Родственные связи

В кровать Эрен возвращается один. В комнате жарко и пахнет им, только от подушки слегка тянет шампунем Зика — странно, но приятно. На ум приходит тот идиотский совет в духе «если хочешь заставить мужчину думать о тебе — незаметно побрызгайся своими духами в его квартире». Ага. Насчёт незаметно — провальная идея, скорее всего, очень скоро всё здесь насквозь пропахнет потом и сексом (если они всё-таки дойдут до этого). Эрен прикрывает глаза, расслабленно гладит себя по груди. Почему-то хочется курить. Он видел, что у Зика на кухне лежит пепельница, но с сигаретой его не видел. Бросает? Эрен хмыкает. Точно хорошая выдержка. — Развлекаешься без меня? Эрен оборачивается. Зик стоит в дверях, в одном полотенце, обëрнутом вокруг бëдер. Волосы у него мокрые, и по телу стекает вниз вода, будто он вообще не вытирался. Эрен довольно щурится, чувствуя желание провести губами по его груди, от ключиц до низа живота, и собрать капли языком. — Присоединяйся. Приглашать дважды не нужно. Зик сбрасывает полотенце на ближайший стул и падает на кровать рядом с Эреном. От него приятно пахнет чем-то мятным, и Эрен тут же жмëтся ближе, утыкается носом в шею, втягивая аромат геля для душа. Напоминает мятные леденцы. Эрен проводит языком по чужой шее. Во рту снова скапливается вязкая слюна — хочется уже заполнить эту пустоту чем-нибудь. — Второй раунд? — с усмешкой уточняет Зик. — Ты наконец-то раздет, — замечает Эрен, отстраняясь и скользя оценивающим взглядом вниз. — Радует. А я уже смирился с тем, что не увижу твой член сегодня. — Не разочарован? — Чтобы полностью оценить, мне нужно, чтобы ты хоть куда-нибудь его вставил, но ты как-то не торопишься. Зик многозначительно хмыкает. Судя по тому, что он только слабо вздрагивает, когда Эрен решительно обхватывает пальцами ствол, придётся и в рот взять, и в задницу дать, и ещё рукой напоследок поработать, чтобы Зик хоть раз кончил. Эрен всё ещё не уверен, разочарован он или невероятно восхищён. Нужно было слушать, когда Зик предупреждал, что любит повозиться подольше. — Намного тебя ещё хватит? — неожиданно спрашивает Зик каким-то неуместно-деловитым тоном. Эрен отлипает от него в ту же секунду. Он в ужасе, но перед глазами аж темнеет на секунду от возбуждения. — Твою мать. Нет. Ты не посмеешь. Я не собираюсь ещё раз кончить только от того, что ты выдумаешь какую-нибудь хрень и будешь проворачивать её со мной. — А в чём проблема? — теперь он слишком серьёзен. — В том, что ты планируешь вертеть меня на постели, пробуя всё, что взбредëт тебе в голову, до тех пор, пока я не выбьюсь из сил? — А это разве плохо? — Зик снова смотрит на него внимательно и задумчиво. Эрен пытается заставить себя думать тоже: представив сказанное, он уже сам не мог чётко сформулировать, чем именно его не устраивает такой план — в целом, перспектива послушно отдаться в чужие руки ощущается интригующе. — Мы никуда не торопимся, весь день впереди. Ты же меня не зря в девять утра поднял. Плохо или больно я тебе не сделаю, — Зик заминается на мгновение. — То есть, могу, если попросишь, но без фанатизма: бить я тебя точно не буду, такое меня не заводит. Если что-то не понравится — тоже скажешь. Ну и, к тому же, у тебя же молодое и здоровое тело. В чём интерес просто вставить тебе и всё? — Ты всегда такой? — уточняет Эрен с искренним интересом. — Нет, конечно. Изредка мне тоже хочется просто перепихнуться. Но ты красивый и отзывчивый, поэтому мне кажется огромным упущением свести всё к банальному вставить-вытащить. От комплиментов Эрен немного оттаивает. — Меня беспокоит только то, что ты не получаешь ничего в ответ. — Не беспокойся, я своё получу, — Зик коротко улыбается. — Ты зациклен на контроле над ситуацией. Расслабься и доверься мне. Отключи мозг. Легко сказать. Эрену хочется едко уточнить, знает ли сам Зик, что такое «отключить мозг» и «расслабиться», потому что он явно не перестаёт думать ни на секунду. Эрен бы не удивился, если узнал, что Зик делает какую-нибудь ерунду — мысленно вычитает из тысячи семь, например, — чтобы дольше не кончать. Или вообще думает о работе. Да, он похож на человека, который может думать о работе во время секса. — Ладно, — хмыкает Эрен. — Но только если пообещаешь тоже расслабиться потом. — Конечно. — Ловлю на слове. Зик бормочет что-то неразборчивое, но Эрен больше не отвлекается, позволяя себе отдаться в чужие руки. Он только тянется навстречу, чтобы запутаться пальцами в светлых волосах, притянуть Зика к себе и поцеловать. Поцелуй начинается мягко, лениво почти, напоминая вчерашний, но после Эрен толкает язык в чужой рот и довольно мычит, почувствовав уверенный ответ. Отвлекаясь на возможность вылизать Зику рот, он не сразу замечает, что снова оказался плотно зажатым между ним и кроватью. Наверное, у него какой-то фетиш на это. Нужно будет предложить верëвки, если Зик так тащится с обездвиживания (ещё одна хрень, которой раньше Эрен сказал бы чёткое нет, но теперь готов задуматься). Пока Зик спускается с поцелуями ниже, от шеи до груди, от груди к животу, Эрен тихо млеет, постанывая и перебирая пальцами пряди волос. Он чувствует, что Зик оставляет несколько отметин на его теле, но все они ниже воротника рубашки. Эрен слабо усмехается. Это побуждает в нём какое-то безрассудное желание прижаться губами к шее Зика и оставить на ней так много засосов, что ему пришлось бы тащиться на работу в водолазке