На скейте к свободе

      Каору Сакураяшики – успешный мужчина в самом рассвете сил, славившийся в таком интересном и сосредоточенном деле как каллиграфия. Следует сказать, эта работы ему идеально подходила. Каору сам по себе сдержанный, внимательный, образованный и до чёртиков отдающий себя, своему любимому делу. Эдакий дотошный интеллектуал. И вот кто же знал, что такой вот строгий во всех отношениях джентльмен будет вечерами на пролёт колесить на четырёх колёсной доске, набивая себе синяки и не только…Вот и он в свои 15 этого не знал.       Стоит сказать, что и родители у него были такими же дотошными, как и он сам. Всегда просили от него идеальных оценок, хорошего поведения и чтобы ещё и по дому помогал. И он собственно соответствовал ожидаемому образу. В общем счёте получалась картинка эталонной исконно японской семейки. Картинка красивая и это правда, да вот только в действительности, как только Каору выходил из дома весь этот образ пай-мальчика куда-то улетучивался и на место всему этому приходил буйный подросток, что по своей молодёжной дурости проколол себе пирсинг, где только можно и нельзя. У него даже была небольшая татуировка на бедре, что заботливые друзья накололи ему, когда он был в стельку пьян после какой-то очередной тусовки. Единственное, что уберегло Каору от какого-нибудь выдающегося изображения полового органа на коже, так это друг детства Кодзиро, который в сущности со всей этой спонтанной идеи поржал, но всё же предложил более разумный дизайн. В итоге выбор пал на вишню. Впрочем, откуда пошло то самое выдающееся прозвище на S, думаю, объяснять не стоит.       Вот и получается, что шныряясь по гаражам после долгой и утомительной летней жары двое друзей, измученных скукой, сидели на картонах и так сказать размышляли о жизни. В сущности же просто спорили, чья же косточка, от всей той же пресловутой вишни улетела дальше. Когда же игра в «плевалки» полностью наскучила, к Кодзиро пришла неимоверно гениальная идея по тем меркам. Видя, как какая-то мелочь пузатая разъезжала на скейте по не очень ровному асфальту, подросток предложил заняться чем-нибудь подобным. Впрочем, уставший от вселенской скуки Каору был на тот момент согласен на всё. Так что, обзвонив всех существующих знакомых и незнакомых людей, нужная и самая главная вещь была найдена. Собственно с того весь этот путь ссадин, ушибов и иногда даже и переломов и начался. Не особо интересная история, если так подумать, но в жизни всё так обычно спонтанно и получается. Это вам не сёнен, где глав герою по воле судьбы прилетает скейтом в голову, после чего какой-то левый, но важный сюжету персонаж начинает затирать, что мол «займись этим, ты чуть ли не избранный, тебе зайдёт», а потом всё как понеслось, поехало. Впрочем, у этих двоих действительно и понеслось и поехало.       С той поры прошло может от силы год, но к тому времени чуть ли не каждый уважаемый себя пацанчик на районе умел делать олли. А Каору и Кодзиро себя безмерно уважали, так что в своём округе они добились необычайных высот по тем меркам. Так что это был лишь вопрос времени, когда в жилом квартале они стали чуть ли не королями скейтбординга. Но и этого со временем естественно стало мало. Поэтому выбираться чуть ли не на другой конец города, чисто чтобы посоревноваться с местными главарями на скейтах и буквально пересчитать все колёсики, стало для них обычным делом. Людей для гонок появилось значительно больше. К слову объяснялось такое массовое вовлечение в это прекрасный мир адреналиновых ощущений обыкновенным кинематографом. В те года фильмов с такой тематикой выходило нереально много, поэтому почти каждому бунтующему подростку хотелось ощутить на себе роли главных героев. Поэтому и полиции штурмующей по ночам проезжие части, частные секторы стало намного, намного больше. Но, боже мой, кого это вообще останавливало. Только не наших шалопаев.        Гонки следовали одна за другой, пока в какой-то момент звание «лучших во всём городе» чуть ли не было присвоено нашим героям. Но это история не имела бы смысла, если бы всё было так просто. К тому моменту уже успели образоваться своеобразные банды, и у Каору с Кодзиро такая тоже имелась. Сборная солянка из разных районов, которая, впрочем, была неплоха, но и не шибко выдающейся. Зато слухи и сплетни разносила с нереальной скоростью. Поэтому вычислить и забить стрелку на заброшке той самой банде конкурентов не составило труда. Впрочем, в ту ночь эти самые лучшие из лучших групп окончательно распались, так официально не решив, кто же выиграл. Но взамен, образовалась новая шайка, так сказать рассвет всех времён и народов, большая тройка, о которой чуть ли не слагались легенды.       