогда в жизни ему не было настолько плохо. Он всегда считал, что похмелье — это вымысел, какая-то сказка, чтобы отвадить людей от алкоголя. Каждое утро, поднимаясь с постели после пьянки любого масштаба, Эрен мог выкурить сигаретку и потом пробежать кросс. Все ноющие, стонущие, умоляющие о бутылочке минералки тела он считал всего лишь придуряющимися слабаками. Сегодня Эрен впервые понял, насколько сильно он ошибался. Похмелье существует. Оно прямо в его голове сейчас — долбит по вискам молоточками, сильно и уверенно, так, что хочется сдохнуть на месте, не поднимаясь с кровати. Он ничего не помнит о вчерашнем дне. Всё по нулям. Вот они с Жаном обнимаются и чокаются рюмками, а вот он здесь — чёрт знает где, чёрт знает с кем, с разрывающейся от боли головой. Спасибо, что не в лесу. Конни как-то рассказывал, что проснулся один в лесу, без телефона и с кучей мелочи в кармане — едва на проезд хватило. — На, выпей это. Незнакомый голос прорывается сквозь пелену самобичеваний. Эрен кроет себя всеми известными матерными словами, убеждая, что никогда, никогда, н-и-к-о-г-д-а не прикоснётся к чему-либо, в чём есть хотя бы небольшой градус алкоголя. Даже к кефиру. — Ну, давай, легче станет. Эрен медленно распахивает глаза, радуясь тому, что в комнате полумрак и ничто не светит в глаза. Сверху на него смотрит мужчина, отчего-то кажущийся знакомым. В руках у него стакан с водой и таблетка. Эрен цепляет их подрагивающими пальцами, бросает таблетку в рот и с наслаждением присасывается к стакану, выпивая всю воду, до последнего глотка. Мутная пелена постепенно пропадает, но мыслить всё ещё тяжело (не считая тех моментов, когда в голове мелькает желание пойти выйти в окно, чтобы прервать эти страдания). — Есть ещё вода? — спрашивает Эрен. Голос у него хриплый-хриплый, тяжёлый, и во рту по-прежнему сухо, несмотря на выпитую воду. Ещё и привкус настолько мерзкий, что к горлу подкатывает тошнота. — Если тошнит, то тут рядом туалет, — сразу же предупреждает мужчина обеспокоенным голосом. Наверное, заметил, как у Эрена дёрнулся кадык. — Буквально в метре от двери. Только не на кровать, умоляю, ты мне и так ковёр подпортил. — Чёрт… прости, кину потом на карту деньги за химчистку. Воды только дай, а то я сдохну сейчас. Мужчина протягивает бутылку. Эрену становится хорошо-хорошо только от вида конденсата на пластике, он даже так, только глядя на бутылку, чувствует, насколько она приятная и холодная. Истинное блаженство Эрен испытывает в тот момент, когда делает первый глоток. Он снова начинает чувствовать себя человеком. Очень сильно помятым, но всё-таки человеком. — Спасибо, — от холодной воды голос звучит ещё более хрипло. Эрен тяжело опускает бутылку на прикроватную тумбочку и снова падает на постель. Стоит только на секунду закрыть глаза, как появляется ощущение вертолётов. С открытыми глазами не легче. Приходится сфокусировать взгляд на мужчине, задумчиво смотрящем на него со свободной половины кровати. — Сколько времени? — спрашивает Эрен. — Три сорок. — Ну я и спать… — Да я меньшего от тебя и не ждал, — мужчина добродушно усмехается. — Ты был такой пьянющий, когда я тебя привёз к себе, что я не удивился бы, проспи ты прямо до вечера. — А мы?.. — осторожно уточняет Эрен. У него всё тело болит, но из-за головы это почти незаметно. Задница, вроде, не саднит, но чёрт его знает, как там всё могло пройти. Вдруг это он трахал? Впрочем… Мужчина прерывает его судорожные размышления чистым, искренним смехом. — Без вариантов. Ты был вообще невменяемым. Зашёл в квартиру с моей помощью, наблевал на ковёр, почти дополз до ванной, а оттуда я тебя тащил в спальню на руках. Эрен чешет щёку и многозначительно хмыкает. Ситуация смущающая, с одной стороны, но с другой — ну сам знал, кого тащил к себе. Если там в планах было свести всё дело к койке и сексу на одну ночь, то надо было выбирать кого-нибудь потрезвее. — Ну-у, — тянет он, чувствуя, как тяжело сейчас внятно формулировать мысли и облекать их в слова, — могу отсосать тебе, конечно, за то, что приютил на ночь. Без проблем. Но не больше. И не сейчас. Оставлю номер, позвонишь как-нибудь, сочтёмся… — Да ты вчера уже предлагал, — весело сообщает мужчина. — Серьёзно?.. — Ага. Я тебя как из бара вытащил, так ты сразу меня потащил в подворотню и там очень настойчиво пытался добраться до моего члена. В баре тоже пытался, хотя я несколько раз говорил, что мне это не интересно. У меня проблем с самооценкой нет, могу сказать, что я привлекательный, но так агрессивно на меня вешались впервые. Эрен скользит оценивающим взглядом по мужчине, пытаясь понять, что в нём вчера ночью его так сильно зацепило, что он мало того что сам лез, так ещё и продолжал это делать, несмотря на отказы. Он красивый, безусловно. Светловолосый, явно