Под дубом

      Из кухни были слышны всхлипывания и невнятные бубнения. На стул и пол капала вода, стекающая с мокрой Эмили, которая пока была не в состоянии что-либо с этим сделать. Стол мок от катившихся горьких слёз. Рядом на соседнем стуле сидел Форд, который, будучи ошарашенным таким поздним и неожиданным визитом, просто молча гладил её по спине. Спустя минуту он сообразил, что нужно принести пару сухих полотенец, одежду, и мигом ушёл за ними.       — Успокойся. Тебя всю трясёт. Ты выглядишь как идиотка перед Фордом. Сбежала посреди ночи. Тебе некуда идти. Будешь висеть у него на шее и просить приютить тебя? Успокой дыхание. Ты слишком часто дышишь. Идиотка! — Эмили трясло всё больше. Её вдохи и выдохи становились более рваными. Всё тело трясло. Перед глазами встала пелена слёз.       В эту минуту вернулся Пайнс. Перед его взглядом открылась следующая картина: Эмили, опершись на стол, стала очень резко и рвано дышать. Вдохи её становились всё меньше и меньше, и через миг голубоглазка стала хвататься за горло. Ей стало не хватать воздуха. Форд резко бросил все вещи в руках на стол и развернул Эмили к себе лицом.       — Пытайся сделать вдох! Выдох! Повторяй за мной. Вдох и выдох! Медленно. Давай… — Пайнс заставил её поднимать, опускать руки при каждом вздохе и смотреть ему в глаза. Потом начал спрашивать возраст, имя, где она находится, что на ней надето, кто он такой. Всё это помогло ей восстановить дыхание и вынырнуть из потока гнетущих мыслей. Эмили вернулась на орбиту реальности, и ей стало холодно и зябко от мокрой и липнущей к телу одежды.       — Я думаю, тебе стоит переодеться и выпить чего-то горячего, а ещё обработать порез на ладони. Я всё сделаю, и вот тебе вещи и полотенце, а то я не думаю, что твои в сумке сейчас сухие, — Форд отдал Эмили всё лежащее на столе и отправил её в ближайшую комнату.       Вернувшись, Эмили была в своей одежде, которую она успела смести дома с полок, а то, что ей одолжил Форд, положила ему на стул. Она была в объёмных тонких штанах и футболке с вышитыми ромашками.       — Спасибо за одежду, но ты, наверное, забыл про крылья, из-за которых я подстраиваю всё под себя, — голубоглазка постаралась мягко улыбнуться и слегка прищурила красные и опухшие глаза. На голове было намотано серое махровое полотенце, что тоже не справлялось с задачей ухватить все волосы разом. На столе стоял чай, от которого веяло мелиссой и мятой, что в прошлом году принесла ему Эмили. Перемотав пораненную руку голубоглазки, они оба замолчали.       — Ты что-то хочешь? Будешь есть? У меня осталось ещё немного макарон с сыром, — Форд пытался разрушить тишину, от которой уже звенело в ушах.       — Нет, спасибо тебе за всё. Ты не против, что я у тебя поживу какое-то время? — Эмили подняла свой виноватый взгляд на исследователя.       — Оставайся на столько, сколько тебе нужно. Ты же знаешь, что у меня пустует куча комнат, и я всегда рад твоей компании, — через миг он решил задать вопрос, который его мучил с того момента, как он увидел Эмили у себя на пороге.       — Эмили, ты не хочешь мне рассказать, почему появилась у меня так поздно и с вещами? Если не хочешь, то не говори, но я буду готов тебя выслушать в любой момент.       — П-прости, я пока не хочу говорить о случившемся, — Эмили крепче сжала свою чашку и опустила свой взор на унылый деревянный пол. После чего они пили свой чай, слушая шум дождя и молний, бушующих снаружи.       Форд накрыл Эмили на единственной второй кровати в доме на чердаке, хотя назвать кроватью это было сложно. На просторном подоконнике, размером с кровать на одного, был брошен матрас и пара одеял сверху. Небольшая потрёпанная подушка и плотный плед сверху, вот в чём заключалась вся кровать.       — Думаю, здесь тебе будет удобней, чем на моей убитой койке в лаборатории. Если тебе будет что-то нужно, спускайся, я буду внизу, — пожелав друг другу спокойной ночи, оба ушли спать. Посмотрев в окно, откуда открывался красивый вид бушующего леса, девушка легла в прохладную постель.       — Зачем я только сбежала? Теперь я мешаю Форду. Я просто пустое место, которое все пытаются заполнить, но не выходит. Сама ничего не могу, так ещё и другим всё порчу. Разгневала Шмебьюлока, точнее, уничтожила все с ним отношения. Перекрыла ход к Тредмоуелю своей ссорой, а он был из немногих, кто со мною общался. Уничтожила всё одним махом. Супер… Мо-ло-дец… — смотря на бушующую погоду, Эмили грызла и уничтожала себя изнутри. Через пару часов, когда мысли устали и отказались появляться, она отключилась, но не надолго. На смену им пришли сны, что теперь не обещали быть хорошими и показывать прекрасные картины за пределами города. Кошмар за кошмаром мучил и истерзал её разум. Теперь сон был не в почёте, и его прерывали каждый раз, когда он становился невыносимым.       На утро Эмили чувствовала себя ещё хуже, чем вчера. Даже состояние выжатого лимона покажется нормальным по сравнению с тем, какой была Эмили. Тело ломило, будто её терзали многочасовыми занятиями, а голова болела от ужасных картин, что мучили её этой ночью. Свесив ноги с подоконника—кровати, Эмили просидела так ещё с полчаса в попытке успокоить внутренний хаос со вчера.       Солнце только встало и озарило мокрый от дождя лес золотым сиянием. Прекрасное зрелище, что захватывает дух. Вековые сосны пытались сохранить вид строгих джентльменов, но растаяли под нежностью и великолепием солнца. Уставшая после ночного испытания, Эмили не могла уловить всей прелести момента и безразлично бросила секундный взгляд на всё это. В голове штормило похлеще ночной непогоды, а ноги подкашивались. Лестница, ведущая вниз, поскрипывала под спускающейся Эмили, что надеялась не разбудить Форда, который спит до обеда из-за работы по ночам.       — Прошла уже неделя. Как там Шмебьюлок и Тредмоуель? Что они думают про мой побег? Они злы на меня? Я уже надоела Форду? Когда он выставит меня из своего дома, куда я пойду? Словит ли меня Шмебьюлок и вернёт обратно в пещеру, или я ему больше не интересна? Что я только натворила... — чашка уже давно была полной, и теперь вода из кувшина лилась через край. Весь стол был мокрым, с него струйками текла на пол вода. Теперь Эмили стояла в луже воды с полной до краёв чашкой, кувшином и залитой водой кухней. Она вышла из гнетущих раздумий только тогда, когда Форд дёрнул её за плечо.       — Я вижу, ты с утра пораньше решила устроить Всемирный потоп. Неплохая идея, но только ты забыла сделать ковчег. Ну или заставить кого-то его сделать, — Пайнс забрал у Эмили из рук давно пустой кувшин и поставил чашку на сухой участок стола.       — Думаю, тебе стоит выйти из дому и прогуляться хотя бы с полчаса. Ты даже нос не высунула из-за двери за эту неделю, а это совсем на тебя не похоже, — Эмили, смотря стеклянным взглядом на Стэнфорда, что вытирал воду со всех поверхностей, мастерски пропускала мимо ушей всё, что он говорил. Закончив, Форд сел на стул напротив Эмили и махнул рукой у неё перед лицом, чтобы вернуть её в реальность.       — Эмили, я не просто бубню себе что-то под нос, а пытаюсь до тебя достучаться. Думаешь, я не слышу, как ты чуть ли не с визгом просыпаешься по сто раз за ночь в холодном поту? Или не вижу твоё отсутствующее настроение и усталость? Не закрывайся от меня. Я ведь действительно хочу тебе помочь. Как тебя выдернуть из этого состояния приведения, шатающегося бесцельно целыми днями? — Пайнс уже не мог просто смотреть на увеличивающиеся мешки и круги под глазами Эмили от недосыпа. В самих глазах пропал блеск и желание жить. За эту неделю она по сути ничего не ела, кроме того как заливала себя и кухню водой, чаем и прочей дребеденью. Стэнфорду было тошно от бездействия самой Эмили и от своей беспомощности.       — Всё. Решено. Сегодня мы устраиваем день прогулок и отдыха. Возражения не принимаются! — Форд улыбнулся и отправил Эмили переодеваться, ведь не идти же ей в пижаме. Сама голубоглазка, не желая даже двигаться, медленно плыла по лестнице на чердак. Сумка с одеждой, парой книг и кусочком стекла так до сих пор и валялись в углу комнаты.       — Зачем я только схватила этот кусочек разбитых часов? Ещё и руку порезала. От меня одни проблемы. Думаю, про меня уже никто и не вспомнит сейчас. Да кому я нужна... Я так устала... — Эмили не искала ничего конкретного и взяла первое попавшееся платье, в котором не должно быть жарко. Погода в Гравити Фолз была странной и переменчивой, собственно, как и сам городок. Летом всегда довольно тепло, но при этом обязательно будет пара недель проливных дождей и относительной прохлады. Хотя чаще всего эти дни могут идти не подряд, как в нормальных местах, а меняясь каждый день на что-то несовместимое. К примеру, прошедшая неделя: день урагана с дождём, потом три дня палящего солнца, опять день шторма, день прохлады, снова дождь и сегодня, смотря на восходящее солнце, будет очень жарко. Зато не скучно и можно перепробовать всю одежду, хоть один плюс.       Позавтракав, этот не очень весёлый дуэт ушёл на ближайшую поляну, прихватив с собой пару бутербродов и яблок, а также «Подземелья, подземелья и ещё больше подземелий», ну и, собственно, покрывало, на котором они будут сидеть. Уместившись в тени небольшой сосны, Форд достал настольную игру и разложил загородку, картонных персонажей, сборник правил и кубики. Эмили даже не смотрела в его сторону. Всё казалось бессмысленным, унылым, медленным и вяло текущим.       — Раньше я бы многое отдала за такое простое нахождение снаружи. Даже не верится, что я могу пойти в этом городе куда захочу. Теперь у меня есть какая ни какая свобода, если это можно так назвать. Может, когда мы достигаем цели, нам она становится безразлична? Тогда зачем что-либо делать, если это приносит радость только пока ты этого добиваешься маленькими шажками через мучения? Я была такой наивной, когда сбегала... — Эмили не видела ни дерева, на которое пялилась, ни того, что за ним, ни леса, перед глазами была просто пустота. Вокруг будто не существовало ничего, кроме её мыслей и чувства серости, выкрученного на максимум. Она не видела даже смысла своего существования, если всем прекрасно живётся без неё уже неделю. Ни крика, ни злости, ни каких либо ощущений, кроме всепожирающей обиды и отчаяния. Эмили сидела и не двигалась, а по щеке катилась предательская слеза.       В это время Форд уже как две минуты пытался обратить её внимание на себя. Сначала что-то рассказывал ей, потом спрашивал и, не получив никакой реакции и ответа, он дотронулся до её руки. Ноль реакции. Тут мужчина уже начал трясти девушку за плечо, и в этот момент она начала плакать. Пайнс уже который день не на шутку был обеспокоен состоянием подруги и, имея не ту докторскую степень, что сейчас бы ему очень пригодилась, учёный не понимал, что делать. От Эмили не было слышно ни всхлипов, ни какого-либо звука. Только горькие слёзы, катящиеся по белоснежной коже. Не придумав ничего лучше, Форд просто обнял Эмили. Так они просидели долго, аж до того момента, когда Эмили успокоилась и пришла в себя.       — Прости, Форд, что я приношу тебе столько проблем. Я, честно, не хотела. Просто после своего идиотского и необдуманного поступка, мне было некуда деться, кроме как к тебе. Прости меня. Прости... — Эмили говорила очень тихо, параллельно вытирая мокрые дорожки от слёз. Слышался лишь её осипший голос, который тоже не выдержал и сдался.       — Эмили, ты же знаешь, что мне это не в тяготу. И я хочу тебе помочь, но не знаю как. Может, ты просто сначала расскажешь, что именно произошло, и это расставит все точки над i? — Форд перевёл на Эмили просящий взгляд, и она его поняла.       — Я тебе не говорила, как и с кем я живу. Так вот, все эти года я провела в пещерах гномов. Но ты спросишь: "Что я делала там, не будучи гномом или кем-то похожим на них?" Всё довольно просто. Как-то давно, лет тридцать шесть назад, один гном Шмебьюлок, собирая сезонные травы для пополнения запасов, набрёл случайно на маленькую девочку в лесу. Она беспомощно лежала у единственного дуба и плакала. Некому было за ней ухаживать, и вот, будучи милосердным, он её забрал к своим собратьям. Те были не очень рады чужаку, поэтому готовы были прогнать его за такой проступок, но остановил их король и просто руководитель, что не только разрешил оставить ребёнка, но и дал ему отдельное место, где жить, и поручил обучать её, когда та вырастет. Все были удивлены, но смирились. Сам гном решил не выпускать ребёнка наружу, чтобы того не покалечили злые люди. Ребёнок рос, но очень медленно, и потом, к восемнадцати годам, когда ребёнок уже должен был быть взрослым, она выглядела всего на шесть лет. Тогда все точно поняли, почему она оказалась в лесу. Через полгода после её восемнадцатилетия она стала говорить, что у неё болит спина, а потом оттуда начало лезть что-то непонятное. Так через год мучений и страданий у неё появились большие металлические крылья. Народ дал ей новую кличку, не считая «брошенки», «подкидыша», «чужака» и всего прочего, а именно ~птичка~. Это стало местным обзыванием и оскорблением. Сплетни и слухи о брошенке также стали местными сказками, которые знала каждая стена и угол этих подземных лабиринтов, — Эмили смотрела вдаль и рассказывала всю историю, как будто читала скучнейшую лекцию. Форд не отводил глаз от рассказчицы и ловил каждое её слово, будто зачарованный.       — Ребёнок рос и стал задавать вопросы, просить выйти из пещеры и всякое другое, чем можно было докучать уставшим рабочим. Все нашли выход и сделали из неё дополнительную пару рабочих рук. Куда ей говорили идти, туда она и шла. Повариха, шахтёр, фермер, подопечная в кузне, уборщица, прислуга и, наконец, травница. Её смог забрать один гном, после приютивший у себя в доме на отшибе других жилищ в горе. Он дарил ей дорогие украшения, одежду и показывал другим, какой прелестный джекпот он получил, но потом удобная игрушка решила делать не то, что ей велели. После того, как её держали под замком двадцать пять лет, ей дали увидеть свет солнца. Точнее, стали выпускать вкусить свежего воздуха, чтобы она не сбегала сама. Потом появились слухи об ужасном и угрожающем всё и вся учёном. Её заперли и сказали не приближаться к нему, а она сделала всё ровно наоборот. Об этом узнали только через год её мнимой свободы в закрытом для неё городе. Её решили закрыть окончательно, но она стала сопротивляться. В итоге с криками и скандалом она сбежала оттуда и оказалась в неизвестном всем месте, — наступила пауза, которую нарушал только шелест деревьев и пение радостных птиц. Всё вокруг бушевало и заявляло о жизни, кроме двух индивидов, сидящих и боящихся выдохнуть громче положенного, будто они цель опасного хищника.       — Эмили, я даже не знаю, как реагировать на всё то, что ты рассказала. За все эти месяцы нашего общения я даже не подозревал, что с тобой происходило. Особенно зимой, когда от тебя не было вестей совсем. Конечно, я знал, что ты живёшь у гномов, но о большем и не мог подумать. Мне действительно жаль, что тебе пришлось через всё это пройти, — Эмили перевела на него взгляд и увидела чистую искренность в его глазах. Она была просто рада тому, что он не обвинял её в бездействии и в чём-то похожем. Это были просто слова человека, который тебя понимает и сочувствует тебе.       — Постой. Ты знал о том, что я жила у гномов? Откуда? Я никогда об этом не говорила, — сердце Эмили забилось быстрее. В голове уже начали появляться мысли о слежке за ней. Всё тело напряглось, она была готова сбежать отсюда в любую секунду.       — Эмили, постой. Успокойся. Помнишь, во время одного из наших разговоров я спрашивал тебя о твоей фамилии? И ты сказала, что у тебя её нет, да и гномам она не нужна, ведь они появляются из каких-то кристаллов. После этого я просто догадался. Ничего более, — Форд видел, как голубоглазка напряглась. Дыхание участилось. Но понемногу она начала всё понимать и успокоилась.       Дальше дни Эмили проходили всё также медленно, но были и изменения. Она первый раз за неделю вышла на прогулку, хотя даже не пыталась взлететь. Первый день нормально поела, как положено: три приёма пищи, но порции были пока катастрофически маленькими. Даже поиграла с Фордом в "Подземелья" и неплохо-таки подняла своё настроение, что последнее время было ниже плинтуса. С каждыми вечерними посиделками Эмили становилось немного лучше, хотя кошмары так и продолжали мучить её каждую ночь. Так, в попытках вернуть себя в нормальное состояние, она стала заниматься спортом по утрам. Что-то похожее на её тренировки ранее. Медитация, разминка и упражнения на земле и в воздухе. Через месяц, уже где-то под конец июня, Эмили вернулась в более-менее нормальное состояние. Даже Форд начал ходить с ней на утренние пробежки и восстановил свой вечно сбитый режим сна.       — Что?! Да как так? Почему я только сейчас узнаю, что у тебя день рождения пятнадцатого июля? Осталось чуть больше двух недель, а я даже не придумала, что тебе подарить. Впрочем, всё как обычно. Я узнаю обо всём в последний момент... — Эмили положила голову на стол и, сидя на табуретке, мямлила себе и дальше о том, что у неё ничего не готово. В углу уже закипел чайник, Форд взялся наливать воду в чашки.       — Я, между прочим, не знаю, когда у тебя день рождения. Ты тоже никогда мне не говорила, но я думаю, у меня-то больше времени подготовиться, — Пайнс ухмыльнулся, пока заливал воду к перетёртой землянике. Эмили рассказала ему о том, что ей нравится морс из всяких перетёртых ягод с сахаром и залитый тёплой водой.       — Мдаа... У тебя времени больше, поскольку мой только пятого марта будет. Так что можешь не спешить, — Эмили уже спокойненько себе попивала свой морс, пока Форд, держа в руках кружку, думал о том, что она сказала.       Эти две недели до дня рождения Форда быстро пролетели, но стали очень напряжёнными для Эмили. Сначала она два дня думала, что ей подарить учёному, и в итоге остановилась на аптечке из натуральных компонентов. Там были мази от ожогов, для порезов, укусов, различные антисептики, и всё это нужно было успеть приготовить из нулевого запаса Эмили за две недели. Поэтому всё это время она собирала, сушила, измельчала, смешивала и всячески занималась подготовкой своего подарка. Кое-как успев в срок, она собрала это всё в вязаный мешочек и подарила Форду. Он был приятно удивлён, поскольку видел, что Эмили чем-то занята и ни минуты не сидела, но никак не думал о подготовке подарка для него.       — Вау. Спасибо тебе за такой полезный подарок, особенно для моих травм во время исследований. Мне очень приятно, — обменявшись с девушкой взглядами и улыбками, Форд отложил подарок на стол, прихватил корзину с едой и "Подземельями", и они ушли праздновать на поляну под любимым дубом Эмили.       Время от времени лучи солнца пробивались сквозь густую листву дуба. Всё вокруг цвело и буяло. Прохладный ветерок подхватывал длинные и кучерявые волосы Эмили, что сегодня были украшены цветами. Две косички шли от её висков и были связаны на затылке, а там украшены незабудками, что подчеркивали синеву кристально-голубых глаз девочки, и тысячелистником, который добавлял образу лёгкости и чистоты. Сама Эмили была одета в нежно-голубое платье с воздушной юбкой, связанное ею три года назад. В это же время Форд был в тонких коричневых штанах и просторной тёмно-синей футболке. Сейчас их путь лежал через опасные тропы Средиземья, и вдруг на них напала банда разбойников, которой только в радость поглумиться над блуждающими волшебниками да ограбить их.       — Чтобы заранее заметить скрывшихся разбойников, нужно бросить на шестигранном кубике пять или три. Если выпадет два или четыре, то вы узнаете о них только тогда, когда они нападут на вас, — Эмили нервно трясла кубики, ведь не хотелось потерять деньги и только что с большим трудом найденный ими в подземельях Средиземья артефакт. Закрыв глаза, она бросила кубик. Он катился через всё поле и, остановившись на краю, показал пять. Открыв глаза, Эмили выдохнула, но не надолго.       — Для создания правильного заклинания вам нужно выбросить от одного до трёх на шестигранном кубике. Выберите защитное и атакующее заклинания, каждый для себя, исходя из уровня и своих умений, — Форд взял кубик, бросил, и ему выпало два, а во второй раз — три. Он выбрал заклинания священного щита на одного и дюжину молниеносных стрел. Эмили и в этот раз закрыла глаза и бросила кубик. В итоге заклинание каменной стены обрушилось из-за пятёрки на кубике, но нападение прошло успешно, и маленькие огневички успешно атаковали своих противников.       — Ура! Мы смогли, а то я думала, что карты Святой Смерти мы тут и оставим вместе с частью оружия, денег и прочего снаряжения. Мы всё так же держим курс на Сады Певучих Ив? — посмотрев на Форда и получив одобрительный кивок, Эмили собрала тех огневичков, что остались, и в последний раз посмотрев на карту, повела их вперёд.       