или свитере с высоким горлом. — У тебя аллергии нет? Эрен неохотно размыкает глаза и замечает, что Зик возится одной рукой в нижнем ящике тумбочки. — А что там? — Эм, — Зик замирает, задумавшись. — У меня есть два вида, но масляные несовместимы с презервативами, поэтому первая не подойдёт. Ещё у меня есть вторая, но там в составе есть цветочные масла и пропандиол, поэтому… — Ты врач? — прерывает Эрен на полуслове, потому что, господи, он просто хотел узнать, какой там ароматизатор, а не слушать весь состав. — Нет. Криминалист. А к чему… — Забей. Всё в порядке. У меня нет аллергии. Эрен снова откидывается на подушки и прикрывает глаза. Криминалист, значит. Теперь хотя бы ясно, откуда все эти познания — его бородатый мужик из бара не фанат серийных убийц, он просто их изучает. — А я на юридическом учусь, — зачем-то роняет Эрен. — Ну, может, лет через пять пересечëмся в каком-нибудь деле, — усмехается Зик откуда-то снизу. Он касается бëдер Эрена тёплыми, скользкими пальцами, разводит его ноги (Эрен для удобства закидывает одну ему на плечо) и устраивается между них. От поцелуев во внутреннюю сторону бедра Эрена ведёт сильнее, чем должно было — он выгибает спину и цепляется свободной рукой за простынь, чувствуя, как по телу пробегают лёгкие искры удовольствия. Кожа там неожиданно нежная и чувствительная, слишком ярко ощущается контакт с жестковатыми волосками бороды (мягкие и влажные поцелуи тоже не слишком помогают держать себя в руках). — А криминалистика у тебя была? — неожиданно спрашивает Зик, самым безобразным способом вытаскивая Эрена из грёз. — Д-да… чёрт, зачем тебе? Зик не отвечает, возвращаясь к поцелуям. Эрен уверен, что это лучшее, чем он мог занять свой рот. Передумывает он уже через несколько секунд, когда ощущает горячее дыхание прямо на своём члене. Эрен всё-таки срывается на откровенный скулëж, но ситуация оправдывает — на то, как плотно сжимаются губы вокруг его члена, просто невозможно отреагировать иначе. Он сильнее стискивает пальцами волосы Зика, но надавить не решается, терпеливо принимая его томительно-медленные ласки: как скользит он ниже и ниже по стволу, вбирая глубже. Эрен давно бы начал дëргаться, но одна ладонь Зика уверенно держит его бëдра, прижимая к кровати. Он уже почти почувствует, как щекочуще касается лобка борода, как вдруг Зик отстраняется — медленно, чтобы не навредить себе, но ощущается это всё равно так, словно он резко оставил Эрена без всякой стимуляции. — Какие есть формы криминалистической идентификации? Эрен распахивает глаза и устремляет мутный, возбуждëнный и полыхающий яростью взгляд на Зика. Тот смотрит в ответ: спокойной, цепко, разве что не улыбается, зараза. — Чего?! — Формы криминалистической идентификации, — повторяет Зик. — Я тебе эти формы знаешь куда… — Если ответишь правильно, то я тебя трахну пальцами. Очень тщательно. Тебе понравится. Эрен знает, что это наглейшая манипуляция, но ничего не может с собой поделать: — А если нет? — А если нет, то нет. Растянешь себя сам. Эрен запрокидывает голову и отчаянно стонет. За что ему это? Кто тянул его за глупый язык? Он только что лишился минета только из-за того, что Зику нравится играться и мучить порядочных людей. — Дай мне время, — требует Эрен уверенно. Ладно, чёрт возьми, хорошо. Криминалистика была у него ровно год назад, но он вспомнит — как всегда, просто из принципа. — Мне надо подумать. — Сколько угодно. И естественно Зик не собирается помогать ему думать, вместо этого опять выбивая остатки здравого рассудка своим ртом, снова занявшимся членом. Эрен почти судорожно смыкает зубы, чтобы не начать стонать во весь голос — нет уж, не сейчас. Думать о криминалистике, пока тебе отсасывают, при этом очень провокационно проводя пальцами между ягодиц, оставляя на коже следы от тёплой вязкой смазки, не просто тяжело, но почти невозможно. Он на экзамене так не волновался, как сейчас. К тому же, Зик вообще ничем не помогает. Каждый раз, когда Эрен случайно опускает взгляд вниз, он видит его внимательные голубые глаза, совершенно не сочетающиеся с дорожкой слюны из уголка рта или оттягивающей щёку головкой члена. Господи, мать его, боже. — В общем, — начинает Эрен, с трудом выдыхая каждое слово. Зик поощрительно мычит, и снова совсем не помогает этим — Эрена словно током бьёт, но таким, очень приятным током. — Не делай так! И, естественно, Зик делает так ещё раз. И смотрит опять снизу вверх, будто молча спрашивая: вот так? я тебя правильно понял? Эрен сильнее сжимает пальцы и на его волосах, и на простыне и слабо бьёт Зика пяткой по спине. — В общем, — повторяет он. — Там одна это та, которая связана с разык-разыкс-... чёрт, короче, деятельность по розыску. Да? Можешь не-... Зик поднимает голову, выпуская член изо рта, и проводит ладонью по губам, стирая с них слюну. — Да, правильно. А вторая? — Вторая… — слова крутятся у Эрена на языке, но он безбожно залипает на то, как Зик проводит языком по всей длине его члена и мнëт пальцами ягодицы. — Это, м-м… я помню. Это судебные и следственные действия, типа, эм… в ходе осуществления дознания и там что-то было ещё… — Называются-то как? Эрен облизывает пересохшие губы. Он почти чувствует, как пальцы кружат у входа готовые проникнуть внутрь, и отделяет их от этого только два чертовых слова, которые крутятся на языке, но никак не сформулируются внятно. — Сложно называются. Зик тихо смеëтся. — Ну