Королевское Древо

Солнце принцу все еще кажется слишком ярким, отчего он щурится и прикладывает ладонь ко лбу, каждый раз выходя на палубу. Здесь, в землях, куда они приплыли, оно кажется еще более безжалостным, светя будто ярче каждый раз, когда снова и снова показывается из-за скалистых краев, где ненадолго пряталось. Но Кэйа продолжает рассматривать. Высокие скалы, нависающие время от времени над кораблем, как арки. Как они вообще не цепляют их мачтами? Вода здесь спокойная, но корабль идет медленно, а команда сосредоточена. — Да черт побери эти заливы в Монде, — фыркает Чайльд, когда Кэйа решает спросить его, отчего такая осторожность. — Это за что ты их так не любишь? — изогнув бровь, спрашивает Альберих, подходит ближе, когда капитан жестом зовет его к столу, расправляя на нем карту. Сам Тарталья перемещается ему за спину, когда принц чуть наклоняется, чтобы рассмотреть, что ему собираются показать. Отчаянная попытка, Кэйа понимает, чего он хочет добиться и с усмешкой отбивает руку, тянущуюся к его бедру. — Смотри, — говорит Чайльд, прочистив горло, переместившись и встав плечом к плечу с принцем, когда, он показывает на часть карты с узким заливом, — мы тут. Достаточно широко, чтобы можно было пройти, но дело в том, что тут запросто можно сесть на мель, если не быть осторожными. — Тебе правда нужна была карта, чтобы описать это? — спрашивает Кэйа, игриво глянув на капитана, когда он становится к нему лицом, упираясь бедром в стол. Чайльд сначала кажется растерянным, может, на секунду, а затем легко улыбается и пожимает плечами. — Ну, так ты лучше поймешь ситуацию, вашество. Кэйа фыркает и усаживается на стул капитана. Он странно начинает чувствовать себя тут комфортно. Обстановка каюты Чайльда становится привычной. Неужели Альберих действительно так часто тут находится? Ладно, даже если и так, то это потому, что компания Тартальи ему приятна во всех смыслах после того, как они решили странное недоразумение между ними. Неловкость в выражении их желаний исчезла, а Чайльду и вовсе словно развязали руки после этого, и теперь он тянется прикоснуться к принцу совершенно бессовестно. Самое странное, что Кэйа не особо был против этого. Это успело стать такой же частью обыденности, как вид капитанской каюты за такой короткий срок. — К слову, насколько я успел понять со слов моего отца, к вашей… фракции весь мир настроен не очень-то дружелюбно и будет не особо рад вашему длительному пребыванию. Ты всех собираешься осыпать богатствами так, что они забудут о вашей опасности? — решает вдруг спросить Кэйа. Очень кстати с учетом того, что город уже виден вблизи, если выйти на палубу. Глаза принца чуть прищурены, когда он наблюдает за рыжим капитаном. — Много ты раз чувствовал себя в опасности с тех пор как оказался тут? — фыркает Чайльд. Кэйа молчит в ответ на вопрос, а капитан ухмыляется довольно, — и не скажи, не совсем весь. Для Ли Юэ выгодно вести с нами дела, так что они закрывают глаза на мировое мнение и принимают нас в своем порту как и остальных. А вот с Мондом… Да, я определенно собираюсь заплатить немало за то, чтобы остаться тут ненадолго. Зато будет возможность закупить провизии и вина. — То есть в сути все именно так, как я и думал, — делает вывод Кэйа, и когда с лица Тартальи исчезает ухмылка, то она же появляется на губах принца. — Не совсем. В любом случае, наш корабль наверняка заметили в городе, и прием будет особым, — отмахивается Чайльд. — Это насколько особый? — решает уточнить Альберих. — С дипломатом и сопровождением в виде рыцарей. У Кэйи вдруг все в груди сжимается от упоминания мондштадских дипломатов. Это было достаточно давно, но, видимо, не настолько, чтобы принц избавился от чувства вины. Насколько большой шанс, что этим дипломатом окажется именно Дилюк? Наверное, не такой уж и большой, он не может быть один на весь город. И тем более не может на протяжении всей жизни принца встречаться ему раз за разом. — Ты в порядке? — Кэйа слышит над собой обеспокоенный голос Чайльда и поднимает взгляд