высокий, подтянутый, с сильными руками. Не то чтобы у Эрена был какой-то фетиш на бородатых мужиков, которые явно старше его лет на пять-десять, но вот конкретно в этом всё это выглядит так гармонично, что можно даже засмотреться. Красивый, одним словом, чего тут ещё выдумывать. Видимо, будучи пьяным, его мозг возвёл это простое «красивый» до «господи какой великолепный пожалуйста трахни меня», и вот поэтому он так вешался, готовый хоть в туалете бара перепихнуться по-быстрому, хоть в квартиру поехать. Эрен хмыкает. Ну, теперь он чувствует себя недовольным из-за того, что они не потрахались. Да, мужик красивый. Но сам Эрен-то тоже красивый: и высокий, и подтянутый, и сильный. И наверняка, если нажрался, ходил красовался: футболку поднимал вверх, волосы распускал. Если предлагают, то чего не взять-то? Не урод же. И раз был настойчивым, то сам бы всё сделал. — А ты чего отказывался-то? — спрашивает Эрен, старательно маскируя пробравшееся в голос недовольство под любопытство. — Не в твоём вкусе? — Ты же пьяный был и совсем невменяемый, — мужчина пожимает плечами и начинает забавным жестом дëргать прядь волос. — Я не люблю, когда так. Когда немного навеселе, для настроения и чтобы раскрепоститься — это ещё нормально, но вот когда партнёр никакующий, то и удовольствия в этом нет никакого. Короче, я за здоровый секс. Либо оба трезвые, либо оба чуть-чуть пьяные. — Да уж прям настолько я был пьяным, — бурчит Эрен просто чтобы возразить. — Настолько. Даже не помнишь, как меня зовут, наверное. Эрен тушуется. Тут по факту, уже не возразить. — То-то же. Ну ладно, я не виню. Какие твои годы. — А зачем к себе меня привёз тогда? — спрашивает Эрен беспокоящий его вопрос. — Раз трахаться со мной не собирался. — Да мы вроде поболтали весело. Ты забавный. Когда я тебе несколько раз отказал, ты — уж не знаю зачем — полез к другим мужикам, а я как раз уезжать собирался тогда. Мне боязно было тебя им оставлять, не все же такие порядочные, а ты парень хороший, ещё и молодой. Ну и решил тебя забрать, чтобы ты не напоролся на мудака какого-нибудь, — в голосе мужчины звучит странная неловкость, будто ему неудобно рассказывать всё это. — Я свой номер оставил кому-то из твоих друзей, на всякий случай. Звонили, кстати, пару часов назад, уточняли, как ты. Я сказал, что ты спишь, пообещал, что скажу тебе перезвонить, когда проснëшься. — Ты прямо герой, слушай, — Эрен фыркает и дëргает уголком губ. — Я начинаю вспоминать потихоньку. Отдельные моменты. Как он сначала бесцеремонно залип на красивый профиль, как потом разулыбался после того, как ему махнули рукой, как сам первый полез знакомиться и как они болтали за барной стойкой. Но вспомнить, о чём болтали, не может. Ровно как и имя. Зато хорошо помнит, как полез лапать своего нового знакомого сначала за колени, а потом, совсем ошалев от безнаказанности, вообще за всё, куда дотягивались руки (ну и где позволяли, конечно). — Мы целовались пару раз, — вспоминает Эрен. Мужчина кивает. — Да, было дело. — А сейчас потрахаться не хочешь? — предлагает Эрен, хлопая глазами так невинно, будто не предлагает ничего осудительного. — Я трезвый. Он, на самом деле, не совсем в подходящем состоянии, голова слишком болит, но теперь есть какое-то тупое, принципиальное желание наверстать упущенное или вроде того. После пробуждения хотелось поскорее свалить от странного ноунейма (мало ли историй про маньяков?), а теперь хочется задержаться. — Чёрт… — мужчина отводит взгляд в сторону, задумавшись. — Я не против, но не сейчас. — А почему не сейчас? — Да не успеем. Тебе нужно как минимум помыться и зубы почистить, а у меня в четыре новый сезон моего любимого сериала выложат. Не хотелось бы пропустить… Эрен закатывает глаза. Во всех сериалах и фильмах про любовь средней паршивости мужики готовы наброситься на желанное тело в любое время дня и ночи, но в реальности они откажутся трахаться с тобой, красивым и сексуальным (немного потрëпанным и помятым, да, но всё ведь не так плохо), потому что у них скоро начинается сериал, и они не хотели бы пропустить премьеру. Впрочем, Эрен не осуждает. К нему как-то пришла девчонка чай попить, даже презервативы сама притащила, но там был финал Интернешионала, OG играли против Liquid, и он залип на доту в тот момент, когда она уже собиралась стянуть с себя лифчик. Чай они в тот день попили, но не потрахались. Зато команда, за которую Эрен топил, победила. — Выгоняешь меня, получается? — вздыхает он. Вставать не хочется. Ему вообще здесь начинает нравиться, приятная атмосфера. — Да нет. Можешь остаться, если хочешь, вместе посмотрим. Мне как раз пиццу только привезли. Эрен не раздумывает. Даже если они будут смотреть Аббатство Даунтон, он хотя бы пожрëт халявную пиццу. *** Мужчину зовут Зик и ему двадцать девять. В