В жизнь Каору и Кодзиро, нагло, смело, бесцеремонно, словно выбив дверь с ноги, ворвался Адам. Адам, что официально и не признавался лидером, чтобы сохранить равновесие между ночными мирами разных районов, но вот невербально всё и так было всем понятно. Но наши герои не таили совершенно никакой обиды на это, напротив нового синеволосого друга, что скрывал своё лицо за капюшоном, они чуть ли не восхваляли до бога. Ну, Каору так точно. Его сердце до сих пор иногда трепещет, когда он вспоминает те моменты, когда Адам становился на доску. Для него это было чем-то особенным, словно ему заново показали мир скейтбординга. Раньше, где он сам мысленно ставил себе ограничения по возможностям, новый приятель же, ничегошеньки не страшась, пробивал этот самый невидимый потолок, что сдерживал их в определённых рамках. Адам смог показать ту самую бесконечность, он был экстремален, харизматичен и до ужаса сумасброден. И это просто не могло не привлекать, за таким человеком хотелось идти и в огонь и в воду. Он постоянно повышал планку, из-за чего всегда приходилось совершенствоваться. И для Каору, что в частности прославился своим идеальным, отточенным исполнением, словно по инструкции, такой человек бы просто необходим. Техника это одно, а вот креатив и полёт мыслей это другое. Сакураяшики имел в последнем некоторые проблемы.       Привыкший быть дома пай-мальчиком, выполняющим всё по строгим правилам родителей, подросток в частности доводил действия до автоматизма. Ему стал важен этот перфекционизм и проверенная рабочая техника, а не обширность в творчестве. Даже выражая себя через призму эдакого Бед-боя, то он и тут всё в идеале подгонял под это образ. Иначе просто нельзя было объяснить, откуда весь этот пирсинг, длинные залакированные патлы, несколько пачек дешёвых сигарет и сленг, провоцирующий на конфликты. В последнем он разбирался особо чутко, поэтому прочитав несколько качественных книг по прессингу и ораторскому искусству Каору умел ещё и интеллектуально опустить самооценку оппонента ниже плинтуса. Во всех спорах он как правило был ещё и до ужасного спокоен, что тоже бесило противников. Стоит отметить, что лез он в конфликты исключительно в особых случаях, обычно предпочитая разойтись по мирному.       Обобщая всё вышеперечисленное можно сделать вывод, что Каору как правило сложно экспериментировать. Во-первых, шаблон и инструкция это всё же практично, во-вторых, творчество любит беспорядок, ну а парень таких чувств к нему не питал. Та же каллиграфия, которой ему предстояло заняться в будущем, не имела при себе каких-то размытых, вечно требующих познания границ. В ней приходилось лишь чётко следовать определённым правилам, а так же имеет при себе навык красиво, философски мыслить, и это наш интеллектуал умел делать на ура.       И потому Адам, что напротив полностью отдавал себя креативу, был для Каору свежим глотком воздуха, что впоследствии смог дать ему возможность развиваться долгие и долгие годы. Сейчас они все уже не дети, много воды утекло с тех пор, но те безудержные катания ночи напролёт он до сих пор вспоминает с теплотой и, к сожалению, с лёгким горьким послевкусием. Но мы не об этом. Каору уже 26 и сейчас он чувствует, что тот глоток воздуха, наконец, кончился. Он перестал развиваться.       Обычно такое часто случается с людьми, которые долгие-долгие годы отдавали всего себя любимому делу, пока в какой-то момент не заходят в тупик и уже совершенно не способны посмотреть на это самое дело под другим углом. Вот так сейчас и Каору зашёл в свой тупик и не особо понимает, как из него выбраться и что вообще с этим делать. Не то чтобы Сакураяшики так сильно поклонялся скейтбордингу в свои 26. За целый десяток лет страсть, как это обычно и бывает, затухает и оставляет после себя уже более приземлённые чувства, и всё же мужчина не мог так просто смириться с этим. Он хочет вернуть себе тот будоражащий трепет во всём теле, как и тогда на той судьбоносной заброшке, когда лицезрел во всей красе Адама. Каору Сакураяшики вновь хочет увидеть ту самую бесконечность перед собой, но сейчас совершенно не знает, как это сделать.

