Потерянное Солнце

      Сегодня было ужасно жарко. Я сидела в своей комнате, отвлекаясь на чтение, и стараясь не обращать внимания на то, что с меня тёк уже седьмой слой пота. По правде говоря, суть книги я не улавливала совершенно, но всё равно продолжала бегать глазами по тёмным буквам на выцветших страницах. Это хоть на какое-то время отгоняло от меня мысли о жаре. Я слышала, как по этажу бегали дети, и всё удивлялась, как они в такую духоту вообще двигаться могли. Не сказать, что я завидовала их выносливости. Просто для меня это было в какой-то степени удивительно. Я с детства плохо переносила жаркую погоду и иногда даже падала в обмороки. Маму это беспокоило. Папа же говорил, что это абсолютно нормально для моего здоровья. Не сказать, что я была хилой, но время от времени какая-нибудь болячка обязательно ко мне цеплялась. Отец даже шутил, что солнце при любом желании не убьёт меня. Когда я была маленькой, это меня смешило. Но чем старше я становилась, тем больше осознавала лживость этих слов. Солнечные удары ещё никто не отменял.       Я закрыла книгу и отложила её на столик. Больше не могла мучить себя и свой мозг. Всё прочитанное в моей голове было перемешано в одну большую кучу, содержимое которой я не торопилась сортировать по полкам: обезумевшие святые, их видения, в которых они наблюдают за своей смертью и смертью своих близких. Всё это казалось мне абсолютным бредом. Хотя, какая-то часть меня и не отрицала правдивость четверти того, о чем здесь писалось. Насколько я знала, святых всегда изображали как добрых, смелых и мудрых людей, готовых пожертвовать собой ради других, но здесь даже намёка на это не было. На этих страницах они описаны как унылые мученикои, блуждающие по лесам в поисках умиротворения и желающие спрятаться от мира. Описано, как они тосковали, не в силах смириться со своей судьбой. И эту книгу мне подарил Миша на моё семнадцатилетие, что было два дня назад. С чего вдруг он подарил мне книгу, да ещё и о святых? Да и вообще, где он её взял? Это было совсем на него не похоже. Даже простые упоминания о какой-нибудь Санкта-Елизавете приводили его в ярость, а тут... Жутко, конечно, всё это читать, да еще и смотреть на иллюстрации, держа в голове тот факт, что моя мама — «мертвая» Заклинательница Солнца. Но я читала и не могла не прочитать хотя бы пять страниц за день. Пусть фанатики из того же культа святой и не верят в гибель Сол-Королевы, и ждут её нового «пришествия», но я знаю, что мама больше не собирается возвращаться ко всему этому. И так жизнь этой самой «святой» её помотала, оставив много неприятных и леденящих душу воспоминаний.       Я поднялась с кровати и вышла в коридор, открывая дверь медленно, чтобы убедиться в том, что никого случайно не сшибу и не оставлю с разбитым носом. Смех младших детей доносился из дальней части этажа, а значит, они уже бежали на кухню на запах яблочного пирога. Я бы побежала вместе с ними и помогла бы стащить пару кусков будь у меня силы хоть на какую-нибудь активную деятельность. Я прикрыла за собой дверь и спустилась в гостиную. На длинном трапезном столе, укрытом белоснежной скатертью, красовалась изящная посуда и до блеска начищенные серебряные приборы. Я на секунду остановилась, задумавшись о том, что вполне вероятно я забыла о празднике какого-то святого. В кресле сидела мама и что-то вышивала. Мне нравилось наблюдать за тем, как она что-то делала, сидя у камина или у открытого настежь окна. В такие моменты она выглядела особенно прекрасно. Точно маленький лучик солнца, который принял человеческий облик и спустился на землю, чтобы дарить людям свое тепло. Мама всегда казалась мне особенным человеком, и в детстве я не понимала, почему другие этого не замечают. Почему не замечают, как же мило она хмурит брови когда о чём-то задумывается, или как задорно блестят её тёмные глаза, когда она смеётся? Я люблю слушать всё, что она рассказывает детишкам в пятничные вечера после купания в бане, всё, что рассказывает лично мне. Каждая её история, каждое воспоминание очень дороги мне. Будь то сказка о белоснежном олене, который помогал девочке искать родителей, или сказка о жар-птице, которая являлась во снах к больному мальчику, показывая красивые места. Или же легенда о могущественном и жадном Чёрном Еретике, о хитром капитане Штурмхонде. Все эти истории, прослушанные уже сотню раз и по сей день заставляют меня улыбаться и погружаться в какой-то неведомый и прекрасный мир. Хоть и не надолго.       — Решила, всё-таки, выползти из своей конуры, милая?, — мама посмеялась, видимо, услышав, как я прокрадывалась в зал.       — Да. Надоело без дела лежать, — я присела на диван, который стоял напротив. — Что вышиваешь на этот раз?       Её светлые волосы переливались приятным блеском в лучах летнего солнца, а тонкие губы чуть растягивались в мягкой улыбке. Она подняла на меня взгляд и повернула канву, на которой были наполовину вышиты красные розы в плетёной корзинке.       — Как тебе?, — спросила мама, чуть склонив голову вбок.       Она действительно вышивала очень красиво. Особенно крестиком. Помню, как она учила меня делать стежки и при этом не протыкать пальцы иголкой. Даже не смотря на то, что иногда мои руки были действительно кривыми, я научилась вышивать, и какое-то время делала это чуть ли не каждый день, даже забывая про игры во дворе с другими детьми. Это занятие слишком уж затягивало.       — Как всегда безупречно, — я улыбнулась.       — Даже критиковать не будешь?, — мама прикрепила иголку к уголку канвы и отложила картину на столик рядом с коробкой, в которой лежали катушки разноцветных ниток.       — Сегодня у меня нет для этого настроения, — пошутила я, смахнув со лба проступившие капельки пота. — Зато есть для споров с Николаем насчёт надежности материала, из которого он собирается строить новый корабль. Просто я вчера прочитала книжку, которую мне подарил Давид...       Она посмеялась, поднявшись с кресла и присев рядом со мной. Её губы растянулись теперь в весьма знакомой мне хитрой улыбке, а ладонь мягко легла на моё плечо. Я ощутила, как от её прикосновения по моей коже прошлась приятная волна тепла.       — Думаю, сегодня об этом вы и поговорите.       Я непонимающе посмотрела на неё и нахмурила брови.       — Забыла?, — мама снова посмеялась и немного потрясла меня за плечо. — Николай же обещал, что приедет поздравить тебя с днём рождения.       Я приоткрыла рот, вспомнив его обещание, данное мне во время прошлого его визита, который пришёлся как раз на день Зимнего праздника. Но потом снова чуть нахмурилась, напрягая память.       — Но ведь сегодня и тестирование. Приедут экзаменаторы.       — Знаю, суматоха будет та ещё, — мама вздохнула, кивнув на накрытый стол. — Но ты же знаешь, как Николай будет рад тебя увидеть. Да и дети к нему, сама знаешь, тянутся.       — Что правда, то правда, — я улыбнулась. — История о его походе в Петразой любого заинтересует.       Мы звонко рассмеялись. Видимо, обе вспомнили долгую историю Николая о том, как его по пути в горы чуть не съел медведь. Он рассказывает её каждый раз, когда приезжает. Но только каждая новая её версия открывала всё больше увлекательных деталей. Ланцов любил приукрашивать свои истории ради эффектности.       Солнце уже начинало прятаться за горизонтом, уступая место сумеркам, воздух постепенно становился прохладнее, а уставшие детишки возвращались с улицы. Потные, грязные, но всё равно такие милые и забавные. Мама медленно поднялась с дивана и вышла в коридор, объявляя о том, что скоро ужин и что гости вот-вот прибудут. Ребята радостно заулюкали и разбежались по своим комнатам. Как же громко они топают! Мне кажется, когда эти маленькие слоники подрастут, то ступени в один прекрасный момент их не выдержат, и папе с Мишей придётся заново делать лестницу. Только в этот раз, я надеюсь, они согласятся использовать фабрикаторскую древесину. Мама вернулась в гостиную и не спеша начала складывать вышивку в коробку. С её тонких губ не сходила мягкая добрая улыбка. Порой мне казалось, что меня обманули, и моя мама отродясь не была Заклинательницей Солнца и не переживала весь тот кошмар. Не была жертвой предательств и сладкой лжи Дарклинга, не была добычей для шуханских ассасинов и фьерданских разбойников. Может, она просто смирилась и начала забывать всё это. Ведь прошло уже почти двадцать лет. Хотя иногда, когда я спрашиваю её о прошлом, на её лице буквально на мгновение появляется тень, при виде которой мне становится жутко стыдно.       — Можешь пойти погулять, пока всё готовится, — сказала мама, складывая нитки в коробку.       — Одна она не пойдет.       Строгий голос Миши заставил нас обеих вздрогнуть. Его тёмные волосы были как обычно растрепаны, помятый китель лежал на одном плече, в то время как на другом висела охотничья сумка.       — Я видел трёх топальщиков недалеко от реки, — он стянул с плеча сумку и кинул её на кресло. — Поэтому, если хочешь прогуляться, то лучше пройдемся по опушке.       — Неужели и здесь уже ошиваются?, — возмутилась мама.       — Надолго они тут не задержатся, — хмыкнул Миша.       — Почему?       — Попадутся в парочку моих ловушек — может до них и дойдёт, что лучше тикать отсюда обратно в свою секту.       Я посмеялась.       — Ладно, пойдем позже. Не думаю, что они действительно тут долго будут рыскать.       Парень пожал плечами и небрежно повесил китель на спинку кресла.       — Может и не будут, но в чащу нам лучше пока не соваться.       Мама взяла коробку с вышивкой и ушла в свою комнату, в то время как мы с Мишей остались сидеть в гостиной. С кухни тянулся приятный запах сдобных булочек и запекающегося в печи гуся. Я готова была сорваться с места, чтобы побежать туда и незаметно слямзить хотя бы одну маленькую булочку. Но вместо этого я просто уселась удобнее на диван, с титаническим усилием подавляя своё желание поесть.       — Значит, сегодня приезжает Николай?, — Миша улыбнулся и плюхнулся рядом со мной.       — А ты не рад?       — А должен?       — А почему бы и нет? Ты что, каждый день царя видишь?, — я усмехнулась.       — Буду видеть, если пойду добровольцем в Первую Армию.       Я ехидно прищурилась.       — Вместе с детьми?       — Ну, в душе я всё ещё ребёнок.       Мы оба посмеялись.       — Без обид, но ведёшь ты себя как старый дед.       — Потому что сплю много и люблю гулять на природе?       — Потому что постоянно ворчишь. И иногда даже без повода.       — С какого периода времени это стало считаться признаком того, что человек является старым?       Я раздражённо закатила глаза и несильно пихнула парня в бок.       — Зануда.       — Что есть — то есть, — Миша подмигнул мне и, подложив руки под голову, кажется, немного задремал.       Мы на какое-то время замолчали. Я же сидела и как голодная собачка всё принюхивалась, ловя запах еды, который теперь чувствовался более отчётливо, ибо кухарки уже несли блюда на стол. Тётушка Агафья всё носилась туда-сюда и иногда ворчала на остальных, мол, чтобы поторапливались. Её седая чёлка, торчащая из-под косынки, местами прилипала к морщинистому лбу. Худые руки сильно сжимали полотенце, грозясь в любой момент запульнуть его в чьё-то лицо. Заметив, как я смотрю на еду чуть ли не высунув язык, она тихо посмеялась и покачала головой. Я тут же залилась румянцем и неловко улыбнулась, осознав, как же глупо выгляжу.       — Как думаешь, те слухи правдивы?, — вдруг тихо спросил Миша, приоткрыв глаза.       Я тут же повернулась к нему.       — Какие?       Парень чуть приподнялся.       — Поговаривают, что скоро мы будем воевать с Фьердой.       — С чего ты это взял?       — Я был на рынке вчера и случайно подслушал разговор двух солдат. Болтали о том, что, мол, царь собирается отправить к границе целый батальон, — он выдохнул. — Солдат в Первой Армии и так немного осталось. Зачем он их туда отправляет? Нельзя гришей заставить пошевелиться немного?, — парень явно начинал злиться.       Я прикусила губу и отвела взгляд.       — Может Николай просто бережёт их для особого случая.       Миша покачал головой и опустил взгляд.       — И это значит, что можно отправлять простых солдат как пушечное мясо?       Я не собиралась спорить с Мишей, но в чём-то он действительно был прав. Отказников в рядах Армии по прежнему было мало, даже несмотря на то, что Николай набирал добровольцев. И не только из приютов. Отношения с Фьердой были натянутыми и все это понимали, но делали вид, что не замечали. Все будто ждали какого-то чуда. После того, как сказка про Заклинательницу Солнца стала реальной все, кажется, начали верить в чудеса. Это и не удивительно. А может быть это всё просто слухи и не больше.       — Я думаю, Николай знает, что делает.       — А если нет?, — Миша нахмурился.       — Тогда мы должны быть готовы помочь ему.