же, Эрен, давай, я верю в тебя, ты сможешь. Ты так уверенно начал. Эрен отчаянно стонет. Он придушит чёртового Зика потом. — Процессуальная и... непроцессуальная? — Ты такой молодец, Эрен. Эрен судорожно кивает: да, он молодец. Голова идёт кругом, но Эрен откидывается на подушки и позволяет себе расслабиться. Он вспомнил бесполезный материал прошлого года только ради того, чтобы его трахнули пальцами, поэтому сейчас точно самое время лежать и просто получать удовольствие от процесса. И это стоит того. То, что Зик после делает с ним пальцами, стоит вообще всего: если бы Эрена так стимулировали учиться перед экзаменами, он всё сдавал бы на отлично. И да. Очевидно. План “не скулить, не ёрзать и не умолять трахнуть себя побыстрее” проваливается. Эрен проходится по каждому из пунктов. После он чувствует себя вымотанным до безумия. Дыхание сбито, сердце стучит, как заведённое, ещё и снова грязный из-за того, что опять кончил себе на живот. Второй раз. За час. Чёрт возьми. — Ты в порядке? Эрен лениво поворачивает голову и медленно кивает. — Как будто кросс пробежал. Два кросса, — он фыркает. — Надо сдать нахер абонемент в качалку. Я буду просто приходить к тебе по вечерам. — Сомневаюсь, что ты сможешь накачаться так. — Я буду трудиться не покладая рук. Зик весело усмехается. Если они продолжат в таком духе, единственный, кто правда сможет накачаться — это он сам. — Мне нужно отдохнуть, — выдыхает Эрен. — Я пиздец как устал. Кончить два раза, пока порнушку смотришь, это одно, но тут я… мои полномочия всё, короче. — Отдыхай, — Зик треплет его по растрёпанным и влажным волосам. — А ты?.. — Я в порядке. Если что, у меня в распоряжении есть две руки. — Как-то это… — Нормально, — уверяет Зик мягким и успокаивающим тоном. — Отдыхай. Эрен разваливается на кровати, раскинув руки в стороны — одна из них удобно ложится Зику на грудь. Ему правда нужно перевести дыхание и прийти в себя. Вот теперь точно не помешал бы душ, чтобы взбодриться, но для этого придётся вставать с кровати, а одна мысль об этом уже кажется мучением. Эрен лежит неподвижно, кажется, целую вечность. Короткий взгляд на часы уверяет, что прошло чуть больше десяти минут. Он поворачивается в сторону, чтобы сообщить Зику, что, в целом, готов продолжать, но замирает. — Пиздец. Зик спит. То есть, похоже, что он просто успел задремать или вроде того. Причём не спонтанно, а явно более-менее осознанно: как-то умудрился неслышно и незаметно укрыться одеялом и повернуться на бок. — Зик, — тихо зовёт Эрен. Тот мычит что-то невнятное: да-да, я здесь, я не сплю. При этом он даже глаза не размыкает, из-за чего Эрен всё-таки склонен ему не верить. К тому же, через секунду Зик снова перестаёт подавать признаки жизни: очень тихо сопит, засунув обе руки под подушку. — Я ненавижу сов, — бурчит Эрен, чувствуя огромное желание сделать какую-нибудь подлянку: пощекотать Зика, например, чтобы он подскочил и проснулся. Но всё-таки так подставлять человека, который только что дважды подарил ему возможность кончить, кажется несправедливым. Но в голове уже щёлкает. Эрен осторожно кладёт ладонь на одеяло и медленно стягивает его вниз. Чтобы хоть как-то компенсировать тепло, он льнёт к Зику, позволяя почувствовать жар своего тела. Успешно справившись с одеялом, Эрен давит ладонью на чужое плечо, заставляя Зика лечь на спину — тот поддаётся легко, мягкий, как глина, кажется, что угодно сделает, лишь бы оставили в покое и дали поспать. Эрен находит это достойным восхищения: очевидно, Зику куда важнее сладко посопеть, чем получить разрядку. Ну, к сожалению, у Эрена другие приоритеты. Он снова устраивается на бёдрах Зика, намеренный не слезать отсюда до тех пор, пока не добьётся своего. — Просыпайся, — шепчет Эрен ему на ухо. — Давай, открывай глаза. Зик подслеповато щурится, глядя на него снизу вверх потерянным взглядом. — Я уснул?.. — Ты не просто уснул. Ты уснул, не трахнув меня. Зик трёт глаза ребром ладони. — Я думал, ты уже всё. Давай я… Эрен давит двумя пальцами ему на губы. — Неа. Теперь давай-ка я. Зик под ним усмехается (по лицу видно, что воспринимает это как какую-то игру, в процессе которой Эрен сдастся и позволит снова зажать себя). Ну-ну. Пускай усмехается пока что. Эрен шарится рукой по кровати, снова нашаривая баночку со смазкой. Ему уже точно не понадобится (пальцами Зик поработал действительно хорошо), но вот самим Зиком нужно заняться. — Расслабься и доверься мне, — повторяет Эрен чужие слова. — Ты сейчас не выглядишь как человек, которому я бы доверился, — честно признаётся Зик. — Тебе придётся. Эрен зачерпывает пальцами смазку (и ничем почти не пахнет, на самом деле, только какими-то травками) и заводит руку за спину, чтобы скользнуть ладонью по члену Зика. Он бы с большим удовольствием слез пониже и взял в рот, но, кажется, если всё-таки сделает так, то снова расслабится и потом Зик с такой же лёгкостью опрокинет его на постель и сделает всё сам. — Ты контрол-фрик в постели, — замечает Эрен. — На это есть какие-нибудь причины, вроде травмы детства, или ты сам по себе такой? — Если ты собрался говорить со мной о моём детстве, то нам нужно стоп-слово, — Зик неуверенно усмехается, ёрзая по кровати — Эрену приходится плотнее сжать бёдра, чтобы удержать его на одном месте. — Я просто хочу понять, что тебе может понравиться, — Эрен проходится кончиками пальцем по чужой груди, размеренно поглаживая, и давит подушечками