На скейте к свободе

- Можно я всё-таки оставлю себе фотографию?

- Ага, прям сейчас! Только если ты меня к моему дому прям на руках понесёшь.

      Сказано – сделано. В конце концов, для Айноске это меньшее, что он вообще мог сделать. Тем более с его комплекцией. Впрочем, эта неудачная шутка, сказанная исключительно в саркастичной манере, больше уже шуткой не являлась.       - Боже, я же просто так это ляпнул. Тебе было необязательно нести меня. Надорвёшься же ещё, я же всё-таки не пушинка, - смущённо бормотала под нос Морена, спрятав своё красное лицо за скейтом, что пришлось нести в руках. На самом деле для человека, что абсолютно не привык к тактильным контактам - эта реакция была не такой уж плохой. Даже, можно сказать, достойной. Однако девушка точно могла заявить, что когда совсем недавно замечательная-самодовольная-нянька-Джо тащил её тушку до байка, таких ощущений она не испытывал. Хотя возможно дело в том, что тот волок её за шкирку, но это не так уж и важно.       - А вот тут-то я с тобой абсолютно не согласен, - возразил мужчина, качая головой. Затем немного погодя он самодовольно ухмыльнулся и чуть ли не нараспев проговорил.- Даже с учётом лишнего груза, ты по-прежнему весишь непозволительно мало для парня. Тебе точно не опасно кататься на скейте? Вдруг сдует ненароком?       - Снова ты за своё!? – вспыхнул Драгон, желая использовать одну из досок в своих руках явно не по назначению. С одной стороны «паренька» до глубины души оскорбляло такое замечание (не совсем по поводу веса, конечно, какая девушка в здравом уме будет на такое обижаться?). С другой же его настораживало, что Адам может начать что-то подозревать, но этих опасений было ничтожно мало по сравнению с моральным ущербом, полученным от издёвок. Но поскольку Морене всё же нравился такой стиль передвижения а-ля «Гена, я понесу сумки, а ты понеси меня», она просто надула щёки и повернула голову в сторону от мужчины, высоко вздёрнув нос. - Тогда я тебе и слова больше не скажу по этому поводу! Неси, как хочешь.       - Вот и договорились, - довольно заключил Адам и вместе с тем сладко улыбнулся, как если бы его тайно задуманный план прошёл на ура. Не то чтобы это было не так. От этого Морена ещё немного пофыркала в своей привычной «мореновской» манере, но почти сразу же успокоилась, не в силах устоять перед «сладостью» в лице Адама. Что б его неладно, с таким лицом и улыбкой можно и убийство с лёгкостью простить, что уж говорить об издёвках.       Время шло, улочки медленно сменялись друг за другом, а беседа лилась своим негромким чередом. В основном говорили обо всё и ни о чём сразу, иногда весело шутя и перебиваясь на истории о будничном. С Адамом на душе становилось как-то спокойно, и в то же время всё нутро было в каком-то предвкушении. Его персона действительно увлекала Морену. Для неё он был чем-то новым, неизведанным, но в то же время дико похожим на неё саму. Это было сложно объяснить, однако ощущая, как сильные мужские руки с нежностью сжимают собственное тело, и всё что ты можешь делать - так это чувствовать чужое тепло, Морена точно знала – Адама побуждает доселе странные и смешанные чувства. Это проявляется не только в его прикосновениях, сама его сущность вызывает непривычный…интерес. Да, пожалуй, так, его хочется узнать, разгадать как самый большой секрет, пройтись по закоулкам его души и вытащить оттуда всё, что только можно. Затем вдоволь налюбовавшись этим, аккуратно разложить по полочкам и только потом, сложив всю картинку воедино, довольствоваться полученным пазлом. И желательно на всё это получить разрешение самого владельца, конечно же. Но вот тут и заключалась самая главная проблема.       Отношения – основываются на доверии. Это Морена вычитала в какой-то книженции ещё в классе пятом. Суть она тогда конечно не уловила, но вот сейчас, входя в социум чуть больше, чем отношения «услуга за услугу» девушка могла с уверенностью заявить: «Это же очевидно!». Ну, очевидно то очевидно, а вот как это доверие проявляется, она вам не расскажет. Сама не знает. И вот тут-то в её душу впивался червь сомнений. Она же – девушка, но все, с кем Морена общается более-менее хорошо, думают, что она - парень. И наша героиня не была бы против, пусть считают так и дальше, но вот случай с Адамом – проблематичный. Он говорит о любви, но девушка и понятие не имеет, что это такое – никогда не чувствовала. Юная особа точно знает, что Адам ей любопытен. До маниакальной жадности любопытен, но желание узнать все тонкости души, его плюсы и минусы, это же не любовь, ведь так? Ну и что, что её сердце страдает от аритмии каждый раз, когда этот дьявольски красивый мужчина нарушает личное пространство. И пусть Морена вполне себе удачно может лечь на продуктовую полку и сойти там за спелый помидор, когда видит его улыбку, это же не любовь, верно? Максимум симпатия, да и то с натяжечкой. Морена точно не может заявить, что для неё значит Адам, кроме этого любопытства и тех ощущений. Не может, но только его обманывать наш горе трансвестит как-то не горит желанием. Как-то неправильно всё это. Но и рассказать об этом, пока эти «не пойми какие» отношения только-только развиваются, тоже не хочется. Или даже не так – как то боязно. Поэтому, когда в диалоге подворачивается удачная возможность, Морена как бы невзначай спрашивает.       - Слушай, Адам, а если, предположим, я был бы девушкой, то это как-нибудь повлияло бы на твоё мнение обо мне?- не смотря на то, что лицо Драгона полностью отображает выражение «этот вопрос из разряда простого что если, ничего такого», то вот в душе становиться как-то не спокойно. Точнее даже не так, там кружит с бешеной скоростью чёртов ураган, как только Морена смотрит на озадаченное лицо мужчины. Турецкие сериалы плачут по её божественному таланту, который достался в руки нерасторопной японской девчонки, что могла бы стать с лёгкостью известной актрисой, если бы не всё та же нерасторопность.       - Не думаю, - пожимает плечами Адам и «паренёк» чувствует, как с плеч падает тяжеловесный груз сомнений, когда слышит такой ответ.- Любовь, знаешь ли, не имеет гендерной принадлежности. Не важно, что снаружи – главное, что в душе. Однако, наверное, не все люди согласятся с такой точкой зрения. У некоторых из них слишком закостенелое мышление. В любом случае, почему ты спрашиваешь?       - Я… - это была бы не такая уж и плохая возможность, чтобы рассказать всё как есть. Чего собственно бояться, Адама же сам сказал, что ему это не важно? Но вдруг в действительности это было бы не так? Люди, знаете ли, много что говорят. Видеть разочарование и отвращение в лице этого скейтера как-то не хотелось. Не то чтобы он мог так сделать, но и точной уверенности, что этого не произойдёт - не было. Да и в случае провала, если эта тайна пойдёт раскрываться и дальше, то Драгон может потерять много друзей, приятелей и хороших знакомых. Всё эти сомнения не давали Морене сказать и слова в нужном направлении.