Так проходил день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. Эмили загружала себя работой, чтобы не иметь свободного времени и не впадать в то ужасное состояние. Поэтому она занималась всем, до чего могли дотянуться руки. Уборка дома, уход за территорией, приготовление еды, стирка, мытьё посуды, заготовка трав — абсолютно всё, лишь бы не сидеть без дела. А из-за сбора растений теперь полдома было ими усыпано. Раз в пару дней Эмили целенаправленно улетает в лес на полдня и собирает всё, что нужно. После приходит домой, перебирает собранные травы, моет их, раскладывает на листы бумаги или связывает в пучки, и убирает на чердак подальше от солнца. Поскольку теперь это её спальня, и в ней очень жарко, впрочем, как и в прошлой, то она отлично подходит для сушки растений.       Форд в свою очередь пытается помогать, лучше сказать, отбирает у Эмили работу по дому, поскольку ему некомфортно от того, что она всё делает вместо него. Правда, Пайнс не всегда может это регулировать, так как чаще всего пропадает то в лесу, гоняясь за аномалиями, то в лаборатории, занимаясь упорядочением и переработкой собранной информации. Но Стэнфорд рад видеть обычную улыбчивую Эмили вместо того ходячего привидения, хотя он всё так же слышит, как она просыпается от кошмаров ночью. Бывает, даже улетает развеяться, но старается об этом не говорить и вообще помалкивает на эту тему.       На самом деле с исследованиями у Форда пока что всё тяжко. Он понимает, что то, что он сейчас находит, это только вершина айсберга, но не понимает, как углубиться. Пайнсу, конечно, крупно повезло познакомиться с Эмили, но он решил пока не писать о ней в основном первом дневнике. Сейчас Форд расспрашивает голубоглазку о гномах, их пещерах, устройстве и расположении всех помещений и делает свои заметки на различных черновых листках. Так проходили дни этой необычной парочки в ещё более необычном городке.       Пришли холода. От былого летнего тепла уже не осталось и следа. Дуб Эмили уже давно сбросил листья и ушёл на зимнюю спячку, чтобы проснуться осенью с былой красотой и величием. Сейчас девушка впопыхах заканчивает перешивать старую зимнюю курточку Форда под себя. Поскольку когда она сбегала, на полках уже не было зимней одежды, сейчас приходилось выходить из положения как только можно. По началу Форд ещё что-то бубнил по типу «Проще пойти и купить на тебя одежду, чем перешивать моё старьё», но через какое-то время после упёртости Эмили он отступил. На самом деле там было не так много работы по меркам самой голубоглазки. В курточке нужно было сделать вырезы под крылья, разрезы для того, чтобы надеть её, и, собственно, заклёпки. Хорошая, но потёртая временем, меховая куртка теперь была только для Эмили.       Близился Новый год и никто даже не задумывался, как они будут его праздновать до одного вечера. Хотя стоило бы.       — Эмили, что мы будем делать с Новым годом? Мы празднуем его в разное время и я даже не знаю, когда он в этом году у вас. Так что давай решать, — Форд говорил, дожёвывая хрустящую гренку и мешая горячий суп с галушками. После того, как Эмили начала готовить, в их рационе практически исчезли макароны и появились крупы, супы, всякие каши с овощами и грибами. Голубоглазка, конечно, не была против макарон с сыром, но не каждый же день, да и ей всегда нравилась кухня у гномов, поэтому за столько лет помощи там она запомнила достаточно рецептов.       — В этом году он будет восемнадцатого января и как по мне, то можно отметить оба. Будет два Новых года за месяц. Пххх, — Эмили и Форд от души посмеялись, но всё-таки так и сделали.       У Эмили был месяц на подготовку подарка, поэтому она не спешила так, как в прошлом году. На этот раз выбор пал на более весёлый свитер с заснеженной горой и маленькими птичками на насыщенно-синем фоне. Пока на улице шёл лопатый снег и укрывал всё вокруг, Эмили, укрытая тёплым одеялом, спокойно напевала незамысловатую мелодию и вязала очередной ряд свитера. — Мне, конечно, очень повезло, что Форд меня любезно приютил, но не буду же я тут всю жизнь жить. Нужно где-то найти себе жильё, а где искать, никто не знает. Аргх... Ещё и голова болит. Я дома засиделась. Пойду что ли проветрю крылья, — аккуратно отложив спицы с вязанием на кровать—подоконник, она набросила свою перешитую куртку поверх свитера, плотных штанов и спустилась на первый этаж. Открыв двери, девушка ощутила, как в лицо ударил морозный воздух, что слегка щипал щёки. Закрыв двери с другой стороны, Эмили взлетела навстречу зимнему пронизывающему ветру и начала наматывать круги над лесом, иногда залетая передохнуть на небольшие полянки.       Вот и наступил первый Новый год из двух. Сам день прошёл в суете. Полностью убрать дом, территорию вокруг, сходить за продуктами, хотя последнее — это только задача Форда, и начать готовить праздничный ужин. Всё шло довольно быстро, и не успели они оглянуться, как уже настала ночь.       С минуты на минуту часы должны пробить ровно двенадцать ночи и первый час нового года. Форд с Эмили не видели смысла наряжаться, и потому были просто в одежде, в которой им комфортно. Они держали по стакану с бурбоном, что каким-то чудом оказался в залежах всяких вещей в кладовке. Часы с маленькими молоточками начали бить по колокольчику, и это означало наступление Нового года. Чокнувшись бокалами, они дружно сделали по глотку и сели ужинать. В перерывы между едой и разговорами каждый толкал тосты по типу: «За успешные исследования и находки», «За нашу дружбу», «За удачу в наших будущих свершениях» и всё в этом духе. На кухне царила атмосфера веселья и праздника. Форд и Эмили искренне наслаждались каждой проведённой минутой вместе. После ужина они убрали всё со стола, помыли посуду, параллельно решая, где им нужно ещё побывать, пока они играют в "Подземелья".       Перед началом игры каждый сходил за своим подарком для другого. Они обменялись ими и немедленно начали разрывать пёстрые упаковки. В этом году Эмили снова получила ассортимент различных сладостей и, к слову, ни одно из них не повторялось с прошлого года. Форд же получил кропотливо связанный свитер руками голубоглазки и сразу же его примерил. Теперь у него было на одну тёплую вещь больше, и что-то подсказывало, что на любимую тоже. Так, закончив с подарками, Эмили и Форд взялись играть в их любимую игру, параллельно потягивая бурбон.       — Эмили, тут я хочу тебя спросить кое о чём не по теме игры. Я знаю, что ты чувствуешь себя не очень комфортно из-за того, что живёшь у меня. Хотя я говорил тебе об этом не волноваться, но не суть. Хотела бы ты свой собственный дом? — голубоглазка подняла на Форда вопросительный взгляд, поскольку не понимала, к чему он клонит.       — Ты так и не ответила на мой вопрос.       — Конечно, хотела бы, но явно не сейчас, поскольку у меня нет ни ресурсов, ни чего-либо ещё для осуществления этого. А раз ты не против моего проживания здесь, то буду специально жить подольше, — на что Эмили лишь рассмеялась вместе с Фордом, и они продолжили свой тернистый путь по Средиземью.       Где-то к утру, когда все птицы уже пели ранние песни и звали всех бодрствовать, они решили закончить игру. Пожелав друг другу спокойного утра, они разошлись по своим комнатам. Эмили и Форд проспали аж до обеда всё того же дня, а после проснулись слегка помятые после сна и ушли по своим делам.       Следующий Новый год прошёл так же весело под бурный смех, шутки и всё никак не надоедающую игру. После него остальные зимние дни проходили так же спокойно и размеренно. Эмили убирала в доме и откапывала территорию вокруг дома, когда её в очередной раз засыпало снегом. Форд не так часто, но всё же бегал по лесу в поисках новых аномалий и целыми днями сидел в лаборатории. Февраль выдался на удивление холодным и бил все рекорды предыдущих годов. Из-за этого пришлось перенести кровати в одну комнату, что теперь прогревалась единственным обогревателем, как бы не была против Эмили. По её словам, ей лучше мёрзнуть на чердаке, где свободно гуляет сквозняк, чем так. После долгих уговоров и очень резких похолоданий, она всё-таки согласилась.       Теперь не спали они оба, поскольку Эмили будила их по несколько раз за ночь. После двух недель прерывания их сна, когда закончились холода, голубоглазка через сотню извинений за её пробуждения среди ночи съехала обратно на чердак.       Наступила весна, пришло время проснуться всей природе. Первые цветы уже ломали корку зимнего снега, а трава, несмотря на свое раннее появление, стремилась вверх. В это же время наступило день рождения Эмили. Первое из всех, что она проведёт не одна в обнимку с книгой или спицами, ждущая возвращения не очень трезвого Шмебьюлока домой. Спустя практически год после побега это имя воспринималось ею уже не так, как раньше. Даже когда девушка пробовала его на вкус, чувствовала теперь только что-то старое и тревожащее мысли.       С самого утра Форду не спалось, и он ждал пробуждения Эмили. У Пайнса был сюрприз, который он готовил последние два месяца. Мысли Стэнфорда будоражила предстоящая реакция на его подарки. Да-да, именно подарки, поскольку Форда беспокоило то, что он уже мог поздравить Эмили в прошлом году, но не сделал этого. Будто Эмили сама должна была явиться за подарком к нему на порог.       Эмили проснулась лишь к десяти часам, а Форд потёр голову рукой — он так и сидел за столом на кухне. Даже не сидел, а буквально спал, что было непонятно голубоглазке: как можно умудриться спать в такой позе? Рядом с ним лежал конверт и упаковка чего-то сладкого в нежно-розовой обёртке. Дабы не рушить идиллию неудобного сна, Эмили просто укрыла его пледом, а сама ушла проверить крылья и слетать к Дубу, что всегда первым норовит распустить листья и параллельно замёрзнуть.       Форд проснулся, лишь когда Эмили решила приготовить себе какой-никакой завтрак из пары яиц и жареной картошки. В миг в сторону Пайнса посыпались сто извинений за то, что голубоглазка его разбудила. Форд лишь отмахнулся от извинений с пустого места и протянул ей конверт и розовую упаковку чего-то со словами:       — Пусть у тебя будет всё, что ты только пожелаешь, ну и конечно, по классике: счастья, здоровья и успехов во всех начинаниях, — на что Эмили озарила его лучезарной улыбкой и мигом бросилась открывать подарки. В розовой упаковке оказались маршмеллоу, которые пообещал ей помочь приготовить Форд чуть позже. Конверт именинница открывала немного помедленнее, чтобы не повредить то, что было внутри. Там оказалась пара бумаг, и Эмили читала их, параллельно бубня урывки слов.       — Собственность... переходит во владения Стэнфорда Пайнса... числа... в городе Гравити Фолз на улице Лесной, — Эмили лишь подняла непонимающий взгляд на Форда.       — Я бы мог оформить землю и на тебя, но у тебя нет ни паспорта, ни каких-либо документов о твоём существовании, да и ты ещё, по сути, несовершеннолетняя. Если проще, это теперь твой дом, а точнее, территория, где мы построим тебе дом. Как тебе сюрприз?! — Форд стоял с улыбкой и ждал реакции от Эмили. Первые пару секунд она ничего не делала и не проявляла каких-либо эмоций, а потом бросилась на него с объятиями и слезами счастья.       — Это просто неимоверно! Я-я даже не знаю, как описать свои эмоции. Ты говорил, что у вас есть разменная монета в виде денег. Это, наверное, потребовало просто гору. Ты что, богач, чтобы разбрасываться такими подарками? Теперь я даже не знаю, как тебя отблагодарить, — Эмили уже и не знала, что себе думать.       — Думаю, нам сначала стоит сходить и показать тебе это место. Не то чтобы оно стоило очень дорого. Я бы сказал, что мне отдали его просто даром, смотря на цены в недалёких от нас городах, но я считаю, оно стоит каждого вложенного цента. Тем более, я отдаю землю не кому попало, а тебе. Так что оно вдвойне окупает свою цену, — после этих слов они обменялись ещё одним быстрым взглядом, полным благодарностей, а после Эмили взялась побыстрее готовить. Дабы сходить на её новообретённую землю.       Через час Эмили и Форд стояли на участке, что Пайнс подарил голубоглазке. Это был просто пустой кусок земли, на котором проглядывалось место, где когда-то стоял дом, и там остался недо-фундамент. Всё было в сорняках по пояс, и сейчас, в начале весны, были просто сухими прошлогодними палками. Что было плюсом, так это густо ограждённая соснами территория от ветра, так что он будет не такой страшной угрозой. Смотрелось всё не очень красочно от слова совсем. Пока это был неухоженный и заросший кусок земли, но фантазия Эмили уже рисовала зелёные и усыпанные цветами клумбы, шикарный маленький в два этажа домик с крышей, где можно спокойно проводить вечера. Для неё всё было сказкой, что понемногу воплощалась наяву. Так, пялившись на кусок земли минут десять, Форд и Эмили ушли домой готовить праздничный обед.       Шло время. Весна сменялась летом, лето осенью, осень зимой и всё снова по кругу. Эмили всё так же брала все хлопоты по дому на себя, параллельно пополняя и улучшая свои запасы трав и рецепты всяких лекарств. Форд, в свою очередь, так и гонялся за аномалиями в перерывах между заседаниями в лаборатории. Также Пайнс не забыл о своём обещании о постройке дома и медленно, но верно они составили план нового домика и обустройства территории вокруг, переделали старый фундамент, возвели стены первого этажа, а после и второго. Эмили не хотела такой огромный дом, как у Форда, поэтому на первом была лишь маленькая кухонька с обеденным столом, перетекающая в мини-гостиную, что должна представлять собой диван и журнальный столик. На втором будет довольно просторная спальня с кроватью и рабочий стол у окна, а всё остальное пространство стены будут занимать книжные полки вокруг.       