рыжего, переставая хмуриться. Не сказать, что принц вообще осознает, в какой момент помрачнел. — В полном, — фыркает он, — просто задумался, что ты такого успел натворить в городе свободы, что тебя так торжественно встречают. — Эй! — недовольно вскрикивает Чайльд, и это до безумия веселит Кэйю, — ты можешь хоть на секунду поверить в мою надежность? — Нет, — с улыбкой отвечает принц, глядя на Тарталью снизу вверх, пока сам раскинулся удобно на стуле капитана, — заставь меня. *** Когда бриг Чайльда прибывает в порт Мондштадта, на пристани их действительно ожидают. Солнце слепит, но даже при этом Кэйе удается разглядеть среди закованных в доспехи рыцарей огненно-красную макушку. Ему хочется смеяться. Плакать. Это так иронично, что встречать их пришел именно он. Судьба, верно, не особо любит принца. Альберих сжимает руки на перилах по борту и отводит взгляд только для того, чтобы обнаружить Чайльда рядом с собой. — Видишь, я же говорил, — произносит рыжий и кладет руку на плечо Кэйе. Принц старается не обращать внимания на то, как это прикосновение, да и присутствие капитана рядом странно успокаивают и вселяют уверенность. В ответ он улыбается и пожимает плечами. — Я говорил, что не верю, что ты не натворил дел, а не в то, что нас встретят так пышно, — поддевает его Кэйа. — Предвестник, мне бы хотелось, чтобы вы спустились и доложили о цели вашего визита, — повисшую легкость рушит громкий и спокойный голос дипломата, стоящего ниже, на пристани. Такой до боли знакомый голос, от которого в груди холодно покалывает. Кэйа оборачивается на его источник и в очередной раз убеждается, что нет, это не сны, это действительно Дилюк там. Чайльд не тратит больше время на пререкания с принцем и спускается к нему. Они говорят негромко, но слышно. Практически тот же самый разговор, что был в тронном зале Белого дворца, за исключением того, что это не дворец, а Дилюк выглядит не только не пораженным и недоверчивым, а вовсе враждебным в ответ на улыбки Тартальи. — На корабле только ваша команда? — уточняет вдруг Дилюк, чем, кажется, сбивает с толку Чайльда. — С чего такой вопрос? — тот уворачивается, не отвечая на него, но вынуждая дипломата выдать свой мотив спросить о подобном. Кэйа напрягается. Кажется… — Я вижу у вас на борту иностранца прямо отсюда. Одетого явно не вровень статусу любого на вашем корабле, — здесь и едкая враждебность, и наблюдательность Дилюка, когда он говорит эти слова и переводит взгляд на Кэйю. Беспристрастный, холодный. На него же оборачивается и Чайльд. — Он тоже своего рода часть команды, — неожиданно твердо и серьезно заявляет капитан, будто пытается защитить принца. Кэйа усмехается про себя. Было бы от чего. — Ему я могу предложить номер в отеле Гёте. Как представителю из другой страны и более высокого статуса, — игнорируя высказывание Чайльда. Добрые намерения? К нему? Вряд ли что-то личное, скорее именно дипломатическая вежливость. Как-никак дипломат города-союзника Каэнри’ах. — Если лорд согласен, — говорит Чайльд, сразу обозначая статус, под которым сюда прибыл Кэйа. Это своего рода смешно, потому что именно Дилюк прекрасно знает, кто он на самом деле такой. — Согласен, — говорит Альберих, улыбаясь мягко вопреки зависшему холодному напряжению в груди. Кончики пальцев покалывает от этого же холода. Неужели он настолько сильно перенервничал? В любом случае, сейчас он обозначил, что слушал их разговор и в курсе предложения Дилюка. — Я вас провожу, — говорит Чайльд тоном, которому не особо хочется противиться, и Кэйа действительно хотел бы пройтись по городу с ним, но понимает, что в сложившейся ситуации так не получится. — Полегче. Вы, Предвестник, не отсюда, более того, сопроводить иностранного лорда — моя миссия, — подтверждает догадки Кэйи Дилюк, — ваша — сделать то, зачем вы сюда прибыли. — Я буду в полном порядке, капитан, — мягче говорит Кэйа, подозревая, что ответ, данный Рагнвиндром может разозлить Чайльда. Тот хмурится, но кивает. — Это все вопросы, господин Рагнвиндр? — спрашивает Тарталья, явно