***

      - Ну, что ты готов Черри Блоссом. Надеюсь, что да, потому что сегодня я собираюсь выжить из тебя все соки! – задорно выкрикивает Драгон и от переизбытка энергии с гулким звуком хлопает себя по животу. Сегодня у него чертовски хорошее настроение.       - Ты умудряешься это делать лишь одним своим присутствием, - тяжко вздыхает Каору, потому что видеть это улыбчивое во все тридцать два зуба лицо было сегодня неимоверно раздражительно. Мужчина порой чувствует себя стариком за 60, потому что чересчур шумный люди, которые, по всей видимости, влили в себя 5 банок энергетика и теперь кружатся повсюду как юла, его теперь очень и очень сильно раздражали. Хотя возможно дело лишь в этом мальчишке. Сакураяшики и сам не может сказать, чем конкретно ему так сильно не приглянулся Драгон, однако когда он жаловался на эту проблему Кодзиро, тот лишь усмехнулся, пожал плечами и сказал: «Вы просто слишком разные». Конечно, что тот конкретно имел в виду Каору так и не понял, но вот что-то переспрашивать и уточнять у своего друга детства как-то совершенно не хотелось. Вопрос гордости.       - Неужто, вы и сегодня не в форме, мистер-я-хмурю-брови-даже-когда-сплю? Может, тогда мы снова перенесём гонку? Я так уж и быть могу великодушно подождать вас, – совсем по невинному спрашивает Драгон, намеренно ближе наклоняясь к мужчине, чтобы отчётливо видеть, как цвет его лица приобретает новые краски. В действительности Морена пересекалась с Каору Сакураяшики пару раз перед гонкой. Как обычно проводя всё предрассветное время с Джо за очередными тренировками, наткнуться на розоволосого шиноби оказалось намного легче, чем предполагалось. Конечно поначалу фобия перед этим самым строгим проницательным взглядом, не давала даже нормально взглянуть на мужчину, но потом, как-то втянувшись во всё это, Морена находило истинное удовольствие в том, чтобы дразнить нашего спокойного интеллектуала. По уже известной причине Каору на удивление легко вёлся на это, что тоже безмерно нравилось Морене. Вполне вероятно это была, так сказать, реакция от обратного, а, может быть, так девушка отыгрывалась за того грозного учителя из младших классов, проецируя свои травмы через бедного, ни в чём ни повинного Каору.       - Ещё чего. Сегодня я планирую закончить это раз и навсегда. Меньше слов, больше дела, - проговорив это, мужчина показательно отвернулся а-ля «я больше не собираюсь тут лясы точить» и, как ни в чём не бывало, направился к уже заскучавшей линии старта.       - Вот это настрой! – навеселе воскликнул Драгон и, чуть ли не подпрыгивая на месте, пошёл хвостиком вслед за Каору.

***

      Раз.       Доска резко подкатывается к заветной ограничительной черте. Сердце невольно начинает колотиться, заглушая в ушах шум привычно неспокойной, буйной толпы. Руки сжимаются в кулак.       Два.       Нога съезжает по сухой пыльной дороги назад, как если бы сейчас её обладатель собирался делать резкий рывок вперёд. Колени проседают, чтобы воссоздать наиболее устойчивое положение тела. В горле пересохло, но это совершенно не замечается, когда две пары жёлтых глаз встречаются между собой. Словно королевская изящная кобра, столкнулась на своём пути с диким во всех отношениях дворовым котом.       Три.       Сигнальный гонг ревёт свою металлическую, корявую мелодию, спуская двух зверей с поводка. Вот он самый желанный звук для них, который остаётся далеко позади, когда на пыльной дороге появляется протяжный след от колёс.       

