***
Весь вечер прошёл так же, как и обычно: дети расспрашивали царя обо всем, что придёт им в голову, открывали свои подарки, хохотали, танцевали, пели. Николай же в перерывах между вопросами и тостами обязательно рассказывал какую-нибудь историю, от которой у ребят едва ли не болели животы от смеха. Снова царила эта незабываемая атмосфера уюта, которую я так любила. Лишь только часы пробили восемь часов, все детишки сбежались в музыкальный зал, оставив за собой лишь пустые тарелки, и за ними последовали экзаменаторы. Я хотела пойти с ними, но блюдо в моей посуде просто умоляло, чтобы я скорее его съела. «— Ну, раз ты так хочешь», — с улыбкой подумала я. Николай всё рассказывал о своей жизни с женой, о том, какие же генералы бестолковые, и как хорошо было много лет назад бороздить бесконечные морские просторы. За столом уже сидели только взрослые, поэтому все немного расслабились, позволяя себе разговаривать на «запрещённые» в присутствии детей темы, будь то политика или же просто шуточки с двояким смыслом. — Никогда не забуду, как этот растяпа выкинул за борт свой револьвер, — царь отпил немного вина из бокала и посмеялся. — И что же с ним было потом?, — мама с трудом сдерживала улыбку. — Он просто пошёл и напился. Потом залез на корму, не удержался и упал с неё в воду. Его счастье, что мы успели его вытащить. Не дай святые, если я в старости буду таким же маразматиком. Разговор как-то ускользал от меня. Всё моё внимание сейчас было сосредоточенно на звуках, которые доносились из музыкального зала. Любопытство в очередной раз овладело мной. Я встала из-за стола и ускользнула из гостиной, пока вся комната в очередной раз искрилась от звонкого смеха. Я быстро пересекла коридор и тихо зашла в зал, проходя к Мише, который стоял у окна и наблюдал за тестированием. — Неужели наелась?, — шёпотом спросил он и ухмыльнулся. — Нет. Вот хотела пойти на кухню и украсть яблочный пирог, — я ухмыльнулась в ответ. — Пойдёшь со мной? Парень еле слышно посмеялся и чуть покачал головой. — Так уж и быть, помогу тебе с пирогом. Я улыбнулась и перевела взгляд в другую часть зала. В углу стояло старое фортепиано, покрытое тонким слоем пыли, в камине приятно потрескивали горящие брёвна. На небольшом столике стояла хрустальная ваза, наполненная водой, и свеча. Ната сидела почти на краю кресла и дети подходили к ней по одному, протягивая руку и ожидая личного «вердикта». Вит и Влад стояли позади неё, будто личные охранники. Шквальный, как и всегда, стоял с заведенными за спину руками и смотрел на все с полным безразличием, в то время как Влад с улыбкой наблюдал за детьми и иногда подбадривал их какими-нибудь шутками. — Сколько гришей?, — тихо спросила я. — Пока двое. Мира и Димитрий. Оба инферны, — сухо ответил Миша. — И что они решили? — Решили поехать в Малый дворец, — он помолчал. — Видела бы ты, как у них глаза сияли от радости... — Ещё бы они не сияли, — задумчиво сказала я. — Они мечтали туда попасть. Парень улыбнулся. — Ты тоже мечтала, помнишь? Все уши прожжужала... Я поджала губы и отвела глаза. Да, я действительно хотела побывать в Малом дворце. Почти всё детство я грезила о нём, когда услышала историю мамы о том, как она жила там. Она рассказывала об этом так подробно, не упуская ни единой детали, что я невольно представляла себе всю красоту и изящество этого здания, воображала как там живут гриши, какая у них вкусная еда и тёплые кафтаны... Конечно, я всё преувеличивала и слишком уж идеализировала. Лишь став взрослее, я поняла, что всё это великолепие может в один момент свести с ума или заставить чувствовать себя птицей в огромной золотой клетке, в которой постоянно плетутся нити интриг, сплетен и заговоров. Но, почему-то, даже несмотря на это, мне хотелось (и до сих пор хочется) побывать там, хотя бы одним глазком взглянуть на то, как там проходит