бар он пришёл с коллегами, чтобы отпраздновать что-то, но выпил совсем немного, потому что рассчитывал уехать домой пораньше и позалипать в ноутбук (на немой вопрос Эрена Зик только пожал плечами — ну и что, что пятница, не всем же напиваться в пятницу, некоторые хотят в тишине поиграть или фильм поглядеть). Эрен принимает душ, торчит там не меньше получаса, тратит чужое мыло и шампунь, без зазрений совести достаёт себе новую зубную щётку из набора. Зеркало уверяет, что насчёт красивый и сексуальный он сильно преувеличил, потому что сейчас у него на лице написано буквально "я бомж, которого вытащили из помойки" (наверняка сериал был отмазкой, и Зику просто тошно было смотреть на его помятую морду, не то что трахать). После душа ситуация немного улучшается. Эрен забирает с вешалки чужую чистую футболку и натягивает её на себя — к собственной одежде не хочется даже прикасаться до тех пор, пока она не посетит стиральную машинку. Потом они с Зиком час смотрят второй сезон Охотника за разумом. Он оживлëнно комментирует некоторые моменты, и Эрен слушает его, поглядывая на экран — звучит прикольно, у него даже не вызывает отторжения или настороженности тот факт, что Зик слишком уж глубоко погружëн в тему трукрайма и очень хорошо разбирается в этом. Возможно благодаря тому, что он позволяет положить голову себе сначала на плечо, а потом на колени, гладит Эрена по волосам и кормит пиццей с сыром. Серия заканчивается, но уходить не хочется (трахаться, если честно, тоже, потому что общее настроение какое-то комфортно-ленивое). Эрен предлагает посмотреть с первого сезона, Зик соглашается. Следующие несколько часов они пялят в экран, обсуждая происходящее и иногда прерываясь, чтобы притащить с кухни еду. К концу пятой серии Эрена начинает клонить в сон. Сериал правда интересный, но у него всё ещё похмелье, а у Зика на удивление ласковые руки — трудно не начать дремать, когда тебя так окружают комфортом. Эрен засыпает, чтобы проснуться через полчаса — телевизор уже выключен, но Зик всё ещё сидит на месте и теперь смотрит в телефон. Эрен громко вздыхает, привлекая к себе внимание. — М-м? — Зик убирает телефон и смотрит на него. Эрен поднимается, обнимает его за шею и целует — не страстно, как делает это обычно, а медленно, почти томно, наслаждаясь тягучестью и неторопливостью процесса. Зик зарывается пальцами в его волосы и усаживает на свои колени. Целуются они так долго, но переходить к чему-то более серьёзному ни у одного желания нет. — Ты так и не позвонил друзьям, — напоминает Зик, отстранившись. — Чёрт… А время? — Десять доходит. — Меня, наверное, уже сто раз похоронили. Эрен укладывает подбородок Зику на плечо, цепляет свой телефон и впервые за вечер открывает соцсети. В их общем чате уже за пятьсот непрочитанных. Пробежавшись глазами по сообщениям, Эрен лишний раз убеждается, что его реально успели похоронить. Причём не только друзья, но и родители (от отца висят десять непрочитанных и пятнадцать звонков, от мамы почти столько же). Друзьям он отправляет короткое "со мной всё ок", сопровождая это фоткой: у него действительно всё ок, он проводит время с классным мужиком, которого чудом подцепил в баре, даже не спугнув своей пьяной настойчивостью. Сообщение маме и отцу более длинное: Эрен извиняется, что не позвонил сам и не отвечал на звонки, обещает приехать через пару часов и всё рассказать. Закончив с формальностями, Эрен убирает телефон и всё внимание переводит на Зика. Тот почти не шевелится, обнимая Эрена за пояс и тыкаясь носом в его шею. Борода щекочет кожу, но это даже приятно. — Я вообще в твоём вкусе? — уточняет ещё раз Эрен. — А то мало ли. Зик издаёт звук, похожий на тихое угуканье. — Да. Мне нравятся бешеные. — Бешеные? — недовольно фыркает Эрен. — В хорошем смысле. — Бешеные в хорошем смысле? — Ты будешь повторять все мои слова? — Мне нравится повторять твои слова. И я не бешеный. — Поверь мне, у меня чуйка на таких. — И как много молодых бешеных парней прошло через твою койку? — Меньше, чем мне хотелось бы, — признаётся Зик, вздыхая. — Но с тобой мне повезло. Эрен удерживает в себе неуместное желание уточнить: а меньше, чем хотелось бы — это всё-таки сколько? Не то чтобы ему прямо хочется быть особенным, но… ладно, ему хочется. Вот только Зика он знает меньше дня, поэтому точно не имеет права склонять его к обсуждению количества и качества бывших. — Вызовешь мне такси? — спрашивает Эрен, наконец-то начиная подозревать, что как-то он здесь засиделся. Ему уже и отойти от похмелья помогли, и накормили, и даже покомфортили немного объятиями и возможностью поспать и посидеть на коленях. Не трахнули только, но это, наверное, плюс — голова по-прежнему болит, а трахаться с больной головой себе дороже. Почему он вообще раньше не пытался