A Grave Mistake

      — Мой тебе совет, Манта, — проникновенно говорит бабушка, смотря внимательно в побелевшее в один миг лицо Оямада, — не связывайся с мужиками Тао. Ничего хорошего из этого не выйдет.       — Бабуль, — тяну я, косясь на сонного и недовольного Рена, сидящего рядом с подругой, — как-то поздновато такое говорить, не находишь?       Не могу сказать, что бабуля Изуми была рада застать Тао Рена в своем доме, проклинающего наш род до какого-то там колена, но Манту женщина приняла благосклонно, уводя за собой на кухню. Пришлось вставать с нагретого и мягонького футона и идти умываться, под едкие комментарии Фа Мулан. Неприятно, конечно, но терпимо.       — А ты вообще молчи, — шикает на меня недовольно женщина, натравив синих чертиков, — вся в свою блудливую мамашку.       — Лаолао, — пытается пристыдить бабулю Рен, но той, как с гуся вода. Вон, как смотрит недовольно, прищурившись.       Ставлю громко перед братом высокую кружку с зелёным чаем, хотя эту концентрированную бурду вообще пить нормально невозможно, прерывая тем самым их игру в гляделки. Тяжело вздыхаю. Безликий опускается мне на голову в форме шарика духовной энергии, отгоняя тем самым синих чертиков. По коже привычно проходит холодок, забираясь под домашнюю футболку и штаны.       — Не думаю, что это хорошая идея сейчас возвращаться обратно, — понимаю, что сейчас бессмысленно что-либо делать.       Здесь, хотя бы, Асакура меня не достанет, а если Рен ничего не расскажет Джуну, то и тот не сунется сюда.       — Но почему? — вспыхивает подруга.       — Эрин, — произносит угрюмо Рен.       — Госпожа.       — Всё переживаешь из-за Эна? — заключает бабуля недовольно.       — Ничего я не переживаю, — говорю нервно, скрещивая руки на груди, — просто, — перевожу взгляд на ничего не понимающую подругу, — мне сейчас нечего делать в городе. В школу мне ходить больше не нужно, а тренироваться могу и здесь, на свежем воздухе.       — И Асакура здесь совершенно не причем? — выдержать взгляд юноши оказалось очень тяжело.       — Плевать я на него хотела, — хватаю кружку с его чаем, делая такой большущий глоток.       Самой себе-то можно признаться, что это больше не так. Сравнивая Асакура с какой-нибудь пиявкой или клопом, я не могла не признавать, что тот крепко засел у меня в голове. Возможно, оставайся он обычным, ничем не примечающим одноклассником, получилось бы как-то не замечать его, но Йо — главный герой этой истории. Важнее его никого и быть не могло.       На языке оседает горький, противный привкус пережженных трав. Морщусь, оставляя кружку с чаем.       — Приеду, как начнется Турнир, на рассвете, — и чего мне сейчас культовая фраза Гендельфа вспомнилась?       — Издеваешься? — поджимает недовольно губы Тао.       — Ничуть.       — Да как она с вами разговаривает! — негодует Фа Мулан, появляясь за спиной своего господина.       — Не нужно кричать, — попыталась успокоить разбушевавшегося духа Оямада, оглядываясь.       — Да как ты смеешь указывать, что мне делать, слабый медиум?       — Исчезни, — приказывает своему духу Рен, даже и не подумав извиниться перед моей подругой.       Манта аккуратно, потихоньку отодвигается к углу стола, чувствуя исходящую от него волнами колючее фуреку. Чувствует это и бабушка, никак не влезая в нашу глупую перепалку.       — Но мастер…       — Я не повторяю дважды, Фа Мулан, — сейчас я узнаю того ужасающего и бескомпромиссного Рена Тао из возможного будущего.       Наверное, я должна была уважать брата, как наследника клана. За его силу и убеждения. Волоски на затылке зашевелились от удушающей, золотистой фуреку Тао, что медленно заполняла пространство и кухоньки, окутывая нас плотным, колючим коконом.       — Рен, — произношу упрямо, — ты пугаешь Манту, — беру весь удар на себя.       Тао моргает заторможенно, но дышать становится в разы легче.       — Извини, — поворачивает голову к Оямада. — Такое поведение не подобает наследнику клана. Лаолао, — обращается к скучающей бабуле Изуми, — такого больше не повторится.       — Слабо в это верится, — морщится бабуля.       — Ничего страшного, — улыбается ему добродушно Манта, но я-то вижу, как та вся побелела. — Необычно только. Твоё фуреку довольно колючее, — смеётся.       — Не делай ему комплиментов, — прошу я подругу.       — Фуреку Йо мягкое, а твое совсем не ощущается, — продолжила размышлять в слух Оямада.       Манте определённо пошло на пользу дружба с людьми не от мира сего, раз начала ощущать чужое воздействие на себя и окружающую местность. Или она это умела с самого начала?       — Оставайтесь сегодня у нас, — заключает бабуля, вставая со стула с тяжёлым вздохом, — а завтра уже вернётесь в город. Нечего принимать решения на тяжёлую голову.       — Я всё уже решила, — говорю твердо, — здесь и нечего думать, — за что получаю синим чертиком прямо в лоб.       — Благодарю вас, лаолао, — перешёл на официоз Тао.       — Да отвяжись ты, — мне удается скинуть с себя духа-непоседу и растоптать жухловатый листик дерева. — Что?       — Ты собираешься постоянно вот так убегать? — спрашивает недовольно Тао, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула.       — Да.       — Эри! — ахает Манта, вставая со стула и обходя стол. Берёт меня за руку. — Не говори так. Тебе не зачем убегать.       — Временами я не могу контролировать себя, — опираюсь лбом на плечико подруги, сгорбившись, — что с тобой, что с Асакура… Не хочу наделать глупостей, о которых после буду жалеть. Зная, как сильно он тебе нравится, — говорю тихо, чтобы Рен не мог расслышать, — всё равно поперлась к нему домой. Какой после этого я тебе друг?       — Не думай об этом, — просит меня так же тихонько Манта, поглаживая ладонью по напряжённой спине.       Ничего не отвечаю, наслаждаясь нехитрой лаской с её стороны. Поворачиваю голову в сторону притихшего Тао, подмечая, что тот сидит с закрытыми глазами. Заснул что ли?       — Вам надо хорошенько отдохнуть, — заключаю я бодро, — постелю тебе в комнате бабули, — улыбаюсь Оямада. — Тебе же отдаю свою комнату, там как раз ничего растелась не надо.       Если Тао что-то и не понравилось, то он стратегически решил ничего мне не высказывать. Показав, где у нас располагалась ванная комната и найдя чистую сменную одежду, отправила Рена отдыхать. Манта повздыхав, ушла к себе. Разговаривать нам больше было не о чём.       Зачем мне возвращаться в город? Чтобы получить нагоняй от Джуна и вечно всем недовольной Анны? Ей-то наверняка уже все доложил Амидамару.       — Госпожа, — Басон появляется передо мной, стоило мне усесться поудобнее на веранде.       Болтаю в воздухе ногами и опираюсь на руки, запрокинув голову. Подмечаю осевшую пыль на паутине в уголках навеса и кое-где плесень на деревянных балках.       — Мастер Рен и ваша подруга беспокоятся за вас, — говорит дух, не дождавшись от меня хоть какой-нибудь реакции.       — Я знаю, — пальцами ног достаю до холодной гальки.       — Никогда ещё не видел, чтобы мастер Рен так переживал о ком-то, — продолжает гнуть своё военачальник.       Безликий качает головой, мол, серьезно? И я была солидарна с ним. Конечно, у Тао была слабо развита эмпатия, но это не значит, что он был совсем уж отбитым. Возможно для себя он уже принял меня в клан, считая своей сестрой или кузиной не только на словах. А может, Рен всё же допускал мысль, что сможет скинуть бремя наследника на мои хрупкие, женские плечи. И я его в этом даже винить не могу. Поставь меня в безвыходное положение, не мечтала бы о таком «шансе»?       Долго валяться на веранде у меня не получилось: бабуля нашла мне занятие, послав в магазин за мукой и специями для пельмешек, которые потом уже лепили мы вместе с ней на пару. В душу женщина ко мне больше не лезла, как и не наставляла на нужный, праведный путь, решив махнуть просто на меня рукой. Посчитав явно пропащей, как когда-то и мою мать. Я не спешила её как-то переубеждать, говоря, что мне просто нужна передышка и капелька времени, чтобы прийти в себя. Для неё мои проблемы и переживания были ничем.       В какой-то момент из комнаты показался Рен, усаживаясь рядом со мной, подтянув миску с сырым мясом. Пельмешки заворачивал он мастерски, довольствуясь скупой похвалой со стороны бабули. Фа Мулан крутилась маленькой юлой над нашими головами, приняв форму шарика фиолетовой духовной энергии. Манта вышла из комнаты к самому ужину, сокрушаясь о прогуленных днях учебы. Кто о чём, как говорится.       Ужин вышел каким-то домашним, уютным и таким странным. Как и посиделки вечером на веранде, распивая любимое сливовое вино бабули. Тао вино оценил, покивав умно, разлегшись рядом с веселенькой Оямада, играющей в ладушки с одним из синих чертиков.       Ухмыляюсь, когда Рен призвал жёлтого чертенка, напитав сорванную травинку своей духовной энергией. Мои же чертенок вышел каким-то толстым и чуть приплюснутым, с маленькими лапками.       — Попробуй, — Рен садится, протягивая Манте сорванный стебелёк.       — О, — качает головой, — у меня не получится. Я пыталась, — смотрит на меня выжидающе.       — Она пыталась, — повторяю за ней бездумно.       Бабуля хмыкает, говоря что-то о таовском очаровании. Я же с ней была не согласна, проморгав как-то момент, когда Рен взял Манту за руку, делясь с ней фуреку. На раскрытой ладони подруги восседал маленький желтоватый чертёнок, похожий больше на цыпленка, чем на страшного духа. Оямада счастливо улыбается, так что в груди у меня щемит от боли.       «Игры кончились», — думаю я горько. — «Мне нужно стать сильнее любым способом». Смотрю в сторону Безликого духа, что притаился в высокой траве, рядом с грядкой редиски. Безликий запрокинув голову, вглядывался в звёздное небо. Ему было все равно на холод и наши эксперименты. Слово что-то почувствовав, дух оборачивается.       — Госпожа? — беспокоиться Басон, опускаясь мне на плечо в форме шарика духовной энергии.       — Все в порядке, — говорю я, поглаживая духа по острой кромке шлема. — Не думай об этом, — и не понятно, кого я пытаюсь больше всего убедить, что все хорошо: себя или друга.       Я же смело могла так его называть?