Гонка началась.

      Соперники идут нос к носу, и никто из них отдавать лидерство явно не собирается. Одна четвёртая трассы позади, а скорость стремительно набирает повороты, оставляя за собой очередной свист колёс при повороте. Жарко, душно, но ещё непозволительно мало. Хочется большего. Драгону хочется ещё. Ему неимоверно любопытно, на что способен всеми известный Черри Блоссом. Он мельком успевает углядеть сосредоточенное лицо соперника, которое не выказывает никаких эмоций. Такое ощущение, что тому чего-то явно не хватает. Не то чтобы он сдерживал себя, но Морена точно знает – Черри может лучше. Лучше, чем кто-либо. Даже, если он и сам этого не знает. И поэтому «мальчишке», несомненно, хочется выудить из скейтера всё, что только можно и нельзя. Такого главное правило, чтобы достигнуть удовольствия – заставить соперника буквально работать на себя и на свою чересчур прыткую любознательность. Разве не это истинное счастье любого авантюриста?       Остаётся лишь один вопрос – как это сделать? Но Морена совершенно не задаётся этим, она чувствует, знает, что делать, чтобы заставить перфекциониста перед собой раскрыться в своей полной красе. Вывести его на новый уровень, ведь это так забавно наблюдать, как вечно спокойный Сакураяшики выходит из себя.       Провокация, спонтанность, авантюризм, экстрим и ещё множество других вещей, свойственны Драгону, когда он становиться на скейт, поэтому грех ими не воспользоваться. Впереди извилистый участок полный встречных-поперечных скал – самое время для показного чудачества. Вновь украдкой взглянув на задумчиво-сосредоточенное лицо Черри, Морена словно капризный маленький ребёнок, хочет обратить всё внимание на себя – пусть этот мистер знает, что «он» не из робкого десятка. Поэтому по-детски ухмыляясь своей придуманной выходке, Драгон намеренно сдаёт позицию назад, уступая парочку метров сопернику. Скалы – очень хороший трамплин, но Блоссому сейчас об этом задумываться не обязательно.       Каору, полностью погружённый в свои мысли, сразу же изменений и не замечает. Его волнует кое-что другое – гонка идёт уже шесть минут, половина длинной дистанции почти пройдена, а он по-прежнему чувствует, что что-то не так. В груди не то, что пусто, скорее что-то там точно да есть, но оно молчит как партизан, а Каору совершенно не знает как же это «что-то» разговорить, ну, хотя бы заставить издать малюсенький писк, который смог бы дать шанс ему двигаться дальше. Сакураяшики старается хорошо, как и всегда, но это «хорошо» уже совершенно не устраивает. Он хочет это как-то исправить и чует, что во всём этом упускает одну малюсенькую при малюсенькую деталь. Каору отдал бы многое, чтобы понять какую именно. Но прежде, чем он здраво мог бы объяснить какое конкретно «многое» он бы отдал, он всё же, пусть и не сразу, замечает, что соперник уже не идёт с ним нос к носу и ведёт себя тихо. Непозволительно тихо для того, кто обычно создаёт много шуму. Мужчина чувствует во всём этом какой-то подвох и, не сумев сдержать соблазна, чтобы всё-таки узнать причину такого затишья, он оборачивается назад и с усмешкой произносит.       - Что, неужто ты так быстро сдаёшься? А на деле же…       Каору обрывается на полуслове, потому что это всё что он может сделать. Да и говорить чего-то кроме исключительно нецензурных выражений у него бы и не вышло.       Драгон летит. Нет, ну, прям буквально пролетает в считанных сантиметрах от его головы, отчего Черри вместо того, чтобы выдать нормальную реакцию тела и присесть немного вниз, напротив продолжает по инерции ехать вперёд и неустанно смотреть, словно завороженный, на восьмое чудо света, что вполне вероятно могло расквасить его красиво, смазливое лицо в лепёшку. Это длится одно чёртово мгновение, но для Каору это ощущается совершенно не так. Он не видел, с чего вообще это началось, но сейчас буквально могу прочувствовать это чуть ли не своей макушкой.       Драгон высоко. Он буквально, как и положено неугомонной во всех смыслах юле, переворачивается в воздухе вверх тормашками, прежде чем оказаться в той точке, в которой всё для Каору и превратилось в это нещадное слоумо. И на секунду их взгляды пересекаются. Термоядерно жёлтые от поганых линз глаза наполнены, чем-то невероятно диким, восторженным, уверенным полностью в своих действиях. От этого становится не по себе. Не по себе, потому что Каору чувствует непроизвольное восхищение. Восторг, который он помнит в самом начале своего пути скейтбордиста, в те самые дни, когда он заслуженно и со всеми стараниями вырывал желанную победу, в те вечера, когда Адам был рядом. Нагло и бесцеремонно всё с той же самой уверенностью ломал все возможные стены и ограничения. Открыл ту самую бесконечность, которую Сакураяшики совершенно и позабыл, не решаясь предпринимать чего-нибудь ужасно креативного и на первый взгляд невыполнимого. Такого, что его внутренний здравый смысл и перфекционизм никогда бы не одобрил. Каору забыл об этом, пока неумолимый марш времени выедал все старые воспоминания о самом простом и в то же время важном. Но сейчас это как будто и не имеет своего значения.