подцепить кого-нибудь постарше? — Я думал, ты останешься на ночь, — произносит Зик задумчиво, тем не менее, поднимая свой телефон и начиная искать такси в списке приложений. — Скажи свой адрес только. Вызову, чтобы через двадцать минут подъехали. — Если ты хочешь, то я останусь, — роняет Эрен, не раздумывая. — Посмотрим ещё что-нибудь. Я начал думать, что засиделся здесь и решил сам вежливо слиться, пока ты не выставил меня за дверь. Ну и… твоя девушка не придёт? — У меня нет девушки, — тут же отвечает Зик. — Жены, детей, второй или третьей семьи тоже, да и вообще какого-либо штампа в паспорте. Я абсолютно холост. — Я видел краем глаза фотки, — настаивает Эрен. — И у тебя здесь, ну… как-то слишком чисто. — Я убирался, пока ты спал. Я обычно делаю это каждую субботу, если не занят чем-то более важным. И на фотках, скорее всего, Пик — моя лучшая подруга и коллега. — Кто ставит фотки с лучшей подругой на тумбочку в спальне? — фыркает Эрен. — Это место для семьи. — Тот, у кого другой семьи нет. Эрен вздрагивает — на него словно ведро холодной воды выливают. Слишком уж он разгорячился со своими вопросами, ещё и залез туда, куда лезть явно не надо было. Теперь будет чувствовать себя величайшим идиотом из-за этого. Молодец, Йегер, просто умница, так держать. — Всё в порядке, — успокаивает Зик, словно почувствовав его смятение. — У меня никто не умер. Я просто не общаюсь со своими родителями с раннего детства. — Прости, — выдыхает Эрен, крепче сжимая объятия, — я слишком разогнался. Давай откатим назад: я могу остаться? — Конечно. Я буду рад. Посмотрим ещё что-нибудь. — Тогда мне нужно позвонить родителям и сказать, что я не приеду сегодня. Я отойду в другую комнату, окей? Зик молча размыкает объятия, позволяя Эрену слезть с его колен, взять телефон и уйти на кухню, чтобы уже там позвонить маме. Она, естественно, встречает его взволнованным и недовольным щебетанием — где ты, с кем ты, что с тобой, ты жив, ты ел, ты спал. Эрен отвечает на каждый её вопрос, не беспокоясь о том, что из-за этого разговор может затянуться. Лучше так, чем ощутимая даже через телефон пассивная агрессия отца. — Насчёт того, с кем я… — Эрен заминается. — Мы вчера ходили отмечать день рождения Жана, и я познакомился кое с кем. — Это хорошая девочка? — тон Карлы сразу сменяется с взволнованного на заинтересованный. — Это мальчик. Хороший. Очень. И я останусь у него ещё на одну ночь, приеду завтра. — У тебя всё в порядке? — Всё отлично. Мы хорошо проводим время. — Не забывайте предохраняться! — мгновенно реагирует Карла. — Ма-а-ам!… — Хоть вы оба и парни, но помни, что я всегда учила тебя быть осторожным в этом плане. — Я помню. И мы просто валяемся вместе, смотрим телек. Ничего такого. — Просто предупреждаю, — по-доброму отвечает Карла. — Ладно, не буду тебя отвлекать. Передам всё отцу и скажу, чтобы не названивал тебе. Развлекайтесь. — Спасибо, мам. Люблю тебя. — И я тебя, солнышко. Эрен отключает звонок и снова открывает сначала общий чат, потом личную переписку с Армином. Нужно рассказать ему всё подробнее. И вытянуть из него номер Зика — скорее всего, именно ему тот его дал. Армин всегда выглядит самым надёжным и адекватным, даже если сам умудряется напиться. Так и есть. Но номер Армин давать отказывается, отправляя взять его самостоятельно. Эрен закатывает глаза. Неужели он похож на тупого сталкера, а? Даже неприятно немного. — Ты закончил? — тихо спрашивает Зик, заглядывая на кухню. Эрен поднимает на него взгляд и кивает. — Тогда, может, поесть хочешь? — Пиццы не осталось. Или у тебя есть ещё? — Пиццы нет, но есть карбонара. — Ты готовишь сам? — удивлённо уточняет Эрен. Зик задумчиво чешет нос — вопрос поражает почти детской наивностью. — Да?... Нужно же выживать как-то. — Прикольно. Эрен соглашается на карбонару. После недолгих размышлений он предлагает Зику посмотреть с ним запись одного стрима на ютубе — вчера Эрен пропустил его, потому что был слишком занят вливанием в себя всех существующих видов алкоголя. Зик, естественно, ничего не понимает в такой замечательной игре, как Дота 2, но всё равно соглашается, и Эрен сбивчиво объясняет ему всё (включая причину, по которой стример матерится через каждые двадцать секунд), пока нетерпеливо ест почти огненную пасту (слишком вкусно, чтобы ждать, пока остынет). Зика смешит чужая излишняя эмоциональность. Эрен злится вместе со стримером, разделяя его негодование, и из-за этого Зик смеётся ещё и над ним. Несколько бессмысленных, но уютных часов пролетают почти незаметно. Зик признаёт, что это интересно, но не так интересно как те игры, которые нравятся ему. После этого Зик включает полуторачасовой разбор лора Бладборна, и, честное слово, Эрен никогда в жизни ещё не видел лучшего снотворного. *** На утро головная боль