на соски. — Ну, знаешь, вербально. Должно же быть что-то. Например, у одного парня, с которым мы трахались, вставало, когда его оскорбляли. — С тобой у него точно стояло крепко, потому что рот у тебя грязный. Эрен недовольно цокает и закатывает глаза. Да, может быть, Зик прав, но это ни о чём не говорит. — Ладно. Не это. Тогда наоборот? Могу тоже сказать, какой ты хороший. — Эрен, это просто трата времени… Зик снова дёргается и выглядит он не очень воодушевлённым, но Эрен буквально держит руку на его яйцах, поэтому обмануть его сейчас довольно сложно. — Да брось, дай мне поруководить процессом. Ничего с тобой не случится, если один раз попытаешься довериться человеку. К тому же, — Эрен пожимает плечами, — учитывая то, ты меня уже дважды здесь раскладывал... Хочу отплатить тем же. — У меня нет проблем с доверием, но… — ..но есть, да? Я же не завалить тебя пытаюсь, — Эрен тактично упускает слово “пока”, чтобы не нагнетать. — Просто… объездить. — Звучит хреново, — произносит Зик, тем не менее, укладывая ладони ему на бёдра — вроде сдался. — На деле будет лучше, — обещает Эрен. Он ловит себя на том, что ему неожиданно интересно узнать, что такого произошло с Зиком, что ему настолько важно чувствовать свой контроль над ситуацией, и это, мать его, просто огромнейший красный стоп-сигнал (ещё один, который Эрен проигнорирует). Вместо того, чтобы думать про то, как оседлает сейчас этот член, думает про то, как будет выводить на откровенный разговор, собственно, хозяина оного. Отвратительно. — Эрен. Эрен дёргается, вырываясь из своих мыслей. — Ты только что минуту глазел на мой член, не моргая. — Ты считал что ли? Зик кивает. — Ужасно. Никакой болтовни больше. Эрен решает, что сдастся своему желанию вызнать всё позже, а пока он приподнимается и, помогая себе рукой, опускается задницей на член. Он наконец-то может двигаться. Но вместо этого насаживается до конца и замирает. Ему чертовски хорошо от одного только ощущения наполненности, но после всего произошедшего ведёт его уже не от этого, а от того, как лежащий под ним Зик прикрывает глаза и стискивает пальцами бёдра. Эрен гладит его по груди, царапая слегка короткими ногтями кожу и бугорки сосков. Он, кажется, начинает понимать: нет, просто трахаться очень прикольно, но когда под тобой кто-то скулит и ёрзает — это какой-то отдельный вид наслаждения. Спасибо Зику, что заставил его кончить дважды. В первый раз Эрен не выдержал бы так и секунды. — Эрен, — голос Зика теперь ниже, немного более хриплый, — Эрен, двигайся. Ну и вкус мести тоже по-своему сладок. — Сначала попроси. Эрен нависает сверху, улыбается самой паскудной улыбкой, облизывается. Зик выдыхает шумно. Он улыбается тоже, но уголки губ у него дрожат — научил на свою голову. — Ты грязно играешь. — Ага. Спасибо, что научил. У Зика дёргается кадык. Эрен тянется к его шее рукой и сжимает — слабо, просто пробуя. Ему такое нравится, но это же не значит, что такое нравится всем. Зик резко распахивает глаза, смотрит на него ошалело. Выглядит не то испуганно, не то возбуждённо, кто его разберёт. — Могу убрать, — сразу же предлагает Эрен. — Нет… Нет, оставь. И давай, двигайся. Пожалуйста. Эрен наклоняется чуть ближе. — Не слышу. Зик недовольно щурится, проходится языком по сухим губам и произносит снова, чётче и громче: — Пожалуйста, двигайся. Большего Эрену и не нужно. Он приподнимается и опускается, двигается, поднимается почти полностью и снова опускается до конца. Управляться самостоятельно немного труднее, но приятнее. Наконец-то можно не медлить, не останавливаться, делать всё так, как хочется — быстро, резко, чтобы снова отключало мозг и подрагивали руки. Дрожь в руках Эрен скрывает легко — цепляется за шею Зика, сжимает сильнее, несдержаннее. Хотел оставить засосы, но, похоже, оставит синяки. Ну ничего, никто ведь не возмущается. Впрочем, судя по запрокинутой голове, зарумяневшемуся лицу и ходящей ходуном из-за сбившегося дыхания груди, возмущаться Зик вообще не может. Тем лучше для него. Эрен наблюдает, пока двигается. — Тебе бы верёвку на шею, — неожиданно роняет он. — Будешь совсем как МакЭвой в Грязи. Зик сильнее впивается пальцами его бёдра и толкается навстречу. Эрен сразу всё понимает: молча так молча. Долго продержаться не получается: как только Зик более-менее привыкает, он перестаёт казаться погружённым в блаженную негу наслаждения и начинает двигаться навстречу. Выдают его только мутный взгляд, приоткрытый рот, из которого то и дело вместо вздохов всё-таки вырываются постанывания, и дёргающийся под немного ослабевшей хваткой Эрена кадык. Зик начинает двигаться, помогает, поддерживая бёдра Эрена, следит за его реакцией и толкается так, чтобы попадать по простате. Эрена выгибает на нём и остановиться он уже не может. Поэтому когда Зик бормочет на грани слышимости предупреждение о том, что скоро кончит (они оба слишком много трепались про защиту, но, в итоге, оба даже не подумали про презервативы, поэтому предупреждение очень разумное), Эрен даже не думает слезать с него. Только сжимает ладонь сильнее и ускоряется. Зик чертыхается, но скинуть его не пытается. Видимо, занят тем, что пытается схватить немного воздуха ртом. Эрен на мгновение криво ухмыляется, но секундой позже член так сладко проезжается по простате, что ухмылка сменяется гримасой удовольствия. Зик помогает ему рукой, но хватает всего пары движений, чтобы Эрен кончил, пачкая