жизнь. — Это давно было, — отмахнулась я. — Ты опять меня упрекать за это собрался? Миша бесшумно посмеялся и поднял глаза на меня. — Я и не упрекал, а просто предупреждал, говорил как есть. — Хорошо, называй это как хочешь. — Предупреждение. — Отлично, — проворчала я и отвернулась. — Следующий, — раздался громкий, но всё такой же ласковый голос Наты. Я заметила, как она щелчком стряхнула пылинку с рукава своего идеального красного кафтана. К ней подошла маленькая девочка, которую все в приюте звали Шанти*, так как никто не знал её настоящего имени. Она была совсем худенькая, точно спичка, с жёлтой кожей, яркими голубыми глазами и тусклыми каштановыми волосами. Девочка мало говорила, почти ни с кем не общалась и мало ела. Воспитателей это беспокоило, и многие думали, что она болела чем-то серьёзным. Но я так не думала. Её привезли в приют три месяца назад, и с момента приезда она редко выходила из своей комнаты. Помню, как мне удалось поговорить с ней на днях. Я искренне удивилась, когда Шанти первая заговорила со мной. Она рассказала, что её родители были проливными. Узнав о топальщиках, они сбежали из своего поселения под Балакирёвом в Цемну, но их нашли и там. Родителей убили, а девочку хотели отвезти в храм и отдать в послушницы, но та успела убежать. Меня передёрнуло от этих воспоминаний. — Не бойся. Я просто возьму тебя за руку, хорошо? Шанти кивнула, и мне показалось, что её тонкая шея как-то неестественно изогнулась. Девочка протянула свою худенькую, помеченную шрамами руку, и слегка поджала губы. Ната дружелюбно улыбалась, явно стараясь приободрить, и обхватила ее ладошку своей, в то время как в другой руке блеснул небольшой стальной клинок. — Я думаю, она проливная, — прошептала я, не отводя взгляда. Миша в ответ пожал плечами. На несколько секунд в зале повисло молчание. Я даже затаила дыхание, боясь нарушить эту идиллию. В какой-то момент, Шанти вдруг резко отпрянула от девушки и прижала ладони к груди. Её глаза бегали из стороны в сторону, дыхание стало частым и прерывистым. Я не успела понять, что именно произошло, но, всё же, немного испугалась. — Не бойся. Это нормально. Не подавляй её, — спокойно сказал Влад. — А вдруг я сделаю что-то плохое?, — сипло произнесла девочка. — Не сделаешь, — улыбнулась Ната. — Всё будет хорошо. Доверься себе и своей силе. Она будет помогать тебе. — Но она может и обидеться, если ты будешь прятать её, — холодно отозвался Вит. — Обидеться?, — голос Шанти жалобно задрожал. Ната с укором взглянула на парня. — Да. Может обидеться и больше не помогать тебе, — продолжил он, проигнорировав взгляд девушки. — Может даже убить. — Но ты ведь позволишь своей силе помочь тебе?, — перебил его Влад. Девочка молчала, смотря то на экзаменаторов, то на свои трясущиеся ладони. Вдруг, она снова протянула свою руку и шумно выдохнула. — Я больше никому не позволю себя обижать, — тихо отчеканила Шанти. Ната улыбнулась и снова взяла её за руку. Буквально в тот же момент по залу прошёлся холодный ветерок, и на воде в вазе начали появляться круги. Сердцебит чуть сильнее сжала руку девочки, надавливая лезвием на смуглую кожу, и вода начала постепенно подниматься к краю вазы. Шанти не отрываясь смотрела на то, как растёт эта волна, и как вода уже плескалась на стол. Кажется, девочке это нравилось. По крайней мере, мне так показалось, когда я увидела, как блеснули её светлые глаза в ярком свете камина. Ната медленно выпустила её ладонь и широко улыбнулась. — Поздравляю, ты - гриш, — произнёс Влад. — Проливная. Миша перевел на меня удивлённый взгляд. — Как ты это узнала?, — шепотом спросил он. — Элементарная логика. Она переняла силу от родителей. Парень как-то прерывисто выдохнул и покачал головой. — Теперь решай: хочешь остаться здесь или учиться в Малом дворце?, — шепнула Ната. Девочка чуть вздернула подбородок и