окончательно проходит. На её место приходит осознание того, что он провёл весь день в компании едва знакомого мужика. Конечно, окажись Зик маньяком, вряд ли он дал бы свой номер друзьям Эрена и точно изолировал бы его от телефона, но всё равно это стрёмно. Ещё стрёмно то, что уезжать Эрену по-прежнему не хочется — слишком уж ему здесь хорошо. Чего ему хочется, так это трахаться. Не то чтобы у Эрена прямо зависимость от секса, скорее наоборот, но он всё-таки планировал перепихнуться с кем-нибудь ещё позавчера. Вчерашние поцелуи были, безусловно, очень хороши, особенно учитывая его полуубитое состояние, но день прошёл, забрал с собой похмелье и вернул назад живое и трепещущее либидо. Эрен медленно поворачивает голову. Вчера они перебрались с ноутбуком в спальню. Сейчас ноутбук лежит на тумбочке, а Зик преспокойно сопит, явно не собираясь пока просыпаться. Эрен поворачивается в другую сторону и смотрит на часы: девять утра. Он не уверен в том, насколько вежливо будить едва знакомого человека в девять утра с предложением немедленно, прямо сейчас потрахаться, но сила желания сильнее порядочности. К тому же, они неплохо так сблизились вчера. Поэтому Эрен резво скидывает одеяло, забирается на Зика и впивается ему в шею губами. Зик недовольно мычит, дёргает рукой, пытаясь скинуть чужое тело с себя, но Эрен перехватывает его ладонь, кусает два пальца, обхватывает их губами, проводит языком по всей длине и только потом отпускает. — С добрым утром, старик. Зик снова что-то невнятно мычит. — Сколько времени?.. — Самое подходящее время, чтобы меня трахнуть, — тоном, не терпящим возражений, отвечает Эрен. — Просыпайся. Зик всё-таки открывает глаза и подслеповато щурится. Его ладони ложатся Эрену на голые бёдра, размеренно поглаживая. Эрен двигается навстречу прикосновениям, недвусмысленно потираясь о Зика. — На тебя всегда с утра пораньше нападает желание немедленно потрахаться? — Не всегда. Вообще никогда, — честно признаётся Эрен. — Обычно я предпочитаю сначала хотя бы пару бутербродов закинуть, зубы почистить и поваляться ещё немного, а уже потом переходить к делу. — Может тогда хотя бы утренний ду-... Договорить Зик не успевает, потому что Эрен наклоняется к нему и целует, давая понять, что ему абсолютно всё равно. Они могут просто не целоваться больше, если будет совсем неприятно. Эрен разрывает поцелуй с громким влажным звуком, проводит языком по губам и довольно улыбается, наблюдая за тем, как с Зика медленно спадает сонливость, и он начинает полностью осознавать происходящее. Только ждать его полного пробуждения нет никакого терпения. Эрен сам лезет рукой Зику в трусы, чтобы ускорить его немного. Помогает. Зик сначала слабо дëргается в попытках двинуться навстречу руке, а потом резко меняет их местами, заваливая Эрена на ту половину кровати, на которой он спал. Он в самом деле сильный. Эрен гадает, смог бы завалить его или нет, но пока решает не проверять. Будет время, ему почему-то кажется, что этот раз первый, но точно не последний. — Ты точно бешеный, — вздыхает Зик, опираясь на локоть и смотря на Эрена сверху вниз. — Девять утра. Совесть есть? Эрен качает головой — смысл обманывать? — Если ты не хочешь, — начинает он, тем не менее, всё ещё пытаясь полапать Зика всеми конечностями, — то можем и без этого обойтись пока. — А ты сам хочешь? — спрашивает Зик. — А ты? — А ты? Разговор заходит в тупик. Эрен многозначительно смотрит вниз, сигнализируя о том, что: во-первых, у него стоит; во-вторых, он сам буквально напрыгнул на Зика, дав понять, что очень хочет. Это, вроде как, считается активным согласием, да? — Ну, короче, давай, решай, — торопит Эрен. — Трахаемся или нет? — Ты точно уверен, что хочешь? — всё равно уточняет Зик, продолжая стоически игнорировать чуть ли не трущееся о него тело — Эрен уже начинает жалеть, что позволил ему сменить положение и теперь нужно обманывать гравитацию, чтобы прижаться ближе. Поток вопросов начинает настораживать. Эрен щурится с подозрением, но до него быстро доходит: — О, — он, словно придя к какому-то шокирующему осознанию, падает назад на кровать и смотрит прямо в глубину внимательных глаз. — Ты беспокоишься за меня, да? Я полностью осознаю свои действия. И это не мой первый раз, я уже спал раньше и с парнями, и с девчонками. Всё окей, правда. — Хорошо. Нужно было уточнить. Эрен ощущает, как что-то неуместно-тёплое ворочается внизу живота, и это даже не возбуждение, а что-то… другое. Он не хочет употреблять слово “бабочки”, потому что это даже в мыслях звучит тупо, но точно что-то лёгкое, невесомое и совершенно, мать его, ненужное в постели с едва знакомым человеком. — А ты из заботливых, да? — усмехается Эрен, стараясь скрыть за насмешливостью своё неожиданное волнение. Он запрокидывает голову, подставляя