его руку и свой живот спермой. Слезать с него Эрен по-прежнему не думает. Зик кончает немногим позже, когда ощущения от сжимающегося вокруг члена тела и нехватки кислорода сливаются воедино. Эрен уже краем сознания понимает, что снова послал нахрен очередное табу: он почти чувствует, как липко и мокро внутри от чужой спермы. Ему почему-то плевать. Несколько минут они оба отлёживаются, приходя в себя, после чего Зик аккуратно снимает Эрена с себя и помогает улечься рядом. У Эрена всё тело ноет так, словно он в самом деле тягал штангу всё утро. В самом деле, нахер тренажёрку. Он готов трахаться день и ночь, чтобы держать и себя, и Зика в форме. Бесплатно и приятно. — Вообще, Брюс Робертсон мерзкий. Эрен поворачивает голову. Зик смотрит в потолок пустым взглядом. — Я когда смотрел кино, то был укуренный в нулину. Я помню только МакЭвоя. Он был охренительно хорош, — Эрен прикрывает глаза, предаваясь воспоминаниям. — Я потом дрочил на скрины, где он в женских шмотках... Видимо, у меня какой-то фетиш на бородатых мужиков. — Можем пересмотреть потом, — предлагает Зик. — А ты не обидишься, если я подрочу в процессе? Зик тихо смеётся, и Эрен чувствует, что тоже улыбается. Вот теперь он точно вымотался так, что в ближайшее время вряд ли встанет (ну, в ближайший час или около того), но зато так хорошо и комфортно. — Ты в порядке? Эрен слабо кивает. Он ждал этого вопроса. — Да, в полном. А ты? — Тоже. — Прости, если как-то грубовато в последний раз вышло. Я просто хотел… посмотреть, как ты будешь реагировать. Да. — Да мне понравилось, всё в порядке. Эрен приподнимается на локте и ловит взгляд Зика своим. — Точно? — уточняет он. — Если что, можешь дать мне по лицу. Сейчас или… в следующий раз. — Лучше членом тебе всё-таки по лицу постучу, мне кажется, это будет более действенно. Эрен смеётся и снова падает на спину. — Твоя правда. Ладно, он не перегнул палку. Уже хорошо. В конце концов, если бы Зику правда что-то не понравилось, он точно смог бы остановить, да? Он не похож на того, кому тяжело было бы скрутить Эрена и ткнуть мордой в подушку. Ну или просто громко и чётко сказать нет. Громко и чётко Зик сказал только “пожалуйста”. Пока Эрен размышляет, Зик снова подаёт голос. — Ты был прав. У меня заскоки насчёт контроля в постели. Не только насчёт контроля, но это, наверное, самое заметное. Мне тяжело доверять в чём-то настолько личном и интимном. — Ну, всё оказалось не так страшно? Наверное. — Да. Было хорошо, — выдыхает Зик. — Но если ты серьёзно настроен на то, что это был не последний наш раз, то тебе ещё долго придётся терпеть это. Эрен тяжело вздыхает и прижимает ладонь ко лбу. — О нет, красивый мужик с охренительным членом будет вертеть меня на постели и трахать, как ему вздумается. Смогу ли я пережить это мучение? Не уверен. Зик снова смеётся. Звук его смеха ласкает Эрену слух, и он находит себя льнущим к чужому боку. Тело требует нежностей и ласки. Зик понимающе зарывается ладонью в его волосы, гладит их и перебирает. Эрен трётся носом о его шею. Бледные следы от пальцев правда остались, но их легко скроет водолазка или любая дешёвая тоналка (он готов даже сбегать до ближайшего магазина). — Хочешь поговорить о детстве? — предлагает неожиданно Эрен. — Точно не сейчас. Может быть позже. И да… — Зик прокашливается. — Мы даже про презервативы забыли. А я в тебя кончил. — Да я вроде чистый. Но если у меня из-за тебя там потом будет как у той девчонки, которая трахалась с некрофилом... Зик фыркает. — Чего? Эрен оживляется. — Ты не слышал эту историю? Щас расскажу. Короче… *** Эрен задерживается ещё на день. Мама смеётся ему в трубку, когда он рассказывает о том, что “немного загостился”, и желает удачи. Спрашивает только, поел ли он. Эрен рассказывает о том, что да, поел, и что Зик даже умеет готовить, поэтому с голоду он с ним не помрёт. Мама рада. Потом Эрен рассказывает, что его научили готовить яичницу, не сжигая её (оказывается нужно просто не убегать от плиты, чтобы посмотреть телевизор). Мама рада вдвойне. Зик сообщает, что в понедельник у него выходной (в баре они тогда праздновали успешно закрытое дело, и ему положен был выходной за огромные переработки). Эрену в понедельник нужно тащиться в университет к половине первого. Он бы прогулял, но Аккерман высосет из него и мозг, и душу за очередной пропуск — придётся ехать. Эрен стонет об этом весь день, заодно подробно, в красках рассказывая как и в каких позициях его имели всю прошлую сессию. Зик слушает с интересом, но не сочувствует, а веселится. Для него-то это всё давно уже позади. Грязь они всё-таки пересматривают. МакЭвой по-прежнему фантастически хорош, но взгляд Эрена на этот раз прикован совсем к другому человеку. *** Утро понедельника ещё никогда не было настолько приятным. Эрен сонно ворочается, кутаясь в тёплое одеяло, и жмётся ближе к спящему Зику. Он горячий, как печка, и из-за этого ещё меньше хочется подниматься с постели. В одиннадцать всё равно придётся встать и начать собираться, чтобы успеть на пару, но до одиннадцати ещё полтора часа — хочется валяться, не вставая, каждую из оставшихся минут. Видимо, вся его гиперактивность закончилась вчера, и сегодня Эрен, к всеобщему удивлению (да хотя какому удивлению, все же знают, где и с кем он выходные провёл), будет тих, спокоен и, может быть, даже не будет ни к кому лезть. Зик под боком что-то тихо ворчит во сне. У Эрена есть