твёрдо ответила: — Я буду учиться в Малом дворце. Честно говоря, я немного завидовала детям-гришам, которых тестировали. Когда я была маленькой, то думала, что у меня тоже есть силы и иногда пыталась их призвать. Как же глупо, наверное, это выглядело со стороны. Я стояла у зеркала и смотрела на свои ладони, будто гипнотизировала их и пыталась силой мысли «вытащить» из себя лучи света. Конечно, у меня ничего не получалось. Бывало, когда я чувствовала какое-то покалывание на коже ладоней, то тут же радостно взвизгивала, думая, что это сила начала проявляться. Помню, как я просила маму, чтобы меня протестировали, но они с папой сказали, что я точно не могу быть гришом, ибо мама потеряла свою силу до того, как я родилась, и она не могла передаться мне. И теперь я всё больше убеждаюсь в этом, ведь это логично, но смириться с этим мне по прежнему не удаётся. Хотя, может, это даже и к лучшему. Не придётся жить в постоянном страхе того, что меня могут убить или похитить. В наше время опасно быть не таким как все. Когда тестирование закончилось, новоиспеченные гриши побежали в свои комнаты собирать вещи, и уже через несколько минут они со своими маленькими чемоданчиками выбегали в гостиную, прощались с воспитателями и своими друзьями. Как и всегда, все улыбались и плакали. Так бывало каждый год, и с каждым годом прощаться с ребятами становилось всё труднее. За то время, что они провели здесь, они стали огромной семьёй не только друг для друга, но и даже для меня. Знали бы они, как я горжусь каждым из них. Мы с Мишей стояли у входа в парадную и наблюдали за тем, как дети суетливо обнимались и прощались. В этот раз я тоже не смогла сдержать слез. Но это всегда были слезы счастья. Я знала, что они все станут сильными людьми, и что в Малом дворце они действительно будут счастливы. Может, когда-нибудь они даже приедут навестить нас. Когда пришло время отъезда, мы все вышли на улицу, ожидая Николая, который в гостиной разговаривал о чём-то с моими родителями. В этом году, видимо, добровольцев в Первую Армию среди сирот практически не было... или не было вовсе. — Так как ты угадала, что Шанти проливная?, — от мыслей меня отвлёк Миша. — Ты сказала что-то про её родителей... — Да. Они были проливными. Девочка мне сама рассказала, — коротко ответила я. — Она с тобой разговаривала?, — удивился парень, на что я лишь кивнула. — Да уж, чудеса. — Никаких чудес. Наверное, она просто увидела во мне человека, которому можно довериться, — я всё наблюдала за Шанти, радостно танцующей в маленьком хороводе с другими детишками. — Для неё здесь все чужие. — Даже после нескольких месяцев жизни с нами? Я повела плечами. — Иногда, даже человек с которым ты прожил несколько лет, может оставаться для тебя чужим, — я выдохнула. — Она привыкла к людям из поселения, в котором жила, поэтому ей трудно освоиться в обществе новых людей. — А как же тогда она будет в Малом дворце? — В обществе гришей ей будет спокойней. Она выросла среди них. Да и там она проведёт намного больше времени. Миша шумно выдохнул и положил руки на мои напряженные плечи. Его тёплые, немного шершавые ладони осторожно поглаживали кожу, будто намекали на то, чтобы я расслабилась, но от этого жеста я напряглась лишь сильнее. — Я пойду прогуляюсь немного, — пробормотала я и немного отпрянула. — Только не ходи далеко, а то волки украдут, — хмыкнул он. — Ничего, я смогу себя защитить если что, — я похлопала ладонью по набедренному карману, в котором лежал нож. — А если нет, то... — Иди уже, болтушка, — махнул рукой Миша и улыбнулся.***