***

      Когда дети нарядились и уже бегали по гостиной с нетерпением ожидая приезда гостей, мы с Мишей, наконец-то, вышли в лес, чтобы прогуляться и, по возможности, собрать каких-нибудь трав для чая и лекарств. Обычно, мы ходили за ними каждые выходные вечером или рано утром. И в каждую новую выходку мы заходили всё глубже в лес, иногда даже переходили через реку и находили на той стороне необычные виды трав. Описания некоторых даже приходилось искать в справочниках. Иногда нам удавалось поймать пару рябчиков или собрать корзину черники. В последние несколько месяцев, мы уходили на «охоту» только рано утром, пока весь особняк спал. Был случай, когда мы с Мишей пошли в лес поздно вечером, и двое до ужаса любопытных мальчишек тайком последовали за нами. Потеряли нас из виду, заблудились. Всем приютом пришлось их искать пол ночи. Слава святым, они не уходили с места, где упустили нас: сидели под ёлкой, прижавшись друг к дружке и болтали о чем-то. После этого случая, мы решили ходить только на рассвете, пока они все спят и не видят нашего отсутствия. Но сегодня нам посчастливилось вырваться именно вечером, пока дети готовились к приезду экзаменаторов.       Мы не спеша шли по нашей тропинке, иногда останавливаясь, чтобы проверить, нет ли за нами хвоста. Мой живот предательски урчал, и как бы я не старалась это скрыть, но мне действительно хотелось есть. Я думала, что пока мы бродим по лесу, то смогу перекусить хотя бы гроздочкой ягод, но Миша, который шёл впереди меня, срывал их и складывал в свою сумку, пока я шипела на него от злости.       — Ну дай хотя бы одну, — взмолилась я, догоняя его.       — Нет. Терпи до ужина, — я видела как он ухмылялся.       — Если не дашь мне хотя бы одну ягодку, то я съем тебя.       Миша рассмеялся и меня это взбесило ещё больше. Я прищурилась и ловко запрыгнула на него со спины, начиная наигранно душить. Использовала против него его же оружие. Я была больше чем уверена, что когда-нибудь он пожалеет о том, что научил меня этим приёмам.       — Сдавайся, чудо-зверь!       — О нет, принцесса-рыцарь победила меня!       Мы оба захохотали, и я со смеху чуть не свалилась с него.       — Ладно, слезай. Так уж и быть, дам одну.       Я послушно слезла и встала перед парнем, сложив ладони «лодочкой». Он отсыпал мне немного черники и пару ягод малины. Я заулыбалась, тут же начиная их жевать. Миша снова рассмеялся и потрепал меня по волосам.       — Смотри не подавись.       — Только после тебя, — пробормотала я, нахмурив брови.       — Благодарю, — парень хмыкнул и пошёл дальше. Я же, как хвостик, поплелась за ним.       Мы бродили по опушке ещё несколько минут, пока я не услышала шум реки недалеко. Я даже не заметила, как мы прошли так глубоко в чащу. Я осторожно дернула Мишу за руку, и он остановился.       — Подожди. Ты же говорил, что видел этих тут.       — А ты думаешь они всё ещё здесь бродят?       Я неуверенно кивнула.       — В таком случае, мы бы их уже слышали, — парень пожал плечами.       — А вдруг сейчас выпрыгнут из кустов?       — Тогда я скажу им, что ты дочь Заклинательницы Солнца. Упадут на колени, начнут тебе молиться, ну и мы под шумок убежим.       — Гениальный план, — я посмеялась.       Какое-то время мы шли молча. Но я всё равно невольно прислушивалась к каждому звуку и держа руку на набедренном кармане, в котором хранила папин охотничий нож. Его ощутимая тяжесть придавала уверенности. Когда мы вышли к реке, я немного расслабилась, вслушиваясь в звуки шумящей воды.       — Как ты думаешь, зачем им всё это?, — Миша задумчиво смотрел прямо перед собой. — Топальщикам этим?       