подозрения, что он не проснётся и через полтора часа, поэтому он решает не трогать его — пускай отдыхает. Взрослый мальчик всё-таки, уж выход-то найдёт. Планы прерывает бодрый звон мобильного, лежащего на тумбочке. Эрен цепляет телефон, подумав, что Зик просто забыл отключить будильник, но на экране высвечивается звонок от контакта «Кольт». Приходится растолкать Зика и ткнуть ему телефон в лицо. — Тебе звонят. Зик трёт глаза ребром ладони. — Господи, даже в выходной… — шипит он, клацая по кнопке “принять вызов”. — Слушаю. Эрен слышит, как из телефона доносится чей-то сбивчивый голос, но слов не разбирает — да и не особо пытается. Вместо этого он укладывается на Зика сверху и утыкается лицом ему в шею. Ряд коротких поцелуев завершается укусом чуть ниже ключиц. Зик отпихивает его от себя, шикая что-то вроде “не мешай”, но улыбается он при этом так, что Эрену и в голову не приходит отстраниться. — Кольт, я же просил не звонить раньше двенадцати… Я понимаю. Да. Да. Нет. Что говорит Пик? Как это не знает? Почему не знает? Должна же знать, — Зик на некоторое время замолкает и молча поглаживает Эрена по голове, перебирая растрёпанные после сна пряди волос. Эрен продолжает размеренно покрывать его тело лёгкими поцелуями. — Ну ладно. Возьми на вахте ключи от моего кабинета. Да-да. Не волнуйся ты так, всё в порядке. В крайнем случае, я заеду после обеда, чтобы разобраться. Открыл дверь? В столе, на самой нижней полке, должна лежать толстая чёрная папка, без нумерации. Нашёл? Хорошо. Есть там материалы по тому делу? Отлично. Передай их Пик, если не разберётся, пускай звонит мне, но только после обеда… Что ещё? Чёрт. Там же чёрным по белому написано: от Зика Йегера и подпись моя стоит, чего они… Твою же… Да не злюсь я, не на тебя уж точно. Отдай всё Пик, если не разберётся сама, то пусть пошлёт Галлиарда. А если Галлиард не разберётся, то отправляйте Елену, она точно справится… Хорошо. Да. Давай. Держите в курсе. Зик устало вздыхает и роняет телефон обратно на тумбочку. — Я надеялся, что мне дадут отдохнуть хотя бы… Эй, — он прерывается на полуслове, заметив, что Эрен остановился в районе его живота и замер с нечитаемым взглядом. — Что-то случилось? Эрен поднимает глаза на Зика и задумчиво поджимает губы. Ну и забавные же совпадения иногда случаются. — У тебя фамилия Йегер? Серьёзно? — Если у тебя есть какие-то претензии к человеку с такой фамилией, скорее всего, это был мой отец, — тут же отвечает Зик. — Да дело не… — Эрен одёргивает себя за то, какая глупая мысль мелькнула сейчас в его голове. Это очевиднейшее совпадение, потому что, ну, в масштабах огромного мира другой вариант просто невозможен. Но остановить свой язык уже не может. — А как зовут твоего отца? — Тебе зачем? — Праздный интерес. Зик хмурится, но произносит, с явной неохотой: — Гриша. Эрен медленно слезает с него и ложится рядом. Сложив руки на груди, он постукивает по ней пальцами, всё ещё уверяя себя, что на этот раз интуиция точно не права и это по-прежнему простое совпадение. Что странного в том, что в этом городе есть целых два Гриши Йегера? Может их вообще не два, а больше. Вот же смешно будет, если они решат познакомить своих родителей (Эрен не знает, почему думает об этом, но правда — родители-тезки!). Зик, восприняв его задумчивое молчание по-своему, приподнимается на локте и начинает сбивчиво рассказывать: — Не знаю, чем конкретно тебя задел человек с таким именем, но я не виделся со своим отцом уже десять лет. Мы созванивались в последний раз, когда мне было двадцать пять — тогда умерла бабушка. Поэтому, серьёзно, если вдруг у тебя… — Стой, — прерывает Эрен поток откровений со стороны Зика, успокаивающе положив ему руку на грудь. — Дело не в этом. Просто забавно. Я, типа… Я Эрен Йегер. У нас одинаковые фамилии. И моего отца тоже зовут Гриша. — Совпадение, — тут же хмыкает Зик, улыбаясь. — Забавное, но совпадение. Но улыбка его становится немного кривоватой в тот момент, когда он вспоминает что-то. — Я сомневаюсь, что каким-то чудесным образом могло оказаться, что мой отец — это твой отец, но мы ничего не знали о существовании друг друга до того, как встретились в баре. Но с другой стороны… — Зик начинает накручивать на палец прядь волос. — Мои родители развелись, когда мне было восемь. Я жил с бабушкой и с дедушкой всё это время и почти не общался ни с одним из них. Но я знаю, что отец завёл вторую семью, и что у него есть ещё один сын. Если мне не изменяет память, сейчас ему должно быть примерно… девятнадцать-двадцать. Это просто глупо. Эрен не может представить себе причину, по которой отец мог бы скрывать от них с мамой тот факт, что у него уже была семья и ребёнок. Ладно, окей, может быть, где-то и правда есть ещё один Гриша Йегер, у которого есть сын его возраста — почему нет? Йегер довольно распространённая фамилия. В мире вообще может быть сотня, а то и тысяча Гриш с такой фамилией. — А почему твои родители развелись? — спрашивает Эрен. Но ничего уже не поделаешь с поселившимся в голове червяком-сомнением, который вгрызается в мозг и не даёт выкинуть подальше идиотскую мысль. Зик снова медлит перед тем, как ответить на вопрос. — У матери была шизофрения. Эрен не знает, что сказать, поэтому с его губ чуть не срывается безэмоциональное и пустое “прикольно”, которое он обычно произносит, когда нет никаких других подходящих слов. Очевидно, что у Зика проблемы с семьёй — они