Я спокойно пошла по тропинке, которая вела в сторону реки, и иногда оборачивалась, чтобы убедиться в том, что кареты, как и солдаты Николая всё ещё стояли на месте. Мне не хотелось пропустить отъезд, но, всё же, хотелось побыть одной хотя бы несколько минут и позволить себе отдохнуть от громких звуков и большого скопления людей. Я шла всё глубже в чащу, но вместе с тем и глубже увязала в своих мыслях. Как мне хотелось помочь Николаю разобраться со всей этой ситуацией... Если бы я только могла. Но я не сильна и грамотна в политике настолько, чтобы вмешиваться в неё и, тем более, пытаться что-то исправить. Я и не святая, которая могла бы одним своим существованием, одним словом остановить все войны в мире. Тут же в голове возникли слова мамы: — Святые умирали, прежде чем становились героями. Да, мама не считала себя героиней и уж тем более святой. Она очень часто говорила об этом какое-то время. До сих пор помню, как ей было неуютно, когда однажды по пути на рынок она вдруг увидела своё изображение на стене какого-то дома. Что ж, примерить этот громкий титул мне не придётся. К сожалению или к счастью, от меня толку не было и пора бы мне это принять. Уже стал слышен шум реки, и я постепенно вышла к берегу. Вода бодро шумела и неслась быстрым течением к Истиноморю. На том берегу горел небольшой костёр. Наверное, какой-то охотник решил устроить привал и отдохнуть. У нас здесь часто можно встретить какого-нибудь мужика из соседней деревни, который вышел в лес на охоту. Я медленно пошла вдоль кромки воды, иногда поглядывая на огонь по ту сторону. Все мысли в моей голове заглушались шумом реки и я была рада этому. Несколько минут я провела в своеобразной тишине и мне стало спокойней. Постепенно ветер стал холоднее. Я зябко поежилась. — Надо было взять с собой шубу, — проворчала я себе под нос и зашла обратно в чащу. Я постепенно ускоряла шаг, собираясь вернуться к особняку, но в мыслях вдруг проплыла очередная история мамы, в которой она рассказывала о том, как согревала их с папой с помощью своей силы, пока они шли по Вечному Морозу в поисках оленя Морозова. Я невольно представила, как могла бы сейчас себя согреть, если бы имела такую силу, и посмеялась. Наверное, это одно из самых прекрасных ощущений, когда чувствуешь свет внутри себя... «— А что если в этот раз получится?», — неожиданно вновь проснулась во мне детская надежда. Это было глупо, но, почему-то, мне захотелось снова разочаровать себя суровой правдой, что я обычный человек. Или просто детство в заднице заиграло. «— Ну точно как ребёнок», — наверняка бы буркнул Миша, если бы был здесь. Я осмотрелась, чтобы убедиться, что никто за мной не наблюдает, и что не перед кем не придётся потом краснеть за эту выходку. Я закрыла глаза и выставила руки перед собой ладонями вверх, как делала в детстве, и начала представлять, как внутри меня загорается крохотная искорка света, как она разрастается всё больше с каждым разом, как я взываю к ней. Как глупо и наивно. Опять я пытаюсь возродить в себе жалкую надежду, которая уже давно умерла. Несколько минут ничего не происходило и я уже была готова опустить руки, как вдруг, ладони начало немного щипать, и я ощутила как что-то стало еле-еле будто прорываться через кожу. «— Опять это ощущение. Черт, просто признай, что это просто твоё воображение!» Я медленно открыла глаза и в этот же момент не поверила тому, что они мне показывали: из моей правой ладони сочился слабый, едва заметный лучик света. — Святые..., — я присмотрелась к своей руке внимательнее, и поняла, что мне всё это не кажется. Или это просто слишком умелая игра теней. — Святые!, — радостно воскликнула я, не отрывая взгляда от тёплого свечения. Значит, мои ощущения были верными! Родители заблуждались. Вероятно, они просто не думали, что сила может передаться мне даже после того, как от неё «избавились». Не знаю, что мною сейчас двигало, и почему я так спокойно реагировала на всё это, но мне явно это нравилось. А вдруг я смогу больше? Больше, чем могла мама? Я тут же снова закрыла глаза, пытаясь представить, как этот лучик начинает расти и становиться всё ярче. Он послушно отзывался. Ладонь, как мне казалось, стала горячее, будто я держала в ней кусочек солнца. Голова начинала кружиться, в груди разливалось приятное тепло, а тело немного дрожало. Постепенно, свет становился всё ярче, распространял свои лучи всё дальше, освещая деревья. Зелёный лес преобрёл золотистый цвет, точно сейчас была осень. Просто сказочно. Но...