Я слышала, что они приспешники Апрата, и что охотятся на солнечных солдат уже примерно двадцать лет. Считают их ворами силы Заклинательницы Солнца. Помню, как я увидела их в первый раз. Никто и не думал, что они объявятся в наших краях, ибо большинство солдат, как рассказывал папа, скрывались в западной части Равки, а кому-то даже удалось улизнуть в Новый Зем и Кеттердам. Но как-то раз, играя на крыльце особняка, я увидела их мелькнувшие фигуры в лесу. Они были одеты в тёмно-серую военную форму, коричневые плащи и длинные армейские сапоги. У каждого на плече висела винтовка, а на лице красовалось клеймо в виде солнца. Пожалуй, клеймо было их отличительным знаком.       — Может, они до сих пор выполняют приказ Апрата.       — Неужели тот священник ещё жив?       — Вряд ли. Столько лет прошло, — я пнула камешек носком ботинка, и тот плюхнулся в воду. — Скорее всего, сейчас кто-то его заменяет.       — А вдруг он был гришом?, — парень улыбнулся. — И просто прячется сейчас?       — Кто знает. Но я думаю, что он просто фанатик.       — Помешанный фанатик, — парировал Миша.       — Как бы там ни было — не нам его судить, — я задумалась. — Помню как мама рассказывала о нём. Судя по её словам, он и вправду был странным. Подарил ей книгу о святых, говорил о страданиях, о силе веры...       Парень выдохнул и суетливо поправил сумку на плече.       — Ладно, давай не будем об этом, — вдруг отчеканил он. Его суровый взгляд был направлен прямо на реку, а руки сжались в кулак. Я знала и понимала, что тема святых очень раздражала Мишу, потому что тогда он каждый раз вспоминал о родителях. Я осторожно коснулась ладонью его плеча, но он резко отпрянул и помотал головой, будто отгонял от себя назойливых насекомых. Мы ещё какое-то время побродили по берегу реки и побрели обратно к особняку. За всю оставшуюся дорогу мы не проронили ни слова. Парень явно был погружен в свои мысли и будто не замечал меня. Я же старалась делать вид, что меня это не задевает. Пусть я уже и привыкла к таким внезапным перепадам его настроения, но мне всё равно было обидно и больно из-за того, что он так резко замыкался в себе. Лишь только мы вышли из леса, я заметила подъезжающие к воротам экипажи. Я видела как мама с папой стояли на крыльце и встречали прибывших гостей. Лишь кареты остановились, я тут же побежала ко входу в дом. Миша посмеялся и продолжал спокойно идти за мной. Но не успела я добежать до крыльца, как тут же была поймана сильными руками. Знакомая хватка.       — Влад!, — воскликнула я, осторожно выбравшись из хватки черноволосого фабрикатора.       — Ну здравствуй, sheno li*, — парень улыбался во все тридцать два зуба, снова притягивая меня к себе и заключая в тёплые объятия. — А ты выросла, — его большая ладонь невесомо коснулась моей макушки.       — Да. На целых два сантиметра, — я посмеялась, прижимаясь щекой к грубой ткани его фиолетового кафтана. Я подняла глаза и увидела ухмыляющегося Мишу, который стоял в паре метров от нас. Он сложил пальцы в форме сердечка и, поправив сумку на плече, скрылся из виду. Я закатила глаза, понимая, к чему был этот жест. Просто в одно время я была по уши влюблена во Влада, но так и не решилась ему в этом признаться. Помню, как любила подшучивать над ним, чтобы заставить улыбаться, или творила что-нибудь глупое, чтобы просто привлечь его внимание. И Миша часто шутил надо мной на эту довольно щепетильную тему. И шутит до сих пор. Мне тогда было двенадцать, и он убеждал меня в том, что это просто подростковый возраст, и всё это ещё пройдёт. Когда я стала чуть старше, то поняла, что Миша был прав, и что мои чувства были ошибочны. Ну или Влад просто оказался не в моём вкусе. Вдруг парень обнял меня крепче, будто напоминая о своём присутствии.       — Это же сколько мы не виделись?, — посмеялся он.       — Месяца три точно.       — Четыре, — мы оба обернулись на холодный голос Вита. Темноволосый шквальный смотрел на нас своим привычно усталым и безразличным взглядом, сложив руки за спиной. Говоря честно, временами он напоминал мне Мишу. Оба любили поворчать без повода.       — Здравствуй, Вит, — я с улыбкой поприветствовала его, но в ответ получила лишь короткий кивок. Потом парень и вовсе развернулся и направился в сторону особняка, будто нас тут и не было. Не могу сказать, что Вит мне не нравился, но он был действительно странным. Было время, когда он вёл себя совершенно по другому: был весёлым, любил пошутить или подколоть кого-нибудь. Был свободолюбивым, жизнерадостным. Хотя, он и тогда вёл себя достаточно сдержанно и не позволял себе лишнего. Но в какой-то момент его просто будто подменили. Для меня и даже для других гришей эта перемена в нём до сих пор остаётся загадкой.       — Где тут наша именинница?, — за моей спиной вдруг раздался громкий радостный голос Наты, и я чуть подпрыгнула от испуга.       — Бывшая именинница, — подправила я, повернувшись к ней лицом и тут же заключив в крепкие объятия.       — Как скажешь, — девушка хохотнула, легонько похлопав меня по спине. — Ну что, какого чувствовать себя ещё на год старше?       — Откровенно говоря, никак, — я ухмыльнулась. — Не чувствую разницы.       — Ничего. Как только тебе стукнет за сто, то поймёшь, — Влад улыбнулся.       — Неужели тебе уже больше ста?, — я посмеялась.       — А что, так заметно?       — Очень. Особенно когда сидишь в лаборатории нахмурив брови и скрючившись как старая дряхлая ветка, — на смуглом лице Наты проявилась хитрая улыбка.       — Ой, да вы просто завидуете, что я выгляжу лучше вас.       Мы с Натой громко рассмеялись. Влад несколько секунд смотрел на нас как на умалишенных, а потом и сам захохотал вместе с нами. Мы ещё недолго поболтали, и ребята, увидев грозный взгляд Вита, тут же ринулись в особняк. Я же подошла к стоящим поблизости лошадям и заботливо погладила каждую по мордочке. Они тихо фырчали и мотали головами, позволяя шелковистой гриве чуть растрепаться. Вот бы сейчас прокатиться до долины Тула...       — Но должен же быть какой-то выход, — вдруг я услышала взволнованный голос папы, доносившийся с крыльца. — Неужели ты допустишь...       — Я делаю всё возможное, — перебил уставший голос Николая. — На меня и так все давят. Ждут от меня чудес.       Я невольно начала прислушиваться к разговору, делая вид, что просто рассматриваю лошадей. Но я не могла не заметить того, как на лице мамы появилась едва заметная тень. Значит, дело плохо.       — Слухи уже и здесь ходят, — тихо произнесла она, обнимая себя за плечи.       — Знаю. Все меня обвиняют в моём бездействии, — Ланцов усмехнулся. — Но эти зеваки даже на секунду не могут представить, скольких усилий стоит дипломатичное выстраивание отношений. Уж тем более с фьерданцами.       Папа покачал головой.       — Думаешь, нам этого не избежать?       — Я стараюсь этого не допустить. Почти каждый день веду переговоры с этими послами и министрами. Пытаюсь их вразумить, что война ни к чему не приведет. — в голосе Николая послышалась сталь. — Но, видимо, с годами я теряю свой дар убеждения.       — Или это просто они не слушают, — мама выдохнула. — Как бы там ни было...       — Мы поможем, — сказал папа. — Пусть и не убедить, но...       — Не стоит. Я уверен, что справлюсь. В конце концов, они меня плохо знают, — послышался его смех. — Я уверен, что скоро судьба улыбнётся мне.       Неужели слухи правдивы? Неужели Равку снова ждала разруха? Очередное испытание? Я мотнула головой, отгоняя от себя эти гнусные мысли. Я верила, что Николай не допустит всего этого и сделает всё возможное. Ну, мне хотелось верить...