шею под поцелуи, буквально умоляя себя не растрогаться из-за такой глупости — Эрен знает себя, он может сколько угодно косить под крутого парня и даже верить в это, но он точно способен расплакаться из-за какой-нибудь особо приятной нежности. — Я редко сплю с мужчинами, — слышит он голос Зика откуда-то снизу. — Мне комфортнее с женщинами — они более эмпатичны и открыты. Но с ними иногда случается так, что неожиданно пропадает настроение или желание, а они либо молчат, либо делают вид, что всё ещё хотят продолжения, хотя не получают от этого удовольствия. Это хреново, — Зик неожиданно снова оказывается на уровне глаз Эрена, и тот вздрагивает: тупые не-бабочки-а-что-то-типа-того исчезают, снова освобождая место томительному возбуждению. — Мне нравится сам процесс, но ещё больше мне нравится чувствовать и видеть чужое удовольствие. — Но я же явно дал согласие, вообще инициировав всё это? — Эрен зарывается пальцами в светлые волосы, с удовольствием перебирая их. — Может быть. Но мне кажется, ты из тех, у кого постоянный тактильный голод, поэтому можешь делать всё это без расчёта на продолжение. Эрен зависает. Он в самом деле иногда тюкает людей просто из желания потрогать кого-нибудь — привычка из детства, раньше он часто бегал обниматься с мамой, но сейчас, будучи девятнадцатилетним лбом с репутацией, уже не может себе этого позволить. Отчасти, по этой причине Эрен так часто ввязывается в драки, даже когда защищать-то толком некого или конфликт совсем пустяковый. С партнёрами он позволял себе дразниться, жёстко обрывая всё это, если они пытались зайти дальше. Но ему ещё не приходило в голову оправдать это тем, что "у меня вечная жажда чувствовать прикосновения, и я хочу ощущать тепло твоего тела, но не хочу с тобой спать сейчас". — Ты прав, — роняет, наконец, Эрен. — Но сейчас не такая ситуация. Я правда тебя хочу: я произнёс фразу "трахни меня" уже раз десять, не меньше. — Хорошо, — Зик кивает. — Тогда как тебе нравится: понежнее, погрубее? — По-всякому. Как пойдёт. Можешь придушить меня немного. И смотри мне в глаза в процессе. О, и… — Эрен устраивает руки чуть выше головы, и Зик сразу понимающе сжимает его запястья свободной рукой, — да, вот так мне тоже нравится. Но сначала я хочу трогать. А насчёт тебя что? — Будет хорошо, если ты громкий. И ещё я люблю, когда долго. Ну, то есть… Эрен не придаёт второй части особого внимания, сразу сфокусировавшись на первой — о, он обязан рассказать! — Однажды на квартиру парня, с которым я проводил ночь, вызвали наряд полиции, потому что соседи думали, что меня убивают. — Серьёзно? — скептично фыркает Зик. Эрен важно кивает. Он гордится этой историей. — Там стены тонкие были, а я немного разошëлся. Короче, соседи подумали, что меня убивают и вызвали полицию. К нам ворвались прямо в тот момент, когда я кончал, потому что мы не слышали, как стучат в дверь и требуют открыть. Тогда стрёмно было, но сейчас люблю об этом вспоминать. — Придётся закрывать тебе рот ладонью, чтобы не вызвали никого? — уточняет Зик, проводя пальцами по его губам. Эрен представляет их в немного другой позиции, и как Зик вжимает его лицом в подушку, чтобы все стоны превратились в невнятное мычание. Перед глазами слегка темнеет от возбуждения. — Можно не ладонью, — произносит он, касаясь подушечек пальцев языком. — Можно пальцами. — Ты, кстати, обещал отсосать мне за ночлег, помнишь? — Всё, акция прошла. Теперь ставки другие: ты меня сначала трахни, а потом сделаю всё, что попросишь. Зик оживляется: — Заполнишь за меня рабочие отчёты? Эрен бьёт новоявленного клоуна по плечу. — Имей совесть, а! После пустая болтовня наконец-то сходит на нет. Чёткое согласие развязывает Зику руки, да и не только руки: Эрен ощущает влажные прикосновения языка аккурат в тех местах, где ему больше всего нравится. Зик хорошо… чувствует тело. Наверное, это то, что случается, когда имеешь дело с опытным партнёром, а не с таким же, как ты, молодым парнем, который хочет поскорее получить разрядку, не размениваясь на прелюдии. Эрен никогда раньше не любил прелюдии. Теперь, вроде как, собирается поменять своё мнение. Он раздевается сам, быстро стягивая абсолютно бесполезное сейчас бельё. Напряжëнный член жмëтся к животу, пачкая кожу вязкой прозрачной смазкой. Эрену катастрофически не нравится то, что Зик не следует его примеру, но сказать об этом не успевает — давится словами, когда тот начинает вылизывать испачканную кожу. — Грязно, — комментирует Эрен, — но горячо. — Да ладно. Ещё скажи, что никогда не облизывал пальцы после дрочки. — Нет? Кому это вообще в голову придёт? Судя по тому, как загораются глаза Зика после этих слов, нормально потрахаются они не скоро — тяга к экспериментам читается в каждом его жесте. Эрен ловит себя на том, что совершенно