Понемногу мечта Эмили воплощалась в жизнь. Также она не забывала про обустройство двора вокруг. Все дорожки голубоглазка выложила самолично гладкой плиткой, смахивающей на камень, а до этого очистила всю территорию от многолетних сорняков и по окончанию торжественно сожгла. Правда во время последнего действия ей было плохо, особенно после нескольких минут после созерцания огня, но убедившись, что пламя не расползётся дальше нужного, Эмили поспешила удалиться. Она прямо-таки наслаждалась каждодневной работой, но приходя домой к Форду, видела его подавленное состояние от ужасного продвижения работы над аномалиями.       За все шесть лет нахождения в Гравити Фолз мужчина едва закончил первый дневник и добрался до середины второго. Пайнс просто не понимал, где найти зацепку и что он упускает. Бывали дни, когда он просто бесцельно шатался по округе леса и надеялся на удачу, что последние года была совсем к нему не благосклонна. Эмили знала не так много о других жителях леса, поэтому всё, что она рассказала, Форд из-за неполной картины оставлял в черновом варианте на отдельных листах. В начале пути, в году так тысяча девятьсот семьдесят четвёртом, когда он впервые пересёк границу леса, кишащего аномалиями, Форд думал, что всё пойдёт как по маслу, и через пару лет у него будут весомые результаты. Потом через год он смог наладить контакт с одной из лесных жительниц, что стала его незаменимой подругой, но это не дало большого толчка. Пайнс не отчаивался и уверенно искал новые аномалии, а потом на него нашёл полный ступор в работе.       В реальный момент времени Форд пытается опираться на подбадривание Эмили, что свято верит в его успех, но на самом деле он уже ни в чём не уверен. Шесть лет было потрачено на изучения леса этого безумного городишки и в итоге ни-че-го стоящего. Поэтому в один из дней бесцельного шатания по лесу, учёный неожиданно зашёл в пещеру гномов, что до этого не замечал. Пройдя вглубь, он заметил различные рисунки и надписи на стенах, и тут же сделал пару фото, подсвечивая их фонариком. Потом, не отходя, стал изучать каждый её миллиметр.       Символом, что буквально был на каждом рисунке, был треугольник с руками и ногами, что показалось Форду очень странным, хотя чему тут уже удивляться. Учёный был полностью вовлечён в работу. Пайнс рассматривал, делал записи и читал наскальные надписи, теряясь в догадках, кем именно они были оставлены и всё-таки склонялся к коренным народам, что по какой-то неведомой причине покинули эти места. Для Форда эта находка была отдушиной после такого несвойственно этому загадочному месту застою в исследованиях. Его охватило такое неизвестное ранее чувство и после того, как он прошерстил в пещере всё, что можно, Пайнс отправился домой как можно быстрее. По дороге его охватила жуткая усталость и сонливость и, остановившись передохнуть, Форд уселся в небольшой роще берёз, имеющейся на окраине города. Через пару минут Стэнфорда одолел крепкий сон, после которого он стал странной версией себя.       Эмили была безумно рада новым продвижениям Форда, что случились за пару месяцев. За это время Пайнс сумел закончить второй дневник и поспешно создал третий. К нему рекой лились новые тайны и события буквально каждый день. Дома он оставался только ночами и то не для сна, а для записи нового изобретения, которое обязательно откроет ему разгадку самой сути аномалий, конечно, со слов Форда. Эмили была очень рада и в то же время переживала за то, что он слишком себя перегружает. Хотя это было не всё, что её волновало. Были и другие новости и изменения, что не на шутку тревожили девушку. Одним из них стало известие о приезде старого друга Форда, с которым они учились в университете.       — Эмили, не беспокойся о его приезде. Он мой друг, как и ты, и не причинит тебе вреда. Я не заставляю тебя с ним общаться или становиться друзьями. Вы просто будете жить в одном доме и ничего более, — Форд уже который раз пытался убедить голубоглазку в адекватности МакГакета.       — А ты ему говорил, кто я?! И упоминал ли о моём существовании?! Ты на момент нашего знакомства уже год варился в теме таких, как я, а он абсолютно неподготовленный человек. Я уже вижу, как он заходит в дом, видит меня и сразу убегает, куда глаза глядят. Отличный план! Надёжный, как швейцарские часы! — их спор был похож на разговор слепого с глухим. Четвёртый день подряд Эмили говорит, что будет жить в недостроенном доме сама, лишь бы не выносить труп очумевшего друга Форда от неё.       — Этот спор бесполезен. МакГакет приезжает уже завтра, и я думаю, что ты не настолько угрожающе выглядишь, чтобы испугать кого-то до шока своим видом.       — А я думаю! Так что иду собирать вещи, чтобы не калечить психику неизвестному мне человеку. И точка, — после этих слов Эмили встала и, не слушая Форда, ушла на чердак за вещами. Теперь в её уютной комнатке поменяли окно на великолепный, по словам Форда, витраж. Красно-малиновое окно с изображением треугольника с глазом посередине уже как две недели напрягало Эмили. Ей казалось, что оно следило за ней и не оставляло её ни на секунду. Да и по всему дому были разбросаны различные треугольники, а в лаборатории Форда, да и с ним самим творилась всякая чертовщина.       То Эмили привидится, что у Форда жёлтые глаза, то следящие по всему дому за ней треугольники с глазами. Теперь чуть ли ни в каждом углу было что-то треугольное, либо с его изображением. Ковры, окна, гобелены и последнее просто вымораживало Эмили.       — Твою мать, если я ещё раз зайду в лабораторию к Форду и увижу эти стены, увешанные гобеленами с жёлтыми треугольниками, то я прямо там и отброшу коньки. Хотя от пары шуточек самого Форда я сделаю это быстрее. Раньше он никогда не пугал меня, стоя за углами, а теперь у него появился этот идиотизм. Так мало того, он ещё и ржёт с этого, паразит, — Эмили потихоньку сгребала вещи с полок, и всякие книги, и сладости, что успел подарить ей Форд за эти года. Сейчас он более занят, и их любимая игра спокойно себе пылится на полочке. Перебирая всё это, она наткнулась на кусочек стекла, который подняла от разбитых часов.       — Нужно было его тогда выбросить. Слишком тошно мне становится от взгляда на него, а может, это будет напоминанием о моём идиотизме. Хотя без этого я бы вряд ли стала той, кем сейчас являюсь, и не было бы ни нашей дружбы с Фордом, ни того дома, что мы вместе строим. — улыбнувшись самой себе, Эмили положила кусочек стекла на подоконник и продолжила собирать вещи.       Впихнув невпихуемое, Эмили спустилась со всем на первый этаж, где на кухне сидел Форд и, попивая мятный чай, черкал что-то в дневнике о новой обнаруженной аномалии. Он поднял свой взгляд на голубоглазку с собранными вещами и, слегка офигев, вскочил из-за стола.       — Эмили, так и знай, ты пройдёшь дальше только через мой труп. Я не выпущу тебя из этого дома, как минимум пока мы не доделаем твой до конца, — Форд стал на проходе и, расставив руки, загородил ей дорогу.       — Через твой труп, говоришь? Я бы на твоём месте не разбрасывалась такими словами, — Эмили встряхнула своими крыльями и, расправив их, направила в сторону Форда. В комнате повисла гнетущая тишина и прервал её только смех голубоглазки.       — Господи, с кем я живу. Ты думал, я действительно уйду? Ох-х-х, весенний ты росток гороха. Если бы я хотела уйти, то не шла бы сюда ради того, чтобы выйти из дома, а вылетела в ближайшее окно, — на что Форд лишь хлопнул себя по лбу и обратно сел за стол.       — И зачем тогда ты ломала эту комедию? Ещё и запихнула в сумку вещи?       — Ты ещё спрашиваешь. Конечно, чтобы тебя напугать! Ну, а если серьёзно, то меня напрягает тот витраж, поэтому предлагаю поселить твоего друга на чердаке, а я съеду в комнату поменьше, туда, где ты хотел, чтобы жил он.       — И что же тебе не нравится в том безобидном витраже?       — Всё! Я тебе говорила, что меня напрягает твоё новое своеобразное украшение дома.       — Я просто хотел сделать дом не таким скучным, а то из всего только моя дверь на первом этаже хоть как-нибудь выделяется. Ладно, как хочешь. Давай я помогу донести всё, — Форд взял сумки Эмили и офигел от того, как Эмили их так легко спустила на первый этаж.       На следующий день около часа в дверь постучали, и на кухне как раз была Эмили, уже готовящая обед. Она сделала огонь на плите слегка потише и, протерев руки полотенцем, пошла к двери. Открыв её, она увидела светло-русого худощавого парня в очках с одной поездной сумкой и рюкзаком на спине.       — Вы кого-то ищете? — Эмили никогда не видела кого-либо у дверей Форда и тем более с сумками, хотя он точно видел её однажды под дождём.       — Ох, девочка, извини, но я, походу, ошибся адресом. Я ищу улицу... — и в момент, как парень перевёл взгляд немного за спину «девочки», он увидел огромные металлические крылья и явно потерял дар речи. Эмили лишь стояла, закрыв рот рукой, и пыталась не засмеяться.       — Да-да, девочка, которая старше тебя лет на десять. Интересно, он как отомрёт, то сразу убежит или ещё будет пытаться узнать адрес? — Эмили прекрасно понимала, что это тот самый друг Форда, поскольку он показал ей пару их совместных фотографий. Вдруг сзади появляется сам Форд и, слегка отодвинув подругу, приветствует МакГакета и обнимает. Парень всё же отмирает, и начинает хоть как-то говорить, и отвечать на вопросы Стэнфорда. Эмили возвращается к готовке, пока Пайнс усаживает Фиддла за стол.       — Помнишь, я говорил тебе, что живу не один. Так вот, познакомься, это Эмили. Эмили, это Фиддлфорд Адрон, — МакГакет всё так же не отводил взгляда от голубоглазки, что пожарив картошку и выключив огонь, садится напротив них.       — Ты говорил, что с тобой кое-кто живёт, и я думал, ты нашёл себе девушку, а не ребёнка с огромными металлическими и, походу, острыми крыльями, что готовит тебе еду... — Адрон уже не сидел с отвисшей челюстью и понемногу старался прийти в себя.       — Представляешь, а ты даже не в музее, чтобы на меня пялиться, как на живое ископаемое. А ещё я не ребёнок и, самую малость, годиков так на десять тебя старше. Это так, к слову, — после этого МакГакет резко перевёл взгляд на сидящего слева от него Форда, который молчал, смотря за тем, что будет.       — Так, всё, хватит этого цирка. Эмили живёт со мной уже давненько и точно не является прислугой. Она, можно сказать, местная, и по случайности мы с ней сдружились, а всё остальное ты можешь спросить у неё самой, — Форд пытался этим успокоить Фиддла, который ничего не понимал, и Эмили, что готова сейчас уйти в отрыв. Голубоглазка увидела взгляд Пайнса и всё поняла, а после встала и развернулась к кухонному столу.       — Уже время обеда, так что все вопросы после. Сейчас лучше поесть, — рассыпав всю картошку по трём тарелкам, захватив миску с салатом и приборы, она поставила всё на стол и пожелала всем приятного аппетита.       Адрон привыкал ко всем особенностям Эмили ещё с неделю, да и саму её нужно узнать, ведь жить ему здесь ещё ой как долго. После многих бесед и просто общения МакГакет понял, что она не инопланетянин или кто похуже, а просто хороший собеседник. Теперь вечерами, когда было достаточно времени, они все втроём собирались играть в «Подземелья, подземелья и ещё больше подземелий». В целом, все были заняты делами и за месяц привыкли к друг другу.       Продвижения с грандиозным проектом Форда шли довольно прогрессивно, особенно из-за деталей с упавшего НЛО. Эмили же, видя, что Пайнс и МакГакет не вылазят из лаборатории сутками, частенько приносила им перекусить. Пока у голубоглазки не было никаких дел, кроме уборки и готовки, всё остальное время она была свободна. Поскольку они теперь будут отмечать Новый год не одни, то стоило готовить два подарка и, прикинув на глаз, Эмили начала вязать свитер и для Адрона. Загружая себя делами, она старалась не думать про всё более и более странное поведение Форда. Иногда его внезапные вопросы просто сбивали её с толку. Казалось, за время работы Пайнс всё больше сходил с ума.       — Это надо было додуматься подойти ко мне, когда я режу овощи и спросить: "А давай мы отрежем тебе крылья, а потом повесим их у тебя дома в качестве украшения?" Я вообще не понимаю, с чего это всё у него. Может, из-за вечной беготни и работы? Или он пытается освоить чёрный юмор, но пока это скорее пугает, чем смешит, — Эмили сидела на кровати и потихоньку вязала серый свитер, на котором позже вышьет шлем Дарта Вейдера. Года с три назад вышел фильм "Звёздные войны. Эпизод IV: Новая надежда" и он не то чтобы понравился Эмили, скорее, она была удивлена технологиями, а не сюжетом. А вот МакГакету очень даже понравился, поэтому она решила, что он будет рад этому свитеру. К слову, следующая часть уже вышла в этом году, и парни очень ждут, когда её будут крутить по телевидению.       Всё шло довольно хорошо. Закончилась зима, вновь наступила весна. Теперь Эмили летает приглядывать за цветами, кустарниками и парочкой молодых деревьев, что высадила у своего дома. Теперь каждый день она там появляется, чтобы поливать, стричь и всячески ухаживать за будущим садом. А ещё у неё на шее можно увидеть красивый кусочек разноцветного стекла с золотым завитком размером с два пальца. Это тот самый кусочек её бывших часов, который теперь стал её новым ежедневным спутником. Эмили мозолило глаза это стёклышко, пока лежало на полке. Голубоглазка решила спилить все острые углы, чтобы не пораниться, сделала маленькую дырочку для толстой гладкой нити и начала носить это, как украшение. Так все провели весну и лето в работе и пересекались лишь во время еды и за редкими случаями совместной игры.       Так за практически год кропотливой работы над устройством Форд и Адрон наконец-то закончили в начале зимы 1981. Хотя лаборатория и первый запуск это не смотровая площадка, но Эмили все же уговорила его посмотреть. Такой ответственный момент и после нажатий пары кнопок и поворота рычагов оно запустилось. Вся работы была оправданной и все были безумно рады успешному запуску. Правда Эмили начала чувствовать слегка не хорошо и поспешила удалиться сразу послу удачного запуска, а учёные сопроводив её наверх начали свои эксперименты.       