намереваясь закончить разговор, — если да, я направлю моих людей с оплатой в штаб Ордо Фавониус. — Да. Это все. Там же тогда распоряжусь, чтобы им передали разрешение. Добро пожаловать в Мондштадт, — ровно отвечает Дилюк, — вашего лорда намерен сопроводить сразу к месту, где его расположат. — Хорошо. Спасибо, — говорит Чайльд и сразу направляется обратно на корабль. У Кэйи есть устойчивое ощущение, что что-то именно тут пойдет не по плану. Может быть, об этом ему пытается сказать его потасканное чувством вины сердце, спустя столько лет решившее кровоточить и разрываться с новой силой, несмотря на болезненную ледяную корку на нем.  — Ты в порядке? — Кэйа слышит голос Чайльда рядом с собой. Он снова слишком глубоко в свои мысли? Это начинает происходить слишком часто. — В полном, — отвечает принц, кивая капитану, отворачиваясь от красноволосого дипломата, — у тебя есть дела, капитан. Займись ими. — Тогда я найду тебя в отеле, — говорит Чайльд, даже не спрашивает, хотя Альберих понимает, что это скорее просьба о разрешении. Это обнадеживает. То, как постоянно он тянется к принцу, так искренне и с таким теплом. — Постарайся, — улыбается ему Кэйа, — и своди меня в местную таверну. Я слишком наслышан о том, насколько вкусное тут вино. — Договорились, — улыбается ему Тарталья. — Договорились, — вздыхает Кэйа, и сковывающий грудину холод немного отступает. Глядя вслед уходящему в свою каюту капитану Альберих замечает, как тот прижимает руку к груди. Примерно в том месте, где в нее было вложено семя. Все еще вспоминает ощущения? Кэйа же обращает внимание на то, что не чувствует кончиков собственных пальцев. *** Видеть Дилюка ожидающим его Кэйе непривычно и так знакомо одновременно. Сколько лет они не виделись с тех пор, как красноволосого дипломата пришлось выслать из Каэнри’ах? Лет пять? Шесть? Они оба изменились за это время, по крайней мере внешне — точно. Открытый взгляд Дилюка сменился на мрачноватый и тяжелый, а сам он еще вытянулся и возмужал. В сердце щемит от мысли о том, что, возможно, после ситуации многолетней давности Рагнвиндру может быть неприятно видеть его. Это вина, да? Вылезла, поганка. Кэйа улыбается вопреки появляющимся мрачноватым мыслям и спускается на сушу, прямо к Дилюку. — Без рыцарей? — спрашивает Альберих, вздымая бровь, когда отмечает, что Дилюк ожидает его полностью один. — Здесь нет дураков, которые просто так кинутся на вас, ваша светлость, — отвечает Рагнвиндр спокойно, кивая головой в сторону входа в город, приглашая жестом принца проследовать за собой. Только последнее обращение в корне своем звучит как-то едко, тяжело. Неявно, об этом можно только догадываться, доверяясь ощущениям. — Тогда почему ты не дал Чайльду провести меня, раз тут нет опасности? — парирует Кэйа. Они говорят, как ни в чем не бывало. Ощущение неловкости сидит где-то на подкорке, но никак не проявляет себя, кроме того, что Альберих странно чувствует себя, закидывая Рагнвиндра вопросами, когда сознание вопит, что лучше бы он попросил у дипломата прощения, — он же явно тут не впервые. — Да. Поэтому и не дал, потому что моя миссия, как дипломата, обеспечить вам безопасность, милорд. А предвестник первый в списке угроз, — прямо сообщает Дилюк, идя рядом с Кэйей нога в ногу и не поднимая на принца взгляда ни разу, словно не может заставить себя посмотреть на него. — О? Ну, если бы он хотел навредить мне, у него были недели на то, чтобы это сделать так, чтобы никто об этом не узнал, — парирует принц, беззаботно улыбнувшись и пожав плечами, бросив короткий взгляд на мрачный профиль Рагнвиндра, прежде чем осмотреться вокруг, искренне восхищаясь мощеным улочкам, аккуратным домикам и голубому небу над головой, тому, как светло все при солнце. — Да. Но все же мне будет спокойнее, если я лично удостоверюсь, что вы лично дойдете до места, милорд. И если Предвестник не будет без присмотра ходить по городу, — говорит Дилюк усталым тоном, направляясь вверх по каменной лестнице, и Кэйа на пару шагов становится быстрее, чтобы