не против. Зик всё-таки суëт пальцы ему в рот, и Эрен не уверен, с чего его в этот момент выгибает сильнее — с того, как технично трахают его рот, заставляя давиться слюной, или с того, как спокойно и сосредоточено на него смотрят, следя за каждой реакцией. Смотреть Зику явно нравится. Ему повезло, что Эрену отшибает всё стеснение, когда появляется возможность покрасоваться. — Твою мать, — он жадно хватает ртом воздух, как только Зик вытаскивает пальцы, влажные от слюны — Эрен старался не отставать от заданного темпа, пока вылизывал их. — Только членом так не делай потом, а то я точно задохнусь. — Боже мой, бедняга, — притворно-ласково произносит Зик, обхватывая пальцами член Эрена. — А как делать? По щекам похлопать и всё, чтобы ты не подавился случайно? — Звучит неплохо, — Эрен шумно выдыхает, двигая бëдрами навстречу всё более активно ласкающей его руке. — А чего не смазкой-то? — У меня только ароматизированные. Перебьëт естественный вкус. — Естественный что-... Блять, — Эрен запрокидывает голову, чувствуя, как большой палец приятно проходится по головке. — Серьезно? Хочешь, чтобы я сейчас кончил? А если у меня во второй раз не встанет? — Да какие твои годы. Зик спокоен настолько, что это бесит, и бесит настолько, что внизу живота тянет ещё сильнее — хотя куда ещё-то? Он даже не пытается потрогать себя, тогда как Эрену уже от одних ласк крышу сносит. Если Зик не соврал, что ему «больше нравится процесс», то колдовать над ним и его членом явно придётся долго. Эрен не из терпеливых, зато его всегда привлекали сложно выполнимые задачи. У любого найдëтся, чем довести его до исступления, и вряд ли Зик исключение. Нужно будет только изучить его тело получше. Сам Зик проблем с изучением явно не испытывает. По крайней мере, чутко улавливает, когда ускориться, а когда замедлиться, чтобы сначала закидывало в состояние, близкое к эйфории, а потом резко возвращало назад в реальность. Если сначала Эрен даже немного обрадовался, что его быстро доведут до разрядки простой дрочкой, то теперь не мог отделаться от мысли, что всё это какая-то изощрëнная пытка — ему и хорошо-хорошо от этого растянувшегося напряжения, с одной стороны, но с другой, хочется уже дойти наконец до пика. — Ты мне хотел дать кончить, — осторожно напоминает он, боясь сорваться на совсем уж откровенный скулëж. — Хотел, — кивает Зик, дëргая уголками губ в подобии улыбки. — А чего тогда… — Эрен смотрит на него внимательно, прищурив взгляд, надеясь, что всё его тело уже выдаёт мольбу и не придётся… — Жду, пока попросишь. …просить самому. Обычно на него эти красивые возбуждающие фразочки не действуют. Эрен всегда был уверен, что если какой-нибудь парень начнёт в постели задвигать что-то вроде «попроси, чтобы я тебя трахнул» или «детка, умоляй, чтобы я дал тебе кончить», то он просто встанет, оденется и уйдёт, но сейчас он даже встать вряд ли сможет. Да и вообще не вспоминает об этом. Возможно, дело в том, что Зик не пытается демонстрировать превосходство и говорит мягко, ласково, так, что хочется послушаться. Поэтому Эрен слушается. — Дай мне кончить, — и добавляет зачем-то, хоть сначала и не хотел, — пожалуйста. Зик молчит (спасибо ему за сверхспособность вовремя заткнуться), но наконец-то начинает двигать рукой в едином темпе, быстро и уверенно подводя Эрена к краю. Эрену хочется язвительно уточнить, как долго он был один, раз научился так хорошо работать рукой, но на выходе язвительные фразы почему-то превращаются в громкие вздохи и постанывания. Зик смотрит ему в глаза, и Эрен начинает жалеть о том, что попросил об этом — он всё ещё испытывает слишком смешанные чувства, видя чужую собранность, контрастирующую с собственной несдержанностью. Нет, прошлые партнёры не набрасывались на него, стоило только начать снимать одежду, но всё-таки проявляли хоть какие-то признаки возбуждения: ну там, например, хоть потереться пытались. — Эрен. Эрен фокусирует взгляд, слабо кивает, давая понять, что слушает. — Расслабься, — просит Зик, проводя свободной рукой по его щеке и ласково поглаживая её. — Не думай обо мне пока. — Но это… — начинает было Эрен, прерываясь на полуслове — Зик заставляет его снова давиться стоном, обводя пальцем влажную головку. Приятное щекочущее ощущение пробегает по всему телу, напоминая о том, как близка разрядка. Не думать? Хорошо. Эрен занимается этим всю жизнь. — Молодец, — расслабляюще-тихий голос Зика звучит где-то рядом, обжигая кожу. — Ты такой замечательный, Эрен, давай сделай это для меня. И Эрен делает. Он наконец-то получает долгожданную возможность кончить, и всё тело напрягается на мгновение, чтобы после оставить его с чувством полного опустошения и удовлетворения. Это первая на его памяти дрочка, которая вымотала почти так же, как полноценный секс. Обдумать