что-то было не так. Я ощутила, будто внутри меня отозвался не только свет, но и что-то ещё. Совсем другое. Может, я что-то себе напридумывала и это был просто еще один эффект из-за использования силы, но эта мысль была опровержена сразу же. Я посмотрела на другую руку и увидела, как она начала стремительно сливаться с темнотой. Я присмотрелась и в ужасе заметила, что всю мою кисть обвивали тени. — Быть такого не может..., — прошептала я и начала не на шутку волноваться. Свет начал понемногу угасать. — Вот это мне точно мерещится, — но, к моему удивлению, тени никуда не исчезали. Что это всё значит? «— Слишком много событий для одного дня...» Мама говорила, что в ней оставалась часть силы Дарклинга после их связи. Может... мне и она передалась? Бред какой-то. — О, святые!, — неожиданно я услышала голос вдалеке и тут же сжала руки в кулак и спрятала их за спиной. Весь этот мираж вокруг меня рассеялся, и я увидела испуганное лицо дежурного солдата, который судорожно крестился. Я не менее испуганно смотрела на него, не зная что делать. Вдруг, он сорвался с места и побежал в сторону особняка. Скорее всего, доложить о том, что увидел. Я хотела было броситься за ним, но внезапное головокружение остановило меня. Я торопливыми, но аккуратными шагами побрела обратно к дому. У ворот уже стояло только две кареты (вероятно, детей уже увезли), но мой взгляд тут же метнулся к крыльцу, на котором стоял Николай с крайне серьёзным выражением лица и слушал быструю речь того солдата. — Я видел, клянусь, Ваше величество!, — это было единственное, что я внятно услышала. Вдруг, царь поднял руку и парень умолк. Я подошла ближе, но остановилась, как только столкнулась с глазами Ланцова. Мужчина спустился ко мне и внимательно обвел меня взглядом. — Так это правда?, — тихо спросил он, и я заметила как его брови сдвинулись к переносице. Я даже не знала, что ответить. Я сама не до конца понимала, что произошло и не уверена, что всё то, что мы видели с этим солдатом не было массовой галлюцинацией. Я коротко взглянула на этого парнишку, который наблюдал за мной с выпученными глазами и бормотал молитвы себе под нос. Стало не по себе. — О чём вы? — Павел доложил мне, что видел тебя в лесу. Точнее, видел как ты колдуешь. Сказал, что в одной руке ты держала свет, а в другой роились тени, — царь усмехнулся. — Не думаю, что он всю эту красоту сам придумал. Я тяжело выдохнула и отвела взгляд. — Так это правда?, — повторил он тише и осторожно взял меня за руку. — Я не знаю. Это всё странно. Я ведь не могу быть гришом, — мой голос звучал жалобно. — Это невозможно. — Маловероятно, — перебил Николай. — Возможно всё. — Только если это какое-то чудо, — хмыкнула я. Николай чуть сжал мою руку и слабо улыбнулся. — Кажется, ты и есть наше новое чудо, — задумчиво прошептал он. Я почувствовала, как моё сердце начало отплясывать чечётку в груди, больно ударяясь о рёбра, будто эти слова были моим приговором. От части, так и есть. Раз уж я «новое чудо», то, наверняка, и потенциальная святая. А может... злодейка? А может и вовсе всё это — ошибка? Ладони неприятно чесались, голова кружилась, и у меня было только одно желание — упасть на кровать и забыться долгим сном. Но присутствие царя будто само отгоняло от меня эти мысли. Я смотрела на Николая в ожидании. Он всё держал мою руку в своей теплой мозолистой ладони, поглаживая тыльную сторону большим пальцем. — Надеюсь, твоя мама не будет возражать, если мы отвезем тебя в Малый дворец.