догнать его. — Ты настолько ему не доверяешь? — это как прикинуться дурачком. Словно Кэйа за время пребывания Чайльда в Кхаэнри’ах не успел убедиться в том, какие чувства люди питают к вольным покорителям морей. Но тут, быть может, что-то более личное. Кэйа помнит Дилюка спокойным и сдержанным. Как бы он ни злился на других дипломатов, у него хватало выдержки вести себя обдуманно и в большинстве случаев дружелюбно. Он не позволял просочиться враждебности и яду при выполнении своей миссии, а при разговоре с капитаном он не особо-то это и прятал. — Нет ни единой причины доверять кому-то из предвестников. Особенно этому. Непредсказуемый во всех отношениях, по слухам жестокий, — говорит Дилюк, и теперь оборачивается к Кэйе, когда они останавливаются возле большого здания, предположительно как раз отеля, где Кэйю оставят на время, что корабль Чайльда проведет в мондштадтском порту. Рагнвиндр подходит чуть ли не вплотную и понижает тон, так, что это кажется почти интимным, — не советую и тебе ему верить. А ты, кажется, попался уже на это, Кэйа. У принца перехватывает дыхание, когда он ловит на себе взгляд красных глаз, серьезный и тяжелый. — Я сам решу, Дилюк, — достаточно мягко отвечает Кэйа, прежде чем проследовать за дипломатом к дверям отеля. — Здесь. Скажете, кто вы и упомянете, что от меня. Вам предоставят номер, — инструктирует спокойно Дилюк, — доброго вечера, милорд. И он разворачивается, собираясь уйти. Кэйа уже во второй раз чувствует себя так странно, больно и неловко, глядя вслед Рагнвиндру. Неиспользованная возможность. Тогда побороться. Теперь помолиться. — Прости, Дилюк, — выпаливает ему вслед принц, и чувствует холодок по груди и позвоночнику, когда понимает, как это странно и неловко, а затем сталкивается с долгим молчанием. — Забудь уже. Поздно, — отвечает Дилюк, а затем стремительно удаляется. Устроиться в номере и ждать Чайльда звучит теперь менее перспективно, чем найти местную таверну и попробовать легендарное вино. *** В груди у Чайльда странное, почти болезненное ощущение. Может, и не почти, если только брать боль в слабом ее проявлении. Не о чувствах, совсем не о том, что ему иррационально не хотелось отпускать Кэйю вместе с этим мондским дипломатом, не о чувствах. Это что-то ощутимое на физическом уровне, как будто что-то пытается ухватиться за его ребра. Такого раньше не бывало. Тарталья вообще с детства отличался крепким здоровьем, так с чего бы ему сейчас стать хуже? Быть может, это просто временный дискомфорт. Стоит только переждать. Но с тем, как идет время, чувство не ослабевает. Отвлечение на направление людей в Ордо Фавониус ничем не спасает, и даже когда солнце опускается за горизонт, мыслями Чайльд возвращается к боли, подобной зубной, только она в груди. «Примерно там, где он запихнул тебе ту штуку», — подсказывает Предвестнику его сознание, и тот бессознательно прижимает руку к груди. Что тогда сказали? Семя с древа жизни Кэйи, который постарался уверить его, что это просто суеверие? Которое теперь болит. В любом случае, если кто и сможет что-то сказать Чайльду насчет его догадок, то это наследный принц Кхаэнри’ах, которого Тарталья и так обещал найти. Теперь ему просто есть о чем спросить, кроме того, насколько удобно он устроился в предоставленном ему Дилюком местечке. Тьфу. О последнем уж думать нет никакого настроения. Чайльд качает головой, отгоняя мысли, прежде чем направиться на выход из каюты, а затем и с корабля. В спешке, о которой он даже на задумывается. *** — Э-э-э… — девушка за стойкой регистрации выглядит абсолютно потерянной. Ее бледные пальчики листают бумажку за бумажкой, темные брови нахмурены, — нет, сэр. Никого подобного сегодня не заселялось. Тем более, если от господина Дилюка, это было бы отмечено. — Вот как, — говорит Чайльд, и сам хмурится. Рагнвиндр ушел с принцем достаточно давно, быть не может, что они не дошли досюда за это время. Ему стоило настоять. Самому отвести сюда Кэйю, даже если бы пришлось отвалить нехилую сумму за то, чтобы Альберих остался