Отношения строятся на доверии…

       - Да, так. Просто любопытно стало вот и всё. Не забивай себе этим голову.

…Морена Адаму не доверяла.

      Доверие это сложная штука и оно приходит не сразу. И проблема не в том, что люди, которые сейчас окружали Драгона, его не поймут. Проблема в том, что Морену могут не принять. В отличие от бойкого, открытого ко всему скейтера сама девушка была довольно тихим и закрытым человеком, предпочитающим отсиживаться где-нибудь в тени и тихо молча выполнять, всё, что от ней требуется и ни капли больше.       - Как скажешь, - соглашается Айноске, придавая всему этому свой особый смысл,но ни в коем разе не заостряя на этом внимание. И Морена одновременно и рада этому, но в тоже время чувствует, как неприятно засосало под ложечкой. Врать для неё стало обычным делом, в конце концов, чтобы получить крохи желанной свободы, приходилось это делать на регулярной основе. Но отчего-то врать Адаму было ужасно некомфортно. К счастью об этом не приходится думать слишком много, так как мужчина переводить тему в совершенно другое русло. - Кстати, ты всё ещё не определился с тем желанием. Я был полностью серьёзен, когда говорил, что ты можешь просить о чём угодно, если в итоге победишь Блоссома.       - Ой, да точно, - встрепенувшись, Драгон тут же переключает свои думы в другое русло и затем, немного стушевавшись, пытается оформить хаотичные мысли в слова. - Знаешь, я бы хотел поговорить с тобой на этот счёт. В общем, та победа, она было не шибко справедливой. Ну, то есть выиграл то я своими силами, однако в той гонке Черри не был особо серьёзен со мной, да и мне тот заезд по вкусу не пришёлся. Поэтому мне удалось договориться, чтобы переиграть эту гонку. И собственно вот к чему я клоню, может, тогда лучше перенести то обещание на следующий раз? Нет, если ты не захочешь, я, конечно, не буду настаивать, просто и оставлять всё как есть мне тоже не хочется. Это как-то неправильно, что ли.       - Ах, вот о чём ты! Тебе не стоит об этом переживать, я поступлю так, как ты попросишь. В конце концов, я тогда предложил эту сделку, чтобы просто порадовать и дать тебе определённый стимул. Однако я приятно поражён, что ты так серьёзно отнёсся к этому. И всё же победа остаётся победой, какой бы она не была. Ты действительно хочешь вот так отказаться от неё? Всё же это вина Блоссома, что он не был серьёзен с тобой, с его порой заносчивой натурой такое не удивительно. Перфекционист во всём и в этом ужасно дотошный, - цокает Адам, отзываясь о мужчине как о чём-то не шибко приятном, но в то же время до ужаса знакомым и притеревшимся.       - Что ты имеешь в виду? – спрашивает Морена, удивлённая подробностями о Черри, и что об этом заговорил сам Адам. Морена помнила, что у этих скейтеров были довольно напряжённые отношения, и подробности о них она знала только через того же Адама, да и то вскользь. Казалось, что ему было неприятно говорить об этом тогда, но сейчас его лицо просто приобрело лёгкую ворчливость и ничего более.       - Я про его стиль. Он катается словно по учебнику. Поэтому неудивительно, что он перестал развиваться дальше. Черри неплох по меркам S, но и лучшим он никогда не станет, - честно признал мужчина. Он всегда так считал, но и под дулом бы пистолета об этом никому и никогда не сказал. Только раз уж Драгону и то, потому что он живое исключение из всех правил, что были у Айноске. В действительности Шиндо никогда и не ненавидел своих давних друзей знакомых, он даже их и не презирал и не считал недостойным. Просто обстоятельства неудачно сложились вот и всё. Но менять их Айноске сейчас, конечно же, не будет. Его эта неопределённость полностью устраивала, потому что решать ничего не надо было. Единственный минус во всё этом было лишь то, что иногда давние друзья знакомые лезли эту ситуацию исправлять.       - Понятненько, - кивает Драгон, полностью переваривая информацию и даже соглашаясь с этим. Черри действительно походил на ходячую инструкцию или хорошо запрограммированного робота в своих идеально отточенных движения. И всё же пусть катается как ему угодно, это же его личный стиль. В перфекционизме ему не было равных. - Но разве это так важно? Не обязательно же быть лучшим в том, что приносит удовольствие. Я бы ещё понимал если бы мы все стремились попасть в сборную, а так…Развиваться дальше или же нет – это уже личное желание каждого. Возвращаясь к заданному вопросу, то тут дело в победе. Меня если честно такие вещи мало заботят. Не люблю быть лучшим – от этого никакого толку.       - Надо же, и почему же ты так считаешь? – Адам лишь слегка удивлён таким словам. Для него быть лучшим было не просто привилегии – это обязанность, которую нужно нести с поднятой головой. Однако он никогда бы и не подумал навязывать такое мнение хоть кому-нибудь. Особенно Драгону, что хорош в своей исключительности не придерживаться никаких ограничений. Этим он невольно завораживал и конечно Айноске ни за чтобы не хотел избавиться от такой черты. Ему скорее и в правду любопытно. - С твоим талантом ты бы мог легко этого добиться, только приложив к этому немного усилий. Не боишься потерять такую возможность?       - Не то чтобы. Просто не хочу быть первым вот и всё, - глухо отвечает Морена. На самом деле она и сама не знает, как давно это началось. Быть первой для неё казалось ужасно тягостным и вместе с тем бессмысленным занятием. Так было почти во всех вещах, за которые девушка когда-либо бралась. Возможно, в подростковом возрасте она ещё и хотела бы быть лучшей, но пока не поняла, что в любом случае плоды это не особо несло. Морене всегда хотелось признание. Признание от самых близких и родных с рождения людей, но в этом плане что-то как-то не сошлось. Впрочем, после этого всё возложенные обязанности она выполняла только на оценку «удовлетворительно», но это слишком долгая история, чтобы её описать в двух словах, да и девушка её бередить никак не хочет. Что же касается скейта...Она об этом даже не думала, просто делала, что нравилось вот и всё. И всё же стать первой не хотелось и здесь. Это было бы невероятно тяжело.       - Боишься ответственности за это?       Морена сбита с толку таким вопросом. То есть она, конечно, думала об этом, но вот произносить вслух эту мысль или даже согласиться с ней она как-то не решалась. Поэтому девушка поражена тем, как удачно Адам подобрал слова       - Да, пожалуй, так и есть, - кивает Драгон и задумчиво отводит взгляд куда-то в небо. Всё же объяснять, что-либо звёздам было намного проще, чем говорить с другим человеком. Да уж, люди интересны, но вот себя таковой Морена никогда не считала. На самом деле, она до сих пор удивлена, почему некоторые личности так цепляются за неё. Тот же Адам чертовски красив, сложен по своей натуре и тем самым полон загадок, а вот Морена же… Морена всегда сбита с толку, когда на неё обращают внимание. Иногда она желает, пожить в тени, когда реальность ужасно больно наступает на пятки. Наверное, эта ещё одна причина, по которой груз ответственности ей до чёртиков невыносим. - На «лучших» всегда большой спрос от них много ждут, и если не соответствуешь ожиданиями, то всегда к этому прикапываются. Иногда в погоне за победой забываешь, что есть вещи и поважнее всего этого. Наверное, может из-за этого в прошлый раз я был так не доволен гонкой. Бесит.       Скрипуче цокает Драгон, вспоминая каждый раз то горькое послевкусие от заезда. Это вроде как и было неплохо, но всё равно ужасно раздражало. В скейте главное процесс, развлечение, которое получаешь от всего действия, мимолётные секунды полёта, пленяющие душу, а не тот момент, когда ты уже стоишь на земле. Наверно поэтому скейтбординг девушке вообще так нравился. Побед особо никто не требовал, и ожиданий не возлагал, да и к тому же ловить восхищённый взгляды иногда было до чёртиков приятно.       - Что ж, я могу понять тебя, - благосклонно произносит Адам и тут же над чем-то задумывается. «Юноша» с интересом разглядывает безмятежную пелену алых глаз, подмечая про себя, что в такие моменты мужчина на удивление выглядел более открыто, чем когда он без конца улыбался. Конечно, сложно понять, о чём он думает, но и до этого как-то особо легко не было. Почему-то в такие мгновения он выглядел куда печальнее, но вместе с тем…роднее, что ли? Однако словно по щелчку пальцев, выражение его лица тут же меняется и он, будто озарённый какой-то идеей в своей джентельменской, немного лукавой манере предлагает. –Тогда, может, поступим так - тебе не обязательно побеждать Блоссома. Мы с тобой просто немного видоизменим условия сделки. В этом же нет ничего плохого, ведь так?       - Думаю да, - несмело отвечает Драгон и тут же, терзаясь какими-то сомнениями, спрашивает. - Но что тогда за условия?       - На самом деле, очень простое и одновременной ужасно тяжёлое, мой милый Драгон, - произносит мужчина с напускной таинственностью какого-нибудь мага из фантазийных новелл и в мгновения ока его хитрые глаза оказывается в парочку сантиметрах от уже порядком заинтересованных очей «юноши». От этого Драгон невольно сглатывает слюну, но взгляд в сторону не уводит. Уж больно красивое зрелище, да и любопытство берёт вверх. Однако Адам, словно испытывая нервную систему «парнишки», тут же отшатывается и с ослепительной улыбкой на губах произносит. - Просто получи удовольствие от гонки. Если же победа тебе такого не приносит, тогда это было бы глупо просить её от тебя, не находишь?       Айнсоке довольно чуткий человек, когда захочет, конечно же. Он умён и развит не погодам, да и в человеческой психологии на самом деле разбирался неплохо (в чужой, конечно же, не в своей), а для такого успешного политика как он это просто необходимо. Вот и получается, что хорошенько подумав над всем сказанным, Шиндо понял, что могло бы стать приятным для его милого Драгона. Хотя в действительности это то, что следовало сказать ещё и самому себе. Но сейчас это не так и важно, как миниатюрный «юноша», что донельзя гармонично смотрелся в его руках.       Морена удивляется такому предложению, но отчего-то на душе становиться приятно от такой просьбы. Обычно её редко спрашивали, чего бы ей вообще хотелось на самом деле, да и стольким вниманием никогда не одаривали. Просто делай, что велено и не позорься, достигай результатов, потому что не можешь их не достигать. Сейчас же впервые кто-то думает о том, что ей бы понравилось, а в таком деле как скейт, это ужасно важно. Даже как-то неловко.       - Это, конечно так, но какой тебе от этого прок? – отворачивается Морена, потому как всё это кажется ей ужасно хорошо. Бесплатный сыр только в мышеловке, по-другому просто не бывает. - Да и если подумать, то с самого начала это была не шибко сбалансированная сделка.       - Ах, Драгон, не забивай себе этим голову! С самого начала я не имел при себе никаких корыстных целей, я просто хотел помочь раскрыть твой потенциал. Но не для всех же победа являться стимулом, верно? В твоём случае всё строится на голом энтузиазме. Поэтому для меня единственная радость это видеть твои успехи. Ну и твоё милое личико, конечно. Возможно, во мне всё-таки есть немножечко корысти, потому как я бы хотел его видеть намного, намного больше остальных.       - Вот снова ты говоришь такие смущающие вещи! – возмущённо говорит «парнишка», но из-за вмиг подступающей неловкости получается только какое-то мямлянье. Чувствуя, как температура на щеках и вообще на всём лице значительно повышается до состояния раскалённого песка в жаркие дни где-нибудь на морском побережье, Драгон вновь прикрывается скейтом, нещадно в него вцепившись, словно в спасательный круг. Айноске выглядит невероятно довольным этим.