Ведь Каору снова смог лицезреть бесконечность.

      Драгон с неописуемой для него же грацией приземляется на землю, оставляя за собой лишь выжженное дотла поле. Поле, что Сакураяшики обозначает, как «тупость и недальновидность» потому что он сам не может понять, как вообще смог позабыть такую простую истину – быть сумасбродным, отчаянным подростком иногда до чёртиков полезно.       - Что, неужто Черри Блоссом готов подать в отставку? Дорогу молодым, мистер-хмурые-брови! – кричит вслед «парень», поворачивая голову в сторону оставшегося позади скейтера. На его лице играет широкая, слегка ехидная улыбка.       И смотря на него, Каору всё так же уверен, что по-детски устроенный «мальчишка», до сих пор его раздражает. Но уже чуть меньше и в совершенно ином плане. Сакураяшики хочет, как никогда ранее, утереть нос этому неугомонному, прыткому во всех смыслах ребёнку. Он чувствует, как помимо выжженного поля, в его груди начинает с новой силой разгораться огонь предвкушения, что он по своей дурости оставил в прошлом. Черри Блоссом хочет победы и в полной мере насладиться этими ощущениями. Он сжимает руки в боевой готовности, а уголок губ застывает в усмешке.       - И это всё на что ты способен?

***

      Последующая часть гонки напоминает хаотичный, виртуозно устроенный кавардак, который на самом деле ни что иное как битва. Не насмерть, конечно, но на честь так точно. Словно детское соперничество, где дети в песочнице чаще всего спорят, у кого башенки на замке получаются лучше и круче. Постоянное «ха, смотри, что учудил», и ответное «фигня, я могу лучше». Так продолжается вплоть до самого конца, пока финишная черта не остаётся позади, и соперники, чуть ли не задыхаясь от преисполнявшего в грудной клетке воздуха, неустанно сверлят друг друга взглядом. Восторженным, довольным, немного усталым взглядом.       -Ну, что Черри Блоссом я же говорил, что уделаю тебя, – первым начинает Драгон, поняв, что рот теперь может кроме как глотать беспорядочно кислород, ещё и говорить. Такое смелое заявление, заставляет Каору выдать что-то наподобие саркастичной улыбки.       - Ха? Не мели чепухи, пацан, мы оба знаем, что я пришёл первым.       - Так я же не об этом! – тут же возражает Драгон, отряхивая изрядно пыльную и мокрую рубашку. Он ели как стоит на ногах, и чтобы хоть как-то удержать порядком тяжёлое по ощущениям туловище, «мальчишка» упирается руками в колени и смотрит чрез мешавшую чёлку на своего оппонента, что тоже кое-как держится на плаву, но по старой привычке ещё как-то умудряется вздирать голову всё так же высоко. - Только посмотри на свой взлохмаченный вид. Я определённо точно выжил из тебя все соки!       Розовые волосы спутались и неприятно липли к мокрому от пота лицу. Пояс на хаори перекосило, а ноги приятно гудели от полученных нагрузок. Хмыкнув себе под нос, Каору самодовольно произносит.       - Не волнуйся об этом, ты выглядишь ничуть не лучше.       - Ха! И то верно, - такое замечание сильно забавит Драгона и не в силах с собой что-либо поделать он начинает смеяться. Сначала тихо, ещё хрипло от сухой глотки, а потом же заразительно звонко, во весь голос.       Каору думает, что это полнейший абсурд и причины такой реакции не понимает, но в какой-то момент, незаметно для самого себя же, он плавно вливается в этот порыв беспричинного смеха. Со всем этим на душе становиться до неприличия легко, как будто ещё до начала этой гонки его месяцами не мучили сомнения и множество вопросов, с которыми вслух он бы не поделился и под страхом смерти. Всё же Каору Сакураяшики чересчур сильно заботиться о своей гордости. Поэтому так же он никогда не скажет, что ему действительно понравилась эта гонка и может, что теперь он где-то восхищён прытким ребёнком, стоящим перед ним. Теперь он понимает, что имел ввиду Кодзиро, когда говорил, что они слишком разные. Это было до боли очевидно. Каору никогда не любил экспериментировать, если до этого никто подомного не делал, предпочитая идти по вытоптанной дорожке и доводить всё до совершенного автоматизма лучше, чем кто-либо. Драгон же напротив – все движения полнейшая сборная солянка, не имеющая при себе хоть какой-то закономерности и точности. Кладезь креатива, которая никогда ничего не способна выстроить в чёткий, удобный алгоритм, предпочитая оставить всё в полнейшем бардаке. Работает и слава богу. Такое отличие так же забавит Каору. Но это он даже себе не признает.       - Ты и вправду полный придурок! – вот что на деле полностью и абсолютно точно думает Черри. Но отчего же он говорит это так радостно, как если бы случайно выиграл в лотерее один миллион долларов?       - Э, и что это значит!? Я сделал что-то не так? – недовольно спрашивает Драгон, уже собираясь такой скандал учинить, но тут же одёргивает себя как только чувствует на своём плече знакомую, широкую ладонь.       - Не парься, шкет, на его языке это значит «мне очень понравилась гонка, ты был относительно не плох» - старый добрый Джо, что появляется всегда в нужном месте в нужный час, коверкает это таким голосом, что Морена чувствует ещё один приступ смеха. Она, несомненно, рада видеть свою самодовольную няньку, что ко всему прочему ещё и услужливо протягивает бутылку воды. Вот только Каору же такой радости явно не разделял.       - И вновь ты лезешь, куда тебя не просят. Не изменяй смысл моих слов, как тебе того захочется! – шумно возражает Каору, вновь хмуро выгибая брови. Возможно, всё бы снова свелось к обычным дружеским перепалкам, однако Джо сегодня решил развернуть немного другой сценарий. Он неожиданно кидает вторую бутылку с водой чуть ли не прямо в лицо скейтера. Тот, конечно, успевает словить, но уже собирается снова начать своё вполне обоснованное негодование и даже издаёт сердитый звук, как вдруг Коджиро его перебивает.       - Поздравляю с победой, Черри!       Каору удивляет такая резкая смена настроения. Он с вопрос переводить взгляд то на бутылку, то на своего друга, а затем всё понимая, едва слышно хмыкает. Его взгляд перестаёт быть таким сердитым как ранее, а привычно хмурые брови разглаживаются как по щелчку пальцев. Только сейчас он осознаёт, что рад. Действительно рад победе не только в гонке, но ещё и над самим собой. Сегодня был хороший вечер, полный –новых-старых открытий и просто человеческого веселья. Каору по-настоящему счастлив.       - Не думай, что из-за этого я забуду, что ты только что сделал, горилла перекаченная!       Сакураяшики с размаху кидает бутылку обратно с точностью снайпера, попадая прямо по лбу Кодзиро, из-за чего тот сразу же начинает недовольно шипеть. По его разгневанному лицу и шишке посерёдке, становиться понятно, что в долгу он точно не останется. Бранные перепалки двух друзей снова набирают свои стремительные обороты. Морена же со всего этого лишь пожимает плечами, понимая, что ловить здесь больше нечего. Беря скейт под руку, «мальчишка» навеселе отправляется в сторону приветливо машущих знакомых девчонок. С каждым разом их компания нравится Драгону всё больше и больше. Он достигает своей цели довольно быстро и тут же валиться в объятия длинного красавицы, что симпатизирует Морене здесь больше всего. Причина проста, её грудь такого же небольшого размера, что и у неё самой. Да и сладости она делает отменные. Скейт быстро теряется где-то неподалёку, и Драгон с присущей только ему театральностью жалобно проговаривает.       - Сестрёнка, я так устал, - «паренёк» сильнее прижимается к длинноногой блондинке и та привычно кокетливо хихикает, обвивает спину Драгона руками и ласково треплет его по волосам. Морена начинает чуть ли не мурлыкать от удовольствия.       - Бедненький, дай я тебя пожалею, - обворожительная блондинка всё также продолжает свои небольшие махинации. Она находит такое поведение со стороны довольно забавным. Это как умиление к новой диковинной зверушке, которую хочется затискать до смерти. И в этих отношения почти всех всё устраивает. Исключение разве, что другие стоящие рядом девушки, которым тоже хочется во всём этом поучаствовать. Их в общем счёте не больше пяти, но и этого уже ой, как много. Поэтому, чтобы урвать и для себя внимание тоже, с разных сторон начали доноситься слова поддержки и сожаления.