тут. В конце концов, жизнь Альбериха вверили не этому дипломатишке, а ему, Чайльду, и теперь, кажется, он не сильно-то и справляется с возложенной на его плечи задачей. — Но, сэр, — вдруг выдергивает Тартальи из размышлений голос голос девушки, вдруг светящейся улыбкой, — господина Дилюка видели с кем-то прямо у входа сюда. Может, его вы и ищете? — Может и его, — отвечает Чайльд. Ладно, может, Кэйа просто решил записаться позже? Нашел занятие поинтереснее? — вы не знаете, куда потом ушел тот, с кем он был? — Нет, к сожалению, — вздыхает девушка, закрывая книгу, — это все, что я могу вам сказать, больше никакой информации у меня нет. Тарталья вздыхает. А затем ему в голову приходит мысль. «…и своди меня в местную таверну. Я слишком наслышан о том, насколько вкусное тут вино». Насколько возможно, что Кэйа решил сам найти местечко выпить? Очень это, конечно, небезопасно, рискованно, но не то, чтобы было много вариантов. Хотелось бы все же найти принца самостоятельно, не прибегая к помощи рыцарей, и так косо на него смотрящих. — Ладно. Спасибо, — говорит Тарталья спешно, уже прикидывая свой путь до таверн. — Всего доброго, сэр, — прощается с неловкой улыбкой, девушка. — И вам, милая леди, — отвечает Чайльд, уже направляясь на выход. Первая на очереди среди мест поиска предвестника — «Доля Ангелов». В этом городе практически каждая дорога ведет туда. Только вот почему Кэйа не дождался Чайльда, раз у них была договоренность? Не могло же что-то случиться? Сегодня день Предвестника, кажется, проходит в его мыслях, попытках найти ответы на вопросы, на которые ответить сможет только другой вполне конкретный человек. *** Кэйа чувствует своего рода облегчение от тумана в голове. Взгляд концентрируется на бокале с одуванчиковым вином. Оно тут действительно хорошо, лучше того, что привозили в Белый Дворец. Почему? Может, на местное обеспечение идет лучшее. Не все всегда достается королям, но им об этом, кажется, знать ни к чему. Принц проводит пальцем по краешку бокала, откидываясь на спинку стула и чуть напрягается, когда появляется тонкий узор изморози. Черт. Опять. Ухватить бокал, сделать глоток побольше. Может, стоило дождаться Чайльда, как и договаривались? Но Альбериху и думать не хочется, как бы он извелся мыслями о том, как отреагировал Дилюк на его извинение, да и в целом воспоминания о том, в честь чего все это. Вино кончается в бокале, и Альберих собирается поднять руку и позвать официанта, чтобы ему налили еще, как слышит рядом знакомый голос. — Нашел. Принц оборачивается резко, так, что кружится голова, и сталкивается с обеспокоенным взглядом синих глаз. Как говорится, только вспомни. Он не особо думает, указывая на стул напротив: — О, Чайльд, прости, что начал без тебя. Присаживайся, — говорит Кэйа нерасторопно. — Не кажется, что ты только начал, — качает головой Тарталья, но присаживается, — я собираюсь забрать тебя отсюда. Тебе, кажется, хватит, вашество. Тем более у меня к тебе есть пара вопросов. Кэйе не нравится последнее. Он оглядывается по сторонам и ловит на себе взгляды местного барда и бармена, затем глядя на рыжего капитана, в свою очередь уставившегося на него неотводно. — Что за вопросы? — спрашивает принц, чуть хмурясь. — Скорее даже уточнения, — говорит Чайльд, почесывая щеку, — но все равно не для этой обстановки. Кэйа молчит. Лучше бы этому не быть чем-то серьезным. Что серьезного вообще могло случиться, тем более в его отсутствие? — Ладно, — бухтит он и упирается ногами в пол. Они практически не ощущаются. Сколько он выпил?.. — протянешь руку помощи? Тарталья поднимается с места вместо ответа и помогает Кэйе подняться, приобнимая его для прочности за талию. Альберих улыбается ему мягко вместо благодарности, кладя в свою очередь руку на плечо капитана. Он, кажется, правда перебрал. Что, если бы Чайльд не пришел за ним? — Мне надо оплатить, — говорит Альберих мысль вслух. — Расслабься, — незамедлительно звучит Чайльд, — оставь это на меня. Маленький жест. Первый за день, от которого в груди тепло.