***

      - Ладно уж, мистер-я-говорю-смущающие-вещи-24/7, ты можешь оставить себе ту фотографию. Только дай слово, что её никто не увидит.       - Да, я бы не посмел, - ухмыляется Адам, и вместе с тем, аккуратно ставит «юношу» на землю, как если бы тот был ужасно драгоценной и хрупкой реликвией. Морена поражена тем, что мужчина действительно смог донести её до района, в котором она проживала. Вот это силище и целеустремлённость прошагать так несколько километров по окраинам города! Он точно вообще человек? Вот Морена теперь была не уверена. Ну, ещё бы, она в жизни ничего тяжелее коробки с книгами не переносила, а её тоненькие ручки похожи на две макаронинки, с такими и не повоюешь даже. Впрочем, она сама виновата, что спорт особо не жаловала, в отличие от её новых знакомых. Кататься на скейте – это одно, а вот уже целенаправленно качать мышцы – это уже совершенно другое.       - Знаю-знаю, ты ведь довольно жадный, так? – улыбается Морена и медленно расхаживает на пятках, привыкая к родимой бетонной плиточке под ногами. Даже по ощущениям стало как то прохладней, нежели до этого. Чужое тепло действительно так сильно согревает и успокаивает.       - Верно, - усмехается Адам, слушая, как припоминают его ещё недавно сказанные слова. Затем он оглядывается по сторонам, рассматривая довольно богато выстроенные дома, чем-то напоминающие его семейный особняк, и только потом спрашивает, указывая на рядом стоящий высокий забор. – Ты здесь живёшь?       - Не совсем, я живу через улицу вниз отсюда. Это не так далеко, но мне лучше быть осторожным. Если кто-нибудь из домашних узнает, чем я в принципе занимаюсь, это может плохо для меня кончится. В случае такой неудачи, отец скорее всего решит, что скейт будет очень хорошо гармонировать с моим разбитым лицом, - отшучивается Морена, рассматривая при этом проезжую часть и парочку медленно плетущихся машин по ней. Она проговаривает всё это будничным тоном, непринуждённо как и всегда, потому что для неё это уже обыденность. Серая, ужасная, безвыходная обыденность, выход из которой уж точно не высвечивается зелёной спасательно табличкой и всё что остаётся делать, так это смириться с этим. И Адам был знаком с таким, сам испытывал на своей шкуре, поэтому слыша о чём-то подобном из чужих уст, он испытывает какое-то неприятное чувство ностальгии и что-то похоже на жалость. Людям легче сопереживать кому-то, если они похожи, поэтому эта «шутка» и вызывает в нём какую-то горечь, желчь, которую хрен с языка смоешь.       - Звучит довольно не обнадёживающе. Всё точно будет в порядке? – спрашивает Адам и Морена, отвлекаясь от несмело идущих машин, поворачивает голову и, встречаясь с необычно обеспокоенным взглядом мужчины, чувствует себя даже немного неловко. Так вот значит, как выглядит беспокойство. От Адама это было видеть ново и непривычно, да даже не так, если бы на его месте стоял бы кто-нибудь другой, это чувство неловкости никуда бы не делось, потому что внимание со стороны само по себе очень странно. И не желая встречаться с этим ещё раз, Морена просто улыбается и говорит.       - А, да, не стоит беспокойств. Я, наверное, немного преувеличил.       Это не особо успокаивает, но всё же Адам облегчённо выдыхает, до той поры пока не слышит следующие.       - Он бы запустил доску в живот. Всё же размалёванное лицо было бы сложнее объяснить общественности, - озадаченно проговаривает Драгон, как если бы он раздумывал над принципом работы закона Ньютона. Защитная реакция для человека чаще всего смех, поэтому разведя руками «юноша» со всей присущей ему беззаботностью заверяет. - Но ты и об этом не переживай. Если я не попадусь, всё будет окей. Мне к такому не привыкать, да и в случае чего у меня всегда есть маскировка.       - Маскировка?       - Она самая, но тебе ещё рановато знать о таких вещах, мой милый Адам, - передразнивает Драгон, не особо сейчас заботясь о своём маленьком секрете. Главное удачно отшутиться. Айноске это не то чтобы устраивает, но и возразить ему особо нечего. Так и получается, что больше эти двое эту тему не затрагивали.

***

      По старой привычке Морена осматривается по сторонам и, не замечая никого подозрительного, с размаху перекидывает доску через металлическую ограду, а затем и сама ловко перебирается на участок особняка. Дом милый дом. Сейчас ты кажешься всё таким же умиротворённым и пустым, как и подобает всей этой семейки. Морена не хочет думать о том, что, скорее всего, ей предстоит здесь остаться до конца своих дней. Это мысль пугает и душит лучше любой петли.       Проворачивая привычную процедуру взбирания на второй этаж, девушка с гулким звуком шлёпается на пол и что-то тянет себе под нос нечленораздельное. Сегодня выдался довольно эмоционально затратный денёк и пока наш горе трансвестит стягивал с себя одежду, он думал лишь об одном: «по скорее бы доползти до кровати».       Макияж успешно смыт, пижамка отлично сидит на положенном месте, и уже можно было бы отправляться в царство морфея, как вдруг дверь с неожиданным грохотом распахивается и в комнату влетает мать со стопкой бумаг. За ней следом плелась главная горничная, которая судя по синякам под глазами тоже не особо рада такому ночному визиту. В руках у неё был поднос, на котором располагался хрупкий фарфоровый чайный сервиз и несколько пиалок с печеньем. Морена в недоумении смотрит по сторонам и только потом, встречаясь с замученным взглядом домработницы, всё понимает. Сон как рукой снимает и волей неволей приходится встать с мягкой постели, чтобы разобраться со всем этим кавардаком.       - Солнышко моё, ты ещё не спишь? Этот дом такой огромный мне было сложно отыскать твою комнату, - лепечет лилейным голоском женщина, чьи зрачки были неестественно расширены, а глаза по странному блестели. Морена тяжко вздыхает, понимая, что в ближайшее время поспать точно не удастся. Она подхватывает мать под локоть и аккуратно усаживает её на кровать.       - Ничего, мамочка. Всё в порядке, - девушка говорит это ласково, даже с какой-то жалостью в голосе, хотя на самом деле слова буквально приходилось выдавливать из себя. Оставляя женщину сидеть на кровати, Морена подходит к домработнице и, забирая у той поднос, на ухо сердито шепчет, сводя брови у переносицы. – Она снова не приняла таблетки? Что на этот раз?       - Господин Кацураги сегодня утром неожиданно уехал по работе. Сначала всё было нормально, но под вечер у госпожи Усами началась истерика. Кажется, ей звонил кто-то из её семьи. По началу всё было нормально, но потом у неё резко задрожали руки и, заливаясь слезами, она бормотала себе под нос что-то непонятное. То ли она просила вернуть ей ушедшего юного господина, то ли она звала своего мужа. В общем, мне с трудом удалось её успокоить налив ей немного сакэ.       - Немного?! Да от неё несёт за версту! – злостно шипит Морена, но тут же одёргивает себя, понимая, что у этой порядком потрёпанной жизнью женщины, просто не было другого выбора, как сделать это. Однако теперь дать таблеток матери так просто не получиться, не хватало ещё побочных эффектов на сегодня. Ничего не остаётся кроме как смириться. – Ладно, я тебя поняла, извини за принесённые беспокойства. Сейчас уже поздно, так что ложись спать, я тут сама как-нибудь разберусь.       - Хорошо, юная госпожа, спокойной ночи вам, - смиренно проговаривает женщина и почти сразу же покидает комнату, оставляя Морену со своей матерью один на один.       