выяснили это ещё позавчера, во время неудачного разговора про фотографии на тумбочке. Очевидно и то, что Зик вряд ли горит желанием обсуждать своё прошлое с едва знакомым человеком, которому пока не готов открываться. Поэтому Эрен подскакивает и начинает рыскать рукой под подушкой, ища свой телефон. Сейчас они просто поставят точку в этом разговоре, выяснят, что у них разные отцы с одинаковым именем и продолжат расслабленно валяться оставшееся время. — Вот, — Эрен показывает Зику фотографию, на которой изображены его родители. — Это мой папа. Зик смотрит на фотографию несколько секунд, после чего молча встаёт и отходит к дальнему шкафчику. Оттуда он приносит старую, цветную, немного потрёпанную фотографию, на которой, тем не менее, всё ещё можно хорошо разглядеть лица двух молодых людей. — Это моя мать, Дина, — Зик указывает пальцем на светловолосую женщину, которая устало улыбается и держит на руках младенца. — А это мой отец, Гриша, — и указывает на мужчину, который выглядит точь-в-точь, как отец Эрена, разве что намного моложе. — Бред, — Эрен переводит взгляд с одной фотографии на другую и качает головой. — Сейчас я ему позвоню и спрошу. Что это вообще за хрень? Как могло получиться, что мужик, с которым я случайно познакомился в баре и потрахался, на самом деле оказался моим братом, о существовании которого я даже не подозревал из-за того, что отец скрывал от меня и от мамы свой первый брак? Я что, нахер, в индийском фильме живу? Сейчас, погоди-ка, сейчас я ему наберу и пускай объясняет… — Стой, — Зик накрывает его ладонь своей и осторожно вытягивает телефон, убирая его подальше от явно раздражённого Эрена. — Я позвоню деду и спрошу у него. Он должен знать, как зовут второго ребёнка отца. — А чем это поможет? То есть, так неясно, что у нас есть два абсолютно идентичных внешне человека с одинаковыми именами? Вот таких совпадений точно не бывает. Мы братья, всё, ты случайно потрахался с братом! Постарайся принять это и жить дальше. Эрен недовольно пыхтит, думая о том, как он вернётся вечером домой и выскажет отцу всё, что думает о нём. Нет, за ним и раньше наблюдались косяки, но с кем не бывает — Эрен всё равно всегда очень любил его, пусть и творил иногда из вредности всякие плохие вещи. И всё-таки одно дело это ругаться из-за какой-нибудь мелочи, а другое — скрывать то, что раньше был женат, более того, у тебя есть ребёнок от первого брака. — Знаешь, что? Давай я приведу тебя домой и скажу, что ты мой парень. Зик громко и весело фыркает. — Остынь. Я могу понять твои чувства, но… — Ты не можешь понять мои чувства! — вспыхивает Эрен. — Меня девятнадцать лет обманывал собственный отец, скрывая существование родного брата. Более того, из-за этого я с этим братом переспал, но — нет, всё было хорошо, безумно хорошо! — но всё-таки мне хотелось бы заранее знать, что я собираюсь упасть в пучину греха, согласившись на инцест… — Я не уверен, что это можно считать… — Тихо, — Эрен прижимает пальцы к губам Зика, призывая молча выслушать свои излияния. — ...согласившись на инцест. Я имею полное право злиться. Потому что это грёбаная жесть. Нормальные люди так не поступают. — Ты же понимаешь, что я в абсолютно идентичной ситуации? Я понимаю тебя как никто другой. Эрен смеряет Зика недовольным взглядом, но вынужденно признает: он прав. Да, Зик знал, что у его (их) отца есть второй ребёнок, но, похоже, сам узнал это не напрямую. И Эрен не злился бы так сильно, не дави на него тот факт, что ему в самом деле понравился Зик. Нет, он допускал возможность того, что сегодня его окончательно выгонят, а потом не будут отвечать на звонки и смс (некоторые поступают так, не желая ввязываться во что-то более серьёзное, чем секс — он и сам так делал, случалось), но между ними за эти два коротких дня установилось такое приятное и нежное взаимопонимание, что Эрен заранее начал представлять, как будет объяснять родителям то, что встречается с почти тридцатилетним мужчиной. Объясняться теперь не придётся. Не ему точно. Эрену по-прежнему хочется как-нибудь извернуться так, чтобы удалось «случайно» спалиться и потом наблюдать за тем, как отец мучается. Конечно, на деле Эрен не сможет долго держать маску, быстро выйдет из себя, устроит полномасштабную истерику и потом, скорее всего, не появится дома неделю. Но мечтать, представляя себя крутым интриганом, никто не запрещает. К тому же… — Че-ерт, — выдыхает Эрен устало, прижимая ладонь к лицу. Зик бросает на него тревожный взгляд. — Что скажет мама? Я уверен, что она тоже ничего не знает, не смогла бы она так долго врать мне. Они с отцом всегда очень любили друг друга, доверяли и всё такое… А теперь что? Ты представляешь: скоро двадцать лет как замужем, а только-только узнала, что у мужа раньше была семья, о которой он не рассказывал. Это же бред полнейший. Она просто не сможет поверить. — Лучше не бросать ей в лицо тот факт, что с этим ребёнком от первого брака ты ещё и переспал, — замечает Зик. — Сначала пусть привыкнет к тому, что я вообще существую. — А что мы дальше-то делать планируем? — спрашивает наконец Эрен. — Разойдëмся раз и навсегда? Я… не знаю, не хочу торопить события, но мне с тобой было... — он давит чуть не сорвавшееся с губ “прикольно”, — хорошо. Я до этого всего думал, что мы, может быть, не знаю… могли бы сходить куда-нибудь? Узнать друг друга получше? — А что-то изменилось? — Открылся тот факт, что мы единокровные