Эмили села за стол и по пути прихватила стакан с водой. Казалось, голова вот-вот лопнет от давления. Она не понимала, из-за чего ей стало так резко плохо, и хотела, чтобы это всё побыстрее закончилось. Эмили мутило, казалось, что не хватало воздуха, поэтому она еле-еле дошла до двери и решила пройтись. Спроси у Эмили, где она была во время прогулки, она бы вам не ответила просто потому, что сама не помнила, и её ноги сами вели её вглубь леса. Единственным, что голубоглазка помнила, так это как села возле своего дуба и, не совладав с собой, заснула. Проснувшись, Эмили чувствовала себя так, как будто ничего и не было, а посмотрев на заходящее солнце, поняла, что проспала здесь полдня. Не думая ни секунды, голубоглазка взмыла в воздух и отправилась в хижину.       Прилетев домой к Форду, Эмили смекнула, что ушла без обуви, и ноги теперь желают только мытья и заживляющей мази. Она сразу пошла в ванну и набрала горячей воды в первую попавшуюся миску. Отмыв ноги и нанеся на них мазь, Эмили улеглась к себе в кровать и ждала, пока всё впитается. Через пару минут покоя она услышала какой-то крик с первого этажа и поняла, что это явно не ведёт ни к чему хорошему. Эмили сразу сорвалась с места и побежала вниз к источнику шума.       — Да ты сумасшедший! Он нас всех уничтожит и глазом не моргнёт! Ты обязан уничтожить этот портал, а то мы все сгинем раньше, чем что-то предпримем! — МакГакета всего трясло, а на лице застыл лишь ужас. То ли от протеста Форда, то ли от того, что произошло раньше.       — Я потратил на это около двух лет непрекращающейся работы и не буду всё уничтожать только по одному твоему приказу, — Форд размахивал руками, пока Адрон всё так же оставался в шоковом состоянии.       — Тут важна не наша работа, а людские жизни. Пойми, он не тот, кем кажется. Если не хочешь уничтожать, то тогда хотя бы выключи этот портал! — Эмили встала между ними, отодвинула их как можно дальше друг от друга, а то ей не хватало, чтобы они ещё здесь подрались. Ей стало опять плохо, в таком состоянии ей это не нужно вдвойне.       — Может, мне кто-нибудь уже объяснит, какого хрена вы тут устроили? Что за портал вы нашли и где? — на что МакГакет только засмеялся и, опережая Форда, начал говорить.       — Случилось то, что Форд свихнулся и построил с моей помощью портал для демонов, что хотят уничтожить наш мир. И ко всему этому он ещё и не хочет его закрывать, — после чего Фиддл резко начал идти на Форда. — Если ты не выключишь эту машину, то это сделаю я, — он прошипел это ему, находясь в паре десятков сантиметров от Пайнса. На что тот только крикнул:       — Только через мой труп! Вали из моего дома и больше сюда не приходи, — и махнул рукой в сторону выхода. МакГакет не выдержал этого всего и, мигом собрав свои вещи, ушёл на ватных ногах подальше отсюда в единственный отель в этом городке. После всего Форд сел за стол, а Эмили рядом с ним.       — А теперь я слушаю твою аргументацию всего этого балагана. И отговорка про то, что так вышло, не сработает. Говори всё от и до, и, желательно, в деталях, — Эмили посмотрела ему в глаза и собиралась так на него смотреть до конца, чтобы понять, говорит он правду или нет. Правда до этого Форд ей никогда не врал, но сейчас она даже не знает, чего от него ожидать.       — Аргх... Ладно, слушай. После того, как тебе стало плохо, и ты ушла, мы начали тесты. Первым на прохождение через эту штуку пошёл манекен, но пока мы его туда толкали, произошла осечка, и Адрон попал туда. После того, как я его оттуда вытащил, он не мог говорить ещё с три часа, просто весь трясся и бубнил одно и то же слово. "Билл". Он сказал, что увидел там, по его словам, «монстра», что уничтожит наш мир, если мы не уничтожим портал, — Форд сидел не то что не в состоянии, а просто не был готов сделать хоть что-то ещё. Эмили понимала, что им обоим нужен отдых, и поэтому они сразу разошлись по комнатам спать.       Сон теперь даже на расстоянии вытянутой руки не подходил к Эмили из-за ужасного состояния, боли и слабости. Даже кошмары теперь сторонились её и обходили десятой дорогой, хотя до этого только и ждали очередной ночи для их встречи. Всё время Эмили крутила в голове фразу Форда, что он сказал, уходя в спальню: «Билл не монстр, а моя муза, что помогла мне это сотворить.» От этих мыслей становилось ещё более тошно, чем раньше.       После того дня Форд отключил портал и окончательно сошёл с ума. Он содрал все гобелены, выбросил все коврики, убрал всё, что было жёлтого цвета и имело треугольную форму. Форд теперь окончательно не вылезал с лаборатории и, собрав три дневника, просидел там безвылазно две недели. Эмили после отключения портала стало легче, и не было больше того отвратительного состояния и чувства, но это не сделало всё легче. Всу её попытки вернуть друга в чувства заканчивались словами, что он, как только всё сделает, пойдёт туда, куда она захочет, и будет делать что угодно, и никаких сдвигов. Эмили пыталась насильно вытащить Форда оттуда, но и это не помогло. Через эти полмесяца он выглядел хуже, чем если бы его оставили одного в лесу на год. Отросшая борода, отёкшие глаза и мешки под ними, исхудавший вид из-за практически полного отказа от еды. Девушке было просто больно смотреть на него и его состояние, и потом в один из вечеров, когда Эмили заставила прийти его на ужин, он сообщает это:       — Я завтра спрячу третий дневник в лесу, а первый нужно увезти из города и, поскольку я не собираюсь уезжать, и ты не можешь сделать этого физически, то ко мне приедет мой брат-близнец. Тот, о котором я тебе говорил. Стэнли хоть и совсем непорядочный человек, но откликнулся на мою просьбу. Он приедет через два дня. Я просто решил ввести тебя в курс дела, — Форд ел куриный бульон и, смотря сквозь стену и этот мир, говорил об этом Эмили.       — Хорошо. После того, как ты всё сделаешь, ты обещал мне полное повиновение. Так что тебя ждут каждодневные прогулки и восстановление режима, — Эмили не собиралась препятствовать ему и поэтому, когда тарелка стала пуста, пожелала ему спокойной ночи и ушла наверх. Сон и сегодня ночью решил с ней не сотрудничать, поэтому она пролежала в кровати, не смыкая глаз, погрязшая с головой в мыслях, что угнетали похуже любых кошмаров. С утра Эмили приготовила завтрак и после того, как Форд поел, отпустила его в лес, а сама, понимая, что вот-вот упадёт от усталости, ушла к себе в надеждах заснуть. Удача, а может и жестокость этого мира, дала ей уснуть. За этот единичный дневной сон Эмили будет винить себя ещё не один день, неделю, месяц, год и даже десятилетие. Всё пошло так, как распорядилась этим судьба, но явно не так, как хотела Эмили. В душе останется пустое место от ещё одной вырванной частички.