это Эрен не успевает, потому что Зик, дав ему всего одну короткую передышку, вновь начинает суетиться рядом. Эрен не следит за ним, только цыкает, чувствуя, как чужие пальцы сначала проходятся по животу и груди, собирая попавшее туда семя, а потом оказываются около лица. Это охренеть как мерзко. Возбуждающе-мерзко. Эрен чертыхается. Зик пачкает ему щёку, а потом давит пальцами на губы, и он, позволив им проникнуть в рот, вылизывает каждый миллиметр. На языке остаётся солоноватый привкус. Может, стоит нарушить ещё один принцип и дать кончить себе в рот — если до этого дойдёт? Эрен неожиданно для себя находит это возбуждающим. Приоткрыв глаза, Эрен находит взгляд Зика своим. Ухмыляется, заметив, наконец, хоть какие-то признаки возбуждения и настоящей заинтересованности. Зик гладит его по щеке, оставляя влажные следы от слюны там же, где пару минут назад водил испачканными в сперме пальцами. Кожу начинает немного стягивать. Эрен хочет назвать его больным ублюдком, но у него у самого снова начинает слегка тянуть от возбуждения внизу живота от всех этих действий. Если бы кто-то сказал, что он будет ловить кайф от того, что его трахнут в рот пальцами, изляпанными его же спермой, а потом ещё и лицо этими же пальцами подпортят, то Эрен точно не поверил бы и дал болтливому мудаку по лицу. Но вот он здесь. — Что дальше по расписанию? — интересуется Эрен с лёгким нетерпением в голосе. — Я передумал, я не против отсосать сейчас. И насчёт щёк тоже. — Нет. Тащи задницу в душ. Эрен резко открывает глаза. — Извиняюсь? — Не извиняйся. Иди в душ, а я следом за тобой, — Зик задумчиво почесывает бороду. — Я, вроде как, утолил твой первостепенный голод, так что теперь ты точно способен дойти до душа. — Это, типа, никакого секса с проникновением мне сегодня не ждать? — Я такого не говорил. Иди в душ. Эрен сладко потягивается, разминая мышцы. После оргазма ему хорошо, но всё-таки недостаточно, чтобы перестать думать. Наверное, это плохой звоночек, если всё это, очевидно, не напускное спокойствие Зика начинает действовать на него как какой-то мощный афродизиак или что-то вроде того. Слишком уж хочется увидеть, как он сам отпускает себя и полностью отдаётся ощущениям. Не в этот раз, так в следующий. С постели Эрен буквально сползает, слишком лениво ему сейчас двигаться. На одежду он даже не смотрит. Шагает в сторону ванной обнажëнным, с удовлетворением замечая, как его провожают взглядом. Стоя под едва тёплыми каплями воды (помогает собраться), Эрен продумывает дальнейший план действий, решая, как провернуть всё так, чтобы не оказаться снова прижатым к постели с одной-единственной бесполезной мыслью: как хорошо было бы кончить сейчас. Во второй раз он на это не купится. Из душа Эрен вылезает тихо, шлëпает в сторону спальни, но там с некоторым удивлением обнаруживает пустую кровать. Зика он находит на кухне. Тот по-прежнему в одном белье, сидит на стуле и… Эрен недовольно цыкает и без предупреждения наваливается ему на спину. — Серьёзно? — бурчит он, встряхивая волосами, чтобы капли попали на Зика. — Сослал меня в душ, чтобы пожрать? Зик обращает к нему настолько невинный взгляд, что даже докапываться до него не хочется. — Поешь тоже. Эрен крадёт один бутерброд с тарелки (его иногда пробирает на пожрать после секса), держит его одной рукой, пока второй рукой скользит по груди Зика и ниже, чтобы убедиться кое в чём. Остановившись в районе паха, он стонет почти отчаянно. Вот с таким Эрен точно не знает, как работать. — Нормально тебе, а? Ты знаешь, что воздержание вредит организму? — Всё в порядке, — уверяет Зик. — У тебя стоит, но человека, который буквально умоляет поскорее его трахнуть, ты отправляешь в душ, а сам идёшь на кухню уничтожать бутерброды. — У меня очень хорошая выдержка. Ну и, к тому же, — Зик зарывается пальцами в его волосы и приятно тянет их, заставляя Эрена запрокинуть голову и обнажить шею, — ожидание не вредит, а только возбуждает сильнее. Он мелко прикусывает кожу, оставляя блеклый след от укуса, после чего сразу же отстраняется. Эрен сжимает зубы, чтобы не застонать от недовольства. План «не быть скулящей сукой, умоляющей поскорее перейти к сексу» начинает потихоньку проваливаться. — Я в душ, — бодро сообщает Зик, хлопая себя ладонями по коленям. — Можешь поесть, если хочешь. Эрен провожает его уничтожающим взглядом. Нет, это точно дело принципа теперь. Он не успокоится, пока не увидит, как этот мудак жизнерадостный с «очень хорошей выдержкой» захлëбывается стонами и умоляет продолжить. Серьёзно, никакого секса с другими людьми до тех пор, пока не будет выполнена эта цель. Ещё один бутерброд Эрен цепляет с тарелки так яростно, будто это он виноват в том, что Зик отказывается терять рядом с ним голову от возбуждения. Нужно набраться сил.