братья? — Кроме этого. Это меня не сильно беспокоит, — Зик пожимает плечами. — Я не могу воспринимать тебя как младшего брата. Во-первых, я знаю тебя три дня, а во-вторых, после того, что мы делали вчера на этой кровати, считать... Короче, никаких ниточек для установления родственных отношений. Но если для тебя всё это — мы, вроде как, всё равно родня — недопустимо, то я пойму. — В целом… — Эрен задумчиво чешет кончик носа. — В целом нет. Похер, наверное? — Да, похер. Эрен ловит себя на мысли о том, что уже почти не чувствует той ярости, которая раздирала его изнутри ещё пару минут назад. Он пока не уверен, хорошо это или плохо, но у Зика определённо есть какой-то талант к тому, чтобы успокаивать его и отвлекать от негативных эмоций. Вообще-то Эрен заметил это ещё позавчера, когда Зик умудрился как-то парой слов расслабить его во время просмотра стрима (Эрен в тот момент был готов кричать от разочарования, а это о многом говорит), но теперь убедился точно. — Что будем делать? — уточняет Эрен, надеясь ещё раз услышать, что внезапно открывшаяся родственная связь не разрушила их только-только начавшее устанавливаться, ещё очень хрупкое взаимопонимание. — Да тебе бы собираться уже пора, наверное. Раз уж я всё равно проснулся, могу отвезти тебя в универ, если хочешь. — Да нет, я… о, давай, — Эрен оживляется. — Но погоди, я не об этом. В глобальном смысле. — Ну… — Зик снова дёргает пальцем прядь своих растрёпанных после сна волос (что за привычка у него такая?). — Сходим куда-нибудь на неделе? Куда там сейчас водят молодёжь? В кино, в кафе? Не знаю, предлагай сам. Только без алкоголя, я его, на самом деле, хреново переношу, слишком быстро пьянею. — То есть, игнорируем тот факт, что мы братья? — Да. До поры, до времени. — Ты говоришь как столетний дед, — Эрен закатывает глаза, но улыбается. — До какой конкретно поры? И до какого конкретно времени? — Пока игнорировать этот факт не станет невозможно? Пока Гриша не узнает о том, что мы познакомились в интересных обстоятельствах и переспали? — Мне всё это время придётся молчать о том, что я знаю про его первую семью? — Да. Послушай, ты ведь даже не знаешь, что именно заставило Гришу молчать об этом. Нельзя просто сходу обвинять его во всём и называть предателем. В конце концов, некоторые наши поступки нельзя отнести к исключительно белым или исключительно чёрным, понимаешь? Человек бывает заложником обстоятельств: например, собственного страха. Подумай об этом, попробуй проанализировать всё, понять причины и следствия… Эрен скептично вскидывает бровь, не тронутый этой красивой речью ни на секунду. — Сам хоть понял, что за херню сморозил? — Нет, — честно признаётся Зик. — Я просто не хочу, чтобы ты сразу раскрыл Грише все карты. Интересно увидеть его лицо, когда он узнает про нас. — Так бы сразу и сказал. Ладно, постараюсь не спалиться раньше времени, но ничего не обещаю. Скорее всего, спалится. У Зика явно какие-то претензии к отцу, причём серьёзные: даже в его пренебрежительном “Гриша” слышится затаённая обида. Эрен же отца любит, и даже сейчас ни на секунду не сомневается в том, что примет любое оправдание, которое тот выдаст. Даже если это правда будет банальный страх. — Я пошёл в душ, — Эрен перелезает через Зика, наигранно недовольно цыкая в ответ на полученный шлепок по бёдрам. — Приготовишь пожевать что-нибудь? Пожалуйста? — Предпочтения? — Не знаю. Что-нибудь вкусное. Очередь Зика закатывать глаза. — Вот что значит расти в нормальной полной семье. Ты абсолютно немощен в бытовых вопросах, да? — Как ты угадал? — Эрен наклоняется, чтобы быстро чмокнуть его в лоб. — Не бурчи. Я быстро учусь, если требуется. Зик всё равно бурчит, но уже спокойно, добродушно. Эрен сбегает в ванную, чтобы наконец-то принять душ и заодно попытаться разложить хотя бы что-то по полочкам в голове. Слишком много событий пришлось на эти выходные, и даже с его привычкой гордо и решительно встречать все испытания судьбы прямо в лоб всё равно нужно время, чтобы переварить случившееся. Важнее всего, конечно, то, что он только что зачем-то поцеловал Зика в лоб перед тем, как уйти, будто какой-то романтичный и влюблённый полудурок. Господи, кто вообще так делает? Наверное, Армин с Энни? Или Жан с Марко? Любой вариант звучит хреново. Неужели он начинает превращение из человека, который суëт два пальца в рот, когда видит, как парочки обнимаются, в человека, который нежно целует партнёра в щёку перед тем, как вылезти из машины? Нет. Эрен сразу твёрдо решает, что не будет целовать Зика перед тем, как вылезти из его машины. Даже если очень захочется. Ну может быть, только если он потянется первым… Эрен опирается ладонями о раковину и устремляет серьёзный взгляд на своё отражение в зеркале. — Никаких больше слащавых нежностей, — он тыкает пальцем в зеркало, — никаких… — Помидоры в омлет добавить? — слышит Эрен голос Зика из-за двери. — О! Да, добавь! И колбасок побольше, ладно? — Как пожелаешь, братец. — Эй! Мы вроде игнорируем этот факт? Эрен слышит, как по ту сторону двери Зик довольно посмеивается, и тут же теряет весь свой напускной серьёзный-суровый вид. — Не смог удержаться. На чём он остановился? Уже и не вспомнить. Эрен залезает в душ, чтобы быстренько помыться. Снаружи его будут ждать омлет с помидорами и колбасками и, скорее всего, дюжина ужасных шуток про инцест и секс между братьями. Ради этого точно стоит поторопиться.