- Какая досада, ты был так близок к победе, и всё же проиграл.

      - Угу.

- Там буквально отрыв в пару сантиметров, заставить попотеть самого Черри - это уже чертовски круто.

      - Вот и я так думаю.

- В следующий раз его точно сделаешь!

      - Обязательно, тогда постараюсь создать для вас сногсшибательное зрелище.

- Мы в любом случае будем за тебя болеть.

- Вот-вот, можешь рассчитывать на нас!

      Такие слова могут не понравиться только какому-нибудь ужасному недотроге или у кого тараканы в голове, больше чем мягких тканей мозга. В любом случае Морена к этой категории не относилась и уже со временем разморённая девичьим вниманием, она испытывает к этим соблазнительным дьяволица исключительно положительные чувства. Возможно если бы не их настойчивость, «мальчишка» так бы и сторонился внимания и тесных тактильных ощущений. Но теперь ему всё больше, чем нравилось. Поэтому улыбаясь настолько ярко, насколько вообще позволят эта жизнь (в противном случае все мы знаем, что солнце может сделать вблизи верно?), Драгон от всей своей ребяческой души произносит.       - Спасибо за вашу поддержку, сестрёнки!       Игривые дьяволицы находят эту простоту души забавным и милым, потому что, в сущности, общение с безобидным «мальчишкой» ни капли не напрягает и на подсознательном уровне девушки чувствуют себя в безопасности, потому что такой простой как валенок и вежливый как истинный джентльмен «паренёк», не может вызывать другие чувства. Комфорт это также залог хорошего общения.       В сущности же Морена ведёт себя так и никак иначе, потому что она как-то прочла интервью хостов, в котором рассказывали о тонкостях общения и тому подобное. Не то чтобы девушка прям всё для себя уяснила и поняла, как это требуется, но вот такой образ, создававшийся вежливыми, учтивыми парнями был по нраву и её самой. Плюс к тому же Морене безумно нравились женоподобные айдолы со всяких музыкальных групп, поэтому что-то из этого тоже перекачивало в её модель поведения. Делала она это неосознанно, конечно, (вы реально думаете, что у неё хватило бы мозгов на такие махинации, она же проста как валенок!) Поэтому и забавное прозвище «сестрёнки» пошло оттуда.       Всё остальное время прошло за разговорами о всякой чепухе, что хоть и не имела при себе никакого смысла, но очень хорошо расслабляла и разгружала забитый всякой всячиной мозг. Иногда этого действительно не хватало. Не нужно продумывать, что и как сказать, не обязательно выполнять всё что требуется. Никто от тебя ничего не ждёт. Можно вдоволь наслаждаться чужим вниманием и отдать всего себя любопытству, которое всё также голодно просит разузнать о других людях всё, что только можно. Всякие там тонкости общения и глубину взаимоотношений. Восполнить всё то, что раньше приходилось лишь мельком наблюдать со стороны. Разве не в этом истинное счастье?