Поставив поднос на тумбочку, девушка подходит ближе к матери, и вид, что открывался сверху на сидящую женщину, вызывает довольно противоречивые чувства. Её спутанные чёрные кудри, аккуратно падают на хрупкие плечи, нежные длинные пальцы в только своём понятном алгоритме перебирают стопку бумаг, а глаза несмело бегают из стороны в сторону. В какой-то момент Усами замечает присутствие дочери и, поднимая взгляд вверх, хлопает длинными ресницами, то и дело разглядывая её. В такие моменты женщина в действительности больше напоминала ребёнка, нежели взрослую, уже не раз рожавшую женщину. И Морена больше не может раздражаться, когда Усами несмело дёргает за края её ночнушки, как бы предлагая присесть.       - Мам, уже полночь тебе пора спать, - замечает девушка, так и не удосужившись расположиться на кровати.       - Не хочу, - бурчит про себя женщина и как и подобает капризным маленьким детям дует щёки и отводить взгляд в сторону. Морена чувствует, что её терпение не резиновое.       - Но тебе нужно. Сегодня был сложный день, тебе не стоит перенапрягаться. К тому же тебе ещё завтра работать, давай отложим эти бумаги и я провожу тебя до спальни?       - Н-нет, я туда не вернусь. Там пусто, - боязливо лепечет женщина, роняя из рук бумаги из-за чего приходиться их тут же собирать по всему полу.       Усами несмело потянулась к ним, но Морена сердито зыркнула в её сторону, из-за чего порыв помочь куда-то сразу же испарился. Девушка собирает листовки и волей неволей цепляется за текст на них, но прочитав его лишь урывками, она удивлённо вскидывает бровь, и уже было собиралась открыть рот по этому поводу, как поднимая глаза обратно на мать, Морена видит перед собой разбитую, подавленную дорогую фарфоровую куклу. Слова остаются где-то поперёк глотки, а стопка бумаг мигом отправляется на небольшой книжный столик до своих лучших времён. Юная особа снова тяжко вздыхает, смотря на карикатурно жалостливую картинку перед собой, и от этого рука сама по себе тянется к темноволосой макушке.       - Я помню, ты не любишь оставаться в одиночестве. Из-за этого ты таскала по всему дому Сару и искала мою комнату, - Морена аккуратно проводит по спутанным кудрям, словно гладя какого-то потерявшегося и избитого жизнью котёнка. Усами безлико посмотрела вверх, своей привычной бледностью голубых очей и больше ничего не предпринимала, словно смиренно выжидая грядущего вердикта. И он не заставил себя ждать, когда девушка с глухой печалью в голосе, утвердительно спрашивает. – Ты боишься, ведь так? Ничего сама сделать не можешь и потому цепляешься за других. Без отца ты действительно беспомощна. Но ничего, это не так страшно. Мы все в этом доме такие и я тоже буду рядом с тобой столько, сколько тебе понадобиться. Тебе не следует о чём-либо беспокоиться, пока ты всё ещё болеешь, всё в порядке. Боятся одиночества – это нормально. Если хочешь, ты можешь поспать сегодня со мной, я не буду против.       - Угу, - кивает женщина, после чего вяло тянется к Морене, несмело обвивает руки вокруг её талии и утыкается лбом в плоский живот девушки. Её действия медленные, размеренные, но Морене кажется, что когда в неё вцепились цепкими, хрупкими пальцами, то теперь уже не отпустят, словно хватаясь за спасательный круг.

Безвольный, красивый в своей безликости паразит, что просто уже не представляет свою жизнь без других.

      – Ты же не оставишь меня?

И девушка знает это. Знает и всё равно до беспамятной жалости любить свою мать. Потому что по-другому просто не получается. Если не она, то кто? Сейчас в этом доме она единственная, чья жалостливая любовь не приносит никому боли. Она даже где-то рада, что есть возможность провести время с самым близким человеком. Пусть даже если и